Hold on, Paris.

Простите меня, что так долго не было столь долгожданного продолжения. Эту главу я должна была выложить ещё два дня назад,но выкладываю только сейчас. После предыдущей главы мою личку закидали гневными сообщениями по поводу НЦы. Я столько отборного мата в жизни не слышала! Я, конечно, понимаю, что кому-то что-то, возможно, не нравится, но Вы либо тогда не комментируете и проходите дальше, либо не читайте. Одно из двух. Просто мне тоже не приятно это всё читать. Я стараюсь в первую очередь для Вас, а не для себя, чтобы Вы радовались. Да, я такой человек, что на все гневные сообщения я отвечала "спасибо, я учту, окей, хорошо". И из-за этого Вы излились ещё больше. Что я сделала не так, что Вы так реагируете? Я не могу винить Вас и обзывать плохими словами, не зная Вас лично. Простите, меня так воспитали. Кого обидела - прошу прощения. Просто мне действительно не приятно это всё читать, а очень ранимый человек и всё близко принимаю к сердцу. И мне трудно продолжать, потому что не хочу расстраивать Вас ещё больше. Ещё раз простите за такое начало. Тяжело быть влюблённым в неизвестность, которая манит к себе с какими-то неопознанными силами. И вроде тебе хочется признаться, что да, ты влюблён, но в то же время боишься. Глупо, не правда ли? Хотя у нас сейчас такая жизнь, что приходится сомневаться в себе или что-то ещё. Никто не говорил, что будет легко, особенно в любви. И когда Гарри Стайлс успел засесть в мозг Луи, чтобы тот думал о нём так часто? Просто, наверное, в какой-то момент всё изменилось: стали птицы по-особенному петь, захотелось снова жить, снова проснулось первое чувство к готовке, - и Луи отлично это понимал, только отказывался принимать. Не мудрено, что повар боялся лю… неземного чувства. Ха, Томлинсон боялся самой мысли о ней, что уже говорить о принятии, как о должном. Гарри был не похож на людей, которых знал Луи. Критик был человек-загадка, но он притягивал к себе, как летящего мотылька притягивает яркий свет в ночи. И вот Луи старался удержать этот едва уловимый свет. Но Томлинсон никак не мог понять, почему еле-еле уловимый. Голова пухла от этих мыслей. Луи гипнотизировал бутылку виски и бокал на столе. Прибежав на работу, повар ворвался в свой кабинет и достал из шкафа выпивку, но так и не притронулся к алкоголю. Луи в последний момент постоянно одёргивал тянущиеся руки к заветной бутылке. И снова приходили мысли о Гарри. А правильно, что Томлинсон ушёл на работу, оставляя сонного критика в своей постели? Но повар оставил записку на входной двери: “Прости. На работе. Л.Т.” Рано утром покинуть квартиру, которая пропахла запахом ночного секса, было самой лучшей мыслью, но спустя три часа это уже выглядело, как побег от проблемы. И эта проблема лежала в кровати повара. Проснувшись от сотового телефона, который вибрировал от входящего сообщения от Зейна, Луи застал рядом сонного критика. Гарри тихо лежал на тёмно-синей постели, иногда шумно втягивал воздух через нос, заставляя повара съёживаться внутри, так как Томлинсон боялся разбудить мирное тело, распластавшееся на второй половинке кровати. Луи смотрел в чёрный экран телевизора и вспоминал трогательное лицо Гарри. А оно действительно было таким. Кудряшки критика беспорядочно лежали на подушке. Некоторые прядки лезли в лицо и ложились на закрытые глаза. Длинные ресницы трепетно подрагивали, заставляя волосы немного колыхаться. У Гарри были длинные и слегка подкрученные ресницы; некоторые из них были прямые, а другие наоборот спутывались с остальными. Во сне критик иногда шумно вдыхал воздух через нос, а ртом выдыхал, заставляя немного приоткрывать свои пухленькие губки. В голову сразу же проникли мысли ночи, когда Гарри заглатывал член повара и томно стонал. Так и не скажешь, что этот мирный и спящий критик вытворял что-то немыслимое ночью. Луи часто заморгал, пытаясь выбросить два образа Гарри, но это ему никак не удавалось. В кабинет постучали два раза. Луи кашлянул и ответил: - Да-да. Дверь открылась, и в кабинет вошёл Зейн. Его друг был заметно взволнован. - Привет, Лу, - сел на диван Малик. - Привет. Что случилось? - Сегодня десятое число. - И? Зейн повернул голову в сторону шеф-повара и покосился недобрым взглядом. - Ты забыл? - Эм,- Луи почесал затылок, ероша свои волосы, - наверное, забыл. - Сегодня проверка. - Точно! – воскликнул Луи. И как Томлинсон мог забыть про эту чёртову проверку, когда она у них происходит каждый месяц в одно и то же число? Здесь по-любому замешаны мысли о Гарри. А кто ещё кроме него, если Луи в последнее время думает только об одном? Голова разрывалась от несостоявшихся мыслей о критике. Ничего больше не лезло в голову: ни готовка, ни как провести этот день после работы, ни мама - вообще ничего. Только этот Гарри! - Зейн, - вдруг заговорил Луи. Малик ничего не ответил, а просто поднял опущенную голову. А что сразу Зейн? Как будто он знает, чем помочь бедному Луи. Возможно, он что-нибудь посоветовал ему, но повар не любил советы. Луи ещё немного пометался в своих мыслях, стараясь не смотреть в глаза своему другу. - Ладно, - вздохнул Томлинсон, - пошли работать. Нам много нужно успеть до прихода этого болвана мистера Бина. Малик кивнул и встал с дивана, поправляя фартук. Луи убрал бутылку виски и бокал в предназначенный для них шкафчик и вышел вслед за Маликом, хлопая дверью. На кухне кипела жизнь. Каждый повар был занят своим делом: кто мясом, кто овощами и фруктами, кто птицей, кто рыбой, кто гарниром, кто мыл посуду, а кто приносил продукты из подсобки. Луи взял свой любимый нож и подошёл к своему столу. - Так, Марк,- окликнул шеф-повар другого повара, стоящего на другом конце стола, - чтобы твой стол сегодня был чистый, а не запачкан кровью очередной свинины или говядины. - Хорошо, Луи, – крикнул Марк и, отложив нож в сторону, стал вытирать стол. - Все помнят, что у нас сегодня проверка? – повара дружно загудели. – Отлично, тогда, чтобы всё блестело. Убрав свой стол, Луи решил понаблюдать за своими подчинёнными. Первый стол оказался повара Генри, который готовил гарниры. Взяв чайную ложку, Томлинсон решил попробовать то, что находилось в кастрюле. - Генри, больше соли. Какая-то бурда. Ты хоть сам пробовал? Иди соли. Кинув ложку в раковину, Томлинсон отправился дальше. - Фондю с креветками, один “Бермудский” салат и форель радужная с лёгким салатом, - крикнула Алекс, которая зашла на кухню. - Медальоны из говядины с грибным рагу, один кусок Чизкейка клубничного и два куска Чизкейка шоколадного, - вешала свой заказ Мэг. Тем временем Луи подошёл к Нику, занятого рыбой. - Что это, Ник? - Ну… Луи собрал все грязные сковородки в одну стопку и кинул повару. - В мойку! - Д-да, Луи, - Ник быстро понёс грязную посуду в раковину. - Шон, я уже отсюда вижу, что ты не справляешься! Ты готовишь салат с морковью, а не жаришь её. Зачем ты её соломкой режешь, когда нужно кубиками? Переделывай! - Сет №1, салат с мидиями киви, - крикнула Люси и, забрав свои две тарелки с предыдущим заказом, вышла в зал. - Что здесь делает грязная корзина с овощами на чистом столе? – крикнул Луи, привлекая внимание поваров. Тут к нему подбежала один парень, охая и ахая. - Прости, Луи, - забирая со стола корзину, извинялся Люк. - Сколько раз можно это повторять? Ты не первый год работаешь. Зейн! - Да? – отозвался Малик, заворачивая роллы. - Иди на перекур, а то у тебя все роллы и суши разваливаются. Ты без сигареты ничто на кухне. Малик довольно улыбнулся и, вытерев руки об влажное полотенце, вытащил сигарету из-за уха и отправился на задний двор. Луи знал своих поваров как облупленных. Знал маленькие слабости, без которых они не могли работать. Зейну нужны были сигареты каждый час, это был своего рода трёхминутный отдых от готовки. Не было сигареты – не было вкусных роллов и суши. Марку и Нику нужно было два раза в день меняться местами: если Марк - на мясе, то Ник – на рыбе, и наоборот. Именно тогда и мясо, и рыба выходили божественны. Генри требовался телефон, так как у него почти всегда были проблемы с девушкой. Забери мобильный, и никакого гарнира нет, обычно серая каша, которая абсолютно не нужна. Шону надо было обязательно выпить сто грамм водки для храбрости. Без неё он уже был не тот повар. Единственная девушка, которая разбавляла мужской коллектив на кухне, была Зара. Она всегда молчала на работе и готовила птицу. Она была некой счастливой звездой на кухне, но стоило хоть одному гостю сказать, что птица была ужасна, Зара устраивала такой скандал на кухне, что её боялись все. Однако сладкий поцелуй милой официантки Тори приводил всё в порядок. Да, у Луи на кухне были люди с разной ориентацией: геи, би, лесбиянки и нормальные. Но коллектив был настолько дружным и сплоченным, что выглядело всё как обычно. - Caneton Tour dХArgent, - донеслось до ушей Луи. - Что? – крикнул шеф-повар. Томлинсон живо подлетел к молодой официантке, которая объявила очередной заказ. Девушка стояла ни живая ни мёртвая. - Кто это заказал? – грозно спросил Луи. “Caneton Tour dХArgent” – это фирменное блюдо от шеф-повара, то есть от Луи Томлинсона. Это была утка. Это блюдо было настолько дорогим, что практически только раз в полгода его кто-то заказывал, и то какая-нибудь знаменитость. Ножки и грудка утки подавались вместе с пикантным соусом, куда входят остальные мясные части той же утки, провёрнутые через мясорубку. По окончанию заказа клиент, заказавший фирменное блюдо от шеф-повара, получал грамоту с указанием номера "его" утки. Неплохо, да? Таких грамот было несколько: у королевы Англии, президента США, Уитни Хьюстон и Уилла Смита. Немного клиентов, не так ли? - Человек, который сидит за пятым столиком, - робко ответила официантка. Быстрыми шагами Томлинсон преодолел расстояние от стола до белых дверей, которые вели в зал. Приоткрыв немного дверь, Луи стал искать глазами этот несчастный пятый столик. Когда он нашёл его, то не мог поверить своим глазам. За столом сидел Гарри и листал меню. Рядом с ним стояла бутылка вина и фужер. Конечно, Луи знал, что когда-нибудь критик будет пробовать пищу этого ресторана, но не его же фирменное блюдо за такую бешеную сумму. Повар хотел рассмотреть лицо Гарри, чтобы понять настроение, ведь он бросил его и ушёл из квартиры под предлогом на работу. Но Гарри рассматривал меню с опущенной головой, так что Томлинсон видел только кудри. Критик зашевелился и уже поднимал голову, руками убирая непослушные волосы, как повар шарахнулся и скрылся за дверями собственной кухни. Он медленно съехал по двери и сел на корточки, хватая ртом воздух. Через секунду Луи понял, что на кухне всё замерло, только жареные овощи трескали на огне, но никто не разговаривал. - Лу, - повар услышал шёпот Зейна, - всё нормально? Луи открыл глаза и посмотрел на Малика. Зейн был ещё сильнее напуган, чем сидя в его кабинете. - Нет, - так же шёпотом ответил Томлинсон. - И кто заказал твоё блюдо? - Гарри. - Тот критик? Луи кивнул. - И что в этом такого? То, что он напишет отзыв о твоей еде? - Нет, Зейн. - А что тогда? - Я не могу приготовить ему после того, что было… Зейн изогнул одну бровь, а Луи прикусил язык. Вот он и ляпнул то, что не хотел. Как теперь отмазываться? - У вас что-то было? Луи сглотнул и кивнул. - И… - И ничего, Зейн. Ничего! – зашипел Луи. – Я как последний трус сбежал от него утром, типа, ушёл на работу. А теперь виню себя за это по полной программе. Не могу готовить, потому что мысли заняты Гарри, я могу не заметить и отрезать себе палец и… - А почему тебе бы тогда не признаться в своих чувствах? - Кому? Ему? – немного пискнул Томлинсон. Зейн шумно выдохнул. - Для начала себе, Лу. Луи непонимающе посмотрел на друга. Как это понимать его слова? - Лу, всё же слишком просто, чтобы ты смог понять. - Но… - Да забей на то, что думают другие. Это ничего не изменит в твоей жизни,- Зейн встал и отряхнул штаны. – Намного важнее, что бы ты сам разобрался в себе. Порядок в сердце – порядок в жизни. Малик отвернулся от друга, поправляя фартук. - Чего уши развесели, идиоты? У нас столько заказов. Всё, - захлопал в ладоши Малик, - за работу, принцессы! Слова Зейна застали Луи немного поверить в себя. Нужно же просто признать себе, что повара тянет к этому холодному критику. А что изменится, если он признается? Луи не хватит сил, чтобы признаться в своих чувствах ему. Если Томлинсон целый год пытался объясниться в любви к Элеонор, то, что говорить про Гарри. А если это всё не взаимно, и ночью между парнями просто вспыхнула страсть? - Лу, - окликнул повара Зейн, - просто скажи себе это, - и Малик ушёл. Томлинсон закрыл глаза и выдохнул. Нужно просто сказать, сказать, сказать… - Я влюбился, - еле слышно вымолил Луи. Приятное тепло околдовало тело шеф-повара, и Луи улыбнулся. Мелкая дрожь прошлась по всему позвоночнику шеф-повара, и сразу стало легче. Причём намного легче, как и говорил Зейн. Луи поднялся на ноги и размял шею, которая приятно захрустела. - Ладно, Гарри, ты у меня съешь эту утку. Люк, тащи утку, - крикнул Луи. – Начнём творить! Дойдя до своего стола, повар увидел на столе птицу и, взяв в правую руку свой любимый острый нож, облизнулся. Что же, это будет весело!