После распада

Холмы плавно заменило равниной, на чьей сухой глинистой поверхности вместе с редким травинками росли низкие запылённые кустарники. Кое-где также выпирали неровные каменистые рельефы цвета тусклого, светло-коричневого. На западе пролегала обмелевшая волнистая речка, (согласно Экинду) проистекавшая из Евфрата. Оттенок мутный, зеленоватый. На побережье тесняться малочисленные кучки ивовых деревьев. Солнечный диск беспощадно жарил и взбирался по тверди небосвода. Над ландшафтом остервенело дёргались завесы клубившегося горячего воздуха, генерировавшие оптические искажения. Буйствовала знойная погода. Солнце давило спектральной мощью. Поначалу слегка кружилась голова. Поднималось давление. Я опасался солнечного удара. То ли низкая выносливость организма, то ли действительно нестандартные обстоятельства. Маги, конь и кучер вроде не испытывали очевидного дискомфорта. Белая шерсть коня хорошо отражает лучи света, причина азбучная. Маги это маги, существа экзотические. Кучер профессионально закалённый, наверно. Мексакар по всей видимости чего-то заметил. Он поднёс широкое ожерелье неопрятных драгоценных камней к губам, мистически нашептал неразборчивые последовательности слов. Заклинание? Да… повеяло приятной прохладой. Головокружение тотчас исчезло наряду с чувством жары. Очень признателен. Поблагодарил. Разговоров особо никто не вёл. Мы условно на враждебной территории. Грех расслабляться. Маги решили держаться начеку. Я разглядывал окрестности. Девственные красоты. Природа природой. В какой-то момент пошли следы цивилизации. Высушенные аграрные угодья очерчивало прямоугольными рвами (каналами) оросительной сети. Каналы были безводными. Засуха доказана. Мы приближались к намеченной цели. Подавляющая доля жителей Шумера обитала в сельскохозяйственных общинах, переплетённых с друг другом в централизованные системы. Совокупность систем формировала ном, прототип классической страны, где доминирующую позицию автоматически занимал сильнейший город с признаками государственности. Эта система носила имя Мезаг. Мезаг это провинция нома Киша. Мезаг населяли представители низшего звена общинников. Грубо говоря, деревенские люди, мечтавшие пробиться в городские условия. Насколько выяснил, я происходил из среднего звена зажиточных общинников. Городской. По сути представитель высшей касты. До сего дня в моём мировоззрении не существовало какой-то значительной разницы между городскими шумерскими общинниками и сельскими шумерскими общинниками. Чего думать-то? Аборигены и аборигены. Древние все едины. Повозка въехала в пространные владения Мезага. Я стал свидетелем очень печального зрелища. Урожай пустовал, практически голые тощие туземцы, соломенные хижины, разбросанные кости животины, частично безумные лица, нездоровые пожелтевшие глазные яблоки. Несколько очевидно подвыпивших харь дралось около ручья, около них омерзительными голосами кричали страшные бабы, жуть волосатые. Кто-то совокуплялся прямо под пальмой, в речной воде. Какой-то псих вообще срал прямо на дороге. Жесть. Разница дошла. Шумерская провинция это лютейшая быдлоферма. Отнюдь не Европа. Архимаг с учеником демонстрировали апатию по отношению к провинциальной атмосфере. Усталого свойства. Неудивительно что им это привычно. Царевна напротив выглядела серьёзной, цепко сканировала пространства, анализировала ситуацию. — Ни зерна, ни овец, ни ослов, ни коров, — она комментировала. — Обглоданные кости. Общинники на грани голода. Если река высохнет, последний источник пищи в виде рыбы иссякнет. Не дай Нинту, возобладает каннибализм. Внутри заскреблась чуйка: «Нахер мы сюда едем?!». Наш дебют не остался без внимания. Как и положено, деревенские защитники района захотели разобраться — кто это пожаловал. И без охраны. Кучер тыкал им в рожи королевское кольцо с печатью. Те почти сразу вежливо отваливали. В целом, местные глазели на нас как на посланцев богов. Определённый ряд индивидов фанатисчески ликовал, ронял слёзы, произносил восхваления и умоляюще протягивал пальцы. Свора детей привязалась к повозке и неугомонной толпой следовала попятам. Что-то в происходящем задело Экинду, поэтому он вытащил из сумки хлеб и милосердным броском передал ребятне. За право питаться хлебом вскипела отнюдь недетская грызня. Разбитые носы, удары по животам, кровавые плевки. Я перевёл охреневший взгляд на добродеятеля. Тот страдальчески наблюдал. — Одни что-нибудь урвут и покушают, — Экинду оправдывался философской интонацией. — В мире станет меньше голодных детей. Блин, а здравый смысл-то имеется. Тем не менее, культурно сложно видеть подобное. — Возможно, следовало раздать порциями, по кусочкам? — я выдал ремарку. — О… — Экинду подвис, оценив идею. Дети доели хлеб. Брошенная подачка разогрела аппетит. Они угорело и бешено нагнали повозку, стали просить дать добавки, касаться транспорта, шатать его, пробовать залезть на борт. Кубаба нервно улыбалась им, стараясь отодвинуться и деликатно оттолкнуть. Мексакар, скрестивший на груди руки, закрылся невидимым коконом силового поля и старался игнорировать бунт. Меня не трогали. — Припугнуть или отвлечь чем-нибудь… — Мексакар задумался. — Нет, я догоню… — Экинду возразил, вытащив из сумки ещё один хлеб, и спрыгнул на землю. Ошалевшие дети приняли жертву и моментально облепили её на 360 градусов. Вызывает ассоциации с зомби-апокалипсисом. Повозка заехала в скопление соломенных хижин, измазанных засохшей глиной. Это миниатюрное поселение стояло на берегу волнистой речки. Его очерчивал вал. Локальная столица. Местный прогрессивный народ был одет в намотанные тряпки, закрывавшие срам. Кучер продемонстрировал королевское кольцо с печатью. Впечатлёный народ засуетился, стал расчищать дорогу. Повозка остановилась перед воротам невысокого каменного ограждения, за чем располагались четыре кирпичные постройки кубической формы. Эти пошарпанные хоромы контрастировали на фоне трущоб. — Кто посмел, демонам Лэнга?! — ворота распахнул мужик, одетый в тускло-розовую тунику. Лысый. Прямая плетённая чёрная борода. Возмущённая мина перекошенная от ярости. — Вы кто?! Жратвы нет! Проваливайте! — На колени, глупец! — разозлившийся кучер гаркнул, размахивая кольцом. — В сие владение снизошла царица достославного града Киша, верховная жрица богини Нинту, знатная повелительница, освободительница, могучая кудесница, прародительница династии! Единоправная светлая государыня Кубаба! Твоя правительница! — Кто чувствует стыд, тот начинает чувствовать долг! Не вели казнить, прекрасная достопочтенная светлейшая государыня! — устыдившийся мужик рухнул на колени, лицом до земли. — Злые духи попутали! Дарует Энки вам долгих лет жизни! Мы не ожидали вас лично! Хвала Девяти Небесам! — Не велю, — Кубаба повелительно сошла вниз. — Гончая не сторож. Староста, я желаю слышать доклад. — Я рад вам служить! Приглашаю вас и ваших спутников в моё скромное поместье!