Femme fatale

      Этери стоит напротив окна, касается пальцами рамы, впускает свежий воздух. Там одурманивающе пахнет летом и травами, самое начало теплой поры года-- несмелое, нежное, пробующее на вкус надежду.       Этери примеряет новое платье для спектакля.       Изумрудное в пол со шлейфом-- еле заметные узоры, похожие на волны, овальный вырез, немного обнажающий ключицы. Этери кажется в этом наряде невесомой и какой-то почти прозрачной.       Как ещё иначе сыграть Лорелей? Ту, которая губит корабли своим пением, сидя на скале.       -- Даня,-- зовет в полумраке.-- Помоги.       Он нехотя отрывается от телефона, встаёт вальяжно, подходит к ней, разворачивая спиной к окну. Ждёт, пока волосы исчезнут с лопаток, откинутые привычным движением вперёд.       Шнуровка корсета спускается крест на крест вниз. Кажется, что фигура почти звенит-- такая она тонкая. Даня расплетает первый узелок, поддевает пальцем, вытягивает шнурок. Этери немного дёргается от каждого движения, словно старается удержаться на ногах. Спина оголяется постепенно. Даня будто играет на музыкальном инструменте, оттягивая струны. Он привык делать это быстро и аккуратно. Этери рефлекторно прижимает руки к груди. Под платьем-- нет ничего. Кожа бледная и хрупкая, ещё больше контрастирует с насыщенным изумрудным цветом на платье.       Последний штрих -- и оно падает вниз, оставляя Этери в невесомой длинной нижней юбке в складку.       Она переступает одежду, бросает небрежно через плечо свое "спасибо". Лопатки острые, а изгибы спины -- совершенны.       Даня возвращается взглядом в телефон. Когда смотрит на Этери снова,на ней -- белая майка. Свет иногда показывает очертания того, что под ней.       Если бы не месте Дани был кто-то другой , тот не смог бы потом нормально дышать. Этери об этом знает. Закидывает ногу за ногу, ведёт плечами, упирается указательным пальцем в подбородок.       -- Как тебе мое платье?       -- Красивое.       -- А я?       Вопрос заставляет Даню оторваться от телефона снова. Этери этого и добивается , довольно улыбается.       -- И ты красивая.       Даня не врет. Просто на самом деле он уже давно не замечает, какая Этери, пока они не выходят на сцену.       Он знает, что многие мужчины теряют голову от ее смеха. В комнате всегда стоят новые букеты цветов, курьеры приносят подарки в ярких упаковках.       Этери при этом недосягаема. Вот и сейчас у нее на шее среди белизны кожи и ткани-- оправленный в серебро ясно- зелёный змеевик на звеньях. Его принес посыльный неделю назад. Камень будто мигает, отзывается на глубокое дыхание. В полумраке комнаты кажется глазом дракона. Живой.       Этери накручивает золотой локон на палец, откидывается на спинке кресла.       -- Эй, сейчас упадешь, -- Даня тянет ее за лодыжку обратно.-- С кем мне играть придется?       Этери возвращается и ловит баланс.       -- С кем-нибудь более красивым,-- пожимает плечами.       Даня вздыхает. Будто с ребенком разговаривает.       -- Я не знаю никого красивее тебя,-- сдается и вдруг понимает, что даже не врет.       И это простое осознание его оглушает.       Сергей входит в комнату, как обычно, бесшумно, включает свет.       --Что вы сидите а полумраке, как летучие мыши.       Этери трет переносицу.       -- Темнота друг молодежи,--улыбается.       --Из вас такая молодежь, как из меня балерина.       Этери обиженно хмурится.       --Мы не старые...       --Нет, конечно, но и в легенду о неудержимой молодости не поверю.       Даня театрально вздыхает.       -- Вроде, твоя фамилия не Станиславский,--щекочет Этери за пятку, получает пинок в бедро.       Серей делает вид, что не замечает их маленького бунта.       -- Нам надо решить, принципиально концовку пьесы. Лорелей, прыгает со скалы за рыбаком, вспоминая свое человеческое прошлое,или нет?       Даня вмиг становится серьезным. Когда дело касается работы, шутки сразу затихают. Этери расправляет плечи, становится похожа на статую, шепчет бледными губами заученный текст, словно действительно колдует:       "А скалы кругом все отвесней,       А волны - круче и злей.       И, верно, погубит песней       Пловца и челнок Лорелей."       Она тянет руку вперед, а Даня так и держит себя, что не схватиться за тонкое запястье.       --Я готова и упасть,-- склоняет голову на бок,сжигая наваждение       Даня вздрагивает.       --Нет, тебе нельзя падать,-- понимает, что говорит слишком серьезно, поэтому добавляет.-- Это как-то Шекспиром попахивает--убить всех к концу пьесы.       Этери смеется, проводит пальцами по волосам.       -- Ну, нет так нет...--поднимает свое платье с пола, расправляет его на вешалке, поглаживая изумрудный подол.-- Это будет интересная история...       Никто с ней не спорит.       Зал встречает финал пьесы стоя. Этери в изумрудном платье почти плывет по сцене, золотой гребень в руках, которым она расчесывала золотые кудри, сияет. В глазах-- все еще что-то бездонное и нездешнее.       Даня аккуратно прикасается к шнуровке, замечая плотно сведенные лопатки.       -- Этери,-- шепчет прямо на ухо.-- Вернись ко мне...       Она смотрит на него удивленно, затягивая в омут бездонных глаз, цепляется за знакомое имя и...моргает.       Лорелей отступает.       Теперь на сцене не речная дева, поющая о сокровенных мечтах и зовущая на дно, а актриса театра. Этери показывает сердечко скрепленными руками, вдыхает запах свежих цветов.       --Браво!--скандирует зал.-- Вы лучшие...       Этери немного склоняет голову и кивает. Только Даня знает, что она еле стоит на ногах, оставив всю себя на сцене.       Как и он сам.       В коридоре быстро идут в гримерки.       --Тебе помочь с платьем?-- спрашивает между прочим.       Этери кивает.       --Немного позже. Даня соглашается. Это негласное правило--дать друг другу полчаса передышки после каждой пьесы. Этери кажется, что эмоции переполняют ее настолько сильно, что она почти не может дышать.       Закрывает за собой дверь и ложится на диван, пытаясь вернуть потолок вместо ночного неба перед глазами.       Через пять минут у нее получается.       Даня сразу погружается в телефон и новости. Образ почти выходит из головы, но не может вытеснить оттуда взгляд Этери. Она-- наваждение, которое затягивает за собой каждого, кто ее слышит, поэтому Даня включает музыку и вырывает из себя эту проклятую историю.       Через полчаса, прихватив бельгийский шоколад, идет в комнату Этери, чтобы продолжить празднование премьеры.       Но там пусто.       На открытом балконе, под мелким дождем, он видит Этери. Она сидит на скользких перилах и смотрит вниз, одна рука все еще расчесывает волосы, ветер колышет подол платья.       Голос завораживает и заставляет Даню замереть.       Девушка в светлом наряде       Сидит над обрывом крутым,       И блещут, как золото, пряди       Под гребнем ее золотым.       Она поворачивает голову, улыбается уголком губ, подставляет лицо дождю и продолжает:       Проводит по золоту гребнем       И песню поет она.       И власти и силы волшебной       Зовущая песня полна.       Капли стекают по фарфору кожи, становясь похожими на слезы. Этери прикрывает глаза и отпускает вторую руку, балансируя на краю перил. Хрупкое равновесие держится, опутываясь паутиной слов.       Даня ждет пока она закончит текст и выйдет из этого наваждения, но чувствует, как липкий страх сковывает гортань, когда Этери в странном порыве меняет последние строки стихотворения и раскрывает ладони.       "И, верно, погубит песней       себя и челнок Лорелей."       Время словно застывает в смоле, убирая из головы все звуки. Даня в три шага оказывается на балконе и стягивает Этери с перил, прижимая к себе так сильно, что она вскрикивает от неожиданности.       --Ты чего?-- бурчит как ни в чем не бывало, упираясь ладонями в грудь.-- Ты меня напугал.       Даня так и хочет сказать, что она тоже заставила его замереть от ужаса, но продолжает почти не дрожащим голосом.       -- Мне не хочется искать тебе дублершу в первый день премьеры. Я пришел помочь тебе снять платье.       --Пф...-- шипит Этери, уходя с балкона и поворачиваясь спиной в комнате.-- Глупости какие. Я же еще не сделала твою жизнь невыносимой настолько, что ты сам захочешь меня подтолкнуть.       Даня касается ее мокрой кожи пальцами, путаясь в шнурках и больше не говорит ни слова. Платье падает на пол изумрудной волной, открывая глазу то, что россыпь еле заметных шрамов у Этери на спине похожа на диковинные созвездия.