Дистимия

– Фрэнк, вставай. Ну же! Сколько можно спать? Я чувствую чью-то руку на своём плече, безостановочно толкающую мою тушку из стороны в сторону. Глаза разлепляются, но слишком яркий солнечный свет заставляет меня зажмуриться. Какого чёрта происходит? Ничего не понимающий, я принимаю сидячее положение на кровати и пытаюсь сфокусировать свой взгляд на фигуре, сидящей передо мной. – Ну наконец-то! Тебя не добудишься! – Джерард? Который ча… – повернув голову в сторону настенных часов, вижу короткую и толстую стрелку, указывающую на семёрку, и более тонкую и длинную, слегка отклонённую от двенадцати. Семь утра? – Что ты здесь делаешь? Подъём через 30 минут. Резкое пробуждение даётся мне с трудом: голова кружится, из-за чего я покачиваюсь из стороны в сторону, глаза сощурены, а выражение моего лица полностью передаёт всё то непонимание и удивление, которое разрастается внутри меня. – Формально меня не должно быть здесь, но я хочу кое-что тебе показать до того, как приедут твои родители. – Показать что? – я так и пребывал в неведении и непонимании происходящего вокруг. – Что ты делаешь здесь в такую рань? Тем более в воскресенье. Сегодня у нас нет сеанса, если ты не знаешь. Что-то случилось? – Всё я прекрасно знаю, так что вставай, переодевайся и выходи в коридор. Буду ждать тебя там. Прости, что разбудил, такого больше не повторится. И нет, ничего не случилось. С этими словами Джерард развернулся и покинул палату. По его внешнему виду можно было сказать, что он тоже не особо выспался сегодня: темные круги проступали под глазами, волосы спутались и торчали во все стороны, а одет он был чуть ли не в домашнюю одежду, зато с накинутым поверх неё на плечи больничным халатом. По идее, воскресенья – единственные выходные дни у психиатров в этой лечебнице, но Уэй, по непонятным мне причинам, с самого утра уже находился здесь. Потихоньку придя в себя, я кое-как натягиваю джинсы и первую попавшуюся футболку, забегаю в ванную комнату, чтобы почистить зубы (терпеть не могу ощущения нечищеных после ночи зубов) и выхожу из палаты, закрывая за собой дверь. Джерард оценивающе смотрит на меня, кивает головой в направлении, в котором нам предстоит идти, и молча ступает вперёд. Я плетусь за ним, не смея нарушить тишины. Спустя пару минут блуждания по лечебнице, Уэй решает подать голос: – Пришли! – шепчет он мне и указывает на дверь, ведущую к помещению, в котором я ещё ни разу не был. Достав ключ, он открывает её и пропускает меня внутрь. Я делаю пару шагов вперёд, до конца не понимая, что мы здесь забыли, и оказываюсь в небольшом зале, заставленном старыми стульями, какими-то стеллажами и небольшими тумбами. Мебель была покрыта изрядным слоем пыли, а, значит, эта комната давно никем не использовалась. Осмотрев помещение несколько раз, так и не найдя ничего, что могло бы указывать на причину нашего здесь нахождения, я поворачиваюсь к Джерарду и вопрошающе гляжу на него. – Что это за комната? – Кажется, здесь ты сможешь играть на своей гитаре. Это помещение служит чем-то вроде склада старой мебели и прочих ненужных вещей, которые по каким-то причинам ещё не вынесли отсюда. Тут явно требуется уборка, но, как ты знаешь, у меня сегодня выходной, так что я мог бы попытаться привести это место в порядок. – И мне можно будет приходить сюда в любое время? – Не совсем. Поскольку никто не может знать, чем собирается заниматься подросток в комнате психиатрической больницы совсем один, мне было поручено приглядывать за тобой. Лечебница не может брать на себя ещё большую ответственность за тебя и твоё здоровье, поэтому всё автоматически перекладывается на меня, как на твоего лечащего врача. Другими словами – без меня ты сюда не попадёшь. Но! Я не собираюсь пристально следить за тобой и всеми твоими действиями. Думаю, что мне вполне хватит стула где-то в углу комнаты. Я понимаю, что играть при чужом человеке будет до жути некомфортно, но большего сейчас я не могу предоставить. Если ты решишь отказаться от этой затеи, я пойму. Не хочу, чтобы ты чувствовал себя стеснённо. – Эм, думаю, мы можем попробовать. Всё равно я уже попросил родителей привезти мою гитару, и мне не хочется, чтобы это было зря. Как часто я смогу приходить сюда? – Ну смотри, наши сеансы заканчиваются в 14, после них мне нужно какое-то время для изучения полученной от тебя информации и составления дальнейшего плана лечения. Ты у меня единственный пациент – больше мне просто не доверили бы, так что к 16 я обычно уже свободен. Ты сможешь заходить за мной в это время и играть сколько тебе вздумается. В пределах разумного, конечно, мне тоже необходим хоть какой-то отдых. – Оу, хорошо. Это здорово! – Отлично. Тогда завтра можно начать, если будет желание. А сейчас тебе надо вернуться в палату. Скоро подъём, и будет очень неудобно, если Джози не найдёт тебя по моей вине. Да и мне пора приняться за уборку – не хочу задерживаться здесь до самой ночи. Я уже хотел уйти, как вдруг решился задать тот самый вопрос, который мучает меня с первого дня нашего знакомства: – Зачем ты делаешь это? В смысле… Я не против! Просто… Раньше моё общение с терапевтами обычно заканчивалось на их же сеансах. Никто… Никто ещё не делал чего-то подобного для меня, и для меня это в новинку. – Фрэнк, ты мой первый пациент. Не могу же я облажаться в самом начале своей карьеры, – Джерард усмехнулся. – У меня немного иные методы лечения, поэтому для меня превыше всего стоит твой комфорт во время нахождения в лечебнице. Это вовсе не значит, что миссис Кинли и прошлые твои терапевты лечили тебя как-то неправильно. Наоборот, я уверен, что они делали всё верно, точно так же стараясь помочь тебе. И я лишь выполняю свой рабочий долг, позволяя тебе хоть немного расслабиться и отвлечься от навязчивых мыслей. Это моя работа, и я предан ей. – Вау… Мне нравятся твои методы лечения! – честно признался я. – Кажется, прошла всего пара дней, но я… чувствую себя лучше, наверное. – О, я безумно рад слышать это. Можем поговорить об этом на следующем сеансе, а пока беги в палату. До подъёма осталось несколько минут! Я стою пару секунд в раздумьях, не зная, будет ли правильным поступить сейчас так, как я захотел. Но, приняв окончательное решение, я быстро подхожу к Джерарду и обнимаю его, тихо произнося «спасибо» куда-то ему в плечо. За эти два ничтожных дня он сделал для меня так много, а я до сих пор не удосужился его поблагодарить. Возможно, обнимать психиатра в качестве благодарности было не очень этично, но мне плевать. Сейчас это большее, на что я способен. Отстраняясь, я киваю ему на прощание и быстрым шагом направляюсь к себе, попутно погружаясь в мысли. Мне нравится Джерард. Действительно нравится. Не то чтобы мне не нравилась миссис Кинли, с ней всё в порядке, но… Я чувствую себя более свободным рядом с Уэем, потому что он дарит мне возможность наслаждаться пребыванием здесь, и именно это было мне так необходимо. Очень трудно продвинуться в лечении, когда ты не ощущаешь себя независимым. Ты каждый день подчиняешься правилам лечебницы, отвечаешь на одни и те же вопросы, только вот толку в этом никакого. С приходом Джерарда многое в моей жизни здесь поменялось в лучшую сторону. Не знаю, как называется то, что я чувствую по отношению к нему. Пока что он единственный, с кем я могу провести время за разговором по своему собственному желанию, а не просто потому, что в моём расписании стоит сеанс с ним. Как это называется? Привязанность? Симпатия? Благосклонность? Я не знаю, прошло всего два дня с нашей первой встречи. *** После завтрака я улёгся на своей кровати и погрузился в мир музыки. Когда меня посещают тревожные мысли, лучшим способом избавиться от них являются наушники и плеер. Я стараюсь полностью вникать в тексты песен, чтобы для собственных переживаний не оставалось места в моей голове. Если они всё же закрадываются ко мне в разум, я увеличиваю громкость в наушниках на максимум, тем самым заглушая и прогоняя эти мысли куда подальше. Так я пролежал около часа, прежде чем кто-то постучался в дверь моей палаты. – Фрэнк, твои родители приехали. Сейчас они заполнят нужные бумаги и поднимутся к тебе, – сообщила только что вошедшая ко мне в палату Джози. Убедившись, что я услышал и понял её, она развернулась и отправилась, видимо, к другим пациентам. Я был безумно рад встретиться с родителями. Впереди меня ждал целый день прогулок, вкусной еды и непринуждённых разговоров. Ах да, и моя гитара! – Привет, мам, пап! – крикнул я им, едва они приоткрыли дверь палаты. – Привет, Фрэнки! Как же мы соскучились! – мама полезла ко мне с объятиями. – Как ты тут? Как новый врач? – поинтересовался отец. Положив гитару на мою кровать, он потрепал меня по голове, что мне не очень нравилось, но я никогда не возражал. – Думаю, мне лучше. – уже второй раз за день признаюсь я. – И я серьёзно! Я боялся, что с новым врачом моё состояние лишь ухудшится, но всё оказалось совсем наоборот. Эм, он, наверное, профессионал или типа того. Он нашёл ко мне подход, и мне было легко открыться ему. И это он добился того, чтобы я мог играть на гитаре прямо в лечебнице. По словам Джерарда, это должно положительно повлиять на меня. – Приятно слышать такое. Я рад, что у тебя всё хорошо. *** Я вернулся в палату лишь к вечеру, когда мои родители уже уехали. Мы ходили в местный парк, где устроили что-то вроде пикника, а потом в который раз изучали местные окрестности. Рядом с лечебницей почти нет никаких мест, где можно было развлечься, но нам хватало обычных прогулок вдоль улочек, названия которых я знаю уже наизусть. За сегодняшний день меня почти не посещали скверные мысли. Я радовался встрече с родителями и тому, что скоро вновь смогу играть на Тринадцатой. *** Готовясь ко сну, я умываюсь и сменяю уличную одежду пижамными футболкой и штанами. Убираю гитару с кровати и зажигаю прикроватную лампу. За сегодня я сильно устал и уже готов запрыгнуть в кровать и погрузиться в сон, но я замечаю стакан с водой на тумбе в углу комнаты. Туда Джози ставит его, когда приносит имипрамин перед завтраком. Этой тумбой я никогда особо не пользовался, поэтому мой взгляд редко падает на неё. Лишь по утрам я подхожу к ней, чтобы выпить лекарства, а потом снова забываю о её существовании в моей комнате на весь оставшийся день. Но сейчас на ней стоит стакан с водой. С невыпитой водой. Я подхожу ближе и вижу красно-бурую таблетку – имипрамин. Стоп. Я начинаю прокручивать воспоминания за сегодняшнее утро в голове. Вот я следую за Джерардом, вот он показывает комнату, где я буду играть на гитаре, вот я прощаюсь с ним, вот забегаю в палату, вот Джози ставит на тумбу стакан с водой и кладёт рядом таблетку, вот я говорю, что занят уборкой перед приездом родителей, вот я иду на завтрак, вот… Я не выпил таблетку. Я забыл. Я не принял свой антидепрессант, но каким-то чудом пребывал в хорошем расположении духа почти весь день. Такого никогда не случалось раньше. Почувствовать себя хорошо без таблеток приравнивалось к выходу из собственной зоны комфорта. Я, скорее всего, уже привык к подавленному состоянию, так что без помощи лекарств мне было трудно пересилить себя и заставить поддаться лечению или просто найти силы провести день не лёжа в кровати в компании надоедливых и унылых мыслей. Но сегодня явно что-то произошло. А, может, кто-то?