I've got you

Я не был особо уверен, в чём именно состоял план Майкла, но я был уверен, что ничем хорошим это для меня не кончится. Он, скорее всего, хотел, чтобы мы с Калумом поговорили обо всём, но я не хотел слышать, что всё это было из жалости и что он никогда не любил меня. Я хотел цепляться за последний лучик надежды на то, что мы всё ещё можем быть вместе. — Хорошо-хорошо, Эштон. Я знаю, ты ненавидишь стычки. Чёрт, никто их не любит. И я знаю, что ты чувствуешь себя нехорошо, и что ты явно не в порядке. Я хочу помочь тебе, Эш. Хочу помочь твоим отношениям. Я никогда не видел более красивых, честных и любящих отношений, и я никогда не видел тебя таким счастливым. Так что я собираюсь прояснить твоему парню ситуацию, а потом вы уже разберётесь, что дальше. Хорошо... эм... жди здесь. Я скоро вернусь, — объявил Майкл, но я не ответил. Майкл действительно усердно пытался, но, честно говоря, никакой нужды в попытках не было. Я просто сел, отключаясь ото всех. Я не хотел знать, что Калум хочет сказать. Я оставался тихим. Тихим, каким я и должен был быть. Тихим, каким должен был быть весь отпуск. Я уже собирался взять себе кофе, когда услышал крик из комнаты Калума. Разговор между Калумом и Майклом: — Калум, господи боже мой блять, в чём твоя проблема? Ты ничего знаешь! — проорал Майкл. Я редко слышал маты от Майкла. — Я знаю достаточно. Я знаю, что мой ПАРЕНЬ сошёлся с моим худшим врагом. Я не знаю, что он собрался объяснять. Тут нечего объяснять, — огрызнулся Калум в ответ и моё сердце сжалось. Я был уверен, что Калум был в ярости, но слышать такое из его уст было невозможно, это разбивало меня. — Ёбаный ты в рот, объяснение есть. Эштон никогда не хотел и не собирался целовать Коннора. Он был так напуган, в тот момент, когда Коннор подошёл к нему после того, как ТЫ ушёл. Не говори мне, что ты не знаешь, каким дерзким и флиртующим Коннор был всю эту поездку, и как некомфортно было Эштону каждый раз, когда тот называл его милашкой или симпатичным... очнись, Калум! Эштон влепил ему пощёчину сразу после поцелуя и разрыдался, когда ты предположил, что Эштон изменял тебе. Не-не-не. Эштон не такой. Он никогда не был в отношениях прежде. Я даже не уверен, знает ли он саму суть измен... так что завали лицо, пытаясь выставить себя жертвой. Ты не видел Эштона. Ты не знаешь, как разбил его, когда он не смог посетить тебя. Ты не слышал его плач каждый день и ты не нашёл его с окровавленными запястьями, едва в сознании и с красными глазами оттого, что он проплакал весь вчерашний день. Нет, Калум, ты не делал этого, и в этом твоя проблема! Потом возникла тишина, длившая, кажется, днями. Я терпеть не мог тишину. Калуму действительно нечего сказать? Ни слова? Я был разочарован. Я всегда думал, что он был умным и мог разрешить любую проблему. Что ж, я ошибался в людях, которых, как я думал, я знал лучше, чем себя. — Эштон! Очень давно я обещал быть рядом ради тебя, но это обещание всё ещё есть, так что я не собираюсь бездействовать и смотреть, как ты страдаешь, — объявил Майкл и осторожно поднял меня из моего сидячего положения и втолкнул меня в комнату. Я даже не осознал, что сам он вышел. Я возился со своими длинными рукавами, смотря вниз. Я не мог посмотреть ему в глаза. — Теперь говорите! — приказал Майкл, после чего вышел снова, и это был первый раз, когда я посмотрел на любовь всей моей жизни, лежащего на стерильной больничной койке. Его лицо было в синяках. Его красивое лицо. Его рука была сломана, но лицо пострадало намного больше. Я попытался стать настолько меньше, насколько вообще мог под его пристальным взглядом. — Эштон. Маленького слова было достаточно, чтобы разорвать меня на части изнутри. Я скучал по его голосу, несмотря на то, что прошло всего два дня. Отчаянно и безуспешно я пытался вытереть слёзы, текущие по моему лицу. — Эштон, прекрати плакать, — прошептал он грубым голосом. — Нет, я не прекращу. Мне плевать, — выпалил я громче, чем ожидалось. Я не знал, откуда взялись внезапные уверенность и гнев. Мгновения назад я даже посмотреть на него не мог. — Тебе плевать, — быстро ответил я, заставляя его вопросительно наклонить голову. Он собирался ответить, я видел это. Но я остановил его. — Нет, Калум, я знаю, что ты хочешь сказать. "О, Эштон, я всегда заботился о тебе и до сих пор забочусь, но только если ты не изменял мне с блядским Коннором". Но теперь ты слушаешь меня. Ты понял? — приказал я. Калум немедленно затих. — Итак, Калум. Для начала, это я должен быть зол и разочарован, не ты. Я был тем, кого игнорировали и наказывали без причины. Ты вообще знаешь как сильно мне было больно, когда ты сказал, что ты не хочешь меня видеть, и надумал себе, что я тебе изменял, хотя видел лишь секунду всей ситуации. Я был тем, кого отвергли. Я ударил Коннора, я сказал ему оставить меня в покое. Мне никогда не нравился ни он, ни его тупые попытки флирта. Он заставил меня поцеловать его, мне ни капли это не понравилось. Ты знаешь, как много я плакал последние два дня? Ты знаешь, как долго я бесцельно сидел у твоих дверей ожидая момента, когда ты позволишь мне войти? Всё напоминало мне о тебе в пляжном домике, и я не мог вынести этого, потому что каждый раз я вынужден был спрашивать себя о том, действительно ли ты любил меня или просто красиво играл. Из всех людей именно ты должен был знать, как сильно я боюсь говорить с новыми людьми. Ты знал все мои слабые места, но даже при этом ты подумал, что я повешусь на парня, которого едва знаю? Ты знаешь, как мне было трудно открываться тебе. Так что не говори мне, что ты жертва, потому что ты, блять, далеко ей не являешься!