party, boys

Если бы когда-то кто-то спросил пресловутого Эрика Картмана о причине, по которой он так нервно реагирует на любые упоминания о наркотиках, то он бы, скорее всего лишь неловко улыбнулся и сказал, что наркотики исключительно для придурков безмозглых и ему слишком стремно с этим связываться. Но дело в том, что Картман и был воплощением всего самого стремного, опасного и нездорового, глупого и разрушительного и что-то, что было бы слишком даже для него, должно было оставить на его памяти неслабый отпечаток. И если вы думаете, что эта история будет наполнена страданиями одинокого, никем не понятого злодея, то я, Кеннет Маккормик, вас крупно наебал. Дело было так. В машине, скачущей по разбитой в хлам дороге, на всю громкость играла Леди Гага. Если свернуть с главных улочек Южного Парка (А есть ли у него вообще главные улочки? Без понятия) ближе к окраинам, можно наткнуться на покосившийся ужасный домик с изгнившей крышей и звуками неблагополучного семейства в нем. В тот день, между попытками отоспаться на выходных под мелодичные вопли моих дорогих родителей и хруст стекла от битых бутылок под ботинками моего брата, возникло приближение неясного шума. Когда за окном зазвучали строки песни "Bad Romance", резкий треск и хруст дерева, заслонявшего мне вид из окна - я понял, что выспаться сегодня не выйдет. Пробираясь сквозь моих брата, брата, брата, людей, которые меня породили, и маленького ангела по имени Карен, ко мне ввалился нежданный посетитель. - Маккормик, блять, почему ты валяешься голый! Прикройся! - гость наконец удосужился подать голос и сука лучше бы он этого не делал, потому что повышенные интонации от Эрика Теодора Картмана это последнее, что вы захотите услышать пребывая в похмельном состоянии - Это моя хата, хочу и валяюсь. - я вывернулся, подпирая голову рукой и вздымая белесую бровь, до половины прикрыв свое тело простыней - И что вы забыли, о усталый путник, в обители прелестной принцессы? А после того, как он открыл свой рот во второй раз, происходящее стало напоминать сюррелистичный сон. За свои шестнадцать годков я повидал многое, поверьте, а вот опьяненный действием амфетаминов местный ублюдок, чрезвычайно уверенно утверждающий, что ему нужно набить черные кресты на сосках, чтобы "ну знаешь как у тех телок из игр", был для меня в новинку. Сперва я переспросил, потому что подумал, что это мне причудилось. Потом я переспросил ещё, уже давясь от смеха. А после и вовсе, задыхаясь и всхлипывая, пытаясь как-то выдерживать боль в голове и делать вдохи между взрывами безостановочного истеричного хохота, полез за машинкой. Её мне подарили на шестнадцатилетие дорогие полудурки-суперлучшие-друзья и с недавних пор она стала для меня неплохим источником дохода, ведь, как оказалось, мои партаки довольно многим по душе. И если уж говорить о татуировках на интимных зонах, то да, я мечтал о том, чтобы наколоть однажды что-то на лобке у красивой грудастой девушки, а сейчас собирался колоть что-то на сиськах Картмана. Вы бы могли пошутить, что там есть за что ухватиться, но с детства многое изменилось и с годами наш старый приятель становился все более маскулинным, больше походя сейчас на шкаф с некоторыми жировыми отложениями в области живота, а не на полную вьетнамскую проститутку. Так что, пусть его грудь и осталась немного более мягкой чем мои плоскости, но походила максимум на первый размер и не свисала так, чтобы её можно было смять. Однако, на горизонте объявилась ещё одна проблема. Меня трясло от хохота и я уже почти успокоился, а вот Эрик трясся из-за нервного перевозбуждения, что делало невозможным адекватный творческий процесс на его телесах. Я прислонил руку к его груди и поморщился - там, под кожей сердце колотилось на износ. Надеясь, что он не сдохнет прямо здесь и сейчас, я отложил машинку и взял перманентный маркер, немного лукавя: - Чувак, я забыл катридж с чернилами новый купить и боюсь закосячить, этот стремно впрыскивается. - черный колпачок обнажает пахнущий спиртом плоский кончик - Но кресты у тя будут, не психуй. Уже после, когда мы сидели, хихикая и обменивавались дебильными фразами вроде шуток про крестовый поход и "грудью защищали родину" и "я поставил на тебе крест" и ещё тому подобные низкопробные каламбурчики медленно перетекали в обсуждение тату, телес и нюдсов, присылаемых кому-нибудь. Я сказал, что самым смелым моим сообщением с обнаженкой кому-либо было сообщение ПК директору с незнакомого номера, на что этот засранец лишь посмеялся и с горящими глазами вдруг стянул с себя штаны. Я дернулся в сторону и комично рухнул на пол, промазав своими тощими ягодицами мимо края постели, но все оказалось значительно менее драматичным: Эрик просто сфотографировал свой хуй. Ну, как говорится, всякому своя доля, и я ощутил даже какую-то снисходительную насмешку внутри себя, пока не увидел на демонстративно развернутом ко мне экранчике имя Гаррисона. Новый приступ истерии не заставил себя долго ждать и я просто медленно скатывался в дикий предсмертный хрип, сидя голой жопой на грязном полу. Уже после, провожая его до своего крыльца, я увидел, что фара пикапа, на котором примчался жиртрест, была нещадно разбита, а по лобовому стеклу изнутри прошла трещина. Только сейчас я заметил то, что лоб Эрика медленно зеленел у кромки волос - у него набухала шишка. Старенький пикап умчался прочь нетрезвой походкой, а я осознал, что уже секунд тридцать обнаженным пугаю бездомных, выглядывающих из мусорного бака и показал им средний палец перед тем как войти в дом, ощущая себя совершенно юнным, с ног до головы заполненным глупостью и счастьем. Ровно до того момента, пока отец не швырнул мне "розочку" в голову. Он убил Кенни. Сволочь.