**
— Это все титановые инъекции, которые нам удалось украсть у Марлии. Однако, с производством будут проблемы, — смотря на своего «слушателя», сообщает Елена. — Ничего. Этого запаса нам вполне достаточно, — произносит старческий голос, принадлежавший никому иному как Дот Пиксису, — Не знаю как вас благодарить за такой подарок, — а старик стал куда старее, морщины вокруг глаз стало больше, — Мы в неоплатном долгу перед вами, за то что открыли нам глаза и подарили надежду. Наверное, только дьявол бы сомневался в чистоте ваших помыслов. — Я думала, что за три года могу доказать элдийцам свои дружеские намерения. Прискорбно, ведь именно мы привезли вам эти пистолеты, чтобы они подарили элдийцам свободу, — сохраняя хладнокровие отвечает Елена. Взглянем на картину целиком. Члены антимарлийских добровольцев были окружены солдатами из Гарнизон, что направили на них дуло пистолет, с весьма неприятными намерениями. Когда добровольцы зашли в комнату, то они застали их врасплох, потому теперь они были под прицелом. — Наверное это прозвучит эгоистично, но я все же прошу вас понять наше нынешнее малодушие. Мы не можем позволить Зику все что вздумается, — закрыв глаза, вздыхает Пиксис. — Дело ваше, Комендант Пиксис. Уверена, что уже скоро мы можем обедать за одним столом, — на лице красовалась усмешка, но в голосе лидера добровольцев была слышна поддельная доброта.**
Окончился дождь, и вокруг появились лужи. Тем не менее, в них отражается весь мир, если правильно распознать его. Для этого достаточно просто посмотреть на поверхность воды. Как же это просто. Дождь смывал весь пыль и грязь от неразумной и эгоистической жизнедеятельности человека; он очистил воздух, прояснил небо; после него даже солнце кажется светлее и ярче. Теперь же вместо серых туч на небе был красивый и алый закат. — Проиграем — погибнем, а победим — выживем, — потянув красный шарф до носа, вслух озвучила свою мысль Микаса, спиной прислонившаяся к могильной плите, глядя куда-то вдаль.**
— Нельзя победить не борясь. Зеленые глаза внимательно и строго смотрели в свои, что находились в отражение зеркала, — Так борись. Борись, — с грозным и хмурым видом твердил самому себе Эрен.**
Тем временем элдийцы Парадиза уже распечатали в газетах о «победе» разведчиков над Марлии. На улицах стало куда оживленнее, теперь людям не нужно было боятся. Они с радостью в глазах читали новейшие новости, некоторые даже восхваляли Разведкорпус. Дети же играли на улицах, изображая себя как героя. Вновь внутри стен настали спокойные времена. Пока что. — Хотите разделить меня с Зиком и Эреном? — приоткрыв занавеску внутри кареты, спокойным тоном предположила Самал. — Сама же знаешь ответ, — холодно отвечает Леви, сидевший напротив неё. Девушка тихо вздыхает, после чего полностью закрывает окошко зелеными, совсем безвкусными, занавесками. Плавно переводит взгляд карих глаз на мужчину перед собой. Не изменился. Ни капли. Разве что стал ещё холоднее и отстраненнее. — Хотите дыру просверлить? — усмехнулась Фукусима. Она не получает ответа, вместо слов был многозначный взгляд серых глаз, которые взаправду норовились просверлить её бошку. Оба сидели в полной некомфортной тишине.**
Леви получил приказ, отвезти Фукусиму Самал в одну из тюрем Парадиза, где с ней сделают что-то, что, по их мнению, поможет выиграть время и им самим уладить дела в городе. Тюрьма, в которую привезли скованную в кандалы шатенку была в ужасном виде, словно от одного легкого дуновения ветра она обрушится. Внутри же дела обстояли не лучше. Отовсюду пахло сыростью и застоялым воздухом, и чем-то куда худшим, чем вспотевшие после тренировок ноги Конни. На стенах было много плесени, пыли, трещин, к тому же пустовали некоторые места, где по идее должно было располагаться кирпичи, паутины, с которых на нескольких разведчиков смотрели пауки. Двое разведчика находились внутри камеры и сидели за столом, а снаружи камеры находились еще несколько разведчиков. — И что я должна с этим делать? — кивает в сторону стакана с водой, и вопросительно изогнув бровь поинтересовалась Самал. — Выпить, — спокойно ответил Леви, — Там снотворное специально разработанное для тебя. — Кажется я поняла. Вы все знаете, что Эрен может с легкостью разобраться со своей камерой, но не без меня, потому решили держать нас как можно дальше друг от друга, — задумчиво говорит Самал, что попала прямо в яблочко. — Нет. Мы просто выбрали для тебя самый лучший отель, — саркастично ответил Леви, хотя по его серьезному лицу такое не скажешь. — Значит, вы и Зика отправите в «лучший отель»? — Возможно. Девушка без лишних слов берет стакан в руки и под внимательный взгляд Аккермана, следившего за каждым её движением, выпивает содержимое в посуде. Кареглазка молчала лишь секунду, затем сказала: — Не думайте, что это хоть как-то задержит меня. Все что вы делаете бесполезно. Даже если я умру, даже если засну вечным сном вы не сможете ничего изменить. Скоро настанет совершенно новый мир без воин и конфликтов. И этот мир мы можем назвать настоящим «раем». — Кажется ты начинаешь бредить, — сложив руки на груди, говорит брюнет. Он смотрит ей в глаза, а она старается не закрывать их, но сон постепенно-постепенно обволакивало её сознание, а усталость же медленно обнимала её со спины. Самал кладет руки на стол и кладет голову поверх них, при этом смотря направо, закрывает глаза проваливаясь в бездну тьмы. И в перед тем, как полностью попасть в царство Морфея, с её уст невольно слетает одно лишь единственное слово. Леви, что продолжал наблюдать за ней, удивился услышав слово. Однако ему показалось, что все это было лишь иллюзием и плодом его воображения. Аккерман бесшумно встает с места, решившись уйти, вот только его что-то останавливает. Леви продолжает смотреть на её мирно сопящее личико. Все такое же прекрасное и красивое. На её глаза спадает прядь рыжих волос, краску которого она не успела смыть. Не зная чем он руководствовался в данный момент, да и не давал себе отчета в своих действии, брюнет нежным движением руки убирает прядь с глаз, заправив их ей за ухо. Может не все потеряно? « — Скоро все изменится.»