Калейдоскоп боли

В архиве всегда пахло давно залежавшимися бумагами, пылью, несмотря на частую уборку, и электричеством. В большом, сейчас тускло освещённом помещении висело два кондиционера, что постоянно гоняли прохладный воздух, но запах всё равно смог застояться, пропитывая собой стены и местного служащего, который следил здесь за порядком уже более тридцати лет. Старина Сэм, как многие — почти все — его называли. Именно этот человек контролировал деятельность агентов в архиве, не позволяя даже подумать о том, чтобы влезть в запрещённые для многих секции, скрывавшие засекреченные данные о многих объектах, а порой и других сотрудниках. К Блэку старина Сэм отнёсся сегодня так же флегматично, как и вчера, как и два дня назад. Высочайший уровень допуска играл значительную роль, из-за него к нему не лезли с расспросами. Конечно, удобнее было рыться в электронной базе, что за тебя находила все интересующие данные в два клика, но Питч не хотел, чтобы его мог кто-то отследить. И его запросы в том числе. Поэтому и решил поднять бумажную документацию, которую весь состав Руководства хранил с особенным трепетом. Оно и понятно: их база данных оказалась весьма незащищённой — кто-то ведь смог влезть туда пять лет назад, чтобы подчистить за собой следы. Уже третью ночь подряд он шерстил эти документы и внимательно вчитывался в отчёты, заключения специалистов, поднимал со дна металлических ящиков, что всегда были закрыты на электронный замок, самую старую документацию за тот год. Год, в котором случилось слишком много всего, несмотря на чужие усилия всё это скрыть. Такого шила в мешке не утаишь — прорвалось наружу, вместе с собой вытаскивая на свет все странности того периода времени; он сам провёл его весьма занимательно: лежал в коме, а после проходил долгий, изнуряющий период реабилитации. Широкий стол был завален различными бумагами, и свой отчёт Питч тоже вёл по старинке: записывал все данные, каковые он смог найти и систематизировать, в толстый матово-чёрный блокнот, который теперь всегда носил при себе. Этими записями он пока не делился ни с кем, предпочитая сначала всё хорошо обдумать самостоятельно, ведь ещё неясно было, кто во всё этом замешан, а кто нет. На удачу, он не пересекался с Круп все эти дни, да и палки в колёса ему больше никто не ставил, мешая работать. Поэтому Питч и работал, засиживаясь до самой ночи, и время часто переваливало далеко за полночь, когда он выходил отсюда, нервируя своими ночными визитами старину Сэма. Но другого времени всё равно выкроить не мог: всё-таки, у него были и другие обязанности, которые откладывать было нельзя. То же больше не выбешивающее кураторство, да и последние три дня Фрост вёл себя на удивление тихо и мирно, не доставая его больше глупыми расспросами. Кажется, у мальчишки что-то перекроилось в сознании, но в его голову Блэк лезть не хотел. После того памятного разговора, во время которого он и отдал Джеку карту допуска, мальчишка как-то весь поменялся, вновь стал закрытым, едва немного открывшись. И больше ничего не вспомнил. Даже аномальные способности Туф на него больше не действовали, и Блэк бы решил, что Фрост притворяется, если бы не видел это собственными глазами. Как бы Туоф ни старалась, больше подвинуть бетонный блок в голове у Джека ей не удалось. Это было… Досадно. Джек ведь одна из самых ключевых фигур в чьей-то партии, что была разыграна без его согласия. Впрочем, Питч был уверен, что он точно такая же фигура, и выбешивало это ещё сильнее. Он ненавидел быть ведомым. Может, поэтому так быстро и стал командиром, всего в двадцать шесть, просто потому, что подчиняться кому-то для него было невыносимо так же, как и быть марионеткой в чьих-то руках. А сейчас именно марионеткой он себя и ощущал, почти чувствовал невидимые нити, привязанные к его рукам и ногам. Только вот… зубами перегрызёт, если нужно будет, но тварюшку, что это устроила, вычислит и лично приведёт приговор в исполнение. Проблема потери памяти у Фроста была по-прежнему первостепенной, но пока нерешаемой, а потому и не коробила так сильно. Вместо бессмысленных попыток достать из головы мальчишки хоть какие-то нужные данные, он доставал их из бумаг, куда ему был открыт теперь свободный доступ. Николас слово сдержал, выдав ему и электронное, и письменное разрешение на полный контроль расследования. Этого пока было достаточно, но из бумаг всё равно мало что можно было вычленить. Только одна интересная, действительно удивившая его деталь, о которой он до этого момента не знал — та самая деталь под грифом «секретно», что скрывали вообще ото всех, кроме состава Руководства. В графе о причинах пожара на базе Третьего уровня в официальном отчёте было указано всего одно достаточно ёмкое слово: «поджог». Не удивительно, что этот отчёт был засекречен. К его сожалению, больше ничего такого сенсационного найти пока не удалось. От чёрных строк мелкого, напечатанного одним шрифтом текста уже который день рябило в глазах. Блэк знал, что такими темпами недолог час, как он посадит себе зрение к чёртовой матери, но рыть не прекращал, прекрасно чувствуя, что времени осталось мало. Питч вообще не был склонен к паранойе, но сейчас чем-то внутри чувствовал, как время, словно песок, утекает сквозь пальцы, и кто-то невидимый ведёт свой пока непонятный отсчёт. Только вот что случится, когда время истечёт, никто не знал, но Блэк был уверен, что ничем хорошим это не кончится. Интуиция подсказывала, что в скором времени они найдут ещё один труп, так же сожранный так и не найденной тварью, как и прошлый. Труп ребёнка. Он надеялся, впервые в жизни надеялся, что ошибается. Тусклый свет не резал порядком уставшие глаза, а привычный за эти дни шелест страниц даже не действовал на нервы. Прошло четыре дня с момента нахождения первого тела, а у его ищеек не было даже зацепок. Разве что личность установили, отследили по вездесущим камерам путь ребёнка, чтобы понять, в каком именно месте всё и произошло. Он хорошо помнил и чужой, и собственный ахуй, когда вместо неизвестной твари они увидели обычный серый фургон, куда и затащил мальчика неизвестный мужчина. Версию о каннибале приглашённый им лично патологоанатом отмёл сразу. Вот и получалось, что ребёнка похитили в качестве корма для чьей-то твари, дабы потом подбросить труп прямо к их дверям, умудрившись на этот раз не засветиться на камерах. На самом фургоне не было никаких опознавательных признаков, но его представители власти всё равно нашли достаточно быстро — фургон бросили в переулке буквально через несколько кварталов. Да и размер Второго уровня значительно отличался от размера того же Четвёртого, здесь сложнее было что-то спрятать. Но у этой твари, что смогла в средь бела дня выкрасть мальчонку под самыми камерами, это получилось. Потому что на фургоне след и оборвался. В самой машине не нашлось ничего интересного, хотя Питч и не понимал общего разочарования этим. Они ожидали персональной записки? Блэка больше удивляла способность этого мужчины становиться невидимым. Иначе объяснить то, как тот смог ускользнуть от объективов, он не мог. Само похищение произошло настолько быстро, что разглядеть какие-то приметы, кроме полового признака, не получилось. Эксперты едва не на пиксели видео разобрали, на кадры нарезали, но это совершенно ничего не дало. Хорошо, что ему не пришлось пересекаться с родителями погибшего пацана — это он в своей работе просто не выносил. И без личных встреч знал, что за разговор там был и на каких тонах, с какими обещаниями и заверениями. Это было понятно, закономерно. И совершенно бесполезно для дела, ведь родители ничего существенного сказать не смогли. И тут вырисовывалась ещё одна проблема: приходилось работать бок о бок с представителями власти. Некий аналог давно сгинувшей во времени полицией. Их Питч по личным причинам на дух не переносил, прекрасно зная, что коррупция в эту структуру пробралась давно, а сейчас цветёт и пахнет. Но терпеть приходилось, ведь похищения — не их ответственность, не они занимаются правопорядком. За этим следят те самые ПП, и следят, нужно сказать, хреновейшим образом, раз допустили подобное. Но вот то, что ребёнка погрызла какая-то тварь, буквально сожрала, это уже их дело, по сути, их косяк, что кто-то, как выяснилось, смог завести у себя такую интересную зверушку. Но Питч был уверен — совсем скоро их камеры содержания пополнятся ещё одной тварью. И кормить её будут куда хуже. Установлением того, как данный объект выглядит и что вообще из себя представляет, уже три дня занимались учёные с высочайшей квалификацией на пару с местными художниками, которые пытались составить буквально из ничего портрет. То, что они имели на этот момент, отнюдь не обнадёживало, да и ясности не вносило почти никакой: большое, сильное существо с длинными когтями и клыками, с квадратной, чуть вытянутой челюстью и жёсткой шерстью, часть которой патологоанатом нашёл в останках. Самое хуёвищное открытие, пожалуй, их в тот момент и ждало. Значимые клоки шерсти нашли именно под оставшимися на руках ногтями. Ребёнка твари отдали ещё живым. От этого мутило даже его. Хотя, не следовало ждать хоть крупицы гуманности от того, кто вообще решился кормить свою зверушку чужими детьми. Но коробило до сих пор, как бы ни хотелось верить в то, что за столько лет службы любой намёк на эмпатию в нём подох. Но каждый раз находилось что-то, что запросто могло переплюнуть предыдущие случаи человеческой жестокости. Этот объект, сожравший ребёнка, был скорее всего животным, поразительно мутировавшим, без собственного сознания и законов морали. Но когда видишь доказательства того, что главная тварь в этом деле — человек, который жил с ними всеми на одном уровне, становилось совсем тошно. Будто мало Питчу было доказательств за всю жизнь о том, что большинство людей вокруг — уже и не люди вовсе. Тихий вздох как дань усталости, давящая на плечи и тянущая к полу левую, такую тяжёлую руку. Просматривать дела всего персонала Третьей базы он решил только сейчас, отложив самое нудное. Его догадки медленно, но верно подтверждались: все агенты, которые когда-либо могли видеть Джека, уже были мертвы. Иронично получилось, что из всех живущих людей на этом клочке земли какую-никакую правду о Фросте знали только он и… та паскуда, что всё это и устроила. Скреплённые вместе листы бумаги дела очередного погибшего в пожаре агента с гулким шлепком ударились о стол. В глазах с каждой секундой рябило всё сильнее. Питч потёр их пальцами правой руки, желая убрать из них иллюзорный песок. Уже три ночи он толком не высыпался; стоило голове коснуться подушки, как знакомая, уже набившая оскомину бессонница тут же укладывалась рядом с ним. Из головы не желали уходить мысли и образы, догадки, и всё это ухудшалось плохим предчувствием, что по ночам ощущалось особенно сильно. В такие моменты хотелось подняться на ноги и если уж не поднять тревогу, то хотя бы продолжить своё расследование, но он знал, что в таком случае сыграет в деревянный ящик раньше, чем всё разрешится. В огромной стопке ему наконец попалось кое-что интересное: дело прошлого ведущего специалиста Джека. Доктор Алекс Мирт, умерший от несчастного случая в пятьдесят три года. Питч замер, ещё раз внимательно вчитываясь в строки о причине смерти. Упал, поскользнувшись в ванной и ударился головой о водопроводный кран. Нелепая смерть для того, кто посвятил свою жизнь изучению опасных объектов. Это сильно напоминало причины смерти других значимых в этой истории людей — всего состава предыдущего Руководства. Блэк был уверен, что даже читал о подобных обстоятельствах смерти в одном из отчётов. Что-то не складывалось, ведь была указана чёткая дата смерти. За месяц до пожара. Как раз в то время сам Питч валялся в коме. Одна догадка, такая противная, едкая и отчасти устрашающая врезалась в сознание. Только в подобный расклад верить совсем уж не хотелось. Если Алекса Мирта специально убрали первым, как самого приближённого к Джеку человека, то… Не позаботился ли кто-то о том самом задании, где он потерял руку и всех своих людей? Питч почувствовал, как внутри поднимается волна ярости. Даже не привычного раздражения, не злости, а ледяной, укрывающей с головой ярости. Если его догадка окажется верна… Живьём закопает. С глубоким вдохом, чтобы успокоить нарастающую бурю внутри, он сделал пару записей в блокноте, фиксируя и данные о прошлом ведущем специалисте Фроста, и собственную теорию, от которой хотелось плеваться. Пока что он даже думать не хотел, насколько влиятелен тот человек, что всё это устроил. Если это правда, конечно. Потому что поспешные решения — табу. Питч ещё раз глубоко вдохнул и выдохнул, силой заставляя себя успокоиться. Он ещё раз изучил личное дело Алекса Мирта, без особого интереса ознакомился с биографией, но больше ничего интересного не нашёл. Теперь осталось найти предыдущего куратора Фроста, хотя и так было понятно, что этот человек мёртв. Тут тоже была одна странность, которую Блэк никак не мог объяснить самому себе. Он никогда не жаловался на свою память, но если ведущего специалиста Джека он помнил хорошо, вплоть до мелких деталей внешности, то вот куратора никак вспомнить не получалось. Ни внешность, ни имя. Хотя это наверняка был агент высокого уровня доступа, минимально четвёртого, и пересекаться на базе Третьего уровня они должны были. Но в голове было пусто. Ни намёка даже на образ. Наверное, что-то подобное чувствует Джек постоянно. Жаль, что самого мальчишку спрашивать бесполезно, да и неизвестно, вернутся ли вообще к нему воспоминания. Внутри что-то противно ёкало от того, что Джек, по сути, до сих пор находится в опасности, а сделать он ничего не может. Почему-то пришла стойкая уверенность: пацан достаточно настрадался за свою недолгую жизнь. Питч чуть скривился и выкинул это из головы. Отсутствие собственных воспоминаний о высокопоставленном сотруднике и заставляло его с такой дотошностью просматривать дела. Ни в деле Алекса Мирта, ни в деле какого-нибудь ещё сотрудника Джек не был указан прилагаемым объектом. Это было понятно, ведь его подтёрли из базы весьма умело. От этого ещё труднее было искать условную иголку в горе мусора ненужных данных. Он надеялся, что память всё же подскажет ему, стоит только увидеть имя. Но время всё тянулось, а результата так и не было. Словно у Фроста вообще не было куратора. Самое паршивое то, что спросить было не у кого: все либо погибли в пожаре, либо при весьма странных обстоятельствах, а сам мальчишка на чью-то удачу ничего не помнил. Теперь Питч был твёрдо уверен: вернувшиеся воспоминания Джека не обрадуют. Стало немного тревожно от того, что мальчишка два года, до того как попал за Стену, был абсолютно беззащитен, да и жил чёрт знает где. Не на улице же, на Третьем уровне едва ли меньше камер, чем на Втором — одиноко слоняющегося ребёнка двенадцати лет бы заметили быстро. Все эти тайны и загадки не нравились до зуда между лопаток. Блэк поднял голову, глядя на настенные электронные часы. Он совсем сегодня засиделся — часы показывали два часа ночи. Старина Сэм и вовсе дремал, положив голову на сложенные на столе руки. Питч ещё раз оглядел груду документации, просмотренную и ещё нет, и понял, что сегодня с него хватит. От запаха бумаг, перемешанного с дезинфектором, появилась тяжесть в затылке. Он поднялся со стула, начиная заново сортировать бумаги. Для сотрудников всех уровней допуска, даже для членов Руководства, существовало единое, обязательное к исполнению правило: документы из архива выносить запрещалось. За нарушение этого правила могли серьёзно наказать, вплоть до полного разжалования, если сотрудник ранее не был на хорошем счету. Ему бы за это максимум светил выговор, но и выслушивать он ничего не желал, как не желал сейчас пользоваться своим положением и забирать часть документации домой. Домой. Скоро он окончательно и с концами переедет в свою комнату в пристройке для сотрудников. В своей квартире он не появлялся уже шесть дней. Рассортировав листы, Питч разложил их по ящикам, убеждаясь после этого, что каждый плотно закрыт. Насильно эти небольшие ячейки в стене не откроешь — содержимое от любой попытки вскрыть замок тут же воспламенится, и это знали все. Хотя подобные прецеденты всё же были, но такой радикальный способ сохранности данных никого не смущал: бумажную документацию было легко восстановить с помощью электронной базы. Оставив стол после себя чистым и засунув блокнот во внутренний карман своего кителя, Питч подошёл к Сэму, который, едва ощутив возле себя колебание воздуха, тут же встрепенулся и сел прямо. Военную выправку невозможно вытравить даже десятилетиями просиживания за столом. А старина Сэм, насколько Блэк знал, в прошлом был хорошим агентом, но предпочёл тихую работу надсмотрщика, оставив скачки по уровням за тварями другим. Питч кивнул ему и вышел, желая как можно скорее попасть в холодное ночное пространство и покурить. Насладиться тишиной и темнотой, окутавшей весь периметр, забираясь в окна и скапливаясь в углах всех помещений. После приглушённого света в архиве, яркое коридорное освещение резануло по глазам. Иногда то, что его не приглушают даже по ночам, неимоверно выбешивало. В коридоре было закономерно пусто. Ночная смена уже давно заступила на работу, а значит, на улице он всё же окажется не один. Думать и анализировать сегодня больше не хотелось. Голова гудела, а мысли превратились в вязкую кашу, которую ему предстояло расхлебать уже завтра. Возможно, если он сможет поспать сегодня хотя бы пять часов, то завтра будет не так сложно переваривать всю новую информацию. Короткий коридор прошёлся им быстро, и Питч приложил карту, на ходу застёгивая китель. За последние дни осень окончательно вступила в свои права, и по ночам стало сыро и холодно. Наверное, если их настолько тесное общение с Фростом продолжится, то вскоре он и вовсе перестанет так остро реагировать на низкую температуру: мальчишка умело, даже искусно вымораживал всё вокруг одним своим присутствием, даже того не желая. Архив находился довольно далеко от главного выхода, буквально в другом конце огромного здания, в четвёртом отсеке. Именно главный вход ему и нужен был, чтобы спокойно пройти к зданию, не петляя по пунктам охраны снаружи. Питч выдохнул сквозь зубы и ускорил шаг, минуя очередной длинный, выжигающе белый коридор. В который раз за все эти годы проклял проектировщиков, которые зачем-то создали совершенно идиотскую систему лестниц; из-за неё приходилось с четвёртого этажа спускаться на третий, а уже оттуда, пройдя значительное расстояние, можно было попасть к основной, ведущей его к главному входу. Зачем нужны эти сложности, он так и не понял, но каждый раз про себя злился, однако понимал, это пустое здание уже не перестроишь так глобально. На пути встретился полусонный агент, новенький, которого Блэк вчера лично погонял на тренировке. Парень, заметив его, как-то сжался, но в знак приветствия уважительно кивнул. Ещё день-два, и этот тоже окончательно выдрессируется. Сегодня коридоры были так же тихи, как и все ночи до этого. Объекты, скрывавшиеся за многими из дверей, вели себя тихо, только где-то далеко, в одном из ответвлений, куда ему не нужно было сейчас, тихо был слышен вой, что не скрывался даже полной заглушкой зоны содержания. Здесь и охраны было значительно больше, особенно в ночное время суток, когда многие из объектов только просыпались. Этот отсек был куда опаснее остальных, и твари здесь содержались опасные, злобные и кровожадные, и будь его воля, все они отправились бы к создателю, если таковой вообще имеется, в чём Питч очень сомневался. За годы службы убеждение в том, что содержать опасных тварей, каковые попеременно вырывались из-под контроля — тупость в высшей мере, превратилось в аксиому лично для него. Но никто — почти — его мировоззрение не разделял, так что приходилось работать так, закрывая глаза на частую гибель персонала. Потому что он уже поднимал эту тему давным-давно и тогда ясно усвоил: единомышленников у него практически нет. Он уже вышел из третьей зоны, даже не раздражаясь больше на свет. Сегодня был один из чересчур насыщенных дней, и Питч чувствовал себя откровенно дерьмово. Пора было бы усвоить, что выматывание организма чрезмерными нагрузками не прогонит ночью суку-бессонницу. Казалось, что ещё немного, и у него начнётся паршивая аллергия на кофе. И он уже давно не подросток, чтобы пить дрянные энергетики, пусть и высшего качества. Самый простой стимулятор — кофеин — больше на него не действовал, и Блэк перестал вливать в себя кофе литрами. Наверное, лет в пятьдесят, если доживёт — во что уже не верилось, — сердце скажет ему спасибо. Завтра его ждёт поездка на Первый уровень, чёрт бы побрал Николаса с его официальными встречами. Похоже, Норд что-то задумал, но Питчу в большей степени было плевать, что там крутится в голове у главы Подразделения. Хотя была одна догадка, которая не принесла с собой ничего: ни радости, ни даже обычного удовлетворения. Догадка о том, что Норд, кажется, наконец нашёл себе преемника. Возможно, только возможно, после того, как Питч разберёт ту вонючую кучу, свалившуюся всем на голову, он что-то и почувствует. Сейчас же все эти официальные встречи скорее бесили и мешали. Да и не умеет он расшаркиваться. Совсем скоро длинные коридоры опустели, и тишина окутала всё пространство, забиваясь в уши. Только гулкое эхо от собственных шагов разрезало её, но не раздражало: стало привычным, обыденным. Питч знал, что до лестницы осталось пройти не так много, но что-то внутри встрепенулось, подняло голову, заставляя едва ли не замереть на месте. Внутреннее чутьё, за годы выслеживания различных объектов развившееся до абсолюта, теперь ревело, что что-то не так. Вокруг было пусто, очень тихо, безлюдно, да и зоны содержания он уже миновал, оставив их позади, но… Чутьё даже не шептало, орало внутри: сейчас что-то случится. Блэк выдохнул через нос, ещё раз обернулся, но ничего не увидел. Достал карту, сразу прикладывая, больше не намереваясь ждать. Определённо, у него начала развиваться паранойя. Стоило выйти за дверь, как Питч замер, не веря своим глазам. — Какого хера ты тут делаешь? — и плевать на субординацию, особенно теперь, когда этот чёртов мальчишка от звука его голоса так испуганно шарахнулся в сторону, едва не отскакивая к стене. Стремительно обернулся, позволяя увидеть на лице неповторимую гамму эмоций: страх, даже паника, растерянность, облегчение… — Какого чёрта, Фрост? — Не знаю, — Джек сказал это тихо, как-то совсем беспомощно обхватывая себя покрытыми инеем руками. У Питча дёрнулся глаз. — Я не знаю, что я тут делаю. Отлично. Просто прекрасно. Что он там думал? Фрост перестал раздражать? Что ж, мальчишка может собой гордиться, ведь мало кто в два пинка мог довести его до состояния такой злобы внутри. Захотелось прижать его к стене, да так, чтобы воздух к чёртовой матери выбило из лёгких, а в белобрысой голове хоть что-то прояснилось. — Лунатизмом заболел? — прозвучало даже более язвительно, чем планировалось. Эмоции на лице Джека сменились, и теперь он смотрел даже без толики понимания, совсем растерянно. — Ты хоть понимаешь, что натворил, твою мать? Повышать голос он не стал, но ощутил от переполняющего его гнева искусственный прилив сил. — Что? — прозвучало так искренне, да и… Выглядел Фрост странно, непривычно. Заспанный, открыто-беззащитный, с опять торчащими в разные стороны волосами. Питч прищурился, оглядывая это бедствие, свалившееся почему-то именно ему на голову, сверху вниз. Так и есть: мальчишка словно только проснулся. Только этого не хватало. — Я ничего не понимаю. Я что-то сделал? — Да, — фильтровать речь для уставшего разума было невыносимо сложно, — вышел из своей зоны содержания ночью, а я, кажется, тебя предупреждал, чтобы ты не делал глупостей. Так какого чёрта ты тут делаешь, я тебя спрашиваю? Гнев едва ли притупился, но въевшийся в подкорку рационализм его не оставлял никогда. Как Фрост вообще смог так далеко отойти от своей комнаты? Питч поднял голову, осматривая висевшие у самого потолка не слишком заметные камеры, но он наизусть знал расположение каждой. Никаких ублюдских лампочек, что могли бы подсказать, включены ли они. Хотя раньше перебоев с камерами слежения у них не наблюдалось: всё автоматизировано и выверено. Но, если Джек шлялся тут один ночью, его должны были засечь по этим самым камерам сотрудники ночной смены, и сразу же доложить ему. Все прекрасно знали, что за подобную промашку он спустит шкуру, перед этим вдоволь проехавшись словесно. Но ни одного сигнала на пейджер, который всегда был с собой, так и не поступило. Блэк достал небольшой кусок чёрного пластика и проверил, прекрасно зная, что ничего нового не увидит. Ни одного нового сообщения. — Я не знаю! — Джек как-то сжался, ссутулился, крепче обхватил себя руками, будто в попытке защититься. — Я… Я проснулся тут. Не знаю, как вообще здесь оказался, словно привёл кто. Не рычи на меня! Искренняя паника на его лице, и градус злости действительно спадает, сменяясь озадаченностью. Питч почему-то был уверен, что Фрост сказал правду; так оно всё и было, только вот ясности в ситуацию это не внесло — только ещё больше запутало. Было бы куда проще, если бы мальчишка зачем-то пришёл сюда сам, тогда он бы просто отвёл сволочёнка назад в комнату, перед этим отобрав карту доступа, а после пошёл разбираться с ночной сменой по поводу того, каким местом они смотрят на камеры. Но теперь и вовсе казалось, что сейчас происходит нечто невиданное. — Пойдём назад, в твоей комнате и поговорим об этом, — Питч развернулся, больше не желая зря тратить время, которого, с какого-то хера, будто мало осталось. Чутьё всё громче выло внутри. — Решим, нужно ли будить и вытаскивать сюда доктора Дирна посреди ночи. Который, в отличие от него самого, сейчас спокойно спал дома со своей женой. Блэк скривился, достал собственную карту и вновь приложил к замку. И… ничего. Ни звука щелчка, ни простой разблокировки. Ещё раз, уже злее, прижимая карту сильнее, но вновь ничего. Питч в неверии сделал шаг назад, оглядывая дверь. Где-то сзади дышал Джек. Это то, чего не случалось за всю его службу. Двери и замки на них работали всегда, даже если случалась полная поломка системы питания, даже если какой-то отсек обесточивался, даже если саму дверь пытались взломать. Они все — все двери в каждом из коридоров — бронебойные, только на вид обычные, специально так выкрашенные, но на деле такую не снесёшь не то что ударом ноги, такую сложно выломать даже специальной техникой. И полная блокировка замка при его повреждении. Питч сглотнул, понимая: всё происходящее — тот самый пиздец, который он ждал уже несколько дней, ёрзая по ночам. Никакой паники, даже доли испуга, но напряжение в теле закономерно подскакивает на пару ступеней выше. Оборот через плечо, оглядывая всё ещё скованного мальчишку, с испугом и явным непониманием смотрящего на него своими огромными голубыми глазищами. Да и в коридоре было заметно холоднее, чем в прошлом. Через пару ответвлений есть ещё одна дверь, уже другая, ведущая в спортзал для персонала, не такой большой, как зал для тренировок, но зато через него спокойно пройти насквозь. Это один путь, самый длинный. Второй куда короче: пройти этот коридор и свернуть налево, там ещё одна точно такая же дверь. Те, что по бокам, Питч даже не оглядывал, они все вели в какие-то служебные или кабинетного типа помещения. — Так, — вышло даже тихо, и Джек, не сводивший с него взгляда, чуть приподнял голову, — пойдём окружными путями. Держись за мной и, если что, не делай глупостей. — Что происходит? — Фрост поспешно сорвался с места, дабы последовать за ним, явно всё ещё нервничая, но его вопрос Блэк оставил без ответа. Хотел бы он знать. Если всё это — просто ошибка в системе, то остаток ночи он проведёт весьма занимательно, срываясь на ночной смене за такой очевидный проёб. По-хорошему, в такой ситуации должна была включиться тревога, но воя сирен не было ни здесь, ни в коридоре, из которого Питч изначально и пришёл. Разве что… Одна из ламп над головой мигнула, но это не было самым странным из сегодняшних происшествий, и Блэк отметил это без особого интереса, в голове стараясь выстроить логическую цепочку того, что же могло произойти с их системой безопасности. Его карта не могла размагнититься и выйти из строя, он доподлинно это знал, но всё же бросил, обернувшись и чуть сбавив шаг: — Дай мне свою карту. Джек послушно вложил небольшой белый прямоугольник ему в руки, на секунду опалив правую холодом. Левой он не чувствовал ничего. Спать больше не хотелось совсем; чувство опасности заставило адреналин подскочить в крови ровно до той степени, чтобы мозг проснулся и скинул с себя усталость. К чёрту всё, но как же хотелось надеяться, что у него просто развилась паранойя. Но всё самым ублюдским образом указывало — это только начало. Следующая нужная дверь тоже не среагировала ни на одну из карт. Вот теперь появилось чёткое ощущение, что их, как зверей, загнали в ловушку. Но зачем? Питч стремительно обернулся, ещё раз оглядывая мальчишку. Всё дело в нём, только он вообще не мог понять, как Фроста сюда загнали. В голове не желала укладываться эта ситуация, и Питч чувствовал себя сбитым с толку, но уже готовым ко всему. Сзади, прямо на поясе, всегда было прикреплено табельное оружие. Да, против какой-то серьёзной твари не поможет, но вот против человека — вполне. Фрост смотрел на него, выглядя теперь совсем вымученно, устало. Питч вздохнул и понял, что пора бы попробовать включить коммуникатор. До этого он ещё надеялся, что ничего такого критичного не случилось. Несколько раздражённых нажатий на кнопки, дабы связаться с агентом, который сегодня был за главного в ночной смене. Вот с него Питч и начнёт совсем скоро, первому спустив шкуру. — Агент Донаван, — ещё более раздражённо, не реагируя на взволнованный взгляд Джека; он сделал шаг к нему. Тишина на том конце была куда красноречивее слов. Что-то внутри взвыло громче. — Агент Донаван, чёрт бы вас всех побрал, ответь, живо! Тишина, даже без лёгкого шипения. Питч повертел в руках передатчик, убедился в том, что тот работает. Ловящий блики экран подсвечивался, да и набранный код показывался мелким, чёрным шрифтом. Либо у агента что-то случилось с его коммуникатором, либо… Блэк опять поднял взгляд на мальчишку, от которого веяло холодом. Похоже, попытки доктора Дирна научить Джека какому-никакому контролю пока не увенчались успехом. Или Фрост просто слишком нервничал и боялся, это было логичным. На экране в самом углу мелко показывалось время: 02:26. — Что происходит? — кажется, у кого-то заело пластинку. — Ничего хорошего, — пояснять и разъяснять не хотелось. Карты не работают, а все двери заблокированы. Даже в спортзал они не попадут… Питч замер, задумываясь на мгновение. Там замок другой, старый, и силой его открыть можно, если постараться. Возможно, только возможно, они смогут пройти его насквозь и выйти в другой отсек, где наверняка кто-нибудь будет. Но это крайность, до которой пока не следовало доходить. Ещё одна мысль, и пальцы сами набирают другой код, прекрасно зная, что в этот раз придётся подождать; всё же за окном царила ночь, а агент, которому он мог со скрипом, но доверять, сейчас наверняка уже спит. Питч не знал, кто это всё устроил, а потому и люди ему нужны были проверенные. На удивление, ответ приходит довольно быстро. — Банниманд, — голос глухой, но не заспанный; значит — не спал. — Блэк, что случилось? — Хуйня случилась, — окончательно плюнув на субординацию, да и… Это же Джек. — Поднимайся и приезжай сюда. Сейчас опишу ситуацию, а ты поднимай всех, о ком мы говорили вчера. На объяснение ушло от силы несколько минут. Стоило озвучить всю эту ситуацию, и он сам понял, насколько она нелепая и идиотская. Но Астеру можно было отдать должное: его это совсем не повеселило. Судя по звукам, тот собирался прямо во время разговора. Звяканье бляшки ремня было слышно отчётливо. Джек всё это время стоял тихо, внимательно вслушиваясь в их разговор, но не вмешиваясь. Кажется, не у одного Питча сон окончательно пропал. Всё время разговора он разглядывал мальчишку, просто потому, что смотреть было больше некуда, да и взгляд тот невольно цеплял, то сверкнув инеем на руках, то взъерошенными белыми прядями, в ярком свете отливавшие платиной. Такая необычная, совершенно нетипичная для их мест внешность. Как такой, как он, вообще смог выжить за Стеной, где грызли глотки за просто так? Да ещё и так долго — три года. — Я понял, сейчас начну поднимать всех на ноги, — Банниманд едва слышно ругнулся. — Если что, держи меня в курсе. Кого из Руководства будить первым? — Будем действовать согласно предписанию о действиях во время внештатной ситуации, — Питч опять скривился, понимая, что сказать придётся. — Поднимай всех, это явно не простая поломка. Что-то происходит… Свет погас с коротким щелчком, и Блэк замолчал, не договорив. Кромешная темнота без единого проблеска света окутала все коридоры. Внутри что-то ёкнуло. Было слышно, как судорожно совсем рядом выдохнул Джек. Стало ещё холоднее. — Свет погас, — тихо сказал он в передатчик, понимая, что отсутствие окон в этих коридорах сыграло свою роль: кроме потухших ламп не было ни одного источника освещения. Но, опять же, в спортзале, рядом с раздевалкой, окно было. Жаль, что вместе с остальной модификацией тела ему не добавили спектр ночного зрения. Сейчас бы очень пришлось к месту. — К чёрту, не видно нихера. Попробую открыть спортзал, там и будем ждать группу. Будь на связи. «Пиздец какой», — донеслось из коммуникатора, после чего тот заглох. Питч с изумлением заметил лёгкое свечение, исходившее от маленьких голубых искр, которые кружились рядом с ними, постепенно скапливаясь и формируясь во что-то новое. Они сливались друг с другом, беззвучно сталкиваясь, пока в воздухе не повисла острогранная снежинка размером с ладонь. Она светилась, источала неяркий, но видимый свет, что лишь немного разгонял густую тьму. Теперь он видел Джека, над чьей раскрытой ладонью и парила снежинка; он стоял совсем близко, задрав голову, и смотрел испуганно, хотя это скорее угадывалось, чем виделось. Как-то вовремя вспомнилось то, что в кармане кителя лежит небольшая зажигалка, которую тоже можно использовать как источник света. Просто пройти пару коридоров, дабы добраться до нужной двери, подсвечивая дорогу всем, что имелось. И способностями Джека тоже. — Питч, — тихо позвал Джек шёпотом, едва слышно, на выдохе; Блэк наконец нащупал в кармане зажигалку и засунул в другой карман бесполезные теперь карты. Тревожность в голосе Фроста его не удивила. — Мне кажется, что мы не одни. Быстрый взгляд ему в глаза, чтобы понять, мальчишка ведь едва не трясётся, но темнота путала, искажала видение, мешала разглядеть его лицо, даже с маленьким, совсем ни на что не годным источником света в виде снежинки. Страха внутри не было, но лёгкий флёр беспокойства не давал покоя, терзая и разрастаясь где-то в груди. И его слова… Здесь никого не было. Он сам несколько минут назад прошёл по всем коридорам, вслушиваясь в громкую тишину, под ярким светом не наблюдая даже теней. Он знал, что заметил бы. Но крупица сомнения, мелкая и острая, колола больнее когтей очередной твари. Стоял выбор, самый сложный: довериться здравому смыслу или чутью, которое рвало всё, стараясь прорваться и затопить разум осознанием. Громкий в этом густом мареве тишины щелчок колёсика зажигалки, и яркий язычок пламени разгоняет тьму с их лиц окончательно. Беглый взгляд вбок, дабы понять, что до сих пор ни черта не видно. Словно вместо воздуха был удушливый чёрный дым. Питч выдыхает, и от этого пламя начинает мелко подрагивать. Не в его правилах нагонять на себя жути специально, а в такой ситуации и вовсе хотелось лишь убедиться, что всё нормально. Но хотелось верить своему рассудку, что не пошатнулся ни на дюйм от виденных ужасов. Верить в то, что здесь они одни. Тихий смешок, отчётливо слышный прямо с другого конца коридора, там, откуда они пришли, и Блэк быстро вскинул голову, сразу заметив два парящих ярких красных глаза, будто бы принадлежащих самой тьме. Два красных огня, что, не моргая, наблюдали за ними. На затылке зашевелились волосы. Джек, едва обернувшись, шарахнулся в сторону, потерял контроль и врезался своим телом в Блэка. Снежинка осыпалась потухающими искрами. Короткий язычок пламени трепыхнулся и затух. Питч правой рукой зацепил Джека ближе, почти прижимая к себе, но больше не видя ничего, кроме этих глаз. В голове проносились отрывки, красной строкой бежали какие-то увиденные давно записи, но узнавания так и не пришло. Он не мог поверить. Резкий звук шлепков по полу, и Питч быстро утянул Джека в сторону, только поняв, что красные огоньки стремительно приближались. В другой коридор, в очередную развилку, крепко схватив Фроста за ледяную руку, на ходу вытаскивая оружие из кобуры. Целиться в кромешной темноте — та ещё задача, но горящие глаза, словно маяк или мишень, стреляй прямо между них и не ошибёшься. Снять с предохранителя, затаскивая Фроста себе за спину одновременно, и на одних инстинктах короткий, но оглушающий выстрел. В ушах мерзко зазвенело. Ещё одна хреновая идея: стрелять в таком замкнутом пространстве, но Питч знал, он точно попал, только вот… Раскатистый хохот, что был слышен даже через звон в ушах, пронёсся, кажется, по всему зданию. Послышался чавкающий звук, и на пол упало что-то явно железное. Пуля, блядь.Которую эта тварь достала прямо из своей головы, поковырявшись между глаз. Питча замутило только из-за нахлынувшего чувства беспомощности. Оружие на этот объект не действовало, это само по себе не было редкостью, но сейчас… Они в ловушке, в обесточенных, заблокированных коридорах один на один с какой-то тварью, наверняка не дружелюбной. Питч чувствовал, что Джек крепко вцепился ему в локоть, вымораживая ткань насквозь. Этот резкий холод немного отрезвлял. Хера с два он умрёт здесь сегодня. И не позволит, чтобы что-то случилось с мальчишкой. Они теперь стояли друг напротив друга, и Питч прекрасно понимал, что тварь его видит, как видит и всё ещё поднятую руку с пистолетом, но теперь этот чёртов уродец стоял неподвижно, будто возжелал загипнотизировать их взглядом. Блэк всё никак не мог понять, кто бы это мог быть. У них слишком много объектов, которые при любой возможности пойдут потрошить людей. Красные светящиеся глаза — не тот маркёр, который можно было использовать для идентификации. Им нужно продержаться. Банниманд уже наверняка поднял всех на уши, да и сам уже на пути сюда, и одну из этих ебучих дверей наверняка выломают совсем скоро. Нужно было только успеть предупредить — здесь они больше не вдвоём. Слишком мало информации, а в разинутую пасть он больше лезть не станет, хватило с него несколько лет назад, и левая рука — как ежедневное напоминание. Нужно было понять, разумен ли этот объект, и если да, то насколько. С неразумными проще всего: они действуют на голых инстинктах и подстёгиваются зачастую чувством голода. Но опыт подсказывал, что это явно не их случай. Эта тварь разумна, раз пряталась до того, как вырубился свет. А недавний забег и вовсе намекал, с ними хотят поиграть, погонять из угла в угол, помучить хорошенько, после чего и напасть. Но им это только на руку, и чем дольше тварь будет веселиться, тем больше шансов, что их отсюда вытащат живыми. Страха не было, а вот жить хотелось, как хотелось защитить несносного мальчишку, который продолжал вымораживать его китель. Не будь здесь Джека, он бы проще ко всему отнёсся: не в первый раз остаётся наедине с опасным объектом. Но подобная ситуация всё же в новинку, однако Блэк быстро выгнал всё ненужное из головы, обдумывая, как лучше попасть в спортзал, где будет хоть какая-то видимость, а не густая тьма, что сильно напрягала и существенно снижала их шансы. У этой твари было преимущество, и она это прекрасно знала и пользовалась, открыто смеялась. И им тоже придётся играть по чужим правилам просто для того, чтобы потянуть время. В правой руке всё ещё была зажата зажигалка — единственный их источник света, от которого сейчас не было никакого толка. Если бы горел свет, было бы значительно проще, Питч хотя бы знал, с кем именно они имеют дело, а неизвестность он с давних пор ненавидел. Послышалось мерзкое хихиканье, из-за которого Джек вновь прижался ближе к нему, охлаждая разом всё тело. И случилось то, чего Блэк ожидал меньше всего, — резко включился свет, яркой вспышкой и вовсе ослепляя, но всё равно позволяя заметить, как серый человеческий силуэт метнулся в сторону и… прошёл сквозь стену. — Вот дерьмо, — непроизвольно сорвалось с губ, пока Питч заново привыкал к освещению. Понимание ситуации теперь полностью его покинуло. Он стремительно обернулся к мальчишке, стоявшему сзади; Джек тёр глаза пальцами, размазывая и сразу подмораживая выступившие на них слёзы. Отсчёт пошёл заново. Он убрал бесполезный сейчас пистолет в кобуру, схватил Фроста за руку и потащил по вновь ярко освещённым коридорам. Складывалось чёткое впечатление, что всё происходящее — лишь первый акт поставленного спектакля, и сейчас был антракт. К чёрту, всё к чёрту, и тварь сама давала им так нужное время. Не получилось разглядеть, кто это был, но… Ярко-красные глаза, способность проходить сквозь твёрдые тела… Список значительно сократился до одного-единственного объекта, но если эта догадка верна… С вероятностью девяноста процентов — им с Джеком пиздец. Сейчас уже не было времени думать о том, кто всё это устроил. Зато стало вполне ясно, зачем. Только вот ясности в то, как именно у кого-то получилось всё это провернуть, это не внесло. Выпустить опаснейший объект, причём так, что никто не поднял тревогу, локально обесточить отсек, заблокировать двери, что-то сделать со всем составом ночной смены… Умно, даже слишком. Точно закопает живьём, когда найдёт. Идти приходилось быстро, но осторожно, так, чтобы заметить любое изменение в пространстве. Пожиратель ведь использует свою слоистую реальность, меняя их настоящую. Жаль, он лишь мельком видел научное объяснение его способностям: сейчас могло пригодиться что угодно. Но одна паршивая истина всё же постучалась в сознание: от него не спасёт закрытая дверь. Да и разумность, хитрость и подлость тоже сыграют ещё свою роль. Нужная дверь показалась впереди, и Питч сомневался всего мгновение перед тем, как замахнуться и с силой впечатать кулак бионической руки в электронный замок. Тот даже не пискнул; в стене осталась хорошая такая вмятина, а плечо отозвалось болью. На любое действие всегда есть противодействие. В его случае — резкая боль на стыке металла и живой плоти, стоило силе удара пойти в обратную сторону. Ключица сразу начала ныть, но Питч не обратил внимания, резко распахнув дверь. В довольно большом помещении, на первый взгляд, было пусто, а из угла на него не пялились два налитых кровью глаза. Почему-то казалось, что свет вскоре снова погаснет, и темнота вновь окутает всё пространство, но пока он нащупал всё той же левой рукой выключатель, дабы длинные лампы на потолке вспыхнули. Питч затащил Джека внутрь и закрыл за ними дверь, прекрасно понимая — это всего лишь условная преграда. Несущественная, ничтожная. Он впервые с выключения света внимательно осмотрел Джека, который выглядел напугано, даже зашуганно, явно не понимая ещё чётко, что происходит, но уже догадываясь. — Питч, — тихо позвал Фрост, так не разжимая пальцев на ладони его правой руки, которую, судя по ощущениям, ещё немного и отморозит к чёртовой матери. — Что это такое? — Принесу тебе полное досье, если выберемся, — он утянул мальчишку ближе к окну, из которого просматривались фонари на заднем дворе. Не самая удачная позиция для того, чтобы понять происходящее в здании. Вынул передатчик из кармана, быстро набирая нужный код. — Астер, слушай внимательно. Кто-то выпустил Пожирателя, который теперь свободно прогуливается рядом с нами. — Ты шутишь? — Конечно, шучу, сейчас же такое охуенно подходящее время для веселья, — быстрый выдох, чтобы подавить злость. — Сколько нам ещё ждать? Продержаться. Но это звучит совсем уж паршиво. — Блядь! — Банниманд шумно дышал, словно только что остановился после долгого забега. — У нас тут такой пиздец. Питч, ваш отсек не единственный. Половина из ночной смены мертва, и теперь мне понятно, почему у них обгрызены лица до неузнаваемости. Я поднял на уши всех, кого мог. Остаётся только надеяться, что выпустили только Пожирателя. Питч на секунду представил, что произошло бы, если бы все клетки, годами сдерживающие всю чернь этого мира, открылись. Для каждой из таких дверей, что запирали зоны содержания, нужны были особые коды, высочайший уровень допуска, как у него самого, например. От безысходности хотелось зарычать. И ладно, ладно бы он был здесь один, но мальчишка, который непонятно как сюда добрался сам, вообще этого не помня… В голове что-то щёлкнуло и встало на свои места. Быстрый, пытливый взгляд в испуганные голубые глаза, надеясь, что ошибся. В очередной раз. Но по чьей-то злой воле в таких вот хуёвищных ситуациях он зачастую оказывался прав. — Вытащите нас быстрее, — получилось устало, да и не вовремя вспомнилось, что он нормально не спал уже чёрт знает, сколько времени. Дней, недель, месяцев. — Тут перепады света, но, думаю, что это дело рук Пожирателя. Сейчас его нет рядом, а мы в спортзале, но я почти уверен, он внутри одной из стен и внимательно слушает всё то, о чём мы говорим. Буду слать сообщения, если что. Докладывай мне обо всём. — Мы стараемся, но перекрыто вообще всё! Кто, блядь, придумал разные коды доступа для всех отсеков? — Банниманд сам отключился, и повисла недолгая тишина. Питч ещё раз заглянул Джеку в глаза, чтобы выяснить наверняка то, о чём уже догадался: — Ты с ним встречался, — глядя на удивление, так явно выраженное на лице, он продолжил: — И он заложил в твою голову свой образ. Как делает со всеми своими жертвами. Достаточно просто посмотреть ему в глаза, и ты уже заражён мыслеобразом, который будет подчинять часть твоего сознания в моменты, когда ты особенно беззащитен и когда сам Пожиратель находится рядом. Ты спал и услышал его зов. Почему ты мне не сказал, что встречался с ещё одним объектом вне стен Подразделения? Джек отвёл взгляд, ещё больше сжался, вновь обхватил себя руками. Питч бросил быстрый взгляд на время: 02:38. Прошло всего двенадцать минут, но казалось, будто они торчат тут всю ночь. — Я знал, что вы его поймали, — тихо сказал Фрост, так и глядя куда-то в сторону. — Потому и не думал, что это важно. Я тогда ведь сбежал от него, пусть и с трудом, но сбежал. Даже подумать не мог, хотя кошмары ещё долго снились. Питч, что теперь будет? Хотелось ответить, мол, ничего хорошего теперь не будет, и что они оба теперь заразны для других людей, но он пока промолчал, стараясь уложить в голове всё происходящее. Да и временное затишье давало возможность для анализа, хоть и не было больше здравых идей, как отсюда выбраться. Пройти спортзал насквозь? Судя по словам Банниманда, это ничего не изменит: заблокированы вообще все двери. — Здравствуй, маленький ледяной мальчик, — донеслось с другого конца помещения, и Питч резко поднял голову, теперь видя этот объект лично. До чего же жуткая тварь. Джек круто развернулся и замер. Блэку захотелось затащить его себе за спину. — Я знал, что мы ещё встретимся. Оскал из крупных зубов, голые дёсна, не прикрытые губами, плотно сжатые челюсти, едва шевелившиеся при разговоре; полностью красные, без единого проблеска белка немигающие глаза; долговязая фигура с непропорционально длинными конечностями. Голос шипящий, едкий, врезающийся в мозг, отравляющий любое желание на сопротивление. Гипнотическое воздействие. Питч мотнул головой, пытаясь скинуть это с себя, убрать из своей головы чужие мысли, которые окутывали разум. У него высшая степень подготовки даже для подобных ситуаций, но выдержать этот напор было крайне сложно. — Иди сюда, я так хочу съесть твоё лицо, — он сделал небольшой шаг вперёд и развёл костлявые руки в стороны. Питч ухватил Джека за локоть, но тот даже не сдвинулся навстречу Пожирателю, наоборот резко подался назад, впечатываясь спиной Блэку в грудь. Становилось всё холоднее. Противный, мерзкий и голодный оскал всё не пропадал, а чужая вязкая кровь, что покрывала всё тело, всё ещё бликовала на свету. Скольких эта тварь сегодня убила? Скольким наживую отгрызла лицо, зубами сдирая кожу, обкусывая мясо с костей и пальцами выдавливая глаза? От осознания того, скольких хороших парней эта мразь положила, Питч крепко стиснул челюсти. Волна злости, что вот-вот грозила перерасти в ярость, окончательно смыла все чужие попытки забраться ему в голову. Но Джек… Он не был подготовлен, даже не догадывался о всех аномальных свойствах и воздействиях, а потому Блэк сделал то, что хотел изначально: плавно затащил мальчишку себе за спину, выходя вперёд. Пусть этот уродец катится в бездну со своим ментальным воздействием на психику: на него эта хуйня не действует уже давно. Лицо Пожирателя напоминало неподвижную маску, сильно изуродованную этим кровавым оскалом. И это тоже уже давно его не пугало. Питч скривился показательно, взглядом утыкаясь на рану на переносице — всё же, даже в полной темноте попал точно между глаз. Хотя было интересно, как такими длинными, паучьими пальцами этот уродец смог вытащить пулю. Жаль, что из табельного в эту тварь не было смысла стрелять: только разозлишь или развеселишь — зависело от настроения объекта. Эту суку хотелось придушить голыми руками, но это тоже не было хорошей идеей; хорошие идеи у него вообще закончились, оставив лишь одно: тянуть время дальше и ждать ребят с оружием посерьёзнее. Он ненавидел чувство беспомощности перед кем-то, но сейчас оно ясно ощущалось, заставляя напряжение внутри всё расти. Для него, как для куратора, была приоритетом жизнь Джека, а не своя собственная, да и сам он понимал, что не позволит Фросту умереть сегодня. Мальчишка, если что, сможет защитить себя хоть немного. Блэк не знал, как у парня обстоят дела с самозащитой, но промелькнула даже не мысль, а её отголосок, что если они отсюда выберутся живыми, а не вперёд ногами, то стоит устроить ему что-то вроде тренировок. Особенно учитывая то, как часто мальчишка попадал в подобные ситуации. Поглощающее безумие в кроваво-красных глазах не впечатляло. Пожиратель не двигался, замерев так неподвижно, из-за чего начал напоминать жуткий макет. Питч знал: стоит ожидать броска в любую минуту. Хотелось сказать Джеку, чтобы уходил, спрятался где-нибудь, но это было бесполезно. От этого монстра не спрячешься, даже если сильно захочешь и забьёшься в самый дальний угол. Свет закономерно погас, и пошёл новый отсчёт. Полная темнота лишь немного разбавлялась светом уличных фонарей, что лился из окна. Но горящие огни глаз так никуда и не пропали, зависнув высоко над полом. Если уродец решил его так напугать, то облажался ещё в самом начале. И пострашнее вещи видеть приходилось. Жаль, они с Джеком не успели обговорить дальнейший план действий. Например, тот, в котором Фрост без лишнего шума сваливает отсюда нахер, если на самого Питча накинется эта тварь, и не геройствует. Сзади ощутимо обдавало холодом, настолько ощутимо, что кожа давно покрылась мурашками. Попробовать начать диалог — бессмысленно. Не тот случай, не та тварь, хоть и разумная, даже умная. Слишком злобная, жестокая и жадная до чужой боли; ей желаннее наживую лоскутами снимать кожу, а не вести со своими жертвами разговоры. Всё завернулось совсем уж хреново, и Питч сжал обе руки в кулаки, всё ещё играя в гляделки. Хорошо, что сегодня он засиделся допоздна в архиве, иначе Джек, вероятнее всего, уже был бы мёртв. Глаза сместились чуть вправо, стали на пару дюймов ниже; Питч знал, что на него сейчас побегут, попробуют с разбега сбить с ног и собьют таки, потому что в этом случае силы были не равны. В оглушающей тишине было слышно, как тяжело дышит Джек. Но не было слышно в дальних коридорах ни топота ног, ни шума техники. Они не успеют и, кажется, для него всё закончится сегодня. Главное, чтобы его дневник попал в руки Астера, а не остальных. Питч не шелохнулся, когда тварь побежала; тот же звук почему-то чавкающих шлепков о пол. Он ожидал выбивающего воздух удара в корпус, но Пожиратель остановился, резко затормозил, с высоты своего роста заглядывая ему в глаза, всё ещё пытаясь подчинить, подавить волю, забраться в голову. Но чёрта с два он сдастся так просто: Блэк вскинул левую руку, целясь металлическим кулаком в горло и попадая, слыша хруст трахеи и бульканье крови. Самое поганое, но ожидаемое где-то внутри, — смех в ответ, и его руку перехватили, быстро отшвыривая его в сторону и едва не выдирая металл вместе с мясом. Резкая боль прошлась по всей левой стороне тела, однако Питч не обратил на неё внимания, просто осознавая, что она есть внутри и противно копошится, замутняя разум. Тварь швырнула наверняка: он отлетел в стену, припечатываясь вдобавок затылком так, что искры вспыхнули в глазах. Он попытался подняться, слыша задушенный выкрик Джека, но Пожиратель уже был рядом, душил костлявыми пальцами, вдавливая кадык в позвонки. Вновь удар левой рукой, уже в голову, так, чтобы наверняка проломить череп, и слыша очередной хруст костей, только теперь уже неясно, чей: его или Пожирателя. От удара тот даже не дёрнулся, лишь пасть разинул, крупными зубами готовясь вцепиться ему в лицо, и Питч уже приготовился к боли, как волна вымораживающего холода прошлась по всему телу. Тварь заскрипела, зарычала, так не сомкнув квадратных челюстей, и за шею отшвырнула его, как поломанную куклу, и обернулась. Питч, борясь с режущей болью, поднял голову, видя, как в темноте теперь сияли другие глаза — голубые. Два ярких, холодных огонька, горевшие злобой. Задушенный кашель вырвался сам собой, и казалось, что через рот он выхаркивает лёгкие к чёртовой матери, но глаза не закрывал, вообще переставая понимать, что видит перед собой. Это был Джек, такой знакомый, узнанный давно и одновременно новый сейчас. Он сам едва не светился под стать глазам, и только тонкие руки, кажется, горели синим пламенем. Прекрасная, несоизмеримо красивая ледяная ярость. Джек взмахнул руками, чуть сощурил глаза, и теперь сам подвывающий Пожиратель у стены, покрытый чуть светящимся льдом почти полностью; Фросту этого явно было мало, и он надвигался, шевеля светящимися пальцами, всё сильнее понижая температуру вокруг уродливого тела, кажется, и вовсе желая выморозить красный огонь в чужих глазах навсегда. Питч смотрел и не мог отвести взгляда, понимая, что впервые видит такого Джека. Разъярённого, сильного, беспощадного. Перед ним — само сосредоточение холода этого мира, сама зима, убийственная вьюга. Пожиратель скрипел, примораживался к стене, покрывался всё большим слоем льда, и Фрост стоял напротив него, больше не боясь. У каждого свой способ справиться с ночными кошмарами. Последний хрип, и голубое сияние радужки затихло, а сам Джек заметно покачнулся, но всё же дошёл до Питча и приземлился рядом. Закрыл ладонями лицо и шумно задышал. Блэк осторожно коснулся его плеча правой рукой, уже зная, что обожжёт прикосновением и поможет прийти в себя. Думать о только что увиденном пока не хотелось. Пытливый, острый взгляд на груду льда, и Питч немного расслабился, понимая, что благодаря мальчишке, всё, кажется, кончилось. Его всё ещё душил противный кашель: его хорошо придушили. Джек оторвал руки от лица и как-то жалобно на него посмотрел, вымученно сверкая в этой темноте уже нормальным, человеческим цветом глаз: — Я его, — он бросил короткий взгляд в сторону, — я его убил? — Сомневаюсь, — вышло совсем хрипло и скрипуче. Питч неверяще усмехнулся, понимая: стоит взять выходной, иначе его хвалёный разум начнёт трещать по швам. — А если и так, то тебе скажет спасибо всё Подразделение. «И я в том числе», — в мыслях, но не вслух. Появилось какое-то идиотское и неуместное желание подтащить мальчишку к себе и обнять, успокаивая. Они оба живы благодаря Джеку, который выглядел даже в этой темноте отнюдь не радостным. — Угомонись, ты всё сделал правильно, — как последнее наставление перед тем, как осторожно откинуться на стену, облокачивая на неё ноющий затылок. Питч скривился, ощущая фантомную боль в левой руке, которая от плеча и ключицы спускалась вниз, к локтю, и сползала к кисти. Металл не может болеть, но пяти лет оказалось недостаточно, чтобы это запомнить. — Я не знаю, что я сделал, — тихо прошептал Джек и сам придвинулся ближе, усаживаясь теперь рядом с ним и низко опуская беловолосую голову. — Будто… и не я вовсе. Будто наружу что-то вырвалось. Питч, меня теперь запрут, да? — Только через мой труп, — в контексте сегодняшней ночи собственные слова показались весьма ироничными. — Угомонись, говорю. Если эта тварь не выберется до прихода группы, то всё будет хорошо. И утешать я тебя не буду, с этим тебе к Дирну. Джек вскинулся, теперь глядя возмущённо. Что ж, это было предсказуемо. Включился свет, ослепляя обоих и ознаменовывая то, что всё действительно кончилось и пока можно было свободно выдохнуть. Хотя дышать было всё ещё тяжело, воздух врывался в лёгкие с тихим хрипом. Привыкнув к освещению, Питч ещё раз оглядел твёрдый пласт льда, убедился в том, что тот даже не начал трескаться, и осмотрелся. Кровавые следы на полу первыми привлекли внимание. Опять объявят траур на несколько дней. И велика была вероятность, что их с Джеком на это время посадят на карантин, только если чёртов уродец действительно не сдох, замёрзнув уже навсегда. Сейчас оставалось малое: дождаться группу. Думать больше не хотелось, да и адреналин угас, оставляя после себя погребающее под собой чувство усталости. Ночь предстояла длинная.