Калейдоскоп боли

Хотел бы он начать первый свободный от карантина день с более приятных новостей. Но, на ублюдство случая, шёл в морг, где его уже ждал приглашённый патологоанатом. Всё-таки собрать свою команду было хорошей идеей, однако это не отменяло событий, которые начали закручиваться даже для видавших разное дерьмо специалистов слишком быстро. Восемь дней. Ровно восемь дней прошло с первого похищения ребёнка, и на первый день карантина ему преподнесли эту новость с самого утра; она и вывела его к состоянию едва сдерживаемой злобы от собственного бессилия и невозможности хоть что-то изменить. В ПП поступило ещё одно заявление о пропаже ребёнка. Мальчика двенадцати лет. Это не было простым совпадением, и это было понятно вообще всем. От этого становилось ещё поганее. Тварь, что всё это устроила, почти добилась своего. Не смогла убрать при помощи Пожирателя, но вот посадить на иллюзорную цепь на целых три дня смогла. Хоть он и старался курировать и контролировать каждый шаг своих людей дистанционно — этого было мало. Потому что теперь стало ясно, что интервал в пять дней — своеобразный отсчёт. Как бы ни хотелось этого признавать, но мозги у паскуды, из-за которой погибло пятнадцать человек из персонала и теперь уже два ребёнка, имелись, и довольно рабочие. Сейчас раздражало всё. Гулкое эхо от собственных шагов, что разрезало пустоту; загнанный, напряжённый взгляд каждого, кто встречался на пути; полное осознание своей беспомощности же вовсе выводило на гольную ярость. Он проигрывал, они все проигрывали. И тварь это знала и глумилась, теперь действительно подсунув им труп едва ли не к дверям. Три дня непрерывной злобы измотали так, что впору было плюнуть на всё и поехать домой, где он не появлялся больше недели. Не то чтобы его там кто-то ждал. Он даже не устал — конкретно заебался, и три дня взаперти и вовсе превратились в пытку, особенно по ночам, когда Блэк либо бесцельно пялился в потолок, по кругу гоняя собственные такие бесполезные мысли, либо пялился в экран планшета, пока глаза не начали иссыхаться. Бессонница вышла на какой-то совершенно новый уровень. Трупный запах убирался сложнее всего, впитывался быстро вообще в любую материю, оттого и в морге что-то такое сладковатое постоянно слышалось. Хотя это, наверное, всё же было самовнушением. Учитывая все эти фильтры воздуха и убойную дозу дезинфектора. Блэк вообще не верил во всю эту хрень с запахом смерти. — С каких новостей мне начать? — едва увидев его, спросил Джейсон, тот самый смышлёный парень, которого Питч лично пригласил для этого дела. — Есть плохая, есть странная и одна хуёвая. Блэк вздохнул, подходя к поблёскивающему металлом столу и глядя на то, что осталось от ещё одного ребёнка. — Давай по порядку, — он оглядел кровавую груду костей и мяса, от которой несло тем самым запахом разложения. — С самого начала. Джейсон одарил его совсем уж мрачным взглядом. Конечно, одно дело просто работать с трупами, другое — с живьём сожранными детьми. Самого Блэка тоже нередко передёргивало. Да и эти останки мало чем по виду отличались от предыдущих: белеющие кости, раздавленный череп и вскрытая грудная клетка. — Ну, личность уже установили, так что это опустим. Я читал отчёт предыдущего патологоанатома, который работал с прошлой жертвой. В общем-то, случаи практически идентичны. Повреждения и отсутствие всё тех же внутренних органов и костей. Мне другое покоя не даёт, — он взял с рядом стоящего подноса небольшие щипцы. — Я глазам не поверил, когда увидел. Думал, что заработался, но проведённый анализ подтвердил мою догадку. Посмотри, — Джейсон наклонился над телом и в месиве, что осталось от детского черепа, поддел пропитавшуюся уже засохшей кровью прядь волос. Питч не увидел ничего необычного и приподнял бровь. — Волосы обесцвечены. Незадолго до смерти мальчику обесцветили волосы сильным раствором оксида. Они выгорели, но стали очень-очень светлыми. Не понимаю, зачем это сделали. Блэк замер. В голове что-то щёлкнуло и встало на свои места. Ебучий пиздец. — Зато я, кажется, понимаю, — он не хотел верить. Появилось желание бросить всё и сорваться к мальчишке, прижать к стене, чтобы точно не сбежал, и задать пару вопросов. Остановило то, что Фрост банально ничего не помнит. И то, что вчера днём они… Повздорили, за это до сих пор было досадно. Да и не вытащить из головы Джека воспоминания насильно… Наверное. — Есть что-то ещё? — Да. Ещё одна странность, которой я нашёл объяснение, но… — Джейсон резко выдохнул и снял латексные белые перчатки с рук. Отчасти Питч мог понять его состояние — у Джейсона недавно родился сын. — Но не хочу верить, как бы глупо это ни звучало. Однако, если это правда, то это даст нам ещё одну крайне бесполезную деталь об объекте. На нижней части туловища я нашёл сахарный сироп, — видя его недоумение, он продолжил без особого энтузиазма. Хотя, какой, к чёрту, энтузиазм? — Я думаю, что мальчика специально вымазали в сладком сиропе. Именно нижние конечности и кости таза обглоданы в большей степени. Из чего можно сделать вывод: объект любит сладкое. Сахар, например. — Но… — Питч прищурился. Что-то упорно не желало складываться, чтобы наконец составить цельную картину. Запах мертвечины был едва уловим. — Почему именно нижняя часть туловища? — Не знаю, — Джейсон накрыл останки тонкой белой простынёй. — Могу тебе точно сказать, что объект начал жрать снизу как раз из-за сиропа. А учитывая шерсть под ногтями… Сделай нужный вывод сам. Я умываю руки, это — пиздец, даже для меня. Надеюсь, что я тебе больше не понадоблюсь. Отчёт направил тебе на электронный адрес. — Перешли Банниманду, — Блэк поморщился и кивнул патологоанатому. Он прекрасно его понимал. Не каждый выдержит подобное. — Спасибо, Джейсон. Я тоже надеюсь, что ты нам больше не понадобишься в этом деле. Самому же казалось, что к концу этого дела, каким бы этот конец ни был, он сам останется пустым и окончательно потеряет способность чувствовать и сопереживать. Последние крохи эмпатии подохнут, оставив полую оболочку, действующую только на одном рационализме и эгоизме. Или его вообще вынесут вперёд ногами, если пока ещё неизвестный недруг таки своего добьётся. Блэк ведь ещё в тёмных, полностью чёрных коридорах всё понял, осознал и принял: Пожирателя выпустили с одной-единственной целью — убить его. И захватить на тот свет, если он есть, как можно больше сотрудников. Что ж, почти вышло. Пожиратель положил пятнадцать человек и даже толком не пострадал от заморозки, которую ему устроил Джек. Питч уже распорядился, чтобы все ведущие специалисты подключились к решению давней проблемы, которая в последнее время только обострилась: эту тварь убить не получалось, что бы они ни пробовали. А сейчас, когда двадцать два человека были ментально заражены вредным мыслеобразом, даже некоторые члены Руководства перестали вякать. Этим Блэку тоже следовало бы заняться… К чёрту, и грёбаная тварь ещё дождётся своей очереди. Все полученные новости накапливались в голове подобно радиоактивным отходам, что отравляли и облучали всё сильнее с каждой минутой. Сука-бессонница в очередной раз всё усугубила, не позволяя мозгу наконец отдохнуть. Питч чувствовал: он уже банально не выдерживает; всё какого-то хера свалилось именно ему на плечи. Да, его ищейки работали без выходных, однако это не отменяло того, что контролировать каждый шаг сотрудников, даже не связанных с этим делом, приходилось ему. Казалось, ещё немного, и он уснёт за столом в своём кабинете или архиве, пока какой-нибудь бессмертный его не разбудит. С этим надо было что-то делать. Ему и так уже назначили психиатрическое освидетельствование. Чёрт бы побрал Дирна в его благих намерениях. Некогда ему было отвечать на тупые вопросы и рассматривать картинки. Хотя внутри что-то подсказывало, что если он откажется от этой процедуры, то крыша в ближайшее время точно съедет. Да и по поводу бессонницы уже давно следовало бы обратиться к врачу. Но сегодня Блэк понимал: ничего продуктивного сделать уже не сможет. Этим утром возле аллеи, почти в том же месте, что и в прошлый раз, нашли тело второго ребёнка. Он, конечно, ещё раз прочитает отчёт Джейсона, но на данный момент было понятно: ничего полезного в нём уже не будет. Разве что то, что объект — сладкоежка. Питч едва не замер посреди коридора. Слово само вынырнуло откуда-то из глубин памяти, врезаясь в подкорку так, что расширились глаза. Этого было мало, чертовски мало, ведь не получалось понять, чем именно это слово так зацепило. Что-то давнее, уже забытое давно, услышанное краем уха, но почему-то отложившееся в памяти. Ещё одна причина дальше рыться в архиве нашлась. Однако с каждым мгновением содрать с себя шкуру от усталости хотелось всё сильнее. Бессонные ночи как никогда вставляли палки в колёса. Да и Николас, терпеливо дожидавшийся его возвращения с карантина, уже караулил его завтра для поездки «наверх». Это только сильнее давило на плечи, оттягивая левую руку всё ближе к полу. Будто нужны были ему все эти официальные встречи со снобами и гнилой богемой. Он вообще не понимал, зачем это нужно. Утром, после снятия последнего ограничения и ещё одного осмотра безжизненного металла, который заменял ему плечо, у него не было времени даже на то, чтобы дойти до курилки. После трёхдневного перерыва курить хотелось зверски. Наверное, давно пора было избавиться от этой зависимости, но она воспринималась как обыкновенная отдушина. С его здоровьем, пока что, был полный порядок. Питч в который раз за последние два часа задумался о том, чтобы прислушаться к рекомендации доктора Дирна, а именно — взять себе один выходной. Просто поехать сейчас домой и попробовать расслабиться, выкинуть хотя бы на короткое время все отягощающие мысли и просто отдохнуть в полной тишине. Может, получилось бы даже уснуть. Он понимал: если не разгрузит себя хотя бы немного, то совсем скоро и вовсе выйдет из строя, на радость ублюдка, что не давал всему Подразделению спокойной жизни вот уже две недели. А может, даже больше. После всего услышанного в морге внутри перегорела даже злость, испарился последний флёр раздражения, и осталась только усталость. Хреновый признак того, что он выгорает. Потому что злость — естественный приток сил, раз за разом заставлявший его вгрызаться в землю, но добиваться своего. Сейчас же не осталось ничего, что придало бы хоть грамм так нужных моральных сил. В курилке было пусто и тихо. Совсем недавно отсюда кто-то ушёл, и тяжёлый резкий запах ещё стоял в крохотной комнате. Надо было идти на улицу. Пейджер молчал, а значит, пока у него появилось немного свободного времени для того, чтобы собрать всё в одну дурно пахнущую кучу. Только вот… Не осталось ни теорий, ни догадок. Блокнот в твёрдом переплёте всё ещё оттягивал внутренний карман, однако всё записанное там не представляло никакой теперь ценности. Блэк даже поручиться не мог, что паскуда всего одна. Он всё ещё подозревал, почти был уверен, что крыса среди них всё же есть. Причём это был кто-то, кто обладал высоким уровнем допуска. Только вот… На базе Второго уровня почти все агенты имели номер допуска, начиная с третьего. Он всё упорно гнал мысли об обесцвеченных волосах детей. Одна новость будто соревновалась по степени паршивости с предыдущей. — Так и думал, что найду тебя здесь, — едва открыв дверь, вывалил Банниманд, который тоже в последние недели выглядел весьма… Подранным. Серые короткие волосы, казалось, стояли дыбом, а зелёные глаза потускнели, оттеняясь красными от недосыпа белками. — Хочешь ещё одну великолепную новость? Блэк выдохнул сквозь зубы и достал почти пустую пачку сигарет из кармана. Внутри неё одиноко тряслись три штуки. Астер тоже вытащил свою пачку и ногой прикрыл дверь. Щёлкнул замок. Жаль, что звукоизоляция здесь была крайне дерьмовая и начистоту поговорить вряд ли выйдет. Всё же, надо было идти на улицу. — Какую? — уже ожидая чего угодно и наконец втягивая в лёгкие такой нужный, тяжёлый дым. Банниманд махнул рукой и тоже затянулся, резко выдыхая серое облако. — Операция, которую курировал Самсон, провалилась. Десять бойцов будут хоронить в закрытых гробах, — Астер прикрыл глаза и привалился спиной к стене. Рука с сигаретой сама опустилась. — Это пиздец. Сам Самсон, сука такая, пойдёт под трибунал, но это, блядь, не смертельно. Сука! Вот и разбери теперь, что обычный проёб со стороны командования, а что новый фокус от этой паскуды, которая всё не вылезала из головы. Питч переложил сигарету в левую руку. Злость Астера понятна и закономерна, только вот у себя Блэк не замечает никакого особо отклика. Лишь тяжелее становится где-то в районе груди, словно лёгкие медленно превращались в камень. От всего, что происходило и происходит в последнее время, медленно что-то перекраивалось в сознании. — Значит, объект не поймали, — простая констатация с усталым выдохом струёй дыма вверх, глядя, как серость медленно развеивается и втягивается в вытяжку. К чёрту. От недосыпа голова была тяжёлой и мутной. — Что сказало Руководство? С этим делом, которое по статусу переросло в самое важное, он совсем успел забыть за эту неделю, что в мире ещё существовали и другие проблемы. Например, недавно обнаруженный и до сих пор не пойманный объект, который, несмотря на свой размер, успел поубивать кучу народа. И откуда только эта чернь взялась на Третьем уровне? Создавалось впечатление, что кто-то контрабандой ввозит разных тварей по оптовой цене прямиком из-за Стены. Или они сами возникают из воздуха, но в это мало верилось. — Что они могут сказать? — Астер раздражённо сломал сигарету и тут же достал новую, сразу поджигая. — Николас уже четыре дня рвёт и мечет. Наши кодеры вообще, судя по всему, не спят. А с новой жертвой… Он замолчал. — Отчёт почитай, — Блэк скривился, выкинул в урну бычок и задумался на секунду, курить ли ещё одну, — и охуей. За все годы это первый такой случай, когда даже сказать нечего. Да и не хочется. Заебался. — Тебе бы поспать, — Астер прямо посмотрел ему в глаза, и теперь были заметны особенно сильно чужие мешки и синева прямо под нижним веком. Не только Питч здесь не спит сутками. — Выглядишь дерьмово. День без тебя продержимся, — пожалуй, Банниманд был из тех немногих, кто по уровню сарказма и иронии могли тягаться с самим Блэком на равных. — Поеду домой, — Питч, всё решив, засунул пачку в карман, — если что, сразу сообщай, — он направился к выходу, но, кое-что вспомнив, обернулся, — за Фроста головой отвечаешь. Банниманд устало усмехнулся, но кивнул. Не любил он сваливать на других свои обязанности, однако сейчас было хреново настолько, что выдержка трещала по швам. Несмотря на трёхдневный «отдых», сил не было вообще. Словно выкачал кто. Отсутствие сна вымотало окончательно и бесповоротно, а дерьмовые новости, вереницей тянувшиеся уже две недели, наконец словно добились своего: руки сегодня опустились. Но только сегодня, и больше Питч себе таких поблажек делать не будет. Неясно ещё, чего стоило ждать от на время затаившейся паскуды. Сюрприза нужно было ждать совсем уж скоро, но… Не сегодня. Маленький тайм-аут для всех сторон, чтобы подготовиться. Понять бы ещё, по каким именно правилам велась эта игра, дабы точно выйти победителем. Какая вообще мотивация у этой сволочи, что извела всё Подразделение и встряхнула даже самую верхушку? Джек, всё дело в нём. В этом белобрысом бедствии, которое умело непревзойдённо действовать на нервы и выводить на эмоции так, как не мог никто другой. Блэк поморщился. Мысли о Фросте отчего-то были совсем тяжёлыми, какими-то неправильными и сейчас не нужными. Коридоры в издёвку бликовали для уставших глаз особенно сильно. Он думал, что привык за годы, но воспалённому сознанию даже этого было достаточно для того, чтобы возродить головную боль где-то в затылке. Наверное, сказывалось недавнее сотрясение. Да и левая рука немного беспокоила, но техник сказал, мол, с ней всё в полном порядке. Питч был склонен верить профессионалу, а не глупому телу, что раз за разом пыталось доказать, что металл вообще может болеть. Блэк знал, что его отгул будет принят и подписан сразу, но и удивлённый взгляд секретаря тоже был ожидаем. Когда в последний раз он посреди недели брал выходной? Наверное, ещё в те далёкие времена, когда обе его руки были из плоти и крови. После полного восстановления организма и окончательного симбиоза металла и тела — работа стала единственным, что имело в жизни хоть какой-то смысл. Пять лет назад он потерял не только руку. Приятно было попасть в осенний влажный холод и вспомнить, как пахнет земля и асфальт после дождя. Серость неба над головой обещала скорый мелкий дождь. А то и вовсе первый снег, выпадавший всегда рано, но так же и быстро таявший после. Совсем скоро окончательно похолодает и придёт зима, снежная и морозная. Но пока приходилось довольствоваться дождём и колючим ветром, что норовил залезть под одежду. Его как никогда радовал размер Второго уровня: ехать было недолго. Да и стоянка с машиной была недалеко — она тоже уже почти две недели стояла без дела. Горло слегка душило сомнение в том, что он поступает правильно, уезжая. Питч знал: если поддастся ему и повернёт назад, то из этого не выйдет ничего хорошего. Самому было дико вот так уезжать, особенно в такое время, но лучше он переступит через себя, нежели потом потеряет последние крохи здравого смысла от недосыпа и усталости. Не только физической. Голову тоже следовало разгрузить хоть немного.

***

Квартира встретила его тишиной и уже ставшим непривычным запахом собственного дома. Такими темпами он действительно переедет в ту комнатушку на третьем этаже в здании-пристройке для сотрудников. Впрочем, сейчас это волновало в последнюю очередь. Питч сбросил куртку на крючок в прихожей, разулся и повёл плечами. Что бы кто ни говорил, а за последние дни боль в спине и плечах не давала ему никакого покоя, усиливаясь порой настолько, что впору было уже открыто кривиться. Наверное, стоило послушать доктора Дирна и сходить на массаж, иначе эта тянущая, непроходящая боль вконец его измотает. Он прошёл сразу в спальню, где-то на краю сознания отмечая: стоит проверить автоответчик вечером. Питч зашторил окно, снял брюки и завалился на кровать, уповая на то, что удастся урвать хотя бы пару часов сна. На большее он уже и не рассчитывал. Сознание уплыло, окуталось вязкой, чёрной дымкой, такой успокаивающе приятной, желанной, но резкий звук где-то на периферии разогнал тёмный туман, заставляя резко распахнуть глаза… И удивиться той темноте, царившей в комнате. Через тонкую щель портьеров светил ублюдский баннер на здании напротив, раздражая чувствительные после сна глаза. А ему ведь показалось, что он только-только закрыл глаза. Часы на прикроватной тумбе показывали десять вечера. Один из самых ублюдских и противных вариантов — спать днём, но, к сожалению, этот вариант был единственным приемлемым. Чувствуя полную разбитость и всё такую же обессиленность, он ещё раз услышал всё тот же звук: противную сигналку на чьей-то машине на улице. Наверняка какой-то долбоёб неправильно припарковался. Впрочем… Вернувшееся раздражение подсказало, что отдохнуть хоть немного получилось. Как там сказал Фрост? Мудак бесчувственный? Было бы неплохо. Херов мальчишка, какого-то хрена в последнее время занимавший всё больше мыслей. И не выгонишь ведь из головы, да и не хочется; слишком уж многое вокруг него крутится. Те же обесцвеченные волосы. На самом деле, Питч позволяет себе задуматься об этом только сейчас. Какой-то моральный урод красил детям волосы, чтобы придать сходства с… С Джеком. У мальчишки слишком необычная и нетипичная внешность, и ничего удивительного в том, что он смог привлечь ей какого-то больного на голову урода, не было. Грудь будто опоясал металлический обруч, стягивающий всё сильнее. Уже и плевать было на расследование, и какая-то в меру эгоистичная часть его и вовсе желала, чтобы Джек прекратил вспоминать совсем. Потому что Фроста рвёт от этого, добивает, а он сам… А он сам так тонко, даже филигранно проебал его доверие за каких-то десять минут. Уже второй раз за довольно-таки короткий промежуток времени. Питч выдохнул сквозь зубы и поднялся с кровати, чувствуя, как ноют мышцы. Он уже четыре дня не был в спортзале, а навёрстывать упущенное придётся вдвойне. Мысли текли лениво-вяло. Он прошёл в ванную, где плеснул себе в лицо ледяной воды, надеясь хоть немного согнать сонное оцепенение и с тела, и с разума. Наверное, стоило доспать ещё немного, однако гудящая голова требовала кофе, от которого у него, кажется, выработалась такая же зависимость, как и от никотина. Блэк поморщился, вытер лицо полотенцем и взглянул своему отражению в глаза. Лёгкая колючая щетина буквально выпрашивала лезвие бритвы, но это могло подождать до утра. Серость под глазами никуда не делась. За пять лет… Даже за первый год он привык видеть в зеркале дикую для других людей вещь: как металл впивался в изуродованную, исчерченную толстыми шрамами кожу. Питч старался не вспоминать о том времени, когда и сам воспринимал свою левую руку инородно: в агонии метался, пальцами правой руки желая отодрать, вырвать колющий металл из своего тела. Но и это прошло. Ему впервые за долгое время было действительно досадно за свои же слова. Джек попал под горячую руку. Вывел же, сучёныш, вывел так, как не мог никто другой. Рядом с Фростом вообще любое хладнокровие катилось в бездну, как бы иронично это ни звучало, учитывая ледяную натуру мальчишки. Да и сами эти его воспоминания… Совсем что-то дикое даже для тех лет. Здесь тоже что-то крылось, но пока было бессмысленно рассуждать, что именно. Наверное, если бы Питча в тот момент не рвала на куски усталость, а новости от его людей поступали бы более обнадёживающие, этого всего бы просто не было. Но получилось то, что получилось. Джек не был ни в чём виноват, даже в том, что чего-то от него ждал. Ему ещё только предстояло окончательно разочароваться, когда он поймёт, что тот человек из воспоминаний с двумя здоровыми руками умер пять лет назад вместе со своим отрядом. Блэк вышел из ванной, не понимая, почему вся эта ситуация настолько его коробит. И дело было не в том, что Джек — ключевая фигура, нет. Дело было в тех непролитых слезах в голубых глазах, которые он увидел, прежде чем отвернулся. Это кололо, обжигало что-то внутри. Он понимал, что если что-то не сделать, то мальчишка окончательно сломается под гнётом собственных же воспоминаний, и ему, несмотря на сказанные в пылу гнева слова, не было всё равно. Почему-то. Им следовало просто спокойно поговорить, но легче об этом подумать, чем сделать. Джек как никто другой умел парой слов или одним взглядом вывести на злость. Один из талантов, не иначе. Но поговорить им нужно, желательно без лишних ушей рядом. Питч высыпал в турку кофе. Молотый, настоящий и безумно дорогой, привезённый издалека. В их климате кофе не вырастишь, а ту растворимую бурду в пакетиках он вообще не переваривал. Пожалуй, кофе — это то, на что он стабильно тратил часть зарплаты. И не жалел об этом. Однако сегодня ему хотелось немного другого, поэтому он достал из-под столешницы пузатую бутылку, уже давно открытую. Слегка проебавшись с пропорциями, — Питч скривил губы, отхлебнув, — он понял, что у него получился коньяк с кофе. Но пищевод прогрело, как надо: приятно и успокаивающе. Не лучшая идея — пить алкоголь, но съехавшая в перспективе крыша ему нравилась ещё меньше. Просто отвлечься хоть на мгновение, выйти на крытый балкон и посмотреть на открывшийся вид Второго уровня. Здания здесь были куда выше, чем на том же Четвёртом, да и выглядели они лучше, чище и опрятнее. Все подсвеченные, с яркими глазами-окнами, и жизнь здесь угадывалась, позволяя вспомнить, что где-то за пределами базы Подразделения течёт совершенно иная жизнь. Снизу, на пять этажей ниже, всё сигналила чья-то машина. Резкий и слышный писк раздражал, но не настолько, чтобы уйти с прохладного, даже колющего холодом балкона обратно в спальню. Питч чувствовал, будто из головы медленно утекали все тяжёлые, надоевшие мысли, постепенно оставляя её пустой. Уже завтра он снова окунётся в привычную, злобную рутину, но пока… Пока можно было поразглядывать знакомые огни улиц. Голый торс покусывал холодный воздух, но это было по-своему приятно. Питч достал сигарету из пачки, что уже давно тут лежала, и прикурил. Теперь, когда сонливость хоть немного стряхнулась, стало легче думать. Теперь все ранние догадки подтвердились: чёртовой сволочи нужен Фрост. Только зачем? Да и то, что на самого Блэка натравили Пожирателя с понятной целью… Впрочем, паскуда наверняка не знала, что Джек уже встречался с этим объектом. Никто не знал. Мальчишка оказался полон сюрпризов. Вот и получалось, что убрать хотели только его, а Джек лишь случайно попал под раздачу. Обесцвеченные волосы — явное послание, только вот не получалось понять, что именно оно означает. Но они с этим разберутся, и теперь он был уверен в этом. Тварюшка зашла слишком далеко, добиваясь непонятно чего. Питч всё думал, пытался вообразить, но понять мотивов так и не смог. Если эти мотивы вообще когда-либо существовали, и вся эта кампания против Подразделения — не просто пожелание чьего-то больного, извращённого разума. Сигарета медленно тлела в приятном мраке, чуть подсвечивая кончики пальцев правой руки. В открытое окно то и дело залетали звуки жизни всего уровня: наконец заткнувшуюся машину сменил шум колёс; где-то послышалась людская речь. Рабочий день для многих уже давно подошёл к концу, но по ночам ни один из уровней не засыпал. Питч выглянул вниз, смотря на редких прохожих под окнами. И кто-то ведь работает на обычной работе с нормированным графиком, без монстров и прочей мерзости, без риска для жизни, чтобы наверняка дожить до старости и попробовать завести как можно больше детей. Почему он так не смог? Почему выбрал профессию, где процент того, что тебя вынесут вперёд ногами до сорока лет выше, чем процент, что в середине октября может выпасть снег? Впрочем… Ответ прекрасно был ему известен. Допив свой «кофе» одним глотком, Питч вышел с балкона и прошёл в гостиную, включая автоответчик. «Мистер Блэк, сможете забрать все нужные вам документы в понедельник». Старьё. «Сегодня мы предлагаем вам совершенно новый пакет услуг для вашего…» Питч похуистично пропустил пару сообщений с рекламой. «Мог бы хоть раз за три недели позвонить мне. Я-то всё понимаю, но, знаешь ли, твой старик хотел бы хоть иногда слышать о тебе хоть что-то, а не проверять постоянно некрологи в вашей паршивой газетёнке. Мог бы и подумать об отце и ответить хоть на один мой звонок, пока я…» — Ага, блядь, — Питч раздражённо выключил аппарат и резко выдохнул. Что ж, этого следовало ожидать. — Разбежался. Иногда ему говорили, что он бывает отличным манипулятором. Сам Блэк считал, что до отца в этом плане ему ещё расти и расти, да и вряд ли когда-нибудь даже близко приблизится. После смерти матери, которая всегда немного остужала пространство между ними, Питч наконец понял, что именно его так бесит. Его отец всегда напоминал, что семьи у него больше и нет. Впору было вообще выкинуть чёртов автоответчик, перечеркнуть прошлое окончательно, оставив всё это далеко позади, но… Не хотелось, чтобы работа на самом деле стала единственным, наполнявшим жизнь хоть каким-то смыслом. И красками. Красными, в основном. Как бы ни было паршиво признавать, но даже эта квартира была куплена лишь потому, что находилась довольно близко к базе, и в случае чего он бы успел вовремя. А ведь так оно и было. И почему-то только в последнее время Питч стал об этом задумываться. Борьба с внутренними демонами наконец, как он думал, закончилась, пока в его жизни снова не появился этот чёртов мальчишка. Вывернул, вытащил и возродил всё заново, перемешал, даже не замечая того, что творит. Возможно, именно это во Фросте и злило больше всего. То, как доверчиво и открыто смотрел, то, как быстро сменил страх и недоверие на какую-то свою смелость и всё то же доверие. Которое он, Блэк, опять умудрился потерять. То его воспоминание… Питч, конечно, знал, что иногда к Джеку относились совсем уж плохо, совсем не так, как должны были бы относиться к ребёнку. Легче от этого не становилось. Фрост ведь упомянул чей-то приказ, и это тоже о чём-то говорило. Только вот разбирать всё это — всё равно, что копаться в пепле. Только руки измажешь, но сути не найдёшь. Сначала следовало разобраться с этим ублюдским, высасывающим все силы делом. Предотвратить новые убийства детей, пока на всём уровне не началась паника, которая будет только мешать. Хотел бы он, чтобы всё было иначе, но у его ищеек всё ещё не было зацепок. Во второй раз камеры вообще момент похищения не зафиксировали. Полная пустота, и если бы не быстрое заявление родителей ребёнка в ПП о пропаже, никто бы и не дёрнулся. Даже место, откуда был похищен мальчик, установили весьма условно. Эта сука как бы говорила им, что она всегда на два шага впереди. Блэк скривился и достал свой блокнот, проверяя последнюю запись в него, которую сделал уже в машине сегодня днём. Одна мысль, даже флёр воспоминания, мелькнувшее сегодня, кое-что ему подсказали. Он ещё не знал, прав ли, но если прав, то… Первое, чему учат агентов — каждому объекту нужны свои, совершенно уникальные условия для жизни. По местности всегда можно определить, с чем именно они столкнутся в будущем. Старые, безлюдные и давно заброшенные склады? Стоит ждать асоциальное существо, что, скорее всего, будет вести ночной образ жизни. Подземные норы? Ну здесь совсем всё было просто. В Руководстве ведь правы: каждый объект уникален. И его условия содержания тоже уникальны, и от этого вполне можно было оттолкнуться, чтобы двинуться дальше. Если он прав, и то существо, которое жрёт детей и любит сладкое, уже было когда-то в их базе, то и условия содержания должны были сохраниться. А понять, где на небольшом Втором уровне можно было содержать опасный объект со склонностью к поеданию человеческого мяса, было не так сложно. Завтра он сделает нужный запрос, хотя что-то подсказывало, что всё не будет так просто. Наверняка и эти данные тоже удалили, особенно в том случае, если объект действительно ранее у них содержался. Но вряд ли кто-то подошёл к этому вопросу столь же фанатично; кто-то должен был помнить. Тот же доктор Дирн, который большую часть всей службы работал с звероподобными объектами. Это ведь Питч настоял на том, чтобы Дирн взял Джека, как объекта, на себя. Просто понял тогда, что мальчишке нужен будет кто-то понимающий рядом, кто-то, кто сможет немного смягчить любую ситуацию, и не прогадал. Они с Дирном действительно… Сдружились. Питч вновь зашёл на кухню и, немного подумав, решил сварить себе ещё кофе. Ему следовало бы спокойно посидеть над собственными записями, попробовать начать делать хоть какие-то выводы, а не строить одни лишь предположения. Завтра ему предстоит довольно много работы, да и известие о провалившейся операции и очередной гибели множества бойцов тоже легло на плечи. Это значит, что скоро будет новый набор сотрудников, а это он ненавидел всегда. А ещё это значит, что на Третьем уровне по-прежнему шастает кто-то голодный и бешеный, кого следовало выловить в ближайшее время. Проще было бы сразу стрелять на поражение, но Питч и так знал, что ребята из погибшего отряда наверняка это попробовали. Просто удивительно, как ебануто всё закрутилось за такое короткое время. Он и подумать не мог, что однажды кто-то сможет вот так просто встряхнуть всё Подразделение и после этого остаться в тени. Выловит, из-под земли вытащит и придушит. Так же, как и займётся в скором времени нахождением способа, чтобы убить ещё одну чёртову тварь, которая была слишком опасной и умной, чтобы и дальше содержать её. Но пока — записи и кофе, с перспективой ещё раз лечь спать, чтобы утром было легче. Что-то подсказывало, что совсем скоро всё изменится. Только вот в какую сторону?