— Джек!
Он досадливо поморщился, обернулся, но белоснежная и смертоносная пелена снежного бурана не позволяла разглядеть ничего вокруг. Родная стихия бесновалась, выла в ушах, но совершенно не подчинялась. Он стоял в эпицентре бури, морщился от острых порывов ветра, по колени утопая в снегу, и стучал зубами. Что это? Фрост не понимал, что за чувство сейчас разъедало кожу до самых костей похуже кислоты, не понимал, как сюда попал, где вся его сила, почему внутри ничего не откликалось на зов стихии…
— Джек!
Этот голос, звонкий, но почти неслышный, утонул в рёве бури. Джек клацнул зубами, обхватил себя за плечи и с изумлением понял, что его трясёт. Холод… Ему холодно? Такое незнакомое, чуждое ощущение, мешающее двинуться с места. Ледяной воздух исколол лёгкие острыми иглами, насквозь проморозил глотку, не позволяя вдохнуть полной грудью.
Фрост упрямо зажмурился, позволяя матовой тьме разлиться под веками. Он назло глубоко втянул промёрзший воздух и зашипел от боли, резко подрываясь на кровати. Впервые за долгое время собственная сила вышла из-под контроля и насквозь проморозила белые простыни и пустой пододеяльник, которым он укрывался каждую ночь.
Сбившееся дыхание и полный раздрай — здравствуй, новый ночной кошмар. Правда, Джек не был уверен, что приснившееся — очередной выверт психики. Он даже не понимал, что конкретно увидел во сне, но чужой звонкий голос всё ещё стоял в ушах, практически оглушая. Детский, наверное. Сложно было разобрать и вычленить из воя бури.
Его давно уже преследовали странные, похожие друг на друга сны. Снежные бури, искрящиеся от мороза белоснежные поля без конца и края, ледяные прозрачные вихри, но ещё ни разу не было, чтобы кто-то его звал, кричал сквозь буран, напрочь срывая глотку. Голос смутно казался знакомым, однако Джек никак не мог понять, где мог его слышать раньше. Его память в очередной раз поиздевалась и глумливо показала лишь тень настоящих воспоминаний. Впрочем, в последнее время он всё чаще ловил себя на том, что какие-то события или слова странно в нём откликаются.
Не было больше чётких, прорвавшихся через блок в голове, воспоминаний. Он не просто забыл своё детство — кто-то постарался и всё подчистую стёр. И с этим можно было только смириться и с неохотой принять, что так просто стёртое не возвращается. Нельзя восстановить то, что напрочь уничтожено. Хотя… может, что-то всё-таки осталось? Все эти странные сны, граничащие с кошмарами, отголоски чувств и эмоций, которые поднимались в нём время от времени без видимой причины. Оставалось только надеяться, что однажды он вспомнит всё до конца. Да и Вудворт пообещал ему нечто подобное, когда выкрал ночью из комнаты и угостил тем чаем.
Думать об этом всегда было странно. Вопросов со временем становилось только больше.
По крайней мере, он проснулся вовремя, хотя вчера с трудом уснул, баюкая в себе странную панику. Тот подземный толчок, который он ощутил, сидя на стуле в комнате Туф, здорово взволновал. С Туф же вообще произошла удивительная трансформация: она побледнела, сжала в ладони небольшие парикмахерские ножницы, которыми терпеливо убирала мешающуюся длину его чёлки, отшатнулась и впала в состояние, схожее с трансом. Тряска стен закончилась спустя мгновение, а паника в сиреневых глазах Джеку мерещилась еще полчаса.
Туф, не изменяя себе, ничего ему не сказала, лишь неубедительно улыбнулась и продолжила его стричь.
Джек, заново пропитавшись своим вечерним настроением, хмуро стряхивал лёд с простыни. Наверное, стоило вообще снять постельное бельё и взять в хозяйственном отсеке новое. До завтрака, судя по темени за окном, было ещё достаточно времени.
Вудворт-третий, разбуженный его копошением или волной холода, опять принялся грызть прутья клетки и проситься наружу. Джек стащил простынь, снял наволочку и сбросил всё на пол к пододеяльнику. И только после этого осторожно достал белое меховое тельце из клетки и выпустил на кровать. Кролик тут же прошмыгнул в любимый угол. Джек недоверчиво на него посмотрел и задумался, не успеет ли ушастая зараза погрызть книги и тетради, лежащие на тумбе, пока он будет в душе?
Фрост поджал губы и едва рукой не махнул. Настроение с самого пробуждения было паршивым и едва терпимым. Давно он не подмораживал свою постель. Джек стащил с себя всю одежду и залез в душ, сразу включая ледяную воду. Что такого ему приснилось, что сила взбунтовалась и вырвалась из тела? Чей голос требовательно его звал, захлёбываясь криком? Если бы не тот снежный ураган, он бы подумал, что ему впервые приснилось настоящее воспоминание из давно утерянной жизни. Той жизни, в которой он не находился на попечении Подразделения.
Упругие струи плохо смывали паршивое настроение, зато тело помогли отмыть чуть ли не до скрипа белой кожи. Уже после завтрака, после тренировки, ему снова придётся залезть в душ, хотя он даже толком не потел. Доктор Дирн сказал, что пот — естественная реакция организма любого человека на избыток тепла, а с недавних пор Джек научился себя охлаждать так, что почти не уставал. Питч, видя это, только увеличивал нагрузку.
Питч… Джек закусил губу и откинул голову назад, подставляя струям лицо. Вечером они не увиделись, хотя Джек ждал и надеялся. Он ведь так и не отдал свой подарок, напрочь забыв о нём. А ведь старался, наладив в процессе с холодом какую-то особенную связь, о которой никому не рассказал. Даже доктор Дирн не знал, что Джек научился чувствовать тот лёд, из которого вытянул весь холод. И мог его разрушить одним касанием. Это пугало его самого.
Прочность алмаза? Как же.
Ледяная суть мутировала, перерождалась во что-то совершенно новое, мощное и такое… неподвластное другим. Джек боялся, что если хоть кто-нибудь увидит и узнает, то его тут же запрут, испугавшись такой силы, кроющейся в нём. Джек иногда сам себя боялся.
Этим утром одна мысль была паршивее другой. Фрост выключил воду, тряхнул головой, разбрызгивая струи с волос. Укороченная стараниями Туф чёлка больше не мешала и не раздражала, и это было единственным приятным открытием сегодня. Наверняка ведь Питч к нему не придёт до завтрака; что-то подсказывало, что вчерашний подземный толчок взволновал не только Туф. Джек смутно представлял причины, но о пустоте под этим клочком земли помнил прекрасно. Пустоте, в которой что-то крылось. Что-то такое, что пугало абсолютно всех.
Джек оделся, просушил полотенцем волосы и вышел в комнату, где маленький Вудворт почти подобрался к книгам на тумбе.
— Нет уж, приятель, — хриплый голос прорезал утреннюю тишину, — ещё один фокус, как в прошлый раз, и ты будешь сидеть в клетке весь день.
Вудворт на его голос среагировал как обычно — замер и прижал уши. Джек покачал головой, быстро убрал книги в тумбу и собрал большую кучу белья на полу в кучу поменьше, подхватил на руки, взял карту и вышел в светлый коридор. После полумрака собственной комнаты яркий свет резанул по глазам.
В коридорах было привычно тихо и по-утреннему пустынно. За весь путь до нужного помещения Джек встретил только двух едва ли знакомых агентов, которые на него толком не обратили внимания. Либо у него разыгралось воображение, либо в их глазах явно читался затаённый испуг. Атмосфера была давящей, какой-то душной, и Джек тут же ей пропитался, невольно начиная нервничать. В последний раз он чувствовал нечто подобное, когда Пожиратель начинал выкидывать фокусы и все понимали, что тварь вот-вот вырвется. Неужели всех так напряг вчерашний толчок?
Хозяйственное помещение было большим и стерильно чистым. Здесь всегда работала одна и та же женщина — перманентно уставшая и недовольная. Этим ранним утром она тоже наградила Джека недовольным взглядом и молча указала, где ему оставить грязное бельё. Так же молча отдала новый комплект в хрустящем пластиковом пакете. В хозяйственном помещении всегда в отдалении гудели стиральные машины и выли сушки, а воздух был пропитан дезинфектором и хлоркой. Джеку никогда здесь не нравилось: от долгого нахождения появлялась колючая тяжесть в затылке от противных запахов. В этот раз и пары минут для этого оказалось достаточно.
Обратно в коридоры он вышел ещё более раздражённым, чем до этого. Вдобавок ко всему подкрался голод, а завтрак, если верить настенным часам над большой стиральной машиной, будет только через полтора часа. И какого он так рано подорвался?
Захотелось вновь выпить кофе. Питч ведь налил ему целую кружку горячего и ароматного кофе, и Джек наконец понял, чем таким иногда от Питча пахнет по утрам. Сначала вкус ему категорически не понравился, но потом, стоило добавить сыпучий сахар, он оценил терпимую горечь. Сейчас он бы с удовольствием выпил кофе, а ещё лучше — снова оказался в квартире Питча и забыл хоть на время о существовании Подразделения. Чушь, конечно. Невозможно было даже на мгновение забыть об отобранной свободе.
Боль в затылке разрослась так, будто ему в череп вогнали раскалённый шуруп и прокрутили. Джек даже замер посреди коридора, коротко зажмурился и выдохнул сквозь зубы. В последний раз головные боли его мучили… когда Пожиратель игрался с его сознанием и толком не давал спать. А сейчас что? Джек лучше всех остальных в Подразделении знал, что тварь из его льда никуда не делась. Сразу бы почувствовал, если бы что-то случилось с ледяной клеткой.
Может, странный сон встряхнул его так, что заболела голова? Джек ведь даже в тишине коридоров по-прежнему эхом слышал зовущий его голос и безуспешно пытался вспомнить.
Хотелось скорее оказаться у себя, застелить кровать и свернуться клубком, ожидая завтрака. А ведь Питч недавно обещал принести ему часы с будильником. Хотя, только представив противную трель, Джек с облегчением порадовался, что эта штука так и осталась обещанием. В этот момент любой громкий звук грозил приумножить головную боль настолько, что искры посыпятся из глаз. Наверное, ему следовало найти доктора Дирна после завтрака и пожаловаться.
К острой боли неожиданно примешалось ещё одно странное ощущение. Джек даже не смог понять, что именно случилось: его словно качнуло в пространстве, а взгляд помутнел, покрылся поволокой, но сквозь неё что-то промелькнуло. Что-то тёмное, размытое и большое. Кончилось это так же быстро, как и началось. Он замер, привалился плечом к стене и едва не выронил пакет из рук. Какого чёрта это было?
Коридор снова стал чётким и до омерзения ярко-белым. Джек проморгался, сделал пару глубоких вдохов, пытаясь успокоить сошедшее с ритма сердце, и осмотрелся. По обоим концам коридора никого не было, а тишина знакомо забилась в уши. Боль, превратившись в колючий шарик, билась о стенки черепа до лёгкого чувства тошноты. Джек, постояв на месте ещё одну долгую минуту, пошёл дальше.
Никогда прежде его так не глючило. Разве что… когда Заместитель уместился в уголках его глаз и постоянно мелькал на периферии, но это было так давно, что Джеку даже не верилось, что прошло всего три с лишним месяца. Если что-то опять решило оказать на него воздействие, он уже не удивится. Кажется, у него внезапно нашлась причина выловить Питча пораньше.
И почему все твари слетались на него, как мотыльки на огонь? Джек устал уже от своего везения вляпываться во всякие интересные истории. Не хотелось ему приключений — хватило на всю оставшуюся жизнь. Он слишком редко позволял себе задуматься, что, по сути, в Подразделении никогда не может быть безопасно. В любой момент очередная тварь может нарушить свои условия содержания и вырваться, устроив тут кровавый пир. Один Пожиратель чего стоил…
Джек ускорил шаг, с трудом соображая из-за боли. Ему следовало бы найти агентов и сказать им о произошедшем, предупредить, но все вокруг, словно сговорившись, куда-то исчезли. Коридоры сменяли друг друга, то удлиняясь, то превращаясь в короткие переходы между отсеками, а ни одного человека вокруг по-прежнему не было.
Казалось, что ещё немного, и загремит сирена, белый свет потолочных ламп сменится красным, окрашивая стены иллюзорной кровью. Джек слишком хорошо помнил прошлый раз, когда такое было. Только кровь тогда была совсем не иллюзорной.
Дверь в его комнату наконец выросла перед носом. Джек чересчур резко приложил карту к панели и ввалился внутрь. Головная боль, особенно сильно ударив в виски, лопнула как мыльный пузырь. От облегчения едва не подкосились ноги.
— А я-то думал, где тебя носит ранним утром.
Голос Питча заставил шарахнуться в сторону. Джек уставился на него дикими глазами, с трудом возвращая себе утерянную адекватность. Усмешка на тонких губах резко превратилась в плотно сжатую линию, а жёлтые глаза обеспокоенно блеснули в полумраке комнаты.
— Джек? — Питч быстро подошёл вплотную, вырвал из его рук изрядно подмороженный пакет и безразлично швырнул в сторону. — Что опять?
Сам Джек, не сумев преодолеть спазм в горле, просто подался вперёд и прижался вплотную, приятно обжигаясь теплом. Он жадно дышал, будто шёл до этого, задержав дыхание. Запах табака и кофе с горьковатой ноткой цитруса, любимое тепло и сильные руки, обхватившие спину, — единственное, что всегда поможет прийти в себя.
— Возле хозяйственного отсека какое-то ментальное воздействие, — собственный голос напомнил железный скрип; Джек прочистил горло, — попал под него.
Джек думал, что после этих слов произойдёт знакомая, но нежеланная трансформация родного Питча в жёсткого агента Блэка, однако Питч даже не пошевелился, только резко выдохнул носом и вплёл тёплые пальцы ему в волосы, чуть оттягивая пряди до мурашек.
— У нас со вчерашнего дня объекты разбушевались, — Блэк прижал его сильнее, — угомонись, тебе просто не повезло.
Фрост просто кивнул, не собираясь отстраняться в ближайшую вечность. Он успел истосковаться со вчерашнего дня — не хватало ему уже простых коротких объятий по утрам и времени на тренировках. Хотелось больше прикосновений, поцелуев, хотелось снова остаться только вдвоём. Питч сделал большую глупость, просто показав Джеку, что может быть иначе. Как могло бы быть, если бы Джек был обычным человеком без довеска из своих способностей. Хотя вряд ли бы они тогда встретились, наверное.
— Ты рано ко мне сегодня, — пытаясь отвлечься, Джек с нажимом провёл ладонями по каменным мышцам спины.
— Пришёл сказать, что вряд ли смогу сегодня погонять тебя по залу, — Питч сам утянул его в сторону так и не застеленной кровати. Хорошо, что им обоим было всё равно на это. — У меня через час срочное собрание Руководства, которое неизвестно сколько продлится.
— Что-то опять случилось, да? — Джек почти улёгся на Питча, наконец ощущая долгожданное спокойствие. Странные чувства, вставшие на дыбы от ментального воздействия, улеглись обратно. Пожалуй, только тревога всё ещё перманентно скреблась между рёбрами, но на неё уже не было желания реагировать. — Вчера ещё тряхнуло так, а Туф испугалась, но ничего мне не объяснила.
Он закинул удочку на удачу, особо не надеясь ни на что. Вряд ли Питч расскажет ему хоть что-то, а ведь Джек почему-то был уверен, что буйства объектов связаны с тем подземным толчком. Но самостоятельно найти в этом связи он не мог, как бы ни крутил это в голове.
— Давно уже случилось, — Питч раздражённо цыкнул на прыгнувшего к ним кролика, — живи и радуйся, бестолочь, пока можешь. А Банниманду надо выговор сделать, что разглашает военные тайны. Минимум выговор.
— Ну, у Туф талант выпытывать информацию, — Джек не почувствовал даже толики разочарования из-за того, что ему опять ничего не сказали. Слишком это было ожидаемо.
— Вообще не оправдание, — Питч особенно приятно прочесал пальцами его волосы, — и чувства его к ней тоже не оправдание. У меня, может, тоже чувства к одному белобрысому бедствию, но я умею держать язык за зубами.
У Джека едва не остановилось сердце, чтобы тут же сорваться на бешеную скачку. Раньше Питч никогда не говорил ему ничего подобного, никогда вслух не озвучивал, даже взглядом показывал редко, а тут… Джек смущённо уткнулся носом ему в грудь и улыбнулся. На душе стало так хорошо и легко, будто и не было до этого такого поганого утра.
Он бросил взгляд на окно — на улице валил густой снег. Впервые ему не захотелось незамедлительно оказаться там.
***
В зале совещаний кто-то услужливо убавил освещение, и теперь ублюдский яркий свет не резал уставшие от недостатка сна глаза. Забавно, что его едва не вырубило у мальчишки на кровати, особенно когда тот отогрелся и сам задремал у него на груди. В комнате Джека было тихо и спокойно, не было привычных раздражителей, не считая тупую бесполезную зверюгу в углу кровати. Питч с удовольствием остался бы с Джеком, а не сидел здесь за овальным столом в окружении дремучих идиотов.
За исключением Николаса, пожалуй. Да и Сара, с которой они уже давно не пересекались, тоже идиоткой не была.
Он занял единственное пустующее кресло по правую сторону от главы Руководства, пока не официально занял, но счёл нужным начинать к нему привыкать. Питч понимал, что тема собрания серьёзная, необходимая, но всё равно отчего-то раздражался. Может, потому, что прекрасно понимал: ничего полезного эта трата драгоценного времени не принесёт. Они в очередной раз озвучат очевидное, напустят друг на друга жути и разойдутся.
— Итак, — Николас наконец взял слово, — вчера зафиксирована чрезвычайно высокая для нашей местности сейсмическая активность. Все ведь ощутили толчок. И все мы знаем, с чем это связано. Несмотря на то, что мы решили не доверять словам объекта с позывным «Райджел», недавно переименованного в «Вудворт», нельзя отрицать, что его пророчество, если это вообще можно так назвать, сбывается.
— Это точно наш случай? — Рик Валлес, сидящий с другой стороны стола, нервно теребил собственные пальцы. Питч раздражённо скривил губы, но ничего не сказал.
— Точно, — припечатал Николас, сдвинув густые седые брови, — и если верить этому Райджелу, или Вудворту, то нам отведено времени до третьего февраля.
— Не один Вудворт об этом говорил, — впервые подал голос Питч, — один объект ещё до побега Пожирателя подсказал нам точную дату.
Его раздражало это переливание из пустого в порожнее. Вся эта информация уже озвучивалась ранее не раз и не два, а весь состав Руководства сидел с такими лицами, будто слышит впервые. Но лишний раз напомнить, что поздно они все спохватились, нужно было. Дождались, пока сама земля о себе напомнит, а теперь сидели тут и испуганно тупили взгляд.
— Есть интересная информация, — Николас подался вперёд и сложил пальцы замком на столе, — я узнал, что помимо Подразделения существует ещё одна… организация, если можно так сказать. Уровень секретности у неё такой, что не все члены Правительства знают о её существовании. Поэтому вся информация, которую я озвучу дальше, строго конфиденциальна.
Питч скрыл своё удивление и затолкал его поглубже, вместо этого он впился глазами в Сару, внимательно считывая её реакцию на каждое слово. Он даже не чувствовал — доподлинно знал, что вот оно, то самое, что так долго от него ускользало. Сейчас прозвучит то, что даст в будущем ему все ответы. И чёртов Мун, и переметнувшаяся под его крыло Сара, и вся эта непонятная муть, шлейфом окружающая его ежедневно.
— Эта организация занимается изучением подземной активности, — продолжил Николас, — и, самое главное, причинами этой самой активности. Подробностей мне не сообщили, однако могу заверить — эту причину они нашли уже давно. И теперь просят у Подразделения содействия, впервые за двадцать лет выйдя из тени.
— Какого рода содействия? — на задавшего правильный вопрос мужчину Питч даже не скосил глаза. У него внутри поднималось отвратительное предчувствие.
— Выдать им один объект для разрешения… возникшей ситуации, — Николас нахмурился пуще прежнего, пока Питч уже почти сломал один подлокотник бионической рукой.
— Какой объект? — только благодаря самоконтролю удалось звучать бесстрастно.
— Сэнди Сандерсона, — повисшее молчание было весьма красноречивым, — каждый из вас догадывается, почему именно он. Поэтому здесь и сейчас мы должны решить, окажет ли Подразделение содействие или нет.
— У них внезапно появились данные, что способности Сэнди смогут на что-то повлиять? — Питчу мало в это верилось. В конце концов, это вообще первое, что их учёные предложили и принялись усиленно изучать. Он ведь знал, что Сандерсона почти перевезли на базу Третьего уровня, чтобы проводить тесты и новые исследования. Результат был весьма удручающим.
— Да, — Николас мрачно посмотрел ему в глаза, и на дне голубой радужки Блэк увидел затаённую неуверенность, которая покоробила даже больше, чем всё прозвучавшее ранее. Что-то Норд явно не рассказал. — Поскольку они давно уже занимаются изучением непосредственно Создателя, их данные более точны.
«Создатель» резанул по ушам. Давно Питч не слышал, чтобы самого первого объекта, обнаруженного задолго до создания Подразделения, называли так. Да и не отражала дурацкая кличка реального положения дел. Это по незнанию объект нарекли чуть ли не прародителем всей той кучи черни, обитающей в зонах содержания, однако на сегодняшний день это уже давно было опровергнуто. Их учёные высочайшего уровня допуска ведь тоже изучали и наблюдали…
— Как вообще получилось, что никто столько лет не знал, что объект Подразделения изучает кто-то другой? — Питч хмуро оглядел весь состав Руководства и закономерно остановился на Саре. Она знала, он был уверен. Знала намного больше самого Николаса, но сейчас опять молчала и играла свою роль. Качественно играла, признать стоило, хорошо, что Питч всегда чувствовал фальшь с её стороны.
Сара, почувствовав его взгляд, прямо уставилась в глаза, даже не пытаясь скрываться. И с чего такая разительная перемена в настроении? В прошлые их встречи она старательно прятала глаза и лишний раз в его сторону не смотрела.
Питч, наконец, осознал: он всё это время недооценивал масштаб пиздеца.
— Может, прошлый состав Руководства что-то знал, — Николас пошевелил челюстью, явно подбирая слова, — сейчас спросить некого, как такое получилось.
Тут Питч с ним не был согласен совершенно, но пока придержал свои мысли при себе. Позже он тет-а-тет переговорит с Николасом и предложит расспросить тех самых ведущих специалистов, которые и занимались этой подземной дрянью. И всё же, у него засосало под ложечкой от осознания настоящего масштаба проблемы. Ещё месяц назад он расследовал диверсию, наивно полагая, что дело тут в двух извращённых паскудах. После их поимки Питч заподозрил, что у семейства Миртов силёнок бы не хватило на всё произошедшее в течение шести лет. Ликвидация прошлого состава Руководства, пожар на Третьей базе… Это не то, что можно было проделать вдвоём.
Питч перестал сжимать подлокотник с таким остервенением и заставил себя расслабиться в противовес тому, что бушевало внутри. Здесь был заговор совершенно иного рода, с куда более могущественными фигурами, и теперь впору было ощутить свою беспомощность перед чем-то таким. У него из сильных союзников — один Николас, а этого было слишком мало. Мир с каждым днём всё глубже падал в бездну.
— Мы же не можем просто так выдавать объектов по первому запросу, — в разговор постепенно втягивались остальные члены Руководства, — нужно изучить их данные.
— И заиметь гарантию, что Сэнди Сандерсон не пострадает.
— К тому же, после этого придётся самому Сандерсону корректировать память.
— Как они вообще собрались оказывать воздействие на Создателя? Неужели они хотят спустить Сандерсона вниз?
Слова и вопросы звучали правильные, только вот Питчу в них уже чудилось призрачное согласие на это самое содействие. Конечно, когда всех подгонял страх за собственные шкуры, они легко готовы были пожертвовать одним объектом для общего блага. Блэк к Сэнди тёплых чувств не питал вообще, но отдавать его мутной организации, непонятно откуда взявшейся, был против.
— Я не договорил, — Николас жестом попросил тишины, — меня уверили, что воздействие Сандерсона будет иметь слабый и кратковременный эффект.
— Они просто хотят отсрочить неизбежное? — Питч пытливо скользнул по лицу Николаса взглядом. Тёмные круги под глазами едва ли удивили. Сейчас каждый посвящённый в общую тайну напоминал хорошо сохранившийся труп.
— У них есть ещё что-то, чем они делиться категорически не пожелали. Какое-то давнее исследование, которое обещает избавить нас от нависшей угрозы раз и навсегда, — Николас напряжённо поджал губы.
Питч его жест отзеркалил. У них просили помощи и давали призрачные обещания взамен. Вся эта ситуация не нравилась настолько, что зазудела кожа на стыке металла и живой плоти.
— Нам нужно более детально рассмотреть их предложение и трезво оценить риски, — Сара впервые с начала собрания что-то сказала, — от нас требуется незамедлительный ответ?
— Нет, — Норд покачал головой, — но попросили не затягивать с принятием решения. Все данные, которые они предоставили, уже есть в ваших личных кабинетах на планшетах. Можете изучить прямо сейчас.
Блэк понял, что выйдет отсюда ещё не скоро.
***
Самое паршивое в его положении — невозможность поделиться мыслями хоть с кем-то. Нет, он поговорил с Николасом, высказал всё что думал и о принятом решении, и о своих подозрениях, но уставший после многочасового собрания Норд только покивал и пообещал поговорить завтра.
Питч сам больше всего сейчас хотел послать всё к чёрту. Он смертельно устал сталкиваться с чем-то таким, с чем не хватало сил бороться. В голове ворочалась противная каша из собственных мыслей и всего услышанного этим днём. Днём, который вот-вот уже обещал наконец закончиться. Целые десять часов потратить на переговоры, в которых он даже не имел официального голоса… Головная боль постучалась в виски.
Чёртовы объекты продолжали бесноваться, будто предрекая своей бесполезной вознёй новый подземный толчок. Сейчас даже это его волновало мало. Питч просто вышел на парковку, застегнул куртку, чертыхнулся на едкий холод и нашёл свою машину. Он просто поедет домой и выспится, не забивая голову бесполезными размышлениями. Всё ведь банально просто, настолько, что злоба едва поднималась внутри, — у него нет возможности что-то изменить. Как был шесть лет назад простым солдатом, так им и остался.
Полез сейчас на верхушку в надежде что-то изменить, да только сама жизнь вставила даже не палки — целые брёвна в колёса. У него уже два дня не находилось времени потренировать Джека, а это неплохой такой звоночек. Нельзя было вот так всё прекращать, у мальчишки, в конце концов, скоро экзамен, а он настолько увлёкся более серьёзными проблемами, что даже про это забыл.
Его досуха выжали в зале совещаний, и теперь не хотелось даже думать. Они ведь всё-таки пришли к конкретному решению — отдать Сандерсона этой мутной организации. Питч в самом начале понял, что так оно и будет. Сара незаметно для остальных привела больше всех доводов в пользу такого решения, и Питч окончательно убедился в своих догадках на её счёт. Это не вызвало ни злости, ни разочарования. Перегорело всё, выгорело до омертвевших навсегда чернильных угольков.
Салон машины встретил холодом. Питч завёл мотор, посидел в относительной тишине, ожидая, пока машина прогреется, и выехал к воротам. Окружающая вечерняя темнота лечащим бальзамом легла на потрёпанные нервы и помогла полностью успокоиться. Завтра он обязательно всё обдумает, разложит в голове всё понятое и услышанное, обязательно придумает что делать и как вообще жить дальше. Привычная картина мира растрескалась и осыпалась, изрезав его в кровь. И не думал ведь, что всё настолько… Паршиво.
Неугасающая по вечерам жизнь Второго уровня сейчас только утомляла. Желалось иного — тишины и темноты, может, даже чего-то крепкого в стакане, но пить Питч точно не будет. Если он начнёт выпивать каждый раз, когда жизнь выдаст ему очередную подлянку, то сопьётся через месяц. Если не раньше.
Он припарковался и вылез из машины, теперь с наслаждением вдыхая морозный воздух. Зима в голове крепко и уже нерушимо ассоциировалась с Джеком, которого эти два дня он толком и не видел. Забрать бы мальчишку опять к себе, чтобы всегда был под присмотром, чтобы ни одна тварь больше не покусилась на его спокойствие, как этим утром. Научить бы своё проклятие ментальному блоку, да только для такого мальчишке сначала нужно сдать экзамен. Минимум. Не факт ведь, что после этого Николас не передумает делать из него агента.
Питч поднялся к себе, с тоской понимая, что хочет есть. Похуистично пропустил и обед, и ужин, с головой уйдя в споры и нудные переговоры. Такими темпами вскоре он начнёт терять вес.
Квартира окутала такими желанными тишиной и темнотой. Питч снял куртку и сразу прошёл на кухню, включая только подсветку над плитой. Он прекрасно знал, что из еды у него — кусок сыра и пара яиц. Чудо, что было хотя бы это.
Он достал сковородку и зачем-то заглянул в небольшой выдвижной ящик, где хранилась всякая иногда полезная мелочёвка. Там лежал небольшой крафтовый свёрток, в котором… Питч нахмурился и вытащил его. Подарочек Сары на день рождения теперь воспринимался как-то враждебно. Небольшой кулон на тонкой цепочке выскользнул и упал на пол с тихим звоном. Прозрачный камень в форме слезы поймал желтоватые блики от лампочки на вытяжке и странно подсветился изнутри.
Питч поднял его и сжал цепочку в ладони, поднимая на уровень глаз. Непонятное ощущение укололо кожу пальцев, но быстро пропало. Кулон красиво блестел на свету и почти заворожил своим переливом. Питч, не задумываясь, сунул его в карман рабочих штанов.
Ему всё же следовало приготовить хиленький ужин.
