Опия. Избранные

-Доброе утро. Я проснулась от сладкого голоса и от солнечных лучей, которые падали прямо на мое лицо. Когда открыла глаза, то первым делом перед собой увидела поднос с кофе, круассаном и клубникой. -Доброе утрооо, — Повторил Чонгук еще раз, ставя поднос рядом со мной на кровать, — Я принес тебе немного еды. Надеюсь ты завтракаешь по утрам. -Вау… Это так… -Не нужно слов, завтракай и собирайся, а затем я подвезу тебя домой. Сегодня мне нужно пораньше к Юнги. Юнги? Наверное, они действительно близки. Я взяла в одну руку кофе, а в другую круассан. Круассан оказался с шоколадной начинкой. -Очень вкусно. Чонгук рассмеялся: -Сперва прожуй, ладно, не буду мешать. Я жду тебя внизу. Доедая последнюю клубнику и находясь все еще в постели, я смотрела в окно, которое находилось прямо слева от кровати. Небо такое голубое, ни единого облачка. Из чуть приоткрытого окна доносилось пение птиц. Я вдохнула свежий воздух, потянулась и встала с кровати, прямиком направляясь в душ. После душа я оделась, еще немного покрутилась перед зеркалом в ванной Чонгука, о боже, как же мне нравилось, что я нахожусь в его ванной, а после спустилась вниз по лестнице. Не знаю сколько Чонгук уже ждал меня, сидя на диване. Он не заметил, как я спустилась, так как сосредоточенно писал что-то или кому-то в телефоне. Я подошла к нему и наклонилась над его телефоном, чтобы краем глаза посмотреть, что он там делает, но быстро среагировав, он заблокировал телефон и положил его на диван экраном вниз. -О, уже собралась. -Да. Я подняла голову. Теперь наши лица находились в пару сантиметров друг от друга. Я могла слышать его дыхание. Такое спокойное и размеренное. Он улыбнулся, и я снова почувствовала, как учащается мое сердцебиение. Из-за этого я резко отстранилась от него. -Мы можем ехать? -Да, конечно, идем. Рядом с домом стоял роскошный черный mercedes gt63s. Чонгук, как истинный джентльмен, открыл мне дверь, и я села, а после и сам сел в машину, завел ее, и мы выехали на дорогу. После некоторой паузы, я спросила: -Вы с Юнги давно знаете друг друга? -Да, а почему ты спрашиваешь? Кажется, я знаю его столько же сколько и себя. -Да так, просто было интересно. -Кстати говоря, может дашь мне свой номер на всякий случай? -Да И как только я подумала про телефон, мой мозг вернулся обратно в мою голову. -ГДЕ МОЯ СУМКА? Чонгук съехал на обочину и с расширенными глазами посмотрел на меня. -Я забирал тебя от Трей без сумки. -Ты уверен? ТЫ УВЕРЕН? -Почему ты так нервничаешь? Это всего лишь сумка и телефон, подумаешь. Да и скорее всего она у Трей, тебе не за чем так переживать по мелочам. -Знаешь, для вас, первых, это все может казаться всего лишь мелочью, но для таких как я это огромные деньги. Не думаю, что ты в принципе знаешь, как бывает тяжело и что вообще такое зарабатывать эти чертовы деньги. Если ты не знал, то проясню. Некоторые люди загибаются на работе для того, чтобы иметь хоть немного денег. Некоторым людям живется действительно очень тяжело. Но да, откуда тебе знать. Чонгук перевел взгляд перед собой и выдохнув, сжал руль одной рукой. Не знаю, что на меня нашло и почему я наговорила все это ему. Но злость съедала меня изнутри. Злость и страх, что кто-то мог залезть в мою сумку и увидеть те листы с секретной информацией. Что если кто-то уже увидел их? Что будет тогда? Это волновало меня гораздо больше, чем потеря телефона. Да, после его потери мне придется еще очень долго ходить без телефона, ведь мама просто не сможет купить его мне так скоро. Однако, возможно, Хосок или Трей (я склоняюсь больше к Трей), отдали бы мне свой старый ненужный телефон. -Мы правильно приехали? Чонгук остановился рядом с моим домом. Не помню, чтобы называла ему свой адрес. -Да, спасибо большое за то, что привез и за то, что помог. -Все окей. Чонгук продолжал смотреть на дорогу, так и не поворачиваясь ко мне. Поэтому я открыла дверь, обошла машину и пошла к своему домой. -Кое в чем ты все же не права. Да, может деньги у меня и есть, и я никогда не пойму какого это нуждаться в них, но в одном ты не права. Наличие денег не означает не имение проблем. По-твоему, все проблемы могут решить чертовы деньги? Мне жаль, но даже деньги иногда не могут помочь. На этих словах он завел машину и уехал, а я все также осталась стоять, не сдвинувшись с места. Мое тело словно парализовали его слова. Ранее все то, что он говорил мне звучало так чисто и нежно, но не в этот раз. Сейчас его слова были такими холодными и острыми, словно лед. -Чон? Я обернулась, передо мной стоял Хосок, чье лицо выражало беспокойство и удивление. -Хосок? Ты… ты давно здесь? -Нет, я только что пришел. Я звонил тебе кучу раз, но ты не поднимала, тогда я набрал Трей, но и та сначала не отвечала, но после, кажется, четвертой попытки дозвониться до нее, она все же подняла. И знаешь, что она ответила мне? Она ответила, что даже не знает, когда ты ушла и, конечно же, не знает где была. -Хосок, я… -Кстати говоря, — Хосок не дал мне договорить и продолжил: вот, возьми, я забрал ее у Трей. Еще по телефону она сказала мне, что ты не забрала свою сумку. Он протянул мне сумку, и я сразу же открыла ее, чтобы проверить на наличие всего того, что должно там находиться. Я облегченно выдохнула, когда увидела, что все осталось нетронутым и лежало на своих местах. -Спасибо. Большое спасибо, — Я сжала сумку, обхватив двумя руками, — Кстати, я просидела всю ночь в ближайшем баре, но не волнуйся, я в порядке. Просто мне это нужно было. -И с каких пор ты так пьешь? Я не стала ничего отвечать и молча зашла в дом, Хосок последовал за мной, закрывая за нами двери. Мамы дома все еще не было. Странно. Я поняла голову, чтобы посмотреть который час на настенных часах. Было без 20 минут 2 часа дня. Уже обед, а мамы все еще нет. Я присела на диван, а Хосок опустился рядом со мной, играя с песиком, который из-за того, что так долго находился в доме один совсем истосковался. Затем я достала телефон и набрала номер мамы. Ответили сразу же. -Здравствуйте. -Здравствуйте, с кем я говорю? Где моя мама? -Успокойтесь, пожалуйста. Вы являетесь дочерью госпожи Юн? -Да. -Вашу мать госпитализировали. У нее случился обморок на рабочем месте. Причину обморока мы стараемся выяснить. Вы знали, что у вашей матери частые головокружения? -Нет… Я сейчас приеду. Я почувствовала, как слезы стали подступать к глазам, а ком застревать в горле. Кажется, больше я была не в силах проронить ни слова. Меня спросили знала ли я, но я понятия не имела. На самом деле, я мало интересовалась жизнью своей мамы и от этого, мою грудную клетку неприятно сдавило. -Чон, в чем дело? Что-то случилось? Хосок обеспокоенно вскочил с дивана. И направился ко мне. -Мама. Ее госпитализировали. -Мне поехать с тобой? -Не нужно. Возьми к себе на время пса, ладно? -Ладно… Через час, не меньше, я была на пороге больницы. Быстрее добраться никак не получилось бы, так как я ехала на городском транспорте, а сегодня выходной день, поэтому все ходит с большими перерывами. Заходить страшно, очень страшно, но я преодолеваю свой страх и переступаю порог. -Здравствуйте, подскажите, пожалуйста, в какой палате находится Юн Мина? -Здравствуйте, кем вы являетесь для госпожи Юн? -Я дочь. -Хорошо, тогда проходите в палату 436. Сейчас я позову к вам врача. -Спасибо. Я ускоренным шагом поднялась на нужный мне этаж и нашла нужную палату. В палате было просторно и очень светло, благодаря окну, находившемуся прямо напротив двери. Мама лежала, смотря в окно. Я подошла к ней и присела на стул, который находился слева от нее. Она повернула голову и смотрела на меня. Мешки и синяки под глазами были больше, чем сами глаза. Я никогда не обращала на это внимания. Никогда, до этого момента. Не знаю, что происходило со мной, но я ничего не могла сказать, совсем ничего, словно я и вовсе потеряла способность говорить. Мама протянула ко мне свою руку и взяла мою, поглаживая ее большим пальцем. Она постаралась улыбнуться, но это слабо удавалось ей. -Чон-и, прости меня. Слезы полились градом. Ненавижу себя. Я не заслуживаю называться дочерью. Что я за дочь такая, которая даже не догадывалась о плохом состоянии матери. Ненавижу, ненавижу, ненавижу. -Чон, правильно? Давайте поговорим с вами за дверью. Врач не заставил себя долго ждать и появился буквально сразу же, как я пришла в палату. Я поднялась со стула, опустила руку мамы и вышла за ним. -Мы сделали некоторые анализы и уже сейчас нам известно, что происходит с вашей матерью. Скажите, вы живете вдвоем? Есть ли еще кто-нибудь из старших, с кем я могу все обсудить. -Нет, мы живем только вдвоем. Завтра день моего совершеннолетия, поэтому я имею право выслушать вас и знать обо всем из первых уст. -Да, конечно, прошу прощения. Мы поговорили с вашей мамой о том, как давно ее беспокоят боли и какие еще симптомы она выявляла, затем мы сделали несколько анализов. У нее выраженные признаки интоксикации, а также дефицит массы тела, что видно невооруженным глазом, также у нее развился асцит брюшной полости. Тогда мы провели ультразвуковое исследование матки, аспирированную биопсию, гистологический анализ полученного биоптата и сделали соскоб эндометрия. Мне очень жаль, но уже при этих исследованиях мы выявили у нее саркому матки. На этих словах мне словно перекрыли кислород для дыхания. Воздуха не хватало. И я принялась глотать воздух, положа одну руку на грудную клетку, а другой держалась за стену, в избежание падения. -Сколько… Какие прогнозы? -Опухоль распространилась на органы малого таза, поэтому мы можем сделать вывод о третьей стадии онкологического процесса. -Что? Что от меня требуется? -Сейчас вам требуются силы и терпение. Вы должны подарить вашей маме заботу и любовь, чтобы ей было чуть легче. Срок пятилетней выживаемости у таких пациентов, в среднем, составляет от 40 до 45%. Прошу прощения, мне очень жаль. На этих словах врач развернулся и уже собирался уйти, как вдруг продолжил, не оборачиваясь: -Чон, подойдите, пожалуйста, затем в регистратуру для обсуждения стоимости лечения. После этих слов, он продолжил отдаляться. Я упала на колени вниз и прислонилась спиной к двери. Накрыла лицо двумя руками и, сдерживаясь, глотала слезы. Просидев так около 5 минут, я встала, поправила юбку и вытерла слезы со своего лица. Доктор прав, мама не должна видеть мои слезы, ради нее я должна улыбаться, словно все в порядке. Я выдохнула, натянула улыбку на лице, а после вошла обратно в палату. -Мамочка, как ты себя чувствуешь? Мама хотела встать, но я не дала ей этого сделать, и она продолжила лежать на кровати. -Поясница немного болит, а еще слабость какая-то. Думаю, это из-за того, что я постоянно на ногах. Ничего страшного. -Да, просто ты взяла много смен. Слишком много. -Доченька, что сказал врач? Меня скоро выпишут? -Нет, мама, тебе придется остаться здесь на еще какое-то время, ладно? -Но как же ты? Я не могу оставить тебя одну! Что ты будешь есть? И деньги… -Ты не должна об этом беспокоиться, сейчас думай о своем скорейшем выздоровлении. Я справлюсь, ты ведь знаешь какая я у тебя самостоятельная. И к тому же, завтра тот самый, как ты говоришь, знаменательный день, мне будет 18. -Прости, что меня не будет рядом с тобой. Мне так жаль. Мама начала всхлипывать и мне стало еще больнее. Я почувствовала, как новые слезы подступают, поэтому отвернулась от нее и смотрела на дверь. -Мне нужно идти. Меня там ждут, чтобы обговорить некоторые вопросы по поводу твоего лечения. -Хорошо. -Пока, мам. Я вышла из палаты и дала волю слезам. Странная штука слезы. До их прихода чувствуется невероятная не щадящая боль, но после того, как слезы пересыхают, боль ненадолго прекращается. В регистратуре очереди не было, поэтому я подошла к открытому окну. С милой на вид девушкой мы зарегистрировали маму на неопределенный срок. В конце разговора мне назвали пока неточную, но примерную сумму за лечение, и я без возражений подписала все нужные документы. После я вышла из больницы и села на лавку, которая находилась рядом с ней. Я не могла и не хотела оставаться сейчас одна, поэтому я по памяти, не заходя в журнал контактов, набрала такой знакомый номер. -Хосок… ты не мог бы приехать? -А, Чон, сейчас? Черт, извини, не могу. У меня образовались срочные дела. Как мама? -Ладно, все в порядке, не бери в голову. Я сбросила. И с тяжестью выдохнула. Положила сумку на лавку, а сама легла на нее головой, так, что легла на лавку спиной полностью. В попытках отвлечься я рассматривала небо: облака, высоко летящие птицы. Они такие разные, совсем непохожие друг на друга. Летят туда, куда хотят. Они свободные. Никаких обязательств, никаких проблем. Интересно, какого это просто лететь куда-то ни к чему не привязываясь. Я закрыла глаза. Мне было плевать на снующихся туда-сюда людей, бросающих на меня свои презрительные взгляды. Я бы может пролежала так еще довольно долго, если бы не вибрирующий телефон под головой. -Алло? -Чон Юн? Это Чонгук. Я попросил твой номер у Трей. Послушай, я… -Чонгук? Ты не мог бы забрать меня? Пожалуйста… Я не дала закончить Чонгуку говорить, потому что догадывалась о том, что он мог бы сказать. Я просто хотела его рядом. Мне вдруг захотелось его обнять. Просто так, без слов. Вдыхать запах и полностью медленно растворяться в нем. -Хорошо, пришли мне адрес в смс, я приеду. Я сделала то, о чем меня попросил Чонгук и пока он не приехал решилась прочесть «секретную» информацию на тех самых листах. Достала листы из сумки, развернула их и принялась читать. Первая фраза. И я чувствую дрожь в руках. «Чон Юн незаконно рожденный ребенок», а ниже мое детское фото. Что это за бред? Я знаю, как зовут моих родителей. Пусть я слабо помню своего отца, и пусть он ушел, но это не отменяет того факта, что я рождена по закону. Здесь стоит немного пояснить. Незаконно рожденными считали детей, которые были рождены от первого класса и ниже стоящего, т.е такой брак не узаконивали, а их детей уже считали «непригодными», странной помесью, их еще часто называли «не туда и не сюда». Первый класс не так просто назван первым. Идеальные гены передавались из поколения в поколение, чего нельзя было сказать об остальных классах. Здесь второй мешали с третьим, и наоборот, для более-менее равноценной передачи генов. Но вот парадокс. Оба моих родителя из второго класса. Я видела школьные тетради моего отца и то, как они были подписаны, поэтому я была точно в этом уверена. Я продолжила читать дальше. «Влечение к музыкальным инструментам, живописи, а именно к рисункам красками. Одна из первых в своей возрастной группе научилась читать и считать. Имеет музыкальный слух». Я продолжала и продолжала читать, постоянно возвращаясь к первой фразе и своему фото, чтобы в который раз удостовериться, что эта информация точно обо мне. Я просто не понимала, как такое возможно? Когда я спросила у мамы почему я третий класс, хоть оба моих родителя из второго, она пожала плечами и ответила, что такой вывод сделали «люди сверху» судя по моим способностям. Но если все, что здесь написано правда, то я должна быть уж точно не в третьем классе. Ничего не складывалось. В последнем предложении было написано: «Предположительно избранный». И все. Продолжение было, но сейчас его нет, потому что лист наполовину порван. Странно, я не помню, чтобы, когда я брала эти листы хоть один был порван. Они точно были в идеальном состоянии! Я и не заметила, как подъехала машина Чонгука. Он вышел из машины и подошел ко мне, поэтому я быстро спрятала листы. Я после все узнаю. Приду прямо с ними к маме и напрямую все спрошу. А сейчас… Сейчас мне хотелось лишь одного, и я не в силах была остановить саму себя, поэтому поддалась своему желанию и прислонилась к Чонгуку, обхватив его спину двумя руками. Сначала он не ответил мне тем же и продолжал все также стоять, а после обнял меня в ответ и еще ближе притянул к себе, наклонил голову, вдыхая запах моих волос и прошептал на ухо: -Спасибо, что позвала меня приехать. Спасибо.