Satan, vilken tur!

Дождь и туман — вот причина, почему я теперь не живу в Англии. Если вдруг забудешь зонт — точно пойдет ливень. А я такая везучая, что промокала почти каждый день. Поэтому, недолго думая, я и переехала из этой угрюмой страны. Мой желтый мини купер уже и не желтый, а больше коричневый, мало походил на недавно снятый автомобиль. Всюду следы грязи, затеки и брызги. Ливень был такой, что дворники еле справлялись, просвета никакого. Думаю, не стоит еще объяснять, почему теперь я живу в Швеции? Чуть не сбив мирного прохожего, успешно объезжаю большую лужу, где был страх застрять. Если тут мое авто завязнет — пиши пропало, потому что под таким ливнем максимум я смогу пройти три метра, и меня просто смоет. Или измажусь, макияж поплывет, волосы промокнут… Представить страшно, какая картина! Где-то виднеется тетушкин особняк, а точнее — его крыша. Уже представляю, как усядусь грязной и мокрой попкой на пол возле камина и попрошу у Марты горячий какао и печенье с шоколадной крошкой, не стану разговаривать до тех пор, пока не перестану трястись, как осиновый лист. В салоне авто звучит Twenty one pilots и шум дождя. Бесит уже этот звук. Так же витает ананасовый запах «елочки». Не знаю, почему именно ананас — выбор мужа, который он всучил мне перед отлетом, чтобы «пахло мной» — говорил он со своим шведским акцентом. Часто он использует в речи шведские слова. Особенно мне нравится, как ласково он зовет меня «лила каттен». Но гораздо чаще он ругается по-шведски. Обещал, кстати, меня научить матерным словам. — Helvete!* — ругнулась я и стукнула двумя ладонями по рулю. Хотя больше меня бесит то, что Аннет решила выдать меня замуж за кого-то там. В 21 веке блин! Причем ее голос звучал, так словно ничего такого, как будто брак — это как в магазин за хлебом сходить. Главный ее аргумент, что, выйдя за старого — в этом я уж не сомневаюсь, скупого и богатого, я до конца жизни буду жить по-королевски. А муж умрёт когда-нибудь. Ага, долгожитель ведь попадется — точно! Тетушка не знает, что я уже почти год как не Харрис. И скрывала потому, что она явно будет против моего выбора. Ведь я люблю своего мужа и не променяю ни на какие деньги. Тем более, он не из бедных — хороший компаньон какого-то дядьки, который имеет крупную фирму, следовательно, не бедствуем. Я же закончила университет и теперь тоже могу зарабатывать. Да и никто не отменял моего наследства от тетушки, что когда-нибудь перепадет. Но, конечно, я на это не надеюсь. Я останавливаюсь у ворот гаража, чтобы рабочие открыли мне его — не хочу промокнуть до нитки. Стою. Посигналила несколько раз. Тишина. Ну ладно, сама, значит, сама. Распахиваю дверцу авто, завожу одну ногу. Черт! Лужа. Замшевые туфли, почти новые. Выкидываю вторую ногу, пытаясь снова не попасть в воду. Кое-как, прыгая и балансируя в опасной близости с лужей, отскакиваю и, сломя голову, несусь открывать гараж. Хоть не на замке. Хоть что-то сегодня радует. Распахнув дверцы, по той же траектории заскакиваю в машину и загоняю ее в гараж. Была не была. Иду на растерзание Аннет. Ну нет уж! Как я такая грязная пойду к тетушке? Хорошо бы еще позавтракать, но это можно отложить. А сейчас первым делом в душ, а все эти мужья пусть идут лесом. Я не смогла позволить себе насладиться горячей водичкой душа вдоволь. Любя больше горячую воду, нежели холодную, как муж, совместный душ был редким удовольствием. Горячие ручьи вперемешку с пеной с запахом пиона стекали по моему телу, смывая раздражение от дождя и Англии в целом. Так же быстро одевшись и завязав на макушке хвост, помчалась в кабинет Аннет. Как положено, я постучала. Тетя не любит, когда в ее пространство врываются внезапно. Услышав разрешение, я вошла. Аннет подняла уставшие от работы глаза на меня и осмотрела с головы до ног. Это длилось секунд пять, но для меня будто вечность. Она подошла ко мне и сжала в крепких, родственных и теплых объятьях. Я по привычке положила голову ей на плечо и вдохнула ее неизменный аромат — свежесть дождя и лилии. — Девочка моя, — тетушка погладила меня по голове, словно маленькую. С самого детства она заменяла мне мать, а я ей дочь, ведь своих детей, насколько я знаю, у нее нет. Аннет отошла от меня и указала на стул, стоящий напротив ее стола. Эта ее рабочая привычка никогда не нравилась. Особенно бесило, когда она забывала, что перед ней не партнер или спонсор, а родная племянница. Поначалу я возмущалась, а теперь просто закрываю глаза. Сама тетушка села в свое кожаное кресло. Оно было настолько большое, что я с легкостью могла бы спать в нем, как на диване, но тетя любит размах. Аннет сложила руки в замок, подпирая подбородок. Зная ее большую часть сознательной жизни, она задумалась и подбирала слова, смакуя каждое. — Ты уже взрослая, — по фактам идет, — ты закончила университет, получив красный диплом. Я горжусь собой, — Аннет редко была такой теплой, как мать. Чаще она была холодная. Железная женщина, — тебе пора замуж, — она потянулась в стол и открыла первый ящик. С детства помню, что там лежит все самое важное. Аннет достала белый конверт и протянула мне. Я открыла его и развернула вложенную туда бумагу, — это претенденты, которых я отобрала. Что? У меня слуховые галлюцинации? Может еще созвать царевичей, пусть стрелы запускают, у кого дальше полетит, за того и выйду. Дурдом! — Ты хочешь, чтобы я выбрала? — Хочу. Тишина. Тетушка снова подбирает слова, а я просто ахреневаю. Несколько минут я просто смотрела на лист, не находя сил читать. Не укладывалось, что тетя может поступить со мной, как с вещью. Начинаю вчитываться в первый строки и сразу останавливаюсь. Что? — Александр Нильсен? — тихо спрашиваю я, и поднимаю глаза на Аннет. Она молча кивает. Вот так поворот. Может совпадение? — кто он? — Его предложил мой старый друг — Фредерик. Точно, Алекс как-то вскользь говорил про какого-то Фредерика. Вот, что значит, скрывать брак и мужа. Интересно, а он сам-то знает, что стал проститутом? Или Аннет с этим Фредериком спрашивать никого не собираются?