Всё было кончено.
Лань Чжань знал это так, как ничего прежде. И всё, что ему осталось, это знакомая флейта в руках. И те самые важные три слова, которые больше не были никому нужны.
Он опоздал.
Какая-то пожилая дама спросила в порядке ли он. Лань Чжань едва различил её голос сквозь шум собственной крови в ушах. Не было смысла отвечать. Потому что он не был в порядке и вряд ли когда-нибудь будет. Он поднялся, выпрямляя спину. И так и остался стоять, не зная, что теперь. Будто под его ногами больше не было земли, а в груди не осталось воздуха, но он отчего-то не задохнулся и не умер, а всё ещё был. Растерянный, разбитый. Куда ему идти? Зачем?
Подсолнухи рассыпались под его ногами.
Как упавшее солнце.
И цветы в душе увядали один за другим.
Смутно, заторможенно, Лань Чжань подумал, что, наверное, он должен позвонить Цзян Ваньиню или его сестре. Но у него же нет их номеров. Может, в больнице уже сделали это сами. Скорее всего. Ему нужно поехать туда. Нужно увидеть Вэй Ина. Даже если он… Даже если в последний раз. Лань Чжань должен был это сделать.
Но будто кто-то приклеил его ноги к асфальту, и он не мог сделать ни шагу.
Шок от того, как за секунду всё хорошее в его жизни исчезло, ещё мешал боли с полной силой затопить его.
Он бы хотел, чтобы всё это оказалось плохим сном. По-детски. Наивно. Отчаянно. Но только это происходило на самом деле. И день, который должен был стать самым счастливым, в итоге обернулся худшим кошмаром.
Не будет больше ни дома, ни семьи, ни любви. Без Вэй Ина всё это невозможно.
Лань Чжань хотел плакать, но всё в нём замёрзло чёрный льдом, и он мог лишь стоять ледяной скульптурой и почти неуловимо дрожать. С каждым вдохом жизни ощущая, как осколки его сердца глубже врезаются в душу, разрывая её на части по старым шрамам. В клочья.
Вэй Ин. Вэй Ин. Вэй Ин.
Почему так вышло? Почему с нами? Столько пройдя, столько пережив, неужели мы не заслужили наше счастье? Может, мы оба и правда были прокляты, а наши чувства обречены.
Вэй Ин.
Пожалуйста. Вернись ко мне.
Я здесь.
Я твой.
Только твой. Мне ничто не нужно в этом мире. В любом мире. Только бы это оказалось сном. Только бы ты был жив.
Вэй Ин.
Все ушли. Все. Но не ты, пожалуйста, только не ты…
Вэй Ин, Вэй Ин, Вэй Ин.
Любовь моя. Моё сердце.
Вэй Ин.
— Лань Чжань?
Удивительно, как точно память Ванцзи могла воспроизвести тончайшие интонации голоса Вэй Ина. Так ярко, словно он был здесь. Эхо прошлого. Дней, которые завершились. Дней, которые никогда не случатся. Истории любви, которая не наступила.
Это так мучительно и так больно — знать, что это лишь осколки воспоминаний.
Он падал. И на этот раз у него не было сил, чтобы спастись.
— Лань Чжань!
Крик Вэй Ина стал громче и ближе. А затем кто-то чужой коснулся плеча Лань Чжаня, и будто снял с него чары оцепенения. Ванцзи дёрнулся, рефлекторно сильнее сжимая флейту и обернулся, чтобы понять, кто его потревожил.
Серые, как штормовая стихия, глаза, смотрели на него, и яркая, безудержная радость кружилась в них неукротимыми вихрями, снося всё на своём пути.
— Лань Чжань! — звонко рассмеялся Вэй Ин. И вдруг Лань Чжаня окутало горячее родное тепло. Он узнал это чувство, оно не могло показаться ему.
Вэй Ин был здесь. Вэй Ин обнимал его. И Лань Чжань поверил. Пустота и холод растаяли от чужого огня. Одной рукой Ванцзи притянул друга к себе, а вторую протиснул между ними и прижал к груди, скользнул под рубашку и замер, ощущая идущее через ткань майки тепло и биение сердца. Быстрое, громкое, живое. Бесценное.
Он затаил дыхание, не желая пропустить ни одного удара, и его собственное перепугавшееся сердце бешено колотилось в ответ. Взывая. Умоляя. Тоскуя.
Вэй Ин опустил голову, и его тёплый нос коснулся шеи Лань Чжаня. Так приятно. Лань Чжань горел в этом огне, боясь расцепить руки и вернуться в тот кошмар, где только что был.
— Лань Чжань, — шёпот Вэй Ина ласковым дыханием пробежался по голой коже. Лань Чжань прижался щекой к его волосам и закрыл глаза.
— Вэй Ин, — выдохнул он. Отпуская свой страх.
И всё то, что ещё мгновенья назад было кошмаром, растаяло серым туманом.
Вэй Ин в его руках был настоящим. Не призраком памяти, не блеском иллюзии, не маревом снов. Такой тёплый, такой родной.
— Наконец-то ты здесь! — воскликнул Вэй Ин с коротким смешком. — Я так скучал, так скучал, Лань Чжань. Я думал, моё сердце остановится.
— Нет, — Лань Чжань невольно вздрогнул и сильнее сжал ткань майки слева на груди друга, будто пытаясь обнять его, защитить. Сберечь. — Никогда.
Если это сердце остановится, Ванцзи тоже не переживёт. Теперь он знал это. Ему хватило разлуки на всю жизнь.
— Глупый, я же шучу, — хихикнул Вэй Ин, поглаживая его по спине утешающим жестом, словно ребёнка. — Давай, пойдём домой.
Я уже дома. В твоём сердце.
— Мгм, — кивнул Лань Чжань.
Дом. У него снова есть дом. Вэй Ин попытался отодвинуться, но Лань Чжань уцепился за него, желая ещё на несколько секунд продлить этот момент. И, когда Вэй Ин не стал ничего спрашивать, лишь снова обнял его и потёрся лицом о его плечо, Лань Чжань ощутил, как прекрасное, удивительное, горячее чувство заполняет его, рождаясь в груди и разливаясь золотым потоком по всему телу. Счастье. Лето. Встреча. Самая долгожданная встреча на свете.
— Здравствуй, Вэй Ин, — выдохнул Лань Чжань. Он представлял, как произнесёт эту фразу тысячу раз. Правда, это всегда происходило на пороге квартиры. Но, в действительности, сейчас он знал, что, какая разница — где.
Вэй Ин тихо рассмеялся. И ответил:
— Привет, Лань Чжань.
Одновременно они разжали руки и отступили назад, чтобы увидеть друг друга. Лань Чжань, раздавленный потерей и находящийся в шоке, успел заметить лишь глаза Вэй Ина, когда тот вихрем налетел на него и обхватил за шею. Но сейчас он мог смотреть, жадно впитывая каждый миг. И пальцы сильнее схватились за флейту, когда он понял, осознал то, что заметил.
Вэй Ин был ещё красивее, чем через экран телефона, лохматые волосы живописно трепал лёгкий ветерок, алая рубашка и чёрная майка безумно шли ему, создавая загадочный роковой образ. В глазах блестело настоящее пламя. Но вся левая щека была красной и ободранной свежими царапинами, а губа с той же стороны разбита и опухла. Присмотревшись, Лань Чжань заметил мятые складки на одежде и несколько едва различимых тёмных пятен на и без того алой ткани. Джинсы на коленях были немного пыльными. Через плечо висела расстёгнутая сумка.
И слова, жуткие, равнодушные слова женщин из толпы, звучавшие как приговор, всплыли в памяти: «Такой молодой был, совсем мальчишка ещё. А всё же жаль его. Вся жизнь была впереди. Его так переломало. Никто бы не выжил. И, смотри, все вещи по дороге разбросало».
Сердце, уже подтаявшее от счастья, замерло и подскочило к кадыку.
— Вэй Ин? — он нахмурился, чувствуя, как слегка подрагивает горло от каждого вздоха и слова.
Вэй Ин моргнул, глядя на него. А затем вдруг немного опустил голову и громко вздохнул.
— Ах, Лань Чжань, совсем забыл. Я сейчас не в лучшей визуальной форме. Я собирался написать тебе, чтобы предупредить, но не успел. Увидел тебя у дороги и глазам не поверил. А потом сразу побежал.
Чем дольше Лань Чжань слушал, тем сильнее сводил брови. На асфальте за его спиной было столько крови. И флейта Вэй Ина. Но вот его друг, здесь, живой и в порядке. Если только он не скрывает что-то под одеждой. Но он не выглядит так, будто ему больно.
— Это ничего! — поспешно воскликнул Вэй Ин, словно мог услышать, прочитать по лицу мысли Ванцзи. — Лань Чжань, это ерунда. Я в порядке, не пугайся. Честно!
Лань Чжань пытался выдохнуть, поверить, но сердце в горле всё ещё болезненно пульсировало. Вэй Ин шагнул ему и схватил за предплечье.
— Правда-правда, Лань Чжань, — выпалил он с уверенностью. — Только царапины. И шишка на голове размером с тарелку, но больше ничего.
Не глядя Лань Чжань поднял руку и, нащупав ладонь Вэй Ина, переплёл их пальцы. Он хотел спросить, больно ли это, хотел узнать, что случилось, когда, но слова в его голове кружились в безумной чехарде, и он не мог поймать, сгруппировать нужные. Он отвёл взгляд от друга всего на день, а тот уже успел попасть в беду.
— Лань Чжа… — потянул Вэй Ин, оттопыривая нижнюю губу. — Не волнуйся так, ладно? Это правда ничего. И, если ты хочешь спросить, как это случилось, то меня… как бы сбили?
Его интонации перешли в вопрос, словно он спрашивал сам себя, подходит ли такая фраза для описания случившегося.
Тёмные кровавые пятна на асфальте затмили взгляд.
— Сбили? — со стороны услышал свой собственный голос Лань Чжань и с удивлением понял, что это его губы только что шевелились. Вэй Ин немного помедлил, а затем кивнул.
— Да. Не поверишь — девушка на велосипеде. Она только его купила и ещё плохо ездит. Вот и врезалась в меня. Кстати, это было почти здесь. Я хотел сходить в тот магазин через дорогу за цветами, когда это случилось.
— Но… — Лань Чжань суетливо осматривал Вэй Ина с двойным вниманием. — Что если… Ты упал, тебе нужно…
В больницу.
Лань Чжань не успел закончить, когда Вэй Ин с небрежной улыбкой перебил его:
— Я уже был в больнице. Кажется, я мог потерять сознание, когда отлетел на дорогу. Девушка ехала очень быстро и не смогла затормозить. Какой-то прохожий отвёз нас в больницу. Я как раз иду оттуда. Без цветов, как видишь.
Лань Чжаню было откровенно наплевать на цветы. Ничто на свете не стоило жизни или здоровья Вэй Ина. Если бы эта глупая девушка вытолкнула его под колёса машины, если бы он сломал себе что-нибудь, если бы ударился головой сильнее и нарушил зрительный нерв, если бы получил сотрясение, если бы что-то хуже…
— Лань Чжань, Лань Чжань, — словно из тумана звал его любимый голос. И тёплые ладони сжали его щёки, заставляя сфокусировать взгляд на лице напротив. — Дыши, ладно? Медленно, не спеши. Я здесь. Я с тобой. Всё хорошо. Это даже не авария, не настоящая. Не как тогда. Я не пострадал. И мы вместе. Всё хорошо, Лань Чжань. Тшш.
Лань Чжань и не заметил, когда его дыхание успело сорваться, а взгляд замутнеть. Но голос Вэй Ина, его жар вытаскивали его наружу. К свету.
Зрение прояснилось, и Лань Чжань увидел круглые от беспокойства серые глаза. Подняв свободную руку, он положил её на голову Вэй Ина и попытался найти ту шишку, о которой говорил друг. Вэй Ин понял. Он мягко обхватил его запястье и направил в нужное место. Под волосами явно ощущался твёрдый горячий нарост.
— Я сказал врачу об операции, — понизив голос, произнёс Вэй Ин. — Он всё очень тщательно проверил, сделал снимки. Ничего плохого нет. Это не повредило мне сильнее, чем то, что ты видишь.
И сердце Лань Чжаня из горла вернулось в грудь. Он хотел сказать Вэй Ину, как ему было страшно, но не мог подобрать нужных слов. И вместо этого лишь поднял вторую руку и показал то, что сжимал в ней всё это время.
Вэй Ин беззвучно ахнул и выхватил флейту, поднёс к лицу и повертел перед глазами с недоверчивым выражением лица, быстро сменившимся восторгом.
— Моя флейта! — воскликнул он громко. — Лань Чжань, где ты её взял? Я потерял её, когда меня сбили, потому что забыл застегнуть сумку. Так расстроился, когда пришёл в себя и не смог её найти.
Лань Чжань молча указал рукой в сторону поребрика. Вэй Ин, до этого, казалось, не обращавший внимания ни на окружающую обстановку, ни на людей, с любопытством принялся смотреть. И затем лицо его упало, когда он понял, рот приоткрылся, образовав беззвучное вытянутое «о». Его живые серые глаза быстро осмотрели уже опустевшую дорогу — движение восстановилось, последняя машина милиции отъезжала, а красные яблоки, словно капли крови, перекатывались под колёсами. Толпа давно разошлась, и о том, что случилось что-то плохое, почти ничего не свидетельствовало. Лань Чжань видел, как взгляд Вэй Ина с проезжей части метнулся к оставленному позади чемодану, затем к упавшим на землю цветам и после вновь к Ванцзи.
— Ох, Лань Чжань… — выдохнул он. А затем шагнул вперёд и руками обвил его шею, прижимаясь щекой к щеке. — Ты подумал, что это был я. Бедный, бедный мой Лань Чжань. Мне так жаль.
Лань Чжань качнул головой из стороны в сторону. Всё это больше не важно.
— Вэй Ин здесь, — единственное, что имело значение. Он чувствовал, как приподнялись щёки друга в улыбке.
— Вэй Ин всегда будет здесь, — прозвучало тихо и нежно в ответ.
Обещание.
Ещё немного они постояли так, а затем расцепились. Вэй Ин спрятал флейту в сумку, Лань Чжань поднял свой чемодан и футляр со скрипкой. Он не знал, что делать с рассыпавшимся букетом, но Вэй Ин без колебаний собрал каждый цветок и заявил, что ни за что не позволит их выбросить.
— Ну и что, что они помялись и немного поломались? — возразил он своим детским тоном, который применял, когда капризничал или игрался. — Зато теперь они такие же, как мы. И такими они даже красивее.
Вэй Ин с улыбкой посмотрел на подсолнухи и ласково, будто человека или животное, погладил жёлтые лепестки одного из них.
— Солнце, — прошептал он. А затем посмотрел на Лань Чжаня, и его щёки немного порозовели. — Мне ещё никто не дарил цветы. Они замечательные.
Лань Чжань едва удержался от желания потискать эти щёчки и расцеловать.
— Как и Вэй Ин, — вместо этого сказал он и с удовольствием отметил, как румянец сделался ярче.
Дом, который выбрал Вэй Ин, сразу же понравился Лань Чжаню. Это было чистое светлое здание с большими окнами, закрытым двором и пушистыми деревьями. На лифте они поднялись на нужный этаж, и друг вытащил из сумки ключи. Лань Чжань заметил брелок в виде кроликов, обнимающихся в какой-то своеобразной позе, и про себя улыбнулся.
В маленькой прихожей Вэй Ин сразу же вручил ему мягкие пушистые тапочки и помог оттащить чемодан с дороги. Лань Чжань видел, как он нервничал, и это вызывало трогательное щекочущее чувство в груди — понимание, как для Вэй Ина действительно важно показать свой дом с лучшей стороны, сделать всё, чтобы Ванцзи здесь понравилось. Но в действительности для этого ему не нужно было делать ничего. Потому что Лань Чжаню уже нравилось. Едва переступив порог дома, ощутив слабый запах специй в воздухе, тепло комнат, увидев пятна света, идущие из кухни, Лань Чжань понял, что он дома.
— Пойдём, пойдём, — улыбался Вэй Ин. — Тебе сначала всё показать? Не то, чтобы здесь много места, чтобы показывать… И ты почти всё уже видел через камеру. Но это не то же самое, знаешь ли. Или ты сначала хочешь помыть руки? Это в ванной или на кухне. Ты голодный? Конечно, да. Я сейчас разогрею еду. И цветы, у меня есть ваза! Нужно поставить их. Ах, я приготовил для тебя чистые полотенца, они там, пойдём, покажу.
Свободной от букета цветов рукой Вэй Ин схватил Лань Чжаня и потащил к белой двери в конце коридора.
Ванная комната оказалась небольшая и чистая. Лань Чжань не мог не заметить, как всё здесь было подготовлено для ещё одного комплекта принадлежностей — его. Пустующее пространство на полочках, крючках и в стаканчиках. Второй набор полотенец. Вэй Ин пробормотал что-то про то, что поставит еду, чтобы разогреть её, и убежал. Лань Чжань не спеша умылся, про себя умиляясь этим деталям, каждая из которых показывала, что Вэй Ин его ждал. Потому что это очень приятно — знать, что один человек, самый важный, исключительный, ждал тебя. И, что бы ни было дальше, что бы ни ожидало их в жизни, Лань Чжань знал, был уверен, что их с Вэй Ином чувства не изменятся.
Он вышел из ванной и отправился на звон посуды.
Эту кухню он видел уже не раз во время телефонных разговоров. Но сейчас она была куда опрятнее и чище. Лань Чжань знал, что Вэй Ин прибрался специально для него. Стол был красиво накрыт, по центру в вазе стояли подсолнухи, яркие отпечатки летнего солнца. Вэй Ин суетился у плиты, пытаясь разогреть еду, не спалив её. Присмотревшись, Лань Чжань мог заметить на столе всё, что он любил, и его сердце внутри кричало и пищало от переизбытка чувств.
— Лань Чжань, садись! — воскликнул Вэй Ин, ярко улыбаясь. — Всё готово.
Щёлкнул выключатель, и он потащил к столу последнюю кастрюльку.
— Это должно быть съедобно, я уверен, — ухмыльнулся он. — Я пробовал, ничего не было пересолено, честно. И, смотри! — он торжественно вытащил из шкафа пузатую бутылку с яркой красной этикеткой. — Это «Улыбка императора»! Я заказал её через интернет ещё пару недель назад. Знаешь, на особый случай. Я выпью совсем чуть-чуть, сто лет не пил, не знаю, как это будет. Боже, ты помнишь, как в старших классах я всё время пытался напоить тебя? Мне ведь так ни разу это и не удалось.
Вэй Ин рассмеялся, садясь за стол напротив Лань Чжаня. Ванцзи смотрел в его лицо, яркое, счастливое, свободное, слушал этот смех, который был лучшей музыкой мира, и это было тем, чего он хотел. О чём мечтал. Этот человек, этот мальчик с улыбкой, подобной пламени, прекрасный, незабываемый, невозможный, был здесь, с Лань Чжанем. Был его сердцем, его домом и его миром. Такой невозможный. Мальчик с поразительной душой, огромным сердцем, бесстрашный, храбрый и добрый. Мальчик, что когда-то увидел в Лань Чжане, тихом, незаметном и отстранённом, нечто, что не видел никто. Кто не стал стучаться в двери без ответа, а просто перелез через его стены, чтобы навсегда поселиться в его сердце. И весь путь, что они прошли, вместе и порознь, вёл их сюда.
Вэй Ин налил вина в оба бокала, а затем принялся накладывать салат в тарелку Ванцзи. Его лицо было крайне сосредоточенным, словно он выполнял важнейшую миссию, от напряжения высунув кончик языка.
Сердце Лань Чжаня всё покрылось цветами.
— Я люблю тебя, — произнёс он.
И это было так просто. Так желанно. Без тени сомнений. Как дыхание. Как биение сердца. Ничто не сдерживало его — ни свинец на языке, ни цепи в груди, ни ядовитые призраки прошлого. Лишь цветы на сердце всколыхнулись, словно от порыва тёплого ветра, и засияли ещё ярче.
Вэй Ин замер с ложкой в руках и резко вскинул голову, глядя на Лань Чжаня со смесью страха и счастья одновременно. Будто он боялся, не верил до конца в то, что услышал. Лань Чжаню хотелось немедленно поцеловать его лицо. Каждый дюйм.
Он поднялся, громко отодвинув стул. Вэй Ин выпрямился, и ложка выпала из его рук. Не мигая он следил за Ванцзи.
— Лань Чжань? — слабо прошептал он. Лань Чжань остановился рядом и посмотрел в его глаза, позволяя своей маске равнодушия, своим стенам изо льда, упасть. Оставаясь совершенно открытым, беззащитным и уязвимым. Доверяя всего себя.
— Я люблю тебя, Вэй Ин, — повторил Лань Чжань. — Я любл…
Он не успел закончить, как жар чужих губ проглотил его звуки, прижимаясь к его губам. Ладони Вэй Ина ощущались огнём на его щеках. Не тем, что сжигает болью в пепел, но тем, что согревает после самой долгой зимы. На секунду Лань Чжань потерялся в этом новом ощущении, но затем обхватил руками талию друга и притянул его к себе, прижимая ближе, теснее, горячее. Лёгкое движение, неуверенное, робкое, разрасталось, расцветая, будто цветок под жаркими лучами солнца. Проникая внутрь, глубже, растекаясь по всему телу обжигающими волнующими приливами волн, заставляя что-то кипеть внутри, вызывая желание стать ещё ближе, стать одним целым.
Руки Вэй Ина обвили шею Лань Чжаня, и кончики пальцев мягко гладили его кожу. Крошечное, нежное прикосновение. Но такое особенное, такое… бесценное. Ладони Ванцзи скользнули под рубашку, замирая на тонкой ткани майки. Губы приоткрылись, и Вэй Ин, облизнув их, скользнул языком внутрь.
Пламя, неконтролируемый, ослепляющий огонь, что был лишь костром все эти годы, вспыхнул так, что сгорел весь мир и все звёзды, оставляя лишь двух людей. Не было больше не следа зимы, вечный лёд растаял и высох, не было тьмы и боли, не было лжи и сожалений. Не осталось холода и пустоты. И волшебная, завораживающая песня двух сердец звучала в унисон.
Когда воздуха перестало хватать, они остановились. Не открывая глаз, Лань Чжань чуть сжал губами нижнюю губу Вэй Ина. И услышал крошечный мелодичный смех. Вэй Ин никогда не смеялся так прежде, но Лань Чжань сразу понял, что теперь это один из его любимых звуков. Потому что он только для него, потому что Ванцзи единственный человек, кто мог его слышать, кто мог его вызвать. Тихо-тихо он открыл глаза.
Вэй Ин смотрел на него, так близко, что их носы едва ли не соприкасались. Его губы были покрасневшими и влажными, и Лань Чжань знал, что и его собственные тоже. Глаза сияли тем самым огнём, тем ураганом и штормом, который не уничтожал, но создавал всю Вселенную из пустоты. Каждая крапинка на радужке, каждый оттенок были отчётливо видны, каждая ресничка, каждая царапинка от падения на асфальт на красной коже. Пальцы Вэй Ина кружили по коже шеи Ванцзи, выводя там невидимые узоры.
— Вот это и случилось, — прошептал Вэй Ин, снова так по-особому хихикнув.
Самый красивый. Самый нежный. Самый ласковый. И самый любимый.
— Я так счастлив, — выдохнул Лань Чжань. И медленно провёл ладонью по спине своего лучшего друга, поглаживая. Слова так непривычно легко слетали с его языка. — Я никогда не был так счастлив. Вэй Ин.
Глаза Вэй Ина щурились от улыбки, губы тянулись вверх, а щёки покрылись совершенным оттенком тёплого розового цвета. Потянувшись вперёд, Вэй Ин прижался губами к кончику носа Ванцзи, оставляя там крошечный мимолётный поцелуй. Будто прикосновение падающей звезды.
— Я люблю тебя, Лань Чжань.
И в этих серых глазах смеялась, жила и цвела самая красивая Вселенная. Самая лучшая история. Самое незабываемое чувство.
Лань Чжань обхватил лицо Вэй Ина руками, как хотел безумно давно, и поцеловал его в левую щёку. Затем в правую. Вэй Ин засмеялся. И Лань Чжань прижался губами к его носу. Затем ко лбу. Вэй Ин мелко подрагивал от смеха, закрыв глаза. И тогда Ванцзи поцеловал его веки, одно за другим. Его брови. И его уши. Виски. Скулы. Его подбородок. И краешек его губ, там, где искрилась улыбка. В каждом своём поцелуя признаваясь в любви, обещая быть рядом, обещая никогда больше не расставаться и всегда быть на одной стороне.
— Лань Чжань, — не своим, тонким голосом выпалил Вэй Ин с тем же новым хихиканьем. — Мой Лань Чжань. Я тоже счастлив, как думал, никогда не буду.
Вэй Ин открыл глаза и посмотрел на Лань Чжаня. Тысячи огней в бескрайнем океане, миллиарды звёзд в бесконечном небе меркли по сравнению с этим взглядом. Подняв руку, он прошёлся пальцами по лицу Ванцзи, бегло ощупывая нос, рот, веки, и это напомнило Лань Чжаню их встречу прошлой осенью. О том, как слепой друг подобными движениями пытался узнать его, прочитать. Вэй Ин, кажется подумал о том же. Он исследовал каждый участок лица Лань Чжаня, медленно, легко, привычно.
— Господи, Лань Чжань, — выдохнул Вэй Ин, и в самых-самых уголках его глаз мелькнули влажные тихие слёзы. — Я
вижу тебя. Я люблю тебя. Лань Чжань. Ты здесь.
— Я здесь.
Лань Чжань быстрым сильным движением втянул Вэй Ина в объятья, укрывая руками, как щитом, от всего на свете.
Год назад они не были вместе и даже не мечтали о подобном. Но вот они здесь, сейчас. И это лучшее, что могло случиться. Это всё, что им нужно. После всего, через что они оба прошли — каждый через свою боль и потери.
Вэй Ин не плакал, но обнимал его крепко-крепко, и Лань Чжань тихо покачивал его в своих руках, мягко прижимая губы к его волосам.
Где-то высоко в небе сияло сентябрьское солнце, а ещё выше, над ним, пели счастливые звёзды. И в руках друг друга Вэй Ин и Лань Чжань, наконец, были дома.
***
Вэй Ин всегда знал, что он был огнём. Но сейчас он горел, как никогда прежде. Лицо Лань Чжаня в вечерних сумерках казалось вырезанным в драгоценном камне, изящным, совершенным. И его глаза мерцали расплавленным золотом, приглушённые синевой воздуха. Отражая бесконечную вселенную мерцающих звёзд и бегущих комет.
Аромат сандала, такой родной, знакомый многие годы, проникал под кожу, впитывался в каждую клеточку, окутывал в свой незримый туман, пряча под своим покрывалом от всего мира. Оставляя лишь двух человек в своей бездне.
Каждый поцелуй заставлял частичку души Вэй Ина взлетать, переворачиваясь, и возвращаться на место уже иной, лучшей, особенной. Будто там, где годами была выжженная земля и сухой песок словно алмазы прорастали, пробиваясь, зелёные бутоны цветов. Хотелось ещё, больше, ближе. В животе трепетало, танцевало, распуская лучи, тёплое солнце.
В каждом движении Лань Чжаня сквозила нежность и забота, словно в его руках, под его телом оказалось нечто хрупкое и драгоценное. Он касался кожи Вэй Ина мягко, будто пушистыми пёрышками, заставляя дыхание сбиваться, вызывая из глубины незнакомые новые звуки. Вэй Ин не думал, что кто-то может так к нему прикасаться. Будто поклоняясь. Настолько бережно, настолько влюблённо и интимно. Словно он был скрипкой в руках Ванцзи, и тот играл на нём свою лучшую песню.
Никогда в жизни Вэй Ин не чувствовал, что его любят настолько сильно.
Приподнявшись на локтях, он потянул вверх и поцеловал Лань Чжаня в шею, чувствуя губами частое биение его сердца. Он сделает всё, чтобы больше никогда его не разбить.
Лань Чжань тихо промычал, и Вэй Ин ощутил дрожащую вибрацию его горла и прижался, посасывая кожу, ещё сильнее. Его дыхание оседало на коже Ванцзи звёздной пылью, вызывая мурашки. Оторвав одну руку, он обхватил Лань Чжаня, цепляясь за его спину, утягивая за собой, вниз.
Они падали. Но не в пропасть. Они падали в небо, и Млечный путь с мириадами звёзд ждал их в своей постели.
Пальцы нашли старые шрамы, бугристые, неровные, вечные. Вэй Ин гладил их, ласкал, безуспешно пытаясь стереть. Он не мог этого сделать. Но мог любить их. Эти следы жесткой кисти на незапятнанном безупречном полотне тела Лань Чжаня. Следы его преданности и его любви.
— Такой красивый, — прошептал Лань Чжань, целуя Вэй Ина в висок. Вэй Ин охнул, поворачивая голову, ища эти губы, из-под полуприкрытых ресниц глядя на Ванцзи.
Их дыхания смешались, переплелись замысловатыми узорами и серебряной дымкой взвились в воздух. Вэй Ин изогнулся, подставляя шею под ласки Лань Чжаня, губами нашёл его ухо, горячее, нежное, и мягко сжал. Тихий гортанный звук раздался в комнате, и Вэй Ин надавил сильнее, желая снова и снова слышать его.
Открытый. Прекрасный. Звучавший лишь для него.
Не было больше стен и тайн.
Только Лань Чжань и Вэй Ин.
— Лань Чжань…
Вэй Ин обвил Лань Чжаня руками и ногами, желая сплавить их разгорячённые тела вместе, в одну фигуру. Как скульптор, творящий из горячего металла.
— Я так люблю тебя, — шёпот слетал с губ Вэй Ина между стонами и поцелуями. — Ты замечательный. Ты самый лучший. Ты такой… Весь мир, все его чудеса только пыль по сравнению с тобой. Ах… Лань Чжань… Лань Чжань… Никто кроме тебя… Только ты. Ты один. Хороший мой, любимый мой. Лань Чжань. Ты мой. Ты мой. Только мой.
Он ощущал руки Лань Чжаня на своей коже, и в тех местах, где они касались, оставались невидимые прекрасные цветы. Губы горели, но Вэй Ин желал большего. Он открыл глаза, чтобы встретиться со взглядом Лань Чжаня. В сумерках его зрачки, ставшие больше, заставляли глаза темнеть.
Никто не назвал бы Лань Чжаня холодным и отстранённым сейчас. Но никто больше никогда не увидит его таким. Это — только для Вэй Ина. Лишь ему одному позволено знать Ванцзи таким огнём, а не льдом. Это только его счастье.
Из хаоса рождалась новая Галактика. И её солнцем был Лань Ванцзи.
И в этих тёмных голодных глазах, измученных годами ожидания, вечностью одиночества и отсутствия ласки и тепла, Вэй Ин увидел робкий, тихий вопрос.
Пальцы его быстро пробежались по волосам Лань Чжаня и замерли на его губах. Потемневших от поцелуев, опухших и таких опасных, таких греховных на таком невинном лице.
— Лань Чжань, мой Лань Чжань, — улыбнулся он. И в ответ на вопрос так же без слов просто кивнул.
***
Вэй Ин не мог уснуть, хотя чувствовал себя лишённым любой энергии и обессиленным. Тело немного побаливало, но отчего-то это было даже приятно. Словно подтверждение, фактическое, что всё произошедшее было реальностью, а не сном.
Грудь Лань Чжаня тихо поднималась и опускалась под головой Вэй Ина, а тёплые ладони Ванцзи лежали на его спине.
Вэй Ину хотелось смущённо хихикать, когда он представлял, как они оба выглядели сейчас со стороны. В одной постели, под одним одеялом, в объятьях друг друга. Нигде и никогда он не чувствовал себя лучше. Словно принадлежал этому месту, этому человеку всю жизнь. И никакое зло мира не могло тронуть его, пока эти руки держали его крепко-крепко.
Не сдерживая влюблённую улыбку, Вэй Ин немного повернул голову, чтобы лучше видеть, и пальцами начал рисовать на груди Лань Чжаня сердечки и звёзды. Ловя каждый удар его пульса. Должно быть однажды, много лет назад, прекрасная звезда сгорела над землёй, и из её волшебной звёздной пыли появился малыш, который вырос и стал самым совершенным мужчиной на земле. Вэй Ин смотрел на Лань Чжаня, сияющего в холодном ночном свете и желал никогда не отводить глаз. Ему хотелось немедленно взяться за кисти и запечатлеть на холсте каждый дюйм обнажённой кожи, крылатые тени от длинных ресниц на щеках, голубые блики в волосах, приоткрытые губы, выпускающие ровные спокойные вдохи, ямку между ключицами. Но в то же время он не желал ни на мгновенье расставаться с теплом объятий. И потому Вэй Ин смотрел, впитывал эту картину, чтобы изобразить её поутру.
«Такой невероятный. Такой замечательный. Такой мой, — думал Вэй Ин, продолжая гладить чужую грудь. — Лань Чжань. Лань Чжань. Мой Лань Чжань. Как же мы жили друг без друга?»
Негромко вздохнув, он потянулся вверх и губами прижался к линии подбородка Ванцзи. Мягко, почти невесомо, не желая нарушать его сон, но сгорая от жажды прикоснуться.
Лань Чжань не проснулся, лишь машинально крепче сжал руки на талии Вэй Ина. Тот хмыкнул не без самодовольства, а затем прижался щекой к плечу Ванцзи, потёрся о тёплую кожу и, закрыв глаза, начал тихо мычать себе под нос какую-то мелодию. Лишь засыпая, прежде чем провалиться в пропасть сна, он понял, что это была песня о лете.
Когда Вэй Ин проснулся в следующий раз, вместо серебра ночи комнату заливал золотой солнечный свет. Он пробивался под ресницы своими тёплыми лапками, вызывая мурчащие звуки в горле, идущие от самого сердца. И вокруг ощущался мягкий жар, будто Вэй Ин лежал на самом солнце. Приоткрыв глаза, он сразу же увидел освещённый участок голой кожи. И воспоминания прошлой ночи горячей волной прихлынули к щекам. Вэй Ин дёрнулся и спрятал лицо в шее Лань Чжаня. Над головой прозвучал крошечный весёлый смешок, и он ощутил вибрации этого звука под своими губами.
— Доброе утро, Вэй Ин, — мягкий голос Лань Чжаня шёлковой лентой пробежался по его шее, скользнул по позвоночнику и скрылся под одеялом.
Вэй Ин вдруг так безумно сильно захотел его увидеть, что подскочил, поднимаясь на руках, и лицо его тотчас оказалось над лицом Ванцзи. Без шума ночной синевы золото глаз Лань Чжаня затмевало собой все солнца всех галактик и миров. Там, где на них падали, задевая краешком, утренние лучи, они казались почти прозрачными, словно жидкий мёд, внутри которого вихрями кружились, танцевали прекрасные искры магии.
И у Вэй Ина как в первый раз перехватило дыхание. Словно он не видел Лань Чжаня десяток лет. Наверное, он никогда не перестанет восхищаться этим человеком.
— Доброе утро, Лань Чжань, — улыбнулся Вэй Ин и, наклонившись, прижался к его губам за утренней порцией ласки.
Лань Чжань ответил ему сначала мягко, робко, подобно тому, как раскрывается, сбрасывая чешую из листьев, и появляется на свет бутон цветка. Но, когда их губы приоткрылись, углубляя движения, поддаваясь желанию и жару, бутон качнулся и распустился ярким завораживающим пламенем. Когда пальцы Ванцзи скользнули по голой спине Вэй Ина, оставляя за собой нежный щекочущий след, он негромко рассмеялся, прерывая поцелуй, но и не думая отстраняться.
— Какой ты бесстыдный, Лань Чжань, — шутливо хихикнул он. — Я ещё после ночи не отошёл, а ты уже хочешь продолжения.
Лань Чжань бесстрастно взглянул в его глаза и прогудел:
— Мгм. Всегда хочу Вэй Ина.
И, если бы он сказал это менее торжественно, более шутливо, Вэй Ин бы с лёгкостью продолжил свой флирт. Но лицо Ванцзи оставалось серьёзным и непоколебимым, как и тон его слов, и от этого Вэй Ин ощутил жар во всём теле, а его сердце выполнило странный кульбит в груди.
— Ай, Лань Чжань, так из-за тебя у меня будет сердечный приступ! — воскликнул он, смущаясь, как школьник и пряча лицо на шее другого мужчины. — Как можно говорить такие вещи с таким лицом?
— Каким лицом? — полюбопытствовал Лань Чжань. Вэй Ин приподнял голову, намереваясь ответить «серьёзным» или «каменным», но, стоило ему взглянуть на Ванцзи, как с языка слетело совсем иное:
— Красивым.
Горячим. Сексуальным. Завораживающим. Совершенным.
Лань Чжань слегка наклонил голову и почти беззвучно фыркнул. А затем поднял одну руку, оторвав её от спины Вэй Ина, и провёл ладонью по его щеке, убирая за ухо спадающие волосы.
— Вэй Ин самый красивый человек на свете, — произнёс он с такой силой веры, которая могла бы сдвинуть земную ось. — Такой добрый. Такой честный и смелый. Такой талантливый. Улыбка Вэй Ина похожа на огонь, а глаза — центр бури.
Вэй Ин не сомневался, что покраснел, и всё в нём плавилось от счастья. Он удивлялся, как ещё не стал лужицей и не растёкся по постели сквозь пальцы Лань Чжаня. Он всегда знал, конечно, знал, в его доме были зеркала, что природа наделила его яркой улыбкой и внешностью, знал лучшие свои стороны. Но слышать, как не он сам, не шицзе, не какая-то девочка, имя которой он даже не помнил, а Лань Ванцзи, человек, воплощающий в себе само понятие искусства, мужчина, которого он любил, говорит такие слова, было так необыкновенно, так замечательно и так тепло-тепло. Знать, что Лань Чжань видит его таким, что в его сердце он не искажённый, не сломанный, не…
Вэй Ин не успел никак отреагировать, как Лань Чжань быстрым неожиданным движением схватил его за талию и быстро поменял их местами. И теперь Вэй Ин был прижат к кровати, а Ванцзи нависал над ним, крепко держа.
Пульс участился в предвкушении, и Вэй Ину казалось, что в каждой капле его крови горит, мерцая, переливаясь, тысяча звёзд. Он быстро облизнул губы и с вызовом посмотрел на Лань Чжаня, подталкивая его двигаться дальше.
Всё утро, весь день и весь мир были у них.
Когда позже, приняв тёплый душ и одевшись, Вэй Ин добрался до кухни, его встретили сладкий аромат блинчиков и Лань Чжань, стоящий спиной к дверям у плиты и тихо мурлыкающий себе под нос песню.
Подпрыгнув, словно кролик, Вэй Ин подбежал к нему, обхватывая руками поперек груди и прижимаясь лицом между лопаток. Лань Чжань на мгновенье замер от неожиданности, а затем продолжил жарить блины и напевать.
Когда-то давным-давно Вэй Ин думал, что ему не найти снова свой дом и семью. Теперь он знал, что ошибся. Это всё его дом. Утренние поцелуи и объятья. Лань Чжань на кухне. Завтрак на двоих. Тепло. Счастье. И, что бы ни было дальше, как бы ни было непросто, Вэй Ин больше никогда не отпустит это, не потеряет. Ему и Лань Чжаню ещё придётся научиться жить вместе, решать простые, бытовые вопросы, пережить ссоры и разногласия, потому что они бывают всегда, медленно строить свой общий мир и свою семью, беречь друг друга. Но у них всё получится. Вэй Ин знал это, вдыхая любимый запах, не сомневался ни мгновенье.
Но прежде, чем пойти дальше по этому новому, незнакомому, притягивающему и освещённому солнцем пути, Вэй Ин хотел услышать один ответ, подтверждение слов Сичэня и собственных догадок, хотел очень сильно, чтобы именно Лань Чжань это сказал. И, если он немного волновался, то совсем не потому, что сомневался в том, какой будет ответ.
Оставив тихий поцелуй на шее Ванцзи, Вэй Ин прошептал с решимостью:
— Лань Чжань, ты помнишь свой концерт в Пекине? Тот, давным-давно, пять лет назад.
Он чувствовал, как сжались мышцы Лань Чжаня на спине и плечах, когда тот беззвучно кивнул. И Вэй Ин снова поцеловал его шею, помогая расслабиться.
— Скажи мне, Лань Чжань, — продолжил он мягко, — та песня о лете, которое не вернётся, она о нас?
Вэй Ин играл её много раз сам и слышал её в исполнении Ванцзи, но они в действительности никогда о ней не говорили. Но Сичэнь сказал, что его младший брат написал эту музыку подростком для своего лучшего друга. Да и сам Вэй Ин, слушая её, понимал, видел именно эти чувства.
— Нет, — негромко прозвучал ответ Лань Чжаня.
Вэй Ин будто со стороны ощутил, как расцепляются его руки, обнимавшие Ванцзи, и падают вниз, безвольно опускаясь по бокам.
Нет? Что?
Лань Чжань повернулся, и его глаза словно магией приковали взгляд Вэй Ина, не позволяя ему упасть в бездну.
— Нет? — шёпотом уточнил он.
И тогда вдруг произошло нечто совсем необычное, нечто, подобное чуду — Лань Чжань посмотрел на него, а затем улыбнулся. Не глазами, не крошечным поднятием уголков губ. Он улыбнулся — не так широко, как другие люди, но, вне сомнений, это была самая настоящая улыбка. Такая ясная, такая ослепительно нежная и безумно счастливая. Это было так прекрасно, что у Вэй Ина перехватило дыхание, сердце замерло, и весь мир вокруг остановился.
— Нет, — повторил Лань Чжань упрямо, не отводя взгляда. — Оно вернулось.
Его ладони легли на бока Вэй Ина, притягивая к себе.
— Наше лето, — Лань Чжань улыбался. — Оно здесь.
И тогда Вэй Ин понял. Воздух вновь заполнил лёгкие, а на сердце стало тепло-тепло, что хотелось взлететь. С облегчением он рассмеялся и бросился на шею Ванцзи.
— Я люблю тебя! — выдохнул Вэй Ин в самое ухо Лань Чжаня и губами укусил розовую мочку.
Лань Чжань негромко рыкнул и в ответ оставил след на его шее.
— И я люблю тебя.
И если этим утром часть блинов сгорела, никто не заметил.
