Его легенда

Локоны цвета горького шоколада ниспадали на лицо, закрывая его от окружающего мира, нежная рука срывала очередную, нестерпимо красную и душистую ягоду, и отправляла ее в корзинку, пополняя ароматное содержимое. Вот девушка вздохнула, смахнула с лица пряди волос и, подняв голову, осмотрела поляну, полную спелых ягод. Она озадаченно покачала головой, как бы говоря сама себе, что здесь и за год не управиться, потом критически оглядела корзину, наполовину полную, или наполовину пустую, вздохнула еще раз и села на траву. День набирал силу, солнце просвечивало через каждый лист, каждую веточку, наполняя лес теплом и светом. В косых солнечных лучах резвились яркие бабочки, поражая всех своим цветом, формой и размером, игривый кузнечик легко перелетал с травинки на травинку, деловитые пчелы и шмели ровно гудели, перелетая с цветка на цветок, озабоченные обилием работы. Девушка оглядела полянку еще раз, затем нагнулась и сорвала яркую сочную ягоду, так заманчиво блестевшую среди зелени листвы, положила ее в рот и прикрыла глаза, чувствуя как сладкий сок потек из раздавленной дикой клубники. Шорох веток заставил девушку прийти в себя и насторожиться: так мог ломать ветки или очень неаккуратный человек или очень аккуратный медведь. Ни та, ни другая встреча не входили в планы сборщицы ягод. Она медленно поднялась и тихонько стала отступать к купе деревьев на краю полянки. Шорох прекратился и на полянку, с противоположной от девушки стороны, вышел молодой человек, одетый в черные кожаные штаны и черную рубашку. За плечами висел арбалет и колчан со стрелами, на ремне — длинный нож в кожаных ножнах, светлые волосы падали ему на плечи. Его можно было принять за ангела, случайно попавшего на эту полянку с небес, такие были правильные черты его лица, дополнявшиеся глазами красивого стального цвета. Он бегло оглядел полянку, взгляд его остановился на девушке с корзиной, которая не успела спрятаться за деревья и теперь внимательно смотрела на нежданного гостя. — Иле-е-ейн? — негромко произнес молодой охотник низким приятным голосом, — что ты здесь забыла, девочка? Илейн, так звали девушку с ягодами, облегченно вздохнула, узнав в пришельце Эдварда, охотника из их деревни. Вернее, охотника, живущего рядом с их деревней. — Добрый день, Эдвард, — она улыбнулась и шагнула навстречу охотнику, — ты так шумел, что я испугалась — не медведь ли это. Охотник лениво улыбнулся, из-под прикрытых век, цепко осматривая приближающуюся к нему девушку. — Не хотел тебя напугать внезапным появлением — парировал он. Илейн лишь улыбнулась в ответ, зная, что Эдвард говорит правду: о его способности неслышно передвигаться ходили легенды. Охотника часто сравнивали с росомахой, за его способность тихо ходить и бить без промаха. — Так что ты здесь делаешь… одна… когда день клонится к концу? Девушка приподняла корзину в руке: — Ягоды собираю, а день еще в самом разгаре… В этот момент над верхушками деревьев пронесся ветер, заставивший замолчать все живое вокруг. Илейн тревожно подняла голову на небо, которое минуту назад было ясным, а сейчас затягивалось черными тучами. Эдвард хмыкнул: — День в самом разгаре, говоришь, а это что? Крупная капля надвигающегося ливня упала между молодыми людьми. Илейн беспомощно посмотрела на охотника. — Я не успею до деревни… Он сделал шаг ей навстречу и протянул руку: — Но мы успеем до моего дома… Илейн колебалась. Эдвард жил на опушке леса, неподалеку от деревни. Его дом, окруженный вековыми деревьями, выглядел мрачновато — настоящий дом отшельника-охотника. Кроме того, к Эдварду практически никогда не ходили в гости жители деревни. Иногда они видели, как охотника навещали какие-то люди, которых он называл друзьями, но в деревне друзей у него не было. Илейн колебалась, она пыталась решить, стоит ли воспользоваться приглашением хозяина мрачного дома или все же она успеет добежать до деревни с минимальными потерями. Участившиеся крупные капли, а также зловеще воющий, склоняющий верхушки могучих деревьев ветер, заставили девушку принять предложение молодого охотника, и они поспешили под сень его дома… Когда молодые люди добрались до дома Эдварда, непогода разгулялась не на шутку. От полного намокания беглецов спасала только плотная листва, хотя и она не могла полностью защитить от непогоды, а потому, добравшись до убежища, Эдвард и Илейн выглядели не лучшим образом: мокрые и уставшие, они поднялись по ступенькам. — Входи, — Эдвард гостеприимно распахнул дверь перед Илейн. Девушка заинтересованно оглядывала жилище охотника. Выглядело оно в самом деле колоритно: на большой веранде дома, выстроенного в голландском стиле, стояла длинная широкая скамья с высокой спинкой, застланная медвежьими шкурами великолепной выделки, на стене веранды висели фонари в кованом обрамлении, которые наверняка создавали уют на этой веранде вечерами. Дом, в который пригласили Илейн, был отделан и обставлен с удивительным вкусом, как будто здесь жил не охотник-отшельник, а семья, домашними делами которой управляла умная женщина, ценящая удобство и красоту. Комната, в которую попала девушка, была, очевидно, гостиной и кухней одновременно. У окна сбоку от входа стоял большой стол со множеством ящиков, над которым, на стене, висела, начищенная до блеска, кухонная утварь. На самом столе ничего не было, за исключением толстого деревянного бруска, в который было воткнуто штук пять ножей разного размера, да кувшина с полевыми цветами, источавшими дурманящий аромат. Около стола стояли высокие стулья, сидения которых покрывали льняные подушки светлого цвета. Очаг, помещающийся, как во всех домах, напротив двери, был очищен от золы, а совок, щипцы и прочие мелочи блестели в отблесках пламени. Перед очагом стояло огромное деревянное кресло, покрытое шкурой медведя, на полу, также лежала шкура. У стены, противоположной столу, стоял топчан, также заваленный медвежьими шкурами и подушками из такого же светлого полотна, что и на стульях. На полу лежали холщовые дорожки изо льна. Стены комнаты были украшены фонарями кованого обрамления, арбалетами, клинками, но нигде не было ни одного чучела. В целом, комната Илейн понравилась. Она увлеклась ее созерцанием, забыв обо всем на свете, и не заметила, что сама стала объектом украдкого, но пристального внимания. Эдвард исподволь наблюдал за Илейн, осматривающей его жилье. Он невольно любовался этой простой, но очень красивой девушкой, которая сама не подозревала, насколько была хороша в тот момент. Приглушенный свет фонарей сделал ее матовую смуглую кожу еще более матовой и нежной, добавил медового оттенка щечкам, шейке и рукам. Темные волосы, напитавшиеся влагой дождя, тяжелыми волнами падали ей на плечи, а зеленые глаза, похожие на два лесных озера, таинственно мерцали, отражая свет фонарей. Наконец Илейн перевела изумленный взгляд на хозяина дома. Они посмотрели друг на друга и вдруг звонко расхохотались. Картина была действительно смешной: в полутемной комнате лесного дома стояли насквозь мокрые молодые люди с совершенно сумасшедшими от страха и восхищения (каждому свое) глазами. Эдвард забрал из рук Илейн корзину и отнес ее на стол, оставляя на полу мокрые следы. Девушка зябко поежилась, потому что холод от сырой одежды поборол удивление и страх и вступил в свои права. Охотник заметил это, слегка нахмурился и направился в другой конец комнаты, к закрытой двери, обращаясь при этом к гостье: — Иди, сядь к камину, иначе подхватишь лихорадку… Илейн послушно подошла к огню и протянула закоченевшие руки к живительному теплу. Она чувствовала, как горячий воздух окутывает ее, нагоняя сладкую дрему. В этот момент Эдвард вышел из-за двери. Он уже переоделся в светлые льняные штаны, ладно сидевшие на его мощной фигуре, и такую же тонкую рубашку с глубоким треугольным вырезом. Его светлые волосы потемнели от влаги и падали на лицо и плечи завитками, что еще больше придавало этому человеку сходство с ангелом. В руках он держал нечто светлое и длинное. Эдвард протянул Илейн принесенную вещь: — Переоденься, твое платье надо просушить. — сказал он безапелляционным тоном. — Благодарю, — Илейн приняла одежду, — но где я могу это сделать? Эдвард указал на дверь, из-за которой он вышел. Илейн послушно направилась туда. Зайдя за дверь, Илейн обнаружила, что попала в спальню охотника. Практически всю комнату занимала огромная деревянная кровать на высоких ножках с резными спинками. Над кроватью висела легкая прозрачная ткань, призванная, видимо, защищать хозяина от назойливых мошек в теплые ночи. Рядом с кроватью стоял небольшой низкий столик, на котором горел одинокий фонарь. У противоположной стены угадывался большой шкаф. Илейн поразил не только и столько размер кровати, хотя, если честно, одному человеку она была явно великовата, сколько белое постельное белье, венчавшее это сооружение… Опомнившись, Илейн начала переодеваться. Она сняла свое мокрое платье и кинула его на пол, затем надела то, что одолжил ей охотник, развернулась к большому зеркалу (невиданная роскошь в их глуши), висящему на стене спальни, и охнула. На ней было прекрасное платье из тонкого выбеленного льна, свободного покроя, с красивым глубоким вырезом на груди и легкой белой вышивкой по краю выреза. Рукава у платья отсутствовали, обнажая красивые смуглые руки девушки, а белый цвет создавал эффектный контраст с ее кожей и волосами. Девушке стало вдруг неловко: «Нехорошо это, собой любоваться…» подумала она, подняла свое мокрое платье и робко вышла в главную комнату. Эдвард, стоявший в это время лицом к очагу, повернулся, услышав движение за спиной, внимательно оглядел Илейн и улыбнулся. Улыбка красила его правильные черты, наполняя глаза грозного охотника озорным лукавством. Илейн робко улыбнулась в ответ. — Где я могу просушить одежду? — тихо спросила она, смущаясь. Охотник, улыбаясь, забрал мокрое платье девушки и повесил рядом с очагом: — К утру просохнет. — К утру?! — удивленно-нервозно спросила Илейн. — К утру — спокойно повторил Эдвард и опять улыбнулся. — Тебя что-то беспокоит? Илейн нервно сглотнула. — Но мои родители будут беспокоиться, если я не вернусь домой, они с ума сойдут от волнения… мне, наверное, лучше уйти, здесь уже недалеко до деревни, я дойду, правда… спасибо тебе за заботу, но… Эдвард, со всевозрастающим насмешливым изумлением, слушал этот лепет Илейн. На ее «но» он вдруг резко шагнул к ней и приложил палец к губам девушки. Та моментально растерялась, смешалась и могла только смотреть в глаза охотника, а молодой охотник, глядя в глаза своей гостье, начал говорить тихим голосом, который обволакивал, незаметно подчинял воле говорящего: — Что за глупость ты говоришь, Илейн? Дорогу размыло дождем, твои родители подумают, что ты осталась ночевать у одной из своих подруг, так что тебя не хватятся, я уверен в этом… Твой отец сегодня получил деньги за работу, он пойдет в трактир, а матери хватает забот с твоей сестрой, которая еще мала, чтобы увлекаться мужчинами, но уже теряет от них голову… Так что, милая Илейн, ты можешь спокойно погостить у меня… Ко мне так редко заходят гости… Особенно такие красивые… Илей заворожено слушала, понимая, вдруг, что Эдвард прав: ее мать наверняка подумает, что ее старшая дочь пошла к подруге, отцу сегодня все равно. Тихий голос молодого человека, его гипнотизирующий взгляд и дурманящий аромат цветов на столе заставили девушку безвольно качнуть головой, в знак согласия. Эдвард, удовлетворенно кивнул, коснулся плеч девушки и осторожно усадил в кресло возле камина. Все шло так, как должно было идти… Через час с небольшим охотник позвал свою задремавшую у камина гостью к столу. Ужин, приготовленный хозяином дома, напомнил девушке праздничный обед: оленина, свежая зелень, хрустящий хлеб, домашний сыр, свежая лесная клубника, сливки. Венчал этот стол кувшин с напитком рубинового цвета. Эдвард помог сесть девушке на высокий стул и налил в деревянные кубки рубиновый напиток. — Что это? — с любопытством спросила девушка, разглядывая свой кубок. — Вино… Никогда не пробовала? Илейн отрицательно покачала головой. В деревне мужчины пили пиво, женщины — воду или тоже пиво. Вино — удел богатых людей — в доме Илейн не водилось. Осторожно пригубив напиток, девушка почувствовала, как сладкая густая жидкость потекла по ее горлу и разлетелась огненными искрами по венам, окрашивая побледневшие от холода щеки нежным румянцем. Эдвард, не торопясь, пил вино из своего кубка, потихоньку наблюдая за гостьей. Илейн подняла на хозяина глаза: — Удивительный напиток, пьется легко, но так… — она запнулась, подбирая нужное слово. — … согревает… — тихо подсказал он, продолжая внимательно смотреть на гостью. — … да, наверное, это правильное слово… так приятно… — Поешь, иначе быстро опьянеешь. — хозяин положил на тарелку гостье кусок оленины и хлеба и продолжил наблюдать, как девушка не спеша поглощала пищу. Через некоторое время он присоединился к трапезе. Наевшись, молодые люди убрали со стола, оставив на нем только миску душистых ягод. — Ягодку? — спросил Эдвард у Илейн, беря из миски один душистый красный комочек, и протянул девушке. — Спасибо, — Илейн вытянула руку, но охотник отвел ее легким движением и придвинулся ближе. — Если ягоду долго держать в руках, она отдает весь сок и становится невкусной… — с этими словами охотник коснулся губ Илейн ягодой — попробуй… эта сладкая и сочная… Девушка, попадая под обаяние светлых глаз, послушно взяла ягоду губами, надавила во рту языком и, почувствовав божественный вкус лесной земляники, прикрыла глаза. — Вкусно? — услышала она голос хозяина дома и кивнула в ответ. Она и сама не заметила, как уже сидела в кресле возле камина, а Эдвард, тот самый грозный и замкнутый охотник из леса, пристроившись на шкуре возле ее ног, лакомился вместе с ней нестерпимо красными и душистыми ягодами. Тепло камина, горячие искры вина в венах и обжигающий взгляд молодого охотника заставляли Илейн краснеть, ее вдруг стало жарко, захотелось выйти на улицу и подставить горящее лицо под струи воды. — Жарко… — непроизвольно произнесла девушка, задумчиво глядя на горящее пламя. Молодой охотник легко поднялся и, бесшумно скользнув к окну, отворил створку. В комнату ворвался свежий воздух, пропитанный запахом дождя и мокрого леса. — Тебе пора отдыхать, Илейн, уже полночь… — Так поздно? — девушка повернула голову в сторону Эдварда и увидела его силуэт на фоне окна. — Так поздно… — он улыбнулся в сумерках комнаты — пойдем, я положу тебя в спальне, там удобно… Илейн поднялась с кресла и сделала шаг в сторону спальни, но тут, совершенно неожиданно, она почувствовала сильное головокружение и поняла, что падает… Крепкие руки подхватили ее на полпути к полу, подняли, как маленького ребенка, и уложили на кровать. Голова кружилась все сильнее, ей было ужасно нехорошо, перед глазами плыли огненные пятна, девушка жалобно застонала. — Не бойся, я с тобой, я никому не отдам тебя… не бойся… открой глаза… — услышала Илейн шепот над ухом и с усилием открыла глаза. Эдвард, с обнаженным торсом, своей белой рубашкой, смоченной в прохладной воде, вытирал ей лицо. Когда девушка открыла глаза, он улыбнулся. — Ну вот, радость моя, все хорошо… — прошептал он, наклонился и коснулся губ девушки, легко, как крылом бабочки. Илейн удивленно посмотрела на охотника, а он, глядя ей в глаза, дотронулся до ее губ второй раз, на этот раз более требовательно. Девушка собралась спросить, что он, собственно, делает и приоткрыла губы… Утро солнечным лучом пробралось в приоткрытое окно, скользнуло по полу, добралось до кровати, пробежало по белым простыням, по руке молодого человека, легко дотронулось до щеки девушки и застыло на темных ресницах. Спящая смешно сморщила носик, подняла руку, чтобы отогнать солнечный луч и со всего маха опустила ее на соседнюю подушку. Молодой охотник встал с постели, подошел к окну и задернул штору, затем обернулся, посмотрел на лежащую на кровати девушку, и вышел из комнаты.