***
Проснувшись на следующий день, я не знал, сколько времени я проспал. Попытался нащупать телефон, но нигде рядом его не было. Встать с кровати мне казалось чем-то из рода фантастики: я чувствовал какую-то неприятную тяжесть и ломоту во всём теле. Голова раскалывалась, задняя ее часть будто онемела, и вообще мне казалось, что меня стошнит. Через несколько минут мои предчувствия начали себя оправдывать, и я подорвался в ванну. Не могу передать весь калейдоскоп ощущений, которые я испытал, просто поднявшись с постели. Ничего кроме скопившегося желудочного сока в моём животе не было, поэтому скручивания желудка привели только к дикой изжоге, которую я пытался запить, но как-то безуспешно. Нашёл телефон и увидел, что уже был поздний обед. Ненавижу поздно вставать. Я и так убежден, что растрачиваю своё время впустую; игнорирую возможность стать немного лучше и хоть немного приблизиться к тому, каким хочу себя видеть. А в такие моменты всегда ощущаю себя последней мразью на Земле, полным ничтожеством. Все мои негативные эмоции: отвращение, неприязнь к себе, в такие моменты приобретают невероятные масштабы, и единственное, что я хочу — исчезнуть с этой ебаной планеты. А самое отвратительное, что из-за этого убеждения в безнадёжности дня, я буду и дальше сидеть сиднем, подпитывая свой негатив. Худший твой враг — ты сам. Когда я зашел обратно в комнату и посмотрел на кровать — меня словно током ударило. Я начал вспоминать всё, что произошло этой ночью. Сел в углу на пол и пытался убедить себя, что это были омерзительные галлюцинации, либо просто кошмар. Прекрасно понимал, что обманываю себя; с меня полился холодный пот, руки начались трястись. Полуобморочное состояние, страх, ужас, тошнота, пульсирующие виски — всё смешалось и сжимало мое горло мертвыми тисками.***
[Прим. автора: WYS — Snowman] — Я не как большая задница и отношусь к нему абсолютно нормально. Разве сейчас я был груб с ним? — Дорогой, когда притворяешься туповатым, ты делаешься просто неотразим, — Суйгецу махнул на меня рукой и ухмыльнулся. — А если реально, что с ним не так, почему бы не попробовать… — Нет, хватит, это уже не смешно. Он лезет ко мне от скуки, каждый день и через день водит к себе непонятно кого, скоро по всей улице будут плакаты «Осторожно: педофил». — Почему педофил? Разве он водит к себе детей? — Суйгецу вопросительно изогнул бровь. — Нет, но тяга к тем, кто помладше, налицо. Последние, кого я видел, выглядят младше нас… Слово за словом, до меня мы добрались быстро. Время еще было, Суйгецу предложил раскурить, но пока я твёрдо решил остановиться на обычных. Я включил какую-то расслабляющую музыку, мы вышли на балкон. Вечер был близко, небо уже переливалось огненными красками. Лёгкий прохладный ветер играл с листвой деревьев, я расстегнул рубашку, и он словно начал обволакивать и меня. Суйгецу рассказывал сводку очередных сплетен, но я особо не слушал его. Сейчас я чувствовал себя в полной безопасности, на душе было хорошо и легко. Когда небо начинало играть яркими цветами пламени, мне казалось, что я переносился в какую-то другую вселенную, где все мои проблемы уже не имели никакого веса. Я становился частью чего-то прекрасного, время останавливалось, все, кто был мне неприятен, исчезали. — Ты вообще слушаешь меня? — высокий голос блондина возвращал меня с небес на Землю, чтобы не чувствовал себя слишком уж хорошо. — Конечно. Она… Сказала ей, что переспала с ним, хотя на деле… В общем, да, всё это ниже всякого презрения, — сделал глубокую затяжку и прикрыл глаза. Как бы мой мир не переворачивался, сейчас действительно был один из немногих моментов, когда мне было хорошо. Умиротворение посещало меня так редко, я очень ценил эти моменты. И оно было таким контрастом к тому, что я обычно испытывал… Когда Данте сошел до конца ада, мир внезапно для него перевернулся: звездное небо было не внизу ада, но над ним; и сейчас я стоял, а весь мир слово перевернулся: то, что пару часов назад было для меня мучительной действительностью, теперь становилось призраком или бредом, занявшим скромное место среди прочих воспоминаний о моём прошлом. И это неожиданное умаление всего, беспокоящего меня, казалось таким странным. — Сасори, мы с тобой вроде друзья, но ты рассказал бы хоть что-нибудь про себя. — Ты ведь и так практически всё обо мне знаешь. — Я не о том. Я понимаю, что я не такой умный, одарённый и тому подобное, но я считаю тебя своим другом и доверяю тебе. А ты… я не знаю, в последнее время ты как будто смотришь сверху вниз на меня. Как будто я не достоин того, чтобы ты делился со мной, о чем думаешь, — Суйгецу был вполне серьёзен, даже не смотрел на меня. Сделал еще одну затяжку и выдохнул. Я хоть и считал Хозуки недалёким, но ему была свойственна и некая проницательность, что ли. И иногда её вспышки сбивали меня с толку и оставляли безоружным, примерно как сейчас. — Слушай, если бы ты был вау каким умным, я бы с тобой не общался. Это же убиться. Представь, подставить мне какого-нибудь интеллектуала, о чём бы мы с ним говорили? Я бы умер со скуки. Да и вообще… Если бы я мог выбирать, я бы хотел быть таким, как ты. — Каким? Глупым? — я не особо чувствовал грань, когда мои подкалывания и ирония начинали обижать его, поэтому нужно было вовремя остановиться. — Нет, не глупым. Беззаботным. Уверенным в себе. Ты берешь от жизни всё, умеешь наслаждаться ей. — А что мешает так же наслаждаться тебе? Ты ни в чём мне не проигрываешь. Ну, может, я не так скован. Отношусь по-человечески к окружающим и не презираю всё вокруг. — Дело не в презрении. Я не могу стать настолько самоуверенным, не в моих силах изменить это. Я борюсь, настраиваюсь, стараюсь обрести уверенность в себе, но пока это не увенчалось успехом. — А чем ты именно недоволен? Есть что-то определённое? — Суйгецу настроился на душевный разговор со мной, потянулся к моей пачке за сигаретой, но чем дальше этот диалог заходил, тем меньше он мне нравился. Я не знал, как преподносить ему свои мысли так, чтобы они выглядели как можно безобиднее. — Определённое? Думаю, да, но мне тяжело объяснить тебе, не хочу обсуждать это. Повисло недолгое молчание. — Сасори, ты ведь понимаешь, что если сейчас я забью, и мы не обсудим это, то ты дорушишь то, что со спокойной душой начал крушить еще давно. Да, я понимаю, что он отчасти прав. Нельзя оставаться друзьями, когда всё скрываешь, доверие должны быть взаимным но… Тот ли это случай? — Хорошо, давай рискнём. Я тоже доверяю тебе, не сомневайся в этом. Ты спрашивал, чем я недоволен? Я недоволен всем. Иногда меня настолько от себя тошнит, что я выпиваю ударную дозу седативных или снотворных, которые покупаю по липовым рецептам, чтобы проспать как можно дольше, забыться и встать уже без этих мыслей, вообще без каких-либо мыслей; но я просыпаюсь через часа три-четыре, знаешь, почему? Потому что я встаю и почти бессознательно иду на кухню. — На кухню? — было понятно, что сказанное сбило его с толку, а последнюю часть он не понял совсем. Моё лицо помрачнело: теперь пришло время пояснить самое мне неприятное и, конечно же, самое труднообъяснимое для Суйгецу. — Господи, как же… Ах, — я закинул голову назад и потёр лоб тыльной стороной ладони. — Ладно, скажу так. Я недоволен своей физической формой, своим телом. Сначала я казался себе толстым, теперь… Теперь просто всё не то, я обычный, может полнее обычного, но вес легко возвращается обратно. И у меня есть определённые идеалы, но я не могу к ним приблизиться… Сложно это, — я достал очередную сигарету и покрутил её в пальцах. Объяснить на словах ещё тяжелее, чем мне представлялось. Возможно, дело в том, что я сам не до конца осознаю, в чём моя проблема. — Погоди, ты считаешь, что ты полный? Полный? — глаза Суйгецу округлились. — Ты серьёзно? Да ты ведь худой, чересчур худой! Говоришь какие-то глупости, было бы из-за чего загоняться. Я думал, случилось что-то, — он вроде как выдохнул и с улыбкой потрепал меня по волосам. Затянулся и думал, что ему ответить. Ничего другого услышать и не ожидал. Я постарался улыбнуться. Моё состояние спокойствия было почти разрушено. — Суйгецу, видишь, в этом и соль. Ты не тупой. Просто ты не понимаешь проблемы, о которых я тебе говорю. Я и раньше не рассчитывал на понимание, но, знаешь, сейчас, когда я выпалил тебе свои мысли, мне стало намного более некомфортно, чем если бы я просто промолчал. Суйгецу смутился и понял, что его реакция была не самой удачной. — Прости, я как-то… не подумал, в общем. Но я могу попробовать понять тебя. — Тогда ты будешь шарлатаном и мошенником. Да и вообще, психолог из тебя хуёвый, поэтому заканчивай свои сеансы психоанализа. — Психо- чего? — у Суйгецу была привычка чесать затылок каждый раз, как он что-то не понимал, но делал вид, что не расслышал. — Я говорю, что тебе нет смысла лезть в мою голову и пытаться помочь разобраться с моими проблемами, если ты их не понимаешь. Ты мой друг, и даже если я тебе мало рассказываю о себе, то это не умаляет важности твоего присутствия в моей жизни. Давай забудем об этом разговоре. — Подожди, один момент. Да, согласен, может мне в это лезть и не надо, но, знаешь что, дорогой? По-твоему, это нормально? Повернись ко мне, — Суйгецу развернул меня к себе за руки и стянул с плеч рубашку. Я понял, о чём он. Да, моя верхняя часть тела немного истощилась. Нижняя была явно намного упитаннее, но я читал, что обычно вес сверху вниз и уходит. В моём случае как-то всё застопорилось на верхней, но я уверен, что рано или поздно всё равно тело будет выглядеть гармонично. — Боже, Сасори, — Суйгецу провёл пальцем по выпирающим на моей груди костям, — я понимаю ключицы, но что это вообще? Это разве нормально? Я в жизни такого не видел! А плечи? У тебя из них как будто торчат шипы. — Какие шипы, у меня просто такие суст… — Даже не говори ничего! Это нихера не нормально, ты скоро просто сдохнешь от истощения. На тебе можно анатомию изучать. Или пугать тобой детей, у тебя даже кожа уже зелёная. Ты вообще в зеркало себя видел? — Стараюсь туда не смотреть, — что бы Суйгецу сейчас ни говорил, мне эти выпирающие кости, по правде, нравились. Самому казалось это пугающим, но так я чувствовал себя особенным. Конечно, сейчас я не буду добивать Хозуки своим мнением на этот счёт. — Ёб твою мать, Сасори, есть все основания думать, что твоя крыша съезжает или уже слетела нахер. Это я точно просто так не оставлю, потому что здоровье — не шутки. Вот ты сдохнешь, смерть сто процентов посчитают неестественной и все твои переписки начнут проверять, — ну всё, начинается. — Ну пусть проверяют, там кроме мемов про члены от тебя ничего и нет. — То есть ты хочешь сказать, что тебе не будет стрёмно, когда все увидят, какие фотки ты Хидану отсылал? — Ты идиот, я никакие фотки ему не отсылал, — говорил я или нет, но мне нравилось в Суйгецу, что он умел чувствовать моё настроение и умел разрядить обстановку, когда это действительно было нужно. — Ну конечно, не отсылал. То-то ты как диалог с ним открываешь, сразу телефон прятать начинаешь, я давно тебя раскусил. Но я не осуждаю, ему я бы тоже отсылал. — В следующий раз отправлю твои, — покачал головой и улыбнулся. Цирк уехал, а главного клоуна оставили мне, спасибо. — Ладно, твои нюдсы для Хидана — интересненько, но я был серьёзен. — Это в какой момент? — Когда говорил, что это не норма, и что я не позволю тебе себя угробить до конца. Если есть проблема, то её нужно решить. И если я не могу помочь тебе, то почему бы тебе не обратиться к тому, кто будет в состоянии? К психологу, там, или к кому обращаются с подобным… Может, к врачу какому-нибудь, если ты не высыпаешься. Неврологу? — Хм, знаешь, в последнее время мне тоже кажется, что обратиться за помощью — не самая худшая идея, но я не уверен, что готов прийти к специалисту и выдать ему всё… Я чётко не сформулировал в голове, что именно меня беспокоит. — Тогда у меня есть идея, — Суйгецу щёлкнул пальцами и весь аж засиял от своей светлой мысли. — Я всё расскажу по дороге к Джуго, пошли собираться, опаздываем. После разговора с ним я начал думать, что, возможно, ошибался. Пусть до Суйгецу и не дошли мои переживания, но он не отвернулся от меня и не посчитал неадекватным. Ну, может и посчитал, но не в большей степени, чем обычно. Меня приятно обрадовало, насколько крепкие узы нас связывают. И он ведь действительно заботится обо мне. Я рад, что Суйгецу был рядом и позволял побыть мне в безопасности немного дольше.