Единственный способ избавиться от искушения — поддаться ему. Оскар Уайльд
В свете старинных фонарей вырисовывались силуэты двух людей. Они шли слишком близко, чтобы можно было предположить, что это незнакомцы, и слишком далеко, чтобы возможно было с уверенностью назвать их друзьями. Когда люди поравнялись со зданием Шеффилдского кафедрального собора, черты их лиц стали на миг различимы в тусклом электрическом свете фонаря. Парень, ростом около шести футов, каштановые растрепанные локоны, нос, как у хищной птицы. У девушки рядом с ним были иссиня черные прямые волосы, огромные глаза и по-детски пухлые губы. Впереди их, виляя хвостом, бежала белая собака. — Куда мы идем? Сам позвонил мне в час ночи, предложил встретится, а теперь молчишь. Странный ты. — Ты тоже, Ханна, раз согласилась встретится с едва знакомым парнем, да еще и ночью. — Не буду отрицать, я долбанутая на всю голову. А ты, кажется, маньяк, Оли. Заведешь меня непонятно куда, а что потом? — полушутливо-полусерьезно произнесла девушка. — Если бы я чего-то хотел, то любая бы согласилась добровольно, — резко выпалил Оливер и через секунду пожалел о своих словах. Он почувствовал себя, как ребенок, который сказал какую-то глупость и краснеет от стыда под строгим взглядом матери. — Прости, Ханна, я идиот. Я совсем не это хотел сказать. — Ладно, проехали. Так зачем ты звонил? Не мог выгулять свою собаку в одиночестве, что ли? — ее выражение лица стало по-прежнему добродушным. — Нет… — Сайкс и сам не мог понять зачем набрал ее номер. В момент отчаяния встреча с татуировщицей показалась ему тонкой соломинкой, за которую хватается утопающий. Если бы девушка отказалась, то эта былинка бы оборвалась и он бы утонул в собственных пороках. Хотя почему утонул бы? Нет, его демоны умеют плавать. — Не боишься, что Аманда будет ревновать? — Ханна устала от его молчания и решила задать первый пришедший на ум вопрос. — Не будет. Мы расстались, — отчеканил Оливер, делая вид, что увлеченно рассматривает асфальт. — Подожди, когда? Как?! Она мне ничего не рассказывала, — взволнованно произнесла Сноудон. — Как ты мог ее бросить?! — Смешная шутка, Ханна. Это она меня, как ты выразилась, бросила, — сказал Сайкс и истерически засмеялся. — Оли, прости меня за то, что наорала. Мэнди явно погорячилась. Вот увидишь, через пару дней вы сойдетесь снова. «Разговаривает со мной прямо, как с маленьким ребенком», — подумал Оливер. — Сколько раз вы ссорились, столько раз и мирились, — Ханна посмотрела парня, надеясь, что его лицо смягчится. — Это не обычная ссора. Мы расстались навсегда, — безжизненно спокойным голосом произнес Сайкс. — Так вот почему ты хотел встретиться. Ты очень расстроен из-за отношений с Мэнди. — Хахахах, а вот и не угадала. Я даже рад, что Аманда бросила меня, — Оливер выдержал паузу, следя за реакцией девушки, — потому что не мог дать ей той любви, которую она заслуживает. — Оли, ты сейчас должен это не мне говорить, а ей. Даже если Мэнди сказала, что не хочет видеть тебя больше никогда в своей жизни, она заблуждается. Ты нужен ей. — Кому нужен мертвец?! Человек, который одной ногой находится в могиле. — Не вздумай пытаться покончить с собой! — Я не самоубийца. Я никогда не пытался покончить с собой. Я убиваю себя каждый день другим способом. В ответ на расширенные от удивления глаза девушки Оливер закатил рукав рубашки и продемонстрировал свою руку от запястья до локтя. На ней были небольшие порезы, будто от ножа. Но больше всего на руке Сайкса следов от иглы. — Я гребанный наркоман, — произнес музыкант так, как судья произносит приговор. Он пошатнулся, и если бы не поддержка Ханна, растянулся бы на тротуаре. — Эй, что с тобой? Ты давно ел? — Вчера, утром… — Ты что с ума сошел?! Не хватало, чтобы ты еще упал в голодный обморок посреди улицы, — она казалось бы забыла о шокирующем признании парня. — Сию секунду мы отправляемся в кафе. — Какое кафе работает в 3 часа ночи? — Это круглосуточная забегаловка неподалеку, — она с силой схватила его за руку и потащила за собой.***
Оливер и Ханна сидели за небольшим столиком у окна. Кроме них в кафе было еще несколько посетителей по виду либо хиппи, либо люмпенов. У барной стойки бородатый старик в широкополой шляпе под аккомпанемент гитары пел заунывную балладу, видимо, собственного сочинения. Дородная официантка лениво протирала бокалы. Никто не обращал внимания на двух молодых людей, даже присутствие собаки никого не смущало. «Какое чудесное местечко, наконец-то можно спокойно посидеть без приставучих фанатов, желающих получить мой автограф. Мне кажется, что завсегдатаи этого заведения и понятия не имеют, кто я такой. Для них я просто лохматый татуированный дрыщ,» — Сайкс улыбнулся собственным мыслям. Тем временем Ханна внимательно вглядывалась в его лицо, пытаясь понять, что его тревожит. Вот он сидел хмурый и зажатый, а сейчас неожиданно улыбнулся. Тот ли это парень, которого она мельком видела год назад на вечеринке Мэтта Уэлша, своего теперь уже бывшего? И да, и нет. Лицо осунулось, появилась какая-то обреченность во взгляде его зеленых глаз. Зеленых? Тогда они, кажется, были другого цвета. Девушка всегда, когда рассматривала новое лицо, первым делом обращала внимание на глаза. — Линзы носишь? Цветные. — А? Ты что-то спросила? — он вздрогнул и, как будто вернулся в реальность. — Да, носил раньше иногда карие. Ханна в очередной раз подметила для себя, какой Оливер необычный человек. Может быть веселым и беззаботным, а может быть депрессивным и подавленным. Может быть язвительным и саркастичным, как сорокалетняя разведенная уборщица, а может быть наивным и ранимым, как ребенок. Наверняка помнить мельчайшие подробности из своего детства и забывает то, что слышал секунду назад. Носил линзы, а глаза ведь зеркало души. Пытался скрыть ото всех свою душу? От Ханны Сноудон не выйдет — она видит его насквозь. Почему Оливер открылся ей, именно ей, почти незнакомой девушке? Да потому что он человек, который так нуждается во внимании и любви. Не во внимании журналистов и не в любви женщин на одну ночь. А в чей же? Неужели в ее? — Будете что-нибудь заказывать? — голос официантки вывел их обоих из оцепенения. — Да, Милли, мне, как обычно. А ему… Что ты будешь, Оли? — Ханна обернулась к нему, ожидая четкого ответа. — Я… не знаю. Где здесь меню, черт возьми! — Полегче, красавчик. Ты вообще-то уже минут пятнадцать теребишь его, уже все изорвал, — официантка снисходительно улыбнулась. — Я думал, что это подставка для горячего. — Отдай сюда. Будем считать, что испорченное меню за счет заведения, — Милли выхватила из рук ошарашенного Сайкса обрывки меню. — Чай, или кофе? — Ханна решила взять дело в свои руки, пока Оливер опять что-нибудь не натворил. — Чай, конечно. Только йоркширский чай. — А ростбиф будешь? — Нет, я не ем мяса. Я вегетарианец с шестнадцати лет. — А я веган. Значит, будешь тоже, что и я. Спустя пятнадцать минут две тарелки ароматного овощного рагу стояли у них на столе. Только сейчас Оливер осознал насколько был голоден. Когда последняя ложка была съедена он впервые за несколько лет почувствовал себя нормальным человеком, даже здоровым, относительно здоровым. Та гадость, которой он питался на протяжении двух последних месяцев своей жизни, уже давала о себе знать. «Не хватало еще гастрита, или язвы к прочим прелестям,» — подумал Сайкс. Когда он говорил о прочих «прелестях», то имел в виду свою зависимость от наркотиков, СДВГ и конечно же свой несносный характер. До рассвета еще было далеко, хотя стрелка часов остановилась на цифре шесть. — Я провожу тебя домой, — сказала девушка тоном, не подлежащим оспариванию. — Мало ли что может случится с тобой в темной подворотне. «Обычно все наоборот происходит. Видимо это я какой-то неправильный и все, что со мной происходит неправильное. Но я не хочу, чтобы она уходила,» — пронеслось в голове у Оливера. — Меня? Домой? Хорошо, Ханна. Я пойду с тобой даже в ад, если ты будешь держать меня за руку. — Без проблем, — улыбнулась девушка. — Сайкс, завяжи шнурки, а то навернешься и нос себе разобьешь. Они уже вышли из кафе и завернули за угол. — Не буду, — ответил Оливер, — нельзя отрицать возможность случайного суицида. — Тогда я сама тебе их завяжу, — она встала на одно колено и принялась исполнять свою угрозу. Прохожие откровенно косились на них. «Нет, это уже слишком! Со мной обращаются не то, как с ребенком, или стариком, не то, как с сумасшедшим. Я сам в состоянии завязать себе шнурки, " — Сайкс резко присел на корточки, чуть не столкнувшись с Ханной лоб в лоб. Она не отдернула руки, когда он положил свои ладони на ее собственные. Его словно обдало жаром — парень сам убрал прочь свои пальцы и опустил их на асфальт, чтобы удержать равновесие. Лицо девушки было слишком близко. Даже очень соблазнительно близко. Она не прекратила своей возни с обувью Оливера, лишь иногда поднимала глаза на парня и прожигала его своим взглядом из-под опущенных ресниц. Когда девушка в очередной раз посмотрела на него, он отвернулся. Сайкс до боли зажмурил глаза, пытаясь прогнать навязчивую вереницу мыслей. Это желание было невероятно сильным. Он понимал всю его абсурдность и несбыточность, понимал, что, если хоть на секунду поддаться ему, то испытает крушение всех своих глупых надежд. Оно буквально убивало его. Но все же музыкант нашел в себе силы бороться. Но его усилия были тщетны: Ханна сама толкнула его в пропасть. Перед тем, как окончательно лишиться последних капель рассудка, Оливер ощутил на своих губах горячий настойчивый поцелуй.***
Сайкс открыл глаза и его уста непроизвольно расплылись в блаженной улыбке. То, что он видел перед собой походило на одну из тех галлюцинаций, которые периодически посещают любителей кетамина. Но сейчас он был не под кайфом. Девушка, лежащая рядом с ним, он сам — запутавшиеся в измятых простынях и заплутавшие в собственных чувствах. Оливер мог без стыда рассматривать обнаженное тело Ханны, сеть черных узоров, опоясывающих его. — Все твое тело покрыто татуировками? — пробормотал он полуудивленно-полувосхищенно, будто бы боясь громкими разговорами нарушить то волшебство. — Да, — рассмеялась девушка, как и твое собственное. — В студии я и не подозревал насколько мы похожи. Ты была одета, как монашка. — Для тебя любая девушка, одетая в черной, выглядит, как монахиня? — Ханна игриво улыбнулась. — Ага. К тому же эта одежда мешает мне рассматривать прекрасные рисунки на твоей коже. — Так сними ее… Внезапно раздавшийся телефонный звонок прервал череду воспоминаний. «Удивительно, что на телефоне еще есть пара процентов зарядки,» — Оли вспомнил, как он включил сотовый, когда использовал его в качестве фонарика. Ночью ему приспичило в туалет и он не стал включать свет, чтобы не будить Ханну. По видимому, он потом забыл выключить телефон. Он резко сбросил вызов и попытался положить устройство на прикраватный столик, но ему помешали. — Эй, ты что только притворялась спящей? А ну отдай его обратно! — рассмеялся Сайкс. — Нетушки, я сейчас посмотрю, кто тут тебе названивает. Мммм… 48 пропущенных от Джордана Фиша. Кто он такой? Твой любовник? — Кого ты в чем подозреваешь, маленькая обманщица? Главное, как правдоподобно ты храпела. — Эй, — Ханна запустила в парня подушкой. — Мы не будем спать, ведь сон для слабаков, мы не отдохнем, пока не умрем. — Ого, слушала мои песни, что ли? Раздался настойчивый звонок в дверь. — Что за херня?! Не дают уже понежится в кровати, — выругался Оливер и пошел открывать дверь. На пороге стояли Джордан, оба Мэтта и Ли — все с очень недовольными физиономиями. — Еб твою мать, Сайкс! Неужели так сложно отвечать на телефонные звонки?! Мы уже думали, что ты сдох от передоза! — завопил Николлс. — Оли, мы вообще-то волновались за тебя, — сказал Фиш. Под его глазами красовались темные круги внушительных размеров. Заметно было, что он провел бессонную ночь. — Сайкс, чего так долго? Кто там пришел? — раздался женский голос из соседней комнаты. — И пока твои друзья думали уже полицию вызывать и дверь выламывать, ты развлекался с какой-то очередной шлю… — Мэтт не смог закончить свою реплику. Перед Брингами появилась девушка, одетая в футболку Оливера, которая сидела на ней, как платье. -…ой, — Николлс сразу понял, что она не очередная и далеко не какая-нибудь.