Во всем мне хочется дойти До самой сути. В работе, в поисках пути, В сердечной смуте. До сущности протекших дней, До их причины, До оснований, до корней, До сердцевины. Борис Пастернак
Хоть настроение Оливера было гораздо хуже, чем дерьмовое, он не собирался отменять репетицию. Он переживал из-за того, сможет ли, как следует выложится в студии, сможет ли достойно выступать на концертах. «Парни-то сыграют, как обычно, на уровне. А я всех могу подвести, если сорву голос прямо во время сета, » — думал он, дергая ручку двери. — Здорово, ребята, — Бринги оживились, надеясь на хорошее расположение духа своего фронтмена. Сам же Сайкс полагал, что бушующие в нем эмоции дадут энергию для работы. Он всегда черпал вдохновение из всего плохого, происходящего в его жизни. Из хорошего, естественно, тоже, но почему-то гадкого было больше. «Грех этим не воспользоваться. Я превращу гнев в музыку. Так и сделаю, » — он стоял у микрофона, покачиваясь под вступление Can you feel my heart. Куплеты и припев с харш-скримингом выходили у него хорошо. Он отдался чувствам и пел, испытывая катарсис, пел почти, как на концертах. Начался куплет, где Оливер впервые должен был использовать чистый вокал. И, хотя он пел не очень громко, то, как он «попадал» в ноты резало по ушам всех присутствующих. Джордан Фиш осмелился остановить это: — Оли, помнишь, когда ты в первый раз попытал петь без твоих криков на ложных связках, я сказал, что тебе медведь на ухо наступил и ты безнадежен? — Конечно, кто еще сказал бы мне правду, если не ты Джо. — Так вот, я потом изменил свое мнение. Ты доказал мне, что человек без музыкального слуха может петь, причем делать это хорошо. Так почему ты сейчас пытаешься делать вид, будто не способен? Ты ведь совсем не стараешься? Скажи мне, что случилось? Сайкс отмахнулся, он сейчас не желал изливать душу. — Играем Shadow Moses, — Оливер надеялся, что песня, посвященная его любимой видео-игре выйдет лучше. Из колонок заиграл церковный хор, затем подключились Ли и Кин с Николлсом. Сайкс трясся, как эпилептик, сгибаясь в такт музыке. «Мы идем в никуда, мы идем в никуда, » — пели его губы, а в голове играли другие слова. Если ты хочешь катиться дальше ко дну, то делай это без меня. Так не может больше продолжаться. — I thought I’d buried you and covered the tracks. You’ll have to take this with your cold dead hands… Мы убиваем друг друга. Посмотри на свои запястья! Ты опять их резал, пока думал, что никто не видит?! — I thought I’d buried you where sin can never DIE! Посмотри на мое тело! Коснись здесь и здесь. Чувствуешь ребра? — I thought I cut you loose severed the feeling I stepped through the crack as you clamp to my shirt… Я ухожу! — I thought I’d buried you where sin can never D… «Почему он замолчал?» — пронеслось в голове у всех присутствующих. Оливер не мог говорить даже шепотом. «Твою ж мать, неужели я сорвал себе голос?!» — подумал он. Именно в тот момент, когда Сайкс хотел орать, он не мог издать ни одного звука. Парни поняли, что оказались в ситуации, в которой пытаться успокоить своего вокалиста — бесполезно. «Как хорошо, что моя любимая гитара осталась дома, » — сказал про себя Ли, глядя на то, как барабанная установка Николлса полетела в тартары. Когда Оливер немного остыл, он резко развернулся и побрел в направлении к выходу. Парни попытались его остановить, но он грубо отдернул их. В другом случае на них полился бы поток отборных матов, но сейчас один жест, один взгляд был красноречивее тысячи слов. — Оли, подожди, в таком состоянии ты не должен отправляться домой! — фраза Фиша ударилась, как о стену горох.***
Луна жалобно заскулила, свернувшись калачиком на худи Сайкса в углу комнаты. — Ох, бедняжка, не повезло тебе с хозяином, — ответил Оливер на жалобу животного. — Естественно, тебе хочется гулять, в то время как мне — сдохнуть. Он уже мог говорить, хотя это давалось ему с трудом. На самом деле, Оли всегда уделял много времени своей любимице, но за последний месяц он находился не в том душевном и физическом состоянии, чтобы часто выходить на улицу без веского повода, да что там часто — покидать четыре стены вообще было для него сродни пытке. В этой каменной клетке, называемой многоквартирным домом, парень чувствовал себя гораздо комфортнее, чем на какой-нибудь шумной вечеринке, парке, или кафе. Везде нужно казаться веселым, несмотря на то, что ты полон отрицательных эмоций, боли, ехидства и саркастического отношения к окружающему миру и обществу, которое вот-вот должно переполнить его и вырваться наружу. Необходимо поднимать уголки рта в фальшивой улыбке, единственная твоя искренняя улыбка — разрез от уха до уха. * Только в одиночестве он мог быть откровенным, хотя бы с самим с собой. «Пусть хоть она из-за меня не страдает, — подумал Сайкс, глядя на своего питомца. — Пожалуй, я уже не смогу заставить себя выйти из комнаты. Попросить кого-нибудь из парней что ли? Как хорошо, что они живут в соседних квартирах.» Он принялся набирать номер телефона Ли, который был впереди других в списке, но так и не нажал кнопку вызова. На смартфон пришла куча уведомлений из социальных сетей, и это отвлекло его. «Фейсбук, грам, твиттер, еще какая-то хуета… Боже, я становлюсь неожиданно популярным. Поздновато, однако, » — когда он прочитал первые из сообщений, саркастическая улыбка сползла с его лица. На него посыпался град анонимных, и не очень оскорблений, кто-то опять припомнил ему ту девчонку из Ноттингема в 2007-м, какой-то старый фанат говорил о своем недовольстве песнями из «The is Hell…». «Господи, уже два года прошло, а они до сих пор в комментах этот альбом обсирают. Значит действительно вещь стоящая, » — сказал он себе. «Бринги совсем опопсели, продажные твари. Раньше делали по-настоящему тяжелую музыку, а не говно собачье, как сейчас, » — музыкант продолжал читать «воодушевляющие» отзывы своих «преданных поклонников». «Ну, а беднягу Фиша за что клеймят?! Он очень талантливый парень, гораздо более талантливый, чем я, » — не на шутку разозлился Сайкс. — Ааа, понятно за что! — за то, что он общается с таким мудаком, как я.» «О, это уже интереснее. Оли, я хочу от тебя ребенка. Ха! Глупышка, если бы встретила меня в реальной жизни, то через пять минут убежала бы, сломя голову, » — его смех нарушил тишину квартиры. Он прозвучал так неожиданно, что напугал самого Сайкса. Воспоминание вторглось в его сознание, пронзило его резкой ноющей болью. Flashback Школа. Двор. Он тихий мальчик, который боится поднять голову. Боится сделать что-то, что вызовет еще большую волну насмешек. — Верните мой портфель! — Ну уж нет, Сайкс, мы заставим тебя хорошенько попотеть прежде, чем ты получишь его обратно, — произнес старшеклассник, криво усмехаясь, — правда парни? — Ага, такому жирдяю, как этот, не помешает пробежка, — сказал еще один из обидчиков. Взгляд Оливера по-детски испуганный, почти умоляющий, однако он ничуть не смягчает сердца хулиганов. Они собрались хорошо повеселиться и их не волнует, что Оли вовсе не хочет ввязываться в конфликты. Единственное желание парня — забрать свою вещь и побыстрее пойти домой, но ему не суждено исполнится. Сайкс и раньше сталкивался с этой школьной «бандой», он даже изучил расписание занятий в их классе, чтобы никогда не сталкиваться с ними. Но сегодня Оливер задержался после уроков: математичка решила поговорить с ним о его «успехах». Цена роковой ошибки — встреча с давними «друзьями». Они поджидали его возле выхода. Когда все уже было позади, когда каждый подошел и нанес по нему, лежащему на земле, по одному удару ногой, затуманенными от слез глазами он увидел, как зачинщик издевательств пнул его рюкзак. Он исполнил обещание, только вот теперь Сайкс не может подняться и, собрав портфель в охапку, пойти домой. Он просто не может встать. End Of Flashback «Кто бы мой подумать, что тот жиртрест станет когда-то нравится девушкам, » — пронеслось в голове у Оли, только эта мысль его совсем не обрадовала. Потом Оливер увидел уведомления о том, что многие его «близкие» друзья, которые недавно перестали с ним общаться, даже удалили его из друзей, а некоторые и в черный список добавили. Это было чертовски мерзко, по той простой причине, что они поступили так не из-за его ужасного характера, а потому что не хотели быть рядом с человеком с ужасной репутацией, с человеком, о котором говорят и пишут не весть что, с Оли Сайксом. Конечно, у него были настоящие друзья такие, как Мэтт, Ли, Джордан и еще раз Мэтт, которые никогда от него не отвернуться от него. Хотя лучше бы и они отвернулись, ведь он приносит им одни неприятности. Что-то похожее на стальные тиски, холодное и безжалостное, сжало его сердце до размеров макового зернышка, а потом резко отпустило. Вещество, которое отравляет сильнее, чем яд рыбы фугу, и быстрее, чем цианид, заполнила все его тело от грудной клетки до кончиков пальцев. Едва теплые ладони Оливера покрылись липким потом. Ментальная боль никогда не сравниться с физической, ведь нельзя вылечить внутреннее опустошение ни таблетками, ни процедурами. «Есть ли название у чувства, которое я испытываю? Вряд ли… Предательство, презрение, одиночество и отвращение… Все вместе. Прекрасно, черт побери!» — пронеслось у него в голове. Оливер в бессилии упал на кровать. Резкое движение вызвало ноющую боль в мышцах, он попробовал устроиться в этом коконе из мятых простыней и подушек поудобнее, но нечаянно ударился головой о быльце. «Последние мозги себе отбиваю, » — подумал Сайкс невесело. Он сделал попытку закрыть глаза и уснуть, но сон, как назло, не приходил. Разочарование в тех людях заменило место ненависти… ненависти к самому себе. «Какой же ты жалкий мешок с дерьмом, Оливер Скотт Сайкс. Эти ублюдки пытаются сломать тебя и чем ты им отвечаешь? На что ты вообще способен?! Принять очередную гребаную дозу, быть под кайфом, как обычно?!» — обратился к себе парень. Он начал шарить рукой по прикроватному столику в поисках снотворного, стакана с водой, телефона, хоть чего нибудь. Какая-то бумажка лежала под кучей упаковок из-под чипсов и прочего мусора. На ощупь она была плотная, как кредитная карта. Оли сжал эту картонку в руке, поднес к свету. Еще издалека он заметил красивые узоры и какую-то надпись готическим шрифтом. «Ханна Сноудон — татуировщица в стиле дотворк. Так это же визитка, » — эта неожиданная находка заставила его улыбнуться. Сайкс вспомнил ту девушку из тату-салона, ее улыбку и ее руки. Негнущимися пальцами он набрал номер телефона. Его сердце пропустило не один удар прежде чем на другом конце линии не зазвучал приятный женский голос. В этот вечер Оливер впервые не стал принимать наркотики…