~ XX ~
В самом центре города сквозь дождь лучило солнце, а чуть западнее, рядом с национальным парком, под тяжёлым небом, подпёртым частыми деревьями, асфальт всё ещё оставался сухим. К завтраку ватные тучи полностью застелили небо. Растаяла небесная лазурь. С земли и с вод поднялся туман. Вода запузырилась, осела на листьях, на хвойных иголках деревьев и даже на опутавших город жирных телеграфных проводах. На улице всё ещё середина осени, но Айли уже ощущала, что из проталин пахнет стылым снегом — и это совсем не укладывалось у неё в голове. Пару часов назад у самого дома она видела пёструю бабочку, ту самую, что рождается только знойным летом. Сложив крылья и усевшись на терновый куст, она грелась в остатках солнца. Не задумываясь, Айли потянулась к ней навстречу. Пальцы замерли в считаных миллиметрах от крыльев. Спасаться насекомое явно не собиралось. Только что хруст её крыльев вывел Айли из оцепенения, когда она, застыв, упала горьким прахом на землю. Проснувшись на рассвете, как и полагается всем примерным и хозяйственным девушкам, Айли успела переделать большую часть запланированных накануне домашних дел, главным из которых был фирменный пирог её тётушки — черничный пай с маскарпоне. Жизнь её, унылая и неторопливая, с самого рождения текла достаточно однообразно. Айли не была мятежницей, как Лимбоми, или новатором, как Юджин. Ей нравилось тихое семейное спокойствие. Она искренне находила свою прелесть во всей домашней рутине. Готовка и уборка — не причиняли ей дискомфорта. Её счастье — было радовать близких, как опытному сыщику, выискивая новый замысловатый рецепт на просторах сети или среди знакомых. Ей нравился запах кондиционера для белья. Скрип фарфоровой посуды на кухонных полках. Вычищенный махровый ковёр в гостиной. И даже до блеска натёртые воском ботинки брата в прихожей. Никогда ей не было в тягость отутюжить только что постиранные простыни или отполировать зеркало в спальне, которое вечно пачкала младшая сестра. Вкус её свежего хлеба был несравним даже с французской пекарней по соседству. Обходя вечером все комнаты с влажной тряпкой, она не разрешала осесть ни одному тонкому слою пыли в её отсутствие. Жизнь в четырёх стенах не угнетала Айли, напротив — именно здесь она ощущала себя полностью защищённой и полностью кому-то нужной. Провозившись всё утро за уборкой, Айли время от времени поглядывала на плетёную корзину в гостиной. Чёрные пионы отдавали трауром, хотя на самом деле всё ещё дышали жизнью. Совесть выбросить жуткий подарок так и не позволила, но она всё равно по возможности продолжала обходить его стороной. К букету не была прикреплена открытка, но Айли догадывалась, кто был его отправителем. Ранним утром звонила Юджин. Отправившись за город на юбилей к кузине, подруга просила покормить кота и, если её всё-таки насильно сумеют задержать в гостях, не забыть полить комнатные растения. Перед самым отъездом Сехун умудрился потерять телефон, который Юджин, к своему удивлению, удалось разыскать за стиральной машинкой. Теперь рассеянность грозила молодому человеку остаться без связи, как минимум, на все выходные, пока Айли не вызвалась исправить ситуацию. Предложение о помощи вышло искренним, но капелька корысти в него всё-таки попала. Айли очень сильно хотелось повидать Мино, случайных столкновений с которым за прошедшее лето было слишком мало, чтобы суметь насладиться ими сполна. Долго суетясь перед шкафом, заполненным хорошенькими платьицами, Айли остановилась на шотландской клетке. Для хмурого дня расцветка была яркой, а длина позволяла натянуть ещё и излюбленные ей чёрные гетры, из-под юбки открывающие вид на полоску широкого борта. Маленькая сумочка, туфли на плоской подошве и беретка, слегка наседающая на лоб. Теперь она мало чем отличается от юной француженки, ищущей на набережной Сены свою любовь. Добравшись до тату-салона, Айли заинтересованно замерла рядом с входом. Среди множества объявлений в глаза бросалось накаляканное от руки. Ярко-зелёные чернила кричали о том, что одарённый художник нуждается в раскрепощённой натурщице, которая осмелилась бы позировать ему обнажённой. – Сехун? Мино? – позвала девушка сотрудников студии, не находя никого за стойкой администратора и в мастерской. Только что рабочие инструменты в одиночестве сушились на стерильном полотенце. – Кто-нибудь здесь есть? – Сегодня здесь есть все, – рассмеялся Мино, выглядывая со второго этажа. По голосу распознать, кто именно решил наведаться в тату-салон, не получилось, ведь если бы получилось, то он бы точно не осмелился выйти к девушке с одним полотенцем на бёдрах — и таком, чёрт возьми, коротком, что Айли хватило всего лишь одного мгновения, чтобы зардеться в щеках. Смущение на взволнованном лице выдалось настолько непорочным и сильным, что Мино и сам смутился, увидев напуганные глаза, остановившиеся где-то в районе пупка. Месте, где оставшиеся после душа капли, проложив извилистую дорожку вдоль всего тела, спадали на пол. – А Сехун здесь? – протараторила девушка, постепенно отводя взгляд от куска махровой ткани и волосатых ног. – Да, – кивнул молодой человек, – как обычно, дрыхнет, сейчас посильнее пну его под жопу. – Не нужно, – замахала руками Айли, украдкой поглядывая на смуглую кожу тату-мастера. – Я от Юджин. Она за городом. Просила передать ему телефон. Я просто оставлю его на столе. – Нет, ты очень даже вовремя, – усмехнулся Мино, – теперь у меня есть отличный повод его разбудить. Ради тебя он встанет, а вот ради нового клиента — вряд ли. Совсем скоро у меня парень по записи, но принять я его не смогу. У меня тут неожиданно кое-что наметилось, поэтому сейчас я тебе просто безмерно рад, – прихватив спадающее полотенце с бёдер, молодой человек задорно подмигнул. – Если услышишь крики сверху — не раздумывай, беги на помощь. Вряд ли это от радости. Скорее всего, меня даже начнут душить в порыве злости. – Тогда может не стоит, – неловко помялась Айли на месте. – У него ведь могла быть напряжённая ночь. Если он спит днём, то, вероятно, был чем-то вымотан. – Он бывает вымотан только в одном случае, – губы расплылись на лице, – тогда, когда остаётся у Юджин, но прошлую ночь он у неё не проводил. Так что пары часов на сон ему будет достаточно для восстановления. – Как скажешь, – присела Айли на диван, поправляя на голове берет. – Кстати, – бросил он ей через плечо, – ты чудно выглядишь сегодня. У тебя свидание с кем-то намечается? – Нет, – поджала девушка губы, – не намечается. Да и, если подумать, я всегда так выгляжу. – Разве? – послышалось из тесного коридора. – Мне показалось, что от тебя исходит аура волнительного ожидания. Как будто ты находишься в предвкушении встречи с кем-то. Проводив мужскую фигуру, Айли тяжело вздохнула. Мино не составило труда увидеть её смятение, но при этом в чью именно сторону оно было обращено, не удалось. А ведь именно ради этой мимолётной встречи она разглаживала складочки на юбке и воевала с утюжком, чтобы накрутить пружинистые кудри. Ей так хотелось, чтобы молодой человек посмотрел на неё не как на милого ребёнка, а как на взрослую девушку, которая нуждалась в любви. В любви Сон Мино. – Привет, – через пару минут, разминая спину и плечи, с лестницы начал спускаться Сехун. Растрёпанный и заспанный. – Юджин просила тебе передать, – кивнула Айли в сторону стола, где лежал старенький кнопочный телефон. – Спасибо, что заморочилась. Я даже и не понял, что он пропал, – зевнул молодой человек. – Впрочем... я был бы рад обойтись без него пару дней или вообще потерять его навсегда. – Я собиралась привезти его тебе ещё вчера вечером, но не успела, – начала извиняться Айли. – Прошло почти двое суток. Тебе, небось, уже пару раз кто-нибудь да успел позвонить. Он всё время был выключен. Вероятно, успел разрядиться до того, как Джин его обнаружила. – Он не разрядился, – улыбнулся Сехун, подхватывая телефон со стола и нажимая кнопку питания. – Я обычно включаю его только на вечер. – Только на вечер? – удивилась Айли. – Старая модель, – пожал он плечами, – хреново держит батарею, а зарядки под рукой никогда нет. – А с Юджин вы тогда как связываетесь? – Телепатически, – постучал он пальцем по виску. – Шутишь? – разулыбалась собеседница. – Клянусь, – положил он руку на сердце. – Мы всегда знаем, где друг друга найти. – Космическая связь что ли? Кстати... – закопошившись в сумке, девушка достала электронный ключ от подъезда, изготовленный в виде пластиковой карты, – вот, Джин просила передать. Пароль от квартиры... – Я знаю пароль, – улыбнулся Сехун краешком губ. – Она столько раз при мне его вводила, что странно было бы не запомнить. – Так ты его возьмёшь? – Айли почувствовала, что рука на весу немеет, а Сехун не торопится забирать карту. – Ты ведь понимаешь, что это значит? – Понимаю, – рассеянно вздохнул Сехун. В комнате повисла недосказанность, как будто он собирался сказать что-то ещё, но оборвал себя на полуслове. – Может быть, чай или кофе тебе приготовить? Думаю, даже каких-нибудь вкусняшек сумею раздобыть у Мино. – Нет, спасибо, – отказалась Айли, поднимаясь с дивана. – Мне пора идти. – Постой, – подойдя к куртке, висящей на крючке, Сехун вытащил из неё пачку сигарет. – Найдёшь ещё пару минут для меня? – Конечно, – кивнула девушка, собираясь снова присесть, но видя, что молодой человек направляется в сторону выхода, зашагала за ним следом. – Ты хочешь меня о чём-то спросить? – Да, хочу кое-что спросить, – дёрнул он металлическую дверь на себя: с улицы потянуло грозовыми раскатами, – а ещё... ты не против, если я покурю в сторонке? – Нет, не против. Тебя что-то беспокоит? Выглядишь... – Как выгляжу? – щёлкнул молодой человек зажигалкой, прикрывая от ветра разгоревшийся огонёк. – Немного нервным, – покосилась на него девушка. На улице было прохладно, но ветер не пробирал мужскую фигуру. Плечи Сехуна, подобно крыльям взлетающей птицы, всё ещё гордо были расправлены, когда на теле болталась одна лишь растянутая майка. – Значит вот такой я со стороны, – затянулся он глубоко, так, что щёки стали впалыми. На чужом лице девушка впервые за всё время знакомства смогла различить маленький шрам. – Пак Чанёль... – чужое имя слетело с губ вместе с первым раскатом грома. Тучи неожиданно наползли друг на друга, начав толкаться, как в тесной очереди. Если бы Айли сейчас играла заученную наизусть мелодию на каком-нибудь музыкальном инструменте, то она точно бы случайно взяла фальшивую ноту. – Что не так с Чанёлем? – Что этому еблану нужно от моей девушки? – вопрос больше походил на риторический, но в любом случае, если бы он таковым не являлся, Айли бы всё равно не смогла найти на него ответ, потому что в этот момент она брала несколько фальшивых нот подряд. Это был первый раз, когда она услышала от Сехуна матерное слово. Галантный при любых обстоятельствах, он впервые поставил её в тупик. Раздражение затаилось в каждом слове и даже в пальцах, сжимающих сигарету. – Прости, – захлопала ресницами Айли. – Можно поподробнее? – Джин тебе не сказала? – удивился он, бросая взгляд на девушку. – Он пару дней назад заезжал к ней на работу. – Что? – возмутилась собеседница не тому, что Чанёль имел наглость снова донимать подругу, а тому, что им с Боми об этом не рассказали. – Ну... – почесал Сехун макушку, понимая, что поставил свою девушку в невыгодное положение, – не успела, значит, рассказать. – Он ей что снова знаки внимания оказывает? – насупилась Айли. После слёз, которые подруга из-за него пролила, старший Пак теперь ей не нравился. – Не знаю, – смахнул он пепел с кончика сигареты, – вообще-то это я у тебя хотел узнать, чего они в свободное время кофе распивают. – У меня? – пальцы начали теребить длинный ремешок сумки. – Боже, ты ведь не думаешь, что Юджин может... ну... уйти к нему. – Почему же не думаю? – брови его изумлённо приподнялись. – В жизни ничего нельзя исключать. – Нет, Джин бы никогда так подло не поступила и... – пальцы с силой сжали ремень, перекинутый через плечо, – совсем скоро ведь полгода как вы встречаетесь. Это разве не показатель, что у вас всё серьёзно? – Не показатель, – покачал он головой, снова глубоко затянувшись. – Почему же? – Нам может быть хорошо вместе, но это не значит, что нам не станет ещё лучше, если мы в один день расстанемся. – Я не понимаю, к чему ты клонишь. – Ни к чему, просто решил поразмышлять вслух. – Мне не нравятся твои размышления, – как маленький попугайчик, нахохлилась Айли. – Юджин его любила до недавнего времени. – И? – Вероятно, всё ещё любит, – хриплый голос пробежался по коже волнением. Тряхнув головой, Сехун глянул на девушку из-под растрепавшейся чёлки. Ветер поднял с земли опавшие листья, закружив их в водовороте. – Так сделай так, чтобы перестала. – Легко сказать, – размял он плечи, так словно бы собирался врезать бывшему своей девушки. – Какой он этот, Пак Чанёль? Стоит его остерегаться? – Он нехороший человек, – скрестила Айли на груди руки. – Очень исчерпывающий ответ, – усмехнулся Сехун. – Я серьёзно, – притопнула ногой девушка. – Тогда кто скажет, что хороший я? – Ты хороший, – уверенностью был пропитан женский голос, – уж, по крайней мере, лучше, чем он. – Почему ты так думаешь? – Потому что с тобой Юджин счастлива. Очень счастлива, – ноги принялись буравить мелкие камушки под ногами. – Чанёль принёс ей много страдания, а привязанность, которая несёт за собой одни лишь страдания, нельзя назвать любовью. Это просто зависимость. Истинная любовь должна приносить гармонию. Она дарит радость и душевный комфорт. – Знаешь, пока я не влюбился, я тоже свято верил в то, что знаю, что такое любовь, – рука пригладила, а потом снова взъерошила волосы. – Значит, ты считаешь, что Юджин со мной хорошо? – Считаю, – кивнула Айли. – И что теперь прикажешь делать? – сделав последнюю затяжку, он затушил сигарету о кирпичную стену. – Как думаешь, будет ли какой-то толк, если я просто разукрашу этому председателю Паку рожу? – Насилие — не выход, – возразила Айли. – Ну, мне кажется, так до него быстрее дойдёт, что-то мне не нравится, что он ошивается рядом с моей девушкой. – Боже, даже не думай об этом. Ты вообще понимаешь, кто он такой? Он же тебя засудить может только за то, что ты на него не так посмотрел. – Настолько дурной? – поёжился Сехун. – По-мужски разговоры решать не умеет что ли? – Он не похож на человека, который решит пачкать руки. Неужели ты можешь быть настолько ревнивым, что способен его поколотить? – Ревность — это когда ты не уверен в себе, но в себе я уверен, Айли. – Значит, ты не уверен в Юджин? – Я не уверен в нас, в нашем будущем, – присел молодой человек на ступеньку крыльца, вытянув ноги. – Он ведь сам от неё отказался. Я правильно понимаю? – Они встречались тайно больше полугода, потом его отец объявил о помолвке, – поравнявшись с молодым человеком, Айли присела рядом. – Чанёль не выразил протеста навязанному союзу. Принял как должное, потому что был к этому готов. На кону были огромные деньги. Понимаешь, он совсем из другого мира. Вряд ли мы когда-нибудь его поймём, даже если он был прав. – Получается, он не боролся за эти отношения? – решил уточнить Сехун. – Не боролся, – покачала головой Айли. – Однако можно ли его в этом винить? В том, что решил зайти настолько далеко с Юджин, зная наперёд, что не свяжет с ней свою жизнь, — в этом он повинен. А вот в том, что влюбился и не удержал, — вряд ли. Знаешь, я его совсем не защищаю, но Чанёль не выбирал между любовью и властью. Всё куда сложнее, чем кажется на первый взгляд. Мы с тобой не бизнесмены и не можем понять всей серьёзности таких сделок. Акции — это деньги. Деньги — это возможные рабочие места. Глядя на ситуацию с Юджин, нам с тобой хочется думать, что Чанёль эгоист. Но так ли это на самом деле? Не стал ли бы он ещё большим эгоистом, если бы отказался от компании? Чанёль мог остаться с любимой девушкой, сделать её счастливой, но почему мы не думаем о том, что при этом он обрёк бы на несчастье тысячи ни в чём неповинных людей, работающих на его отца. Представь сколько могло бы быть сокращений на производстве в Грин Плаза из-за отсутствия инвестирования, а теперь представь сколько новых рабочих мест на него добавилось после брака Чанёля. Причём, это только один из примеров влияния на ситуацию. А сколько ещё подводных камней таит в себе большой бизнес? – Ладно, будем считать, что этот Пак решил принести себя в жертву ради процветания всей нации. А сейчас-то ему что от Юджин надо? Петух в голову клюнул? – недовольно цокнул он языком. – На что он сейчас рассчитывает? – Не знаю, – украдкой глянув на собеседника, девушка снизила голос до шёпота. – Только, пожалуйста, не отдавай Юджин ему, чтобы он там не учудил. – Не отдам, – проговорил он одними губами, после чего бросил взгляд на байк, припаркованный к ограде. – Подвезти тебя куда-нибудь? Погода портится. Можешь попасть под ливень. – Не нужно, тут до метро недалеко. К тому же у меня всегда с собой есть зонтик, – рука похлопала по сумочке, Сехун недоверчиво покосился на её маленькие размеры, пытаясь прикинуть, действительно ли в неё влезет зонтик. – Как скажешь, – поднялся он с крыльца, отряхивая спортивные штаны. Попрощавшись с девушкой, молодой человек быстро сбежал по лестнице вниз. Айли же, ещё немного посидев на крыльце, понаблюдала за разгневавшимся небом, после чего поднялась со своего места и направилась в сторону близлежащей автобусной остановки. На прощание, бросив взгляд на дверь, она всё-таки не сдержалась и сорвала объявление о поиске обнажённой натурщицы.***
Ночь начала зарождаться под большой и чистой луной. Низкие крыши катились в сторону ровного горизонта, начерченного аккуратно по транспортиру. Рядом с Пьяной Пэтти сырость чёрной тени пытался рассеять свет одинокого фонаря. К ночи ветер немного унялся, но всё ещё пробирал до костей. Куря раздобытую у незнакомца сигарету, Боми у входа в бар дожидалась Айли и Тэхи. – Где вы застряли? – на всю улицу возмутилась продрогшая наследница Грин Плаза, наблюдая за девушками, вылезающими из такси. – Я и представить не могла, что Айли так сложно отмазать от брата, – рассмеялась бывшая коллега по работе, одёргивая коктейльное платье. – Ты чего к ним домой в таком виде заявилась? – оглядела Боми со стороны девушку. – Знаешь, я бы тоже не поверила, что у тебя намечаются чисто женские посиделки. Для чисто женских посиделок вряд ли на ноги натягивают чулки в сетку. – Ну, прокололась немного, – виновато пожала Тэхи плечами. – Эй, ты же божилась, что бросила ещё в школе! – выхватила Айли из губ подруги сигарету. В выходной день в баре многолюдно — и если бы Боми не забронировала столик заранее, то вряд ли бы девушкам вообще посчастливилось куда-нибудь присесть. В помещении накурено, настолько сильно, что на глазах всё плавится в сизой сигаретной дымке. Свет приглушён. Кругом сплошная интимность. Дубовые столы и диваны тонут в полумраке. Управляющий, решив разнообразить репертуар заведения, пригласил исполнителя кантри-музыки. Бархатистый голос со стороны похож на песчаные волны, омывающие пустынные дюны. На время Боми даже забывается, пытаясь понять точно ли она в Пьяной Пэтти. Уж очень сильным кажется контраст между посетителями бара и исполнителем унылой песни. Все кругом пьют, громко смеются и пошло шутят, тогда, когда молодой человек, аккуратно обхватив рукой стойку с микрофоном, прибывает в своём лирическом мире. Яркий луч софитного света выжигает его лицо и руку. Боми долго щурится, пытаясь разглядеть незнакомца, но ничего кроме высоких сапог на шнуровке, кожаных брюк и пиджака, похожего на мундир, разглядеть у неё не получается. – А это разве не Джебом? – указала Тэхи пальцем на второй этаж, где по одну сторону расположился ряд столиков, а по другую — VIP-комнаты. – Да брось, не может такого быть. Подобные места не в его вкусе. Тут мало роскоши, да и алкоголь по большей части отвратный, – усмехнулась Боми, отрывая взгляд от дальнего угла зала, где стояла музыкальная аппаратура. Ни сцены, ни отдельного помоста не было. Исполнитель стоял на полу и находился на одном уровне с посетителями заведения, отчего его часто перегораживали люди, снующие в разные стороны. Полный обзор портил и его невысокий рост. Последнее, что удалось разглядеть Боми, прежде чем её окликнули, было множество колец на пальцах, что с силой сжимали микрофонную стойку. Точнее удалось разглядеть даже не кольца, а их блеск, созданный прожектором, похожим на театральную рампу. Разноцветные блики от неё плясали на стенах и полу. – Нет же, – прищурила Тэхи глаза, – это определённо Джебом. С какой-то очень хорошенькой девицей, и, вероятно, эта девица собирается залепить ему сейчас пощёчину. Раз-два... – сосчитала девушка вслух, – три. Таки всё-таки залепила. – Боже, да это же Чонгю, – прикрыла Айли ладошкой губы. Глаза её округлились. Она вместе с Тэхи успела уловить момент с пощёчиной и разъярённые глаза молодого человека. Замахнувшись, очевидно, он собирался ответить ей тем же, но слова, которые девушка успела бросить ему в лицо, неожиданно его остановили. С первого этажа невозможно было их расслышать, но на Джебома они явно произвели сильное впечатление. Он побледнел. Как белый холст. Нет, даже не так. Он стал прозрачным как медуза, выброшенная на морской берег. – Кто такая Чонгю? – наконец-то среди десятков лиц Боми смогла отыскать брата, что волочил незнакомку вниз по лестнице. – Бывшая девушка Сехуна, – напомнила Айли подруге. – А-а, та, которая сейчас должна в психушке лежать, – присосалась Боми к бокалу с мартини, который перед ней поставил официант. – Ты с ней разве знакома? – По весне Мино знакомил нас на концерте. – Серьёзно? А я где была в это время? – хрустнула подруга вишней на зубах, оглядываясь по сторонам в попытке отыскать объект посексуальнее. – Эй, – нависнув над столом, Айли щёлкнула пальцами перед лицом подруги, – ты где витаешь? – В постели с тем вон красавчиком, – указательный палец нацелился в сторону бара. – Ты замужняя женщина вообще-то, – шикнула Айли на подругу. – Это фиктивный брак, тебе ли не знать, – закатила глаза Боми. – Что мне прикажешь делать, когда меня собственный муж удовлетворить не может. – Но ведь вы поклялись перед небом в своей верности, – ресницы удивлённо взметнулись вверх. – И что с того? Прикажешь ещё пару лет ждать, когда он мне развод даст? Я в детстве перед стоматологом, между прочим, тоже божилась не есть много сладкого, но ведь ела, и зубы пока ещё не выпали. – Вы не спите? – удивилась Тэхи, доставая пачку сигарет из сумки. – Не спим, – поджала наследница Грин Плаза губы. В голосе её неожиданно просочилось разочарование. – Забавно, – усмешку скрыл сигаретный дым. – Выглядит он очень горячим. Мне казалось, он в твоём вкусе. – Если только внешне, – покрутила Боми за ножку бокал, – и если только немножко. – Так в сексе, как я знаю, упор на внутреннее и не делается, – рассмеялась Тэхи. – В самом-то деле, близость между людьми случается только ради чистого удовольствия. Ну, не о духовном же вам во время процесса разговаривать. – Во время процесса-то, может быть, и нет, – вмешалась Айли, – а вот после... почему бы и не поговорить о... – ...пятой симфонии Бетховена? Боже, милый ребёнок, продолжай есть своих мармеладных мишек, – рука пододвинула к девушке сладости, которая та принесла с собой, потому что ничего подобного в заведении не подавали. – Тебе ли не знать, как я его не выносила на работе, – напомнила Лимбоми коллеге. – Его рожа меня несказанно бесила. – Бесила? – уцепилась Тэхи за случайно брошенное слово. – Прошедшее время? Что-то изменилось. – Нет, всё по-старому, – уверенно замотала головой девушка, когда плечи её дёрнулись вверх, создавая противоречие сказанному. – Уверена? – Абсолютно, – открутив крышку на бутылке с виски, Боми плеснула спиртное себе в стакан. Вероятно, подруги могли бы поверить в её ложь, если бы по ошибке она не налила себе алкоголь в пустой стакан для мартини. Напряжение и недосказанность чувствовались на её терпком от алкоголя языке. – И вообще, он как этот... мистер Чарик Кани. – Мистер Чарин Коби, – исправила её Айли, кулаком поправляя съехавшие на нос очки. – Да без разницы, – отмахнулась Лимбоми. – Скупердяй — одним словом. Зажопил мне недавно сумочку от Луи Витон. Сказал, что я пару недель назад брала похожую. Но она, дери его черти, вообще не похожа. Та была как парнасские розы, а эта больше амарант. – И правда, – поперхнулась Тэхи гренкой, – оттенок-то на пару тонов светлее. – Вот и я о том же! – хлопнула Боми в ладошки. – Подожди-ка, ты это с сарказмом что ли сказала? Короче, жлоб он. Ему что для жены жалко пару сотен долларов? На что он вообще тратит деньги? – На покладистую любовницу, быть может? – хохотнула Тэхи. – Да иди ты, – зыркнула Лимбоми на коллегу обиженно. – Зачем же на какую-то левую бабу, когда я рядом. Такая хорошенькая и такая замечательная. – Но не дающая. – И ты туда же, – сделав глоток напоследок, наследница Грин Плаза поднялась с места. Руки по привычке поправили лиф на чёрном корсете. – Ладно, я вас на время оставлю. Чувствую, что у меня сегодня может что-то выгореть. – Может не стоит? – умоляюще бросила на неё взгляд Айли. – Если подумать, ты ведь теперь и не Пак Боми вовсе, теперь ты Ким Боми. – А есть разница? – усмехнулась девушка. – Есть, – кивнула подруга, – первой проделки всегда сходили с рук. – На самом деле, – подперев рукой бока, Боми устремила задумчивый взгляд в потолок, – никогда и ничего не сходило мне с рук. Тебе ли не знать. У отца всегда были своеобразные методы поощрения и наказания. Но стоит ли надеяться, что у Воншика они другие? Выбравшись из-за столика, девушка направилась в сторону бара: в очередной раз питая надежду на то, что подцепит на ночь кого-нибудь симпатичного. Муж всё ещё пребывал за границей, планируя вернуться только к середине следующей недели. Отец её был занят делами в фирме, поэтому на время выбросил дочь из поля зрения. Журналистам же, которые не переставая преследовали её в первый месяц брака, пока не было до неё никакого дела потому, что в город с недавних пор вернулся к старому серийный маньяк, отправляющий на тот свет молодых богачей. Кантри-певец успел куда-то исчезнуть, и теперь вместо его сладкого голоса по залу разносился какой-то заезженный бит. К несчастью, из-за того, что Боми поздно спохватилась, забронировать комнату в выходной так и не получилось. Теперь Тэхи и Айли приходилось кричать, чтобы быть громче музыки. Впрочем, в Пьяную Пэтти никогда и не ходили за тем, чтобы поболтать. Потягивая самолично купленный коктейль, потому что найти того, кто его купит так и не удалось, Боми с женским любопытством разглядывала третий этаж. За все годы посещения данного места ей ни разу так и не посчастливилось там побывать. Она даже не имела чести быть знакомой с человеком, которому удалось там когда-либо побывать. Только узкому кругу лиц дозволялось пройти наверх и, что самое любопытное, деньги не играли никакой роли. Боми, в принципе, не понимала самого критерия отбора. Несколько раз она пыталась заплатить, предлагая баснословные деньги, но ей всё время отказывали. – Невероятно, – раздался задорный голос за спиной, – я уж было решил, что после свадьбы, ты больше не посещаешь подобные места. Узнав голос, Боми не торопилась поворачивать голову. Она ещё не понимала рада ли встрече. Трубочка в руках продалбливала стружку цветного льда в стакане. Музыка на заднем плане всё сильнее раздражала слух. – Неужто следишь за сводками новостей? – Тебя да ещё и в шикарном свадебном платье на обложке глянцевого журнала сложно было проигнорировать. – Правда что ли? – сдалась девушка, бросая взгляд через плечо. – А я уж было решила, что тебе понравились украшения от Буччеллати. – О да, то бриллиантовое колье на твоей шее смотрелось просто потрясающе. Сколько оно стоило? – Может тебе ещё о месте его хранения сообщить? – изогнула бровь девушка. – Ты бы упростила мне работу, – усмехнулся Бобби, запрыгивая на стул рядом. – Не обольщайся, его у меня уже нет, – вздохнула Боми, представляя перед глазами колье и широкий браслет с ярко-синими сапфирами и белоснежными бриллиантами. – Успела потерять что ли? – Почти двести миллионов долларов... я не настолько безумна, чтобы хранить подобное дома. Вернула отцу. – Зачем возвращать подарок-то? Он ведь от чистого сердца. Чего только не сделаешь для любимой дочери. – Для любимой, может быть... – палец стёр со стакана выступивший конденсат, – но у моего отца нет в этом мире ничего любимого. – А муж? – расплылся в губах Бобби. – А муж у меня жлоб, жаль, выяснила я это только после свадьбы, – задорный смех принялся ласкать мужские уши. – А если бы выяснила это раньше, то не вышла бы за него? – Брака с ним я бы ни при каких условиях избежать не смогла, – согнув трубочку пополам, Боми откинула её в сторону, пытаясь придумать, чем бы ещё занять руки. – Однако прописала бы в брачном контракте, сколько денег мне нужно выделять еженедельно, чтобы веселее жилось, а то, как выяснилось, теперь претензии не принимаются, – закинув ногу на ногу, девушка выбрала самую удачную позу, для оценивания своей фигуры. От глаз молодого человека это не утаилось, и он с радостью принялся изучать стройное тело. – Знаешь, – хлопнул Бобби по коленкам, – а я, кажется, рад тебя видеть. – И я, кажется, рада тебя видеть, воришка. – Карманный Будда мне нравится больше. – Уверена, что неприятности ты приносишь чаще, чем богатство и процветание, – подперев рукой щёку, девушка оглядела молодого человека с ног до головы. Как обычно — ничего примечательного. Чёрные джинсы и чёрная майка, поверх которой натянута чёрная рубашка. Подавившись усмешкой, Боми представила, что под джинсами у него непременно должны быть белоснежные трусы от Кельвин Кляйна. – Шикарно выглядишь, – по глазам растеклось вожделение. – А вот о тебе подобного не скажешь, – закинула Боми за спину распущенные волосы. – Сейчас смотришься как старый драндулет рядом с роскошным особняком. – Ничего себе сравненьице. – Какое есть, – пожала она плечами. – Вот так и отсыпай барышням комплименты, – обиженно надулся он. – Я же, правда, от чистого сердца сказал, что ты прекрасна. Впрочем, как и всегда. – Во-первых, в чистоту твоего сердца я не очень-то и верю, – глаза упали на мужской ремень, где, по мнению Боми, и обитали задатки этого самого сердца. – Во-вторых, вообще-то ты не можешь знать, как всегда, – замок рук лёг на колено. – Но я могу предположить, – поднял он палец вверх. – По утрам я выгляжу не очень, – усмехнулась Боми. – Не могу согласиться, пока не увижу лично, – наклонился молодой человек вперёд, опаляя чужие губы хмельным дыханием. – Если я захочу провести с тобой ночь, воришка, то это не значит, что мы вместе встретим рассвет. – Твои откаты, видимо, такие же отвратительные, как мои подкаты, – мужская рука легла на женское колено, потянувшись вверх. – Плохо стараешься, – перехватила девушка чужую ладонь, – слишком плохо. Вряд ли я так просто разрешу тебе со мной переспать. – А я ещё даже не начинал, – облизнул Бобби губы. – Хочешь — верь, хочешь — нет, но сейчас меня просто тянет с тобой пообщаться. Было бы неплохо залезть к тебе в голову, Боми-я. – Больше похоже на то, что ты хочешь залезть мне в шорты. – А есть ли смысл заморачиваться? При теперешних обстоятельствах ты вряд ли дашь. – При каких таких обстоятельствах? – заинтересовалась Боми. – Неужто решил, что я остепенилась и храню мужу верность? – Я не в курсе, что ты там ему хранишь, но связываться с тобой сейчас себе дороже. – Чего-то боишься, воришка? – усмехнулась она ему в ответ. – Ну, о твоём благоверном всякие байки ходят, – оскалился Бобби. – Боишься, что он тебе голову свернёт? – цокнула девушка. – Он не похож на человека, который сам будет заморачиваться по такому поводу, – мужские пальцы обхватили женскую шею, притянув Боми к себе ближе, – но у него есть друзья, которые могут позаботиться и о неверной жене, и о её любовнике. – Воншику до меня нет абсолютно никакого дела, – изрекла она в приоткрытые губы, пытаясь донести сказанное не до собеседника, а до себя. – Думаешь? – лукаво улыбнулся Бобби. – Ладно, перефразирую: Воншику до меня нет абсолютно никакого дела ровно до тех пор, пока я не порчу его репутацию. – А вот это больше похоже на правду, – кивнул молодой человек. – Однако, если ты это понимаешь, почему ты сейчас здесь? Любишь подливать масла в огонь? – Очень люблю, и к запаху горелого тоже питаю слабость. Кстати, ты уже минут пять пялишься на мою грудь, но напитком так и не угостил. Нечестно как-то получается, как будто проник в кинотеатр без билета. – Заказывай, что хочешь, – махнул Бобби рукой бармену. – Водку, пожалуй... – глаза Боми округлились, когда перед ней возник старый знакомый. Вероятно, и молодой человек был удивлён, потому что стеклянный стакан в его руках полетел вниз. Благо он успел его тут же словить. – Это опять ты? – И снова здрасьте... высокомерная богатая девица и по совместительству в душе немного русская, – почесал Ханбин макушку. – Ты чего мелишь? – ткнула она в него пальцем. – И при чём здесь русские? – Я же говорю, – кивнул он Бобби, – стреляет, как советский автомат. – Чего?! – возмутилась девушка. – Того, – поставил он перед ней стакан, наклонившись ближе и снизив голос, – держи, так уж и быть за счёт заведения. Скажи спасибо своей милой мордашке. Теперь я понимаю благодаря кому у меня все места за стойкой заняты. Самые смелые уже думают, как подкатить, пока самые трусливые только пялятся. Буду счастлив, если ты ещё и жакет с плеч скинешь, чтобы можно было фигуру со всех сторон оценить. Очарованный женщиной мужчина — это глупый мужчина. Тупой осёл, которого можно затянуть в любую чащу леса. – Сочту за комплимент, – фыркнула девушка, скрещивая на груди руки. – И вообще... ты меня часом не преследуешь? – Сдалась ты мне, сумасшедшая, – скривил губы молодой человек. – Больше похоже на то, что это ты меня преследуешь. – Ага, бегу и спотыкаюсь о твоё же завышенное самомнение. – Всё, – выставил Бобби между молодыми людьми барьер в виде руки, – хватит препираться. Задрали. Вы чем друг другу в этой жизни не угодили-то? – Он не только мне, – кивнула Боми в сторону бармена, – он, похоже, всему миру не угодил. Это же нужно было с такой наглой рожей на свет белый вылезти. – Боже, да даже сорняк не вырастет там, где она сидела, – подхватив бутылку бренди, Ханбин плеснул себе напиток в стакан, после чего сделал глоток. – Этот урод ещё и как-то странно обзывается, – указала девушка рукой на бармена, после чего, сморщившись, осушила стаканчик с водкой. – А ну набей ему морду, воришка. – Не связывайся с ней, Бобби, – в целях конспирации приложил Ханбин к губам ладошку, что ещё больше рассердило Боми. – Я же говорю: её даже тигр выплюнет. – Где у вас тут жалобная книга? – перевалившись через столешницу, посетительница бросила взгляд на открытое углубление в столе, где валялись разные металлические приборы. – Подобного не имеем, – усмехнулся молодой человек, делая ещё один глоток из стакана. – И кому мне прикажешь жаловаться, что обслуживающий персонал на рабочем месте закладывает? – Можешь прямо начальнику в устном виде, – кивнул он на третий этаж. – Старик ведь у себя, Бобби? – У себя, если инфаркт не тюкнул, – осуждающе покачал друг головой. – Что на этот раз случилось? – Кажись, опять где-то отрывался, – усмехнулся Бобби, – а я ведь говорил, что танцы — это не его конёк. Он мало того, что окружающих пугает, так и сам после этого ноет на боли в суставах. – Бля, у него же спина больная, – почесал бармен шею. – Он в своём уме? – Так, постойте, – любопытством загорелись глаза Боми, – вы сейчас о владельце Пэтти балакаете? – О нём, – подтвердил Ханбин. – Ничего себе, – волнительно прошептала девушка, – так он всё-таки существует? – Ну, у каждого места, так или иначе, есть свой хозяин, – пожал плечами Бобби. – Я немного не о том, – щёлкнула Боми пальцами. – В смысле ходит много всяких баек. Никто ведь толком не знает, кому именно принадлежит это место. У него же по всему городу очень дурная слава, но при этом полиция никогда и ничего не находили на его владельца. Пэтти вроде дрянной девицы, за которой тянется вереница грязных слухов, но не плевать же в её сторону только за сплетни? Как знаю, здесь раз в полгода оперативный отдел рыщет, но компромата не находит. – Ты про своего копа ненормального, – пальцы Бобби застучали по столешнице, создавая барабанную дробь. – Я сейчас не о Бан Ёнгуке, – от возбуждения сжимая кулаки, Боми подпрыгнула на стуле. – Так кто он? Владелец Пэтти. Он правда бывший криминальный авторитет, который отошёл от дел? Говорят, пока он был молод и полон сил, воровал предметы искусства. Я слышала, что у него была женщина, которую он безмерно любил и которой были посвящены все его вылазки. Самые роскошные бриллианты он крал именно для неё. Ханбин и Бобби переглянулись. Наступила мимолётная, но очень пугающая пауза, похожая на короткое замыкание в сети. Молодые люди в голос расхохотались. Настолько задорно и беззаботно, что Боми впала в ступор, не понимая, сморозила ли она глупость или попала в цель. – В какой подворотне ты услышала эту бабскую херню? – поинтересовался Бобби, не переставая смеяться. Ханбин же, выпав из поля зрения, уже сидел под барной стойкой, кусая кулак. – Это же самая распространённая версия, любой завсегдатай этого места её знает, – обиженно закусила Боми нижнюю губу. – Какая-то версия у тебя уж очень романтизированная, – ухватившись за край столешницы, Ханбин силой вытащил себя наверх. – Если бы дядя Джонни о ней услышал, его непременно хватил бы второй инсульт за неделю. – Да, пожалуй, эта песня соловья портит его годами выстроенный образ, – умыкнув ведёрко для льда из-под носа у бармена, Бобби сам щедро отсыпал себе льда в виски. – Молодцы, поржали — и хватит, – насупилась девушка. – Только не говорите мне, что владелец — обычный дедок, который открыл этот бар на свою пенсию? – Дядя Джонни — не дедок, – подмигнул Ханбин девушке. – Ну? – выжидающе посмотрела Боми сначала на одного молодого человека, потом на другого. – Дядя Джонни — это просто дядя Джонни, – залпом осушил Бобби стакан. – В любом случае на этот вопрос тебе может ответить только он: только дядя Джонни знает кто он, а все остальные могут только догадываться. – Да ну вас с вашими тайнами, – тряхнула головой девушка. – Сами ничего толком не знаете, поэтому хвосты и задираете. Поди даже не представляете, что там за зона для избранных и как туда попасть? – кивнула девушка на третий этаж. – Нет ничего проще и в то же самое время нет ничего сложнее, – с умным видом изрёк Ханбин, как будто только ему одному была дарована эта тайна. – И? – Нужно стать другом дяди Джонни. – Или быть другом друга дяди Джонни, – хохотнул Бобби. – Только таким способом? – Отчего же? – облокотившись о столешницу, Ханбин подпёр обе щеки руками. – Есть ещё один проверенный способ. Давай, подумай, ты не похожа на глупую курицу. – А вот за глупую курицу, я и вмазать могу, – осуждающе посмотрела девушка на бармена, пиная воздух. – Неужели ещё один способ попасть наверх — стать любовницей дяди Джонни? – Или любовницей друзей дяди Джонни, – расхохотался Бобби, у которого только рядом с Боми начинали ныть щёки от частого смеха. – Если бы вы оба не извлекали из себя звуки, то выглядели бы просто лапочками, – пару раз моргнув, Боми попыталась сконцентрироваться на глазах Ханбина, а не на усмешке время от времени трогающей красивые губы. – Наверху частенько мелькают девушки из эскорта, – покрутил Бобби пальцем, показывая цикличность процесса. – Очень красивые девушки из эскорта. – И не хватил вашего дядю Джонни ещё инфаркт от такого наплыва девиц? – Признаться честно, я не думаю, что у него там что-то работает, – взгляд Ханбина опустились на ширинку, показывая, что именно у владельца должно было работать, – а если и работает то, вероятно, не так, как хотелось бы. – Ну, и палка раз в год стреляет, – снова по-идиотски расхохотался Бобби — и его смех тут же поддержал бармен. – Кретины, – закатила глаза девушка, оглядываясь по сторонам, чтобы оценить, сколько именно человек глазеют на их странную троицу. – Дядя Джонни сам не раз говорил, что уже стар для любовных утех. Он давно отошёл от дел, поэтому просто наслаждается своей старостью, – достав широкий бокал, Ханбин смешал апельсиновый сок с водкой, подтолкнув напиток к девушке. – Пей, сегодня всё за счёт заведения. Давно мне так настроения не поднимали. Ты забавная, Пак Боми. – Уже Ким, – поправил Бобби. – А точно, – стукнул себя по лбу бармен. – Слышал-слышал, отхватила себе самого завидного жениха этого города. – И всё-таки, – сжала девушка стакан, – что подразумевает за собой второй вариант оказаться наверху у этого дяди Джонни? – Уверена, что хочешь знать? – прищурил Ханбин глаза. – Я тебе точно вмажу до конца этой ночи, – процедила сквозь зубы девушка. – Не горячись, красотка, – уперевшись руками в столешницу, бармен поддался вперёд к Боми. Мятное дыхание коснулось ушной раковины. Кончик носа задел прядь женских волос, – дядя Джонни любит только холодные блюда. – В каком смысле? – напряглась посетительница. – В конце дня, вместо десерта, он предпочитает головы своих недоброжелателей, – большой палец указал за плечо, – вон видишь блюдо на барной стойке? Приподнявшись с места, Боми глянула за спину Ханбина. Металлическая тарелка с куполом колокольчика, похожего на дамскую шляпку клош, едва умещалась на узкой столешнице. – И? – Через час подам ему голову одного упрямого и тупого до недавнего времени барана, – уголок губ дёрнулся вверх. – Да ну вас, придурки, – толкнула его девушка в плечо. – Я с вами о серьёзном, а вы о барашках на тарелках. Допив водку с соком, Боми поднялась со своего места, желая развеяться. Компания двух странных типов ей наскучила. Это был второй раз, когда они сидели вместе и это был второй раз, когда они её довели. На танцевальной площадке почти не было народу. Боми хотела развлечься в приятной мужской компании, но вместо этого на глаза попадались какие-то неприятные личности. В какой-то момент она даже успела пожалеть о том, что ушла от молодых людей. Оба были достаточно привлекательны внешне, чтобы простить им их болтливые языки. Пару раз навестив Тэхи и Айли, девушка так и не смогла влиться в милую девчачью болтовню обо всём и ни о чём толком, поэтому снова принялась разгуливать вдоль бара. Пару раз её угостили напитками, пару раз попытались склеить те, кто был совсем не в её вкусе. Решив освежиться и выкурить припрятанный от Айли косяк, Боми вышла на улицу. Запылённые когда-то кроваво-красные цветы, а теперь уже рыжеватые и пожухлые, были перекинуты через уличные перила и свисали гроздьями с ржавой решётки. Потасканный с виду кот разлёгся на выступе дома. Чёрный, как окружающая её сегодня ночь. Пожалуй, Боми бы его даже не заметила, если бы он не зашипел на неё в темноте, когда она чуть на него не села. В воздухе трещала тревога. Затянувшись, девушка начала изучать окружающую обстановку. Кругом никого не было, только одна крикливая парочка ссорилась под навесом. Боми долго присматривалась, пока не узнала в ней Джебома и Чонгю. Она не собиралась вмешиваться, в её планах было по-быстрому докурить косяк и скрыться, но планы резко изменились, когда брат начал вести себя неподобающим для мужчины образом. Боми с трудом могла вынести, когда на её глазах унижали слабых и беззащитных. – Кажется, тебе ясно дали понять, чтобы ты отпустил руку, – раздражённо проговорила девушка, подходя ближе к ссорящейся парочке. – А ты ещё откуда тут нарисовалась? – прожёг её взглядом брат. – Отпусти, – кивнула Боми на женское запястье и стальную мужскую хватку. Джебом настолько сильно скрутил руку Чонгю, что со стороны она приняла кукольное и совсем неестественное положение. – Без тебя разберёмся, – рыкнул молодой человек, прогоняя сестру головой, – иди куда шла. – Я уже на месте, – усмехнулась девушка, разбивая руки молодых людей, как будто подтверждала какой-то спор. – Спасибо, но мы и без тебя справимся, – подала голос Чонгю. В интонации её тоже чувствовалось недовольство, но глаза почему-то на всякий случай умоляли остаться. – Я вижу, как ты сама справляешься, – кивнула она на разбитую губу. – У тебя мозгов как у рыбки что ли? Зачем ты с этим идиотом связалась? – Так, сестрёнка, вечно сующая нос в чужие дела, ты разве не должна лежать под мужем в столь поздний час? – А ты разве не должен ублажать ту лицемерную блядь, которую за тебя пытается сосватать отец? – Мало тебя лупили, – усмехнулся он, – как была высокомерной сукой, так и осталась. Голова маленькая, а корона на башке большая. – У меня-то хоть корона, а вот у тебя всю жизнь на голове колпак шута. Взяв за руку Чонгю, наследница Грин Плаза потянула её за собой. Дальше ссориться с Джебомом не хотелось. Из всех братьев у них были самые сложные отношения. Словесные перепалки между ними случались чаще всех в доме. Тэхи допивает вторую бутылку виски, когда в Айли до сих пор нет ни миллилитра алкоголя — досуг ей в этот вечер скрашивают только мармеладные мишки. Красные, жёлтые, зелёные. Синих она обходит стороной, потому что с детства не любит ежевику в любом виде. Тэхи в очередной раз ангажируют. Правда, в подобном месте правильнее было бы употребить словосочетание «пытаются снять на ночь». В любом случае, бывшая коллега Боми не сильно и сопротивляется, принимая правила игры. Айли скучает, хочет пойти домой, но прежде пытается отыскать Боми. Душно. Тесно. Лучи прожекторов выдёргивают из толпы кадры пьяных конвульсий. Дым сигарет разъедает лёгкие, оседает на них тяжёлым облаком, а потом медленно душит. Айли чихает, с усилием трёт нос и глаза, ощущая, что хочет впасть в летаргический сон. Тело тяжелеет. Шаги замедляются. Когда-то подобное она уже чувствовала. Внутри ощущение дежавю. Щиколотки облизывает клуб голубого тумана. Стёкла очков покрываются конденсатом. Айли присаживается на первый встречный диванчик и пытается протереть их краем футболки, ясно осознавая, что если пройдёт ещё немного времени, она может со своего места так и не встать. Взгляд привлекает высокий хвост Боми, рассекающий туман и её наваждение. Подруга тащит Чонгю вверх по лестнице, но когда они натыкаются на гогочущую группу молодых людей, что заграждает им путь и пытается заигрывать, Чонгю резко меняет направление — теперь она тащит Боми в выбранном направлении: на третий этаж. Ту самую зону для избранных, куда закрыт проход даже для очень богатых завсегдатаев клуба. Айли предпринимает несколько неудачных попыток встать. Ноги словно вата. Подозрения в наркотическом опьянении с регулярной частотой посещают разболевшуюся голову, которую теперь сдавливают тисками. Девушка косится в сторону генератора дыма, клубы которого принимает расцветку всех цветов радуги. Самое время уходить с небезопасной танцевальной зоны. Слабые руки, цепляясь за все подряд поверхности, помогают девушке добраться до лестницы, по которой пару минут назад поднимались Чонгю с Боми. Неуверенный шаг — и Айли ступает на территорию особых посетителей. За углом просторный коридор с разветвлениями. Стеклянные стены в виде декораций выстроены лабиринтом. Голова всё ещё тяжёлая, поэтому Айли пугается своего же отражения в зеркале. Со стороны она мало чем отличается от Алисы в зазеркалье, только Шляпника и Чеширского кота осталось встретить на своём пути. Тени на полу удлиняются. Расползаются в разные стороны, потихоньку начиная сжирать пространство вокруг. Спина покрывается липким потом. Айли сглатывает. Прищуривается и наконец-то осознаёт, почему всё вокруг настолько мутное: очки, как назло, остаются дожидаться её на столике на первом этаже. – Надо же... – в полумраке щёлкнула зажигалка, после чего девушка уловила треск вспыхнувшей сигареты, – не думал, что ты посещаешь подобные места. Айли вздрогнула, узнавая голос с первого слова, потому что голос этот преследовал её вот уже на протяжении нескольких недель в самых страшных кошмарах. Через матовое стекло начал проглядываться невысокий силуэт. Попятившись, Айли врезалась в соседнюю стену. Коридор наполнился запахом жжёной травы и страха. Перед глазами всё поплыло. Сердце упало в район солнечного сплетения, скручивая живот болезненными спазмами. – Вы... – только и смогла выдавить из себя девушка. Руки её задрожали. Рассеянный взгляд попытался найти выход из лабиринта. – Как поживала всё это время? – голос полный насмешки. Рука незнакомца то поднималась, то падала, между долгими затяжками. – Без ваших жутких подарков было бы лучше, – прохрипела Айли, так, словно бы её ранили, всадив в плоть острый нож. – Неужели тебе не понравился букет? Я лично, со всей любовью, отбирал каждый цветочек, – провёл он большим пальцем по нижней губе. – Просто оставьте меня уже в покое, – настойчиво попросила девушка. – Так я ещё ничего толком и не делал, – рассмеялся он бархатно — и ей почудилось, что она уже слышала его голос сегодня. – Не присылайте больше цветы. Хватило двух раз. – А что присылать? Нижнее бельё? – усмехнулся он ей в ответ, не решаясь выйти из своего укрытия и оставаясь по ту сторону матового стекла. – Какой фасон тебе больше нравится? А что насчёт цвета? Я очень люблю чёрный шёлк без вставок. Ничего если это будет он? – Вы надо мной насмехаетесь? – сжимаясь в плечах, пробормотала Айли. – Отчего же насмехаюсь? Всего лишь пытаюсь вести непринуждённую беседу, – стряхнув пепел на пол, он снова перевёл взгляд на крошечный силуэт девушки. Даже не огибая стену и не встречаясь с Айли лицом к лицу, он видел, что она похожа на комочек страха. – Ёнгук знает, в каких местах ты развлекаешься по ночам? – Вас это волнует? – Мне просто любопытно, – широко улыбнулся незнакомец. Она не видела его улыбку, но почему-то была уверена в том, что в данную минуту она ужасно-отталкивающая. Айли пока этого не знала, но губы молодого человека, в принципе, из-за уродливого шрама, рассекающего лицо, никогда не могли сложиться во что-то прекрасное. – Давайте разойдёмся, – неуверенно сделала Айли шаг в сторону. Над ухом раздался щелчок — следом на всех сборных частях лабиринта отразился мутный силуэт. Где-то вытянутый, где-то расплывшийся в ширину, но в любом случае устрашающий до дрожи в коленках. – Давай лучше сыграем, пока он не начал, – отбросив окурок на пол, незнакомец растоптал его ботинком. – Убьём, так сказать, время до начала представления. – Какого представления? – с силой сжимая юбку, переспросила девушка. – Как насчёт чосэна? – проигнорировал он заданный ему вопрос. – Я не буду с вами играть, – запаниковала Айли, уже строя в голове страшные догадки о том, как может закончиться её вечер. – Будешь играть хорошо — отпущу с миром, – по комнате прокатился тихий свист, стоило только незнакомцу сложить губы трубочкой и извлечь из себя мелодичные звуки, подобно звонкому соловью на ветке. – А если проиграю? – насторожилась Айли. – Ты в любом случае проиграешь, – хохотнул незнакомец. – Я же чётко произнёс: «если будешь хорошо играть...». Разговора про то, что ты можешь выиграть, у нас даже не было. – Зачем нам вообще играть? – Чтобы убить время. Я же сказал, – покрутив на указательном пальце кольцо, он стянул его с себя, после чего острой частью сделал надрез на коже. Кровь лениво начала вытекать из раны. Айли округлила глаза. На стекле по ту сторону от неё незнакомец прочертил своей же кровью крестик. – Теперь твой черёд. – Я не буду, – бросила Айли взгляд на свою подрагивающую ладонь. Кровопускание делать себе не хотелось. Она с детства боялась любого вида крови. – Буду, не буду, – передразнил её преступник по ту сторону стекла. Согнувшись в спине, он потянулся к длинным сапогам, доставая припрятанный в складках кожи нож. – Клянусь, Бан Айли, если ты будешь вредничать, я отсеку тебе твой пальчик и подарю вместо ручки. Тьма сгущалась, а фигура незнакомца всё сильнее расползалась в стороны. Сделав шаг назад, девушка напоролась на преграду. Глаза забегали по разветвлениям искусственного лабиринта, каждый закоулок которого мог столкнуть её лбом с психически нездоровым человеком. Айли точно знала, что с ловушкой сейчас мог бы справиться любой шестилетний ребёнок, но поскольку разум её всё ещё был затуманен наркотическим дымом, она даже сфокусироваться взглядом на одной точке не могла. – Томительно, – произнёс преступник на одном дыхании. – Томительно? – поджала Айли губу, силясь не расплакаться. – С тобой очень томительно находиться рядом, – крестик на стекле стал ещё ярче, стоило только ему освежить символ. – Всё похоже на прелюдию перед сексом. Вот вы в мотеле с красоткой. Ты уже разделся, взмок, а она всё ещё задерживается в уборной, а ты лежишь, как дурак, и думаешь, а может вы и не сексом пришли заниматься, а так партию в шахматы разыграть. – Забавные у вас сравнения, – дёрнулся глаз девушки. – Просто ходи уже, – притопнул он ногой. – Если сообразишь, чем ещё можно рисовать кроме крови в подобной ситуации, — дам тебе фору в один ход. А если удивишь — дам два, и это будет значить, что игра почти закончена. – Не могу понять: вы странный сами по себе или просто любите играть на публику, – вздохнув, Айли робко приблизилась к стеклу. – Произнесла так, словно бы это порок какой-то... быть странным... – поджал губы незнакомец. – Мне кажется, но ваш тон говорит, будто бы я вас обидела, – она в очередной раз не находила смысла в происходящем, но если человеку напротив нужно было, чтобы она его удивила, для того чтобы в итоге он от неё отстал, Айли решила ему подыграть. Наркотики сделали своё грязное дело. Да и собственных пальцев ей лишаться не хотелось: она была уверена, что он не шутит и даже верила в то, что он уже отрубал людям пальцы. Встав на носочки, Айли потянулась. Кожа в районе щёк зарумянилась, стоило ей только наклониться к стеклу и коснуться его губами. Бледный отпечаток красной помады стал вровень с кровавым крестиком, а следом за ним ещё один. Айли помнила про фору. Помещение погрузилось в смущённую тишину — и Айли почудилось, что неловкость от произошедшего испытала не только она одна. Глаза упали на тень. Щёки вспыхнули, как сигнал светофора. Отскочив, девушка осознала, что пару мгновений назад дважды поцеловала мужскую тень. Преступную тень, которая являлась к ней во снах и душила своими длинными пальцами. Осознал ли случившееся незнакомец, она не знала, но затих он надолго, не смея больше ничего произнести. Секунды перетекли в минуты томительного ожидания — и Айли готова была поклясться, что она его удивила, только он вряд ли бы сейчас согласился ей в этом признаться. Мужской палец коснулся матовой поверхности. Потом нарисовал диагональ. Следом накрест принялся чертить другую. На середине пути рука дрогнула: на первом этаже раздался звук пожарной сигнализации. С испугу Айли подпрыгнула на месте. Моргнула — и в ту же самую минуту, как только она моргнула, тень незнакомца рассеялась в воздухе, после чего она осталась стоять в одиночестве напротив стены, на которой были перечёркнуты два нолик и два крестика. Хохо. Прозвучало как самая настоящая насмешка, после которой Айли потеряла сознание. Оказавшись в уборной, Боми принялась с усердием натирать руки мылом. Разговоры с членами семьи всегда заставляли чувствовать себя грязной. До сегодняшнего дня она сгорала от любопытства узнать, что такого интересного находится на третьем этаже, и почему разрешено подниматься туда только друзьям дяди Джонни, поэтому сейчас разочарованию её не было предела. Наверху кроме замысловатого коридора и общей VIP-комнаты ничего отыскать было нельзя. Как выяснилось, третий этаж — всего лишь привилегированная зона, место обитания хозяина, который по слухам наведывался в «Пэтти» редко, отчего этаж чаще всего пустовал. – Кто ты, милое создание? Ещё одна оклеветанная и обесчещенная? – посмотрела Боми через зеркало на Чонгю. – Тебе-то какая разница? – умыла лицо девушка. Сердце её задыхалось от утраты чего-то важного. – Неоправданные ожидания всегда ведут к бесконечным разочарованьям, – вытащив из заднего кармана шорт помаду, Боми решила подправить макияж. – Он никогда не изменится. Всегда ведь был мудаком. Сколько у него уже таких, как ты, было? Даже и не сосчитать, – вытащив пару бумажных полотенец, она протянула их Чонгю. – Это он тебя по лицу щёлкнул? – Ты меня уже начинаешь бесить, – сморщилась девушка, пытаясь размочить на губе запёкшуюся кровь. – Это обычное состояние людей, с которыми я встречаюсь впервые, – пожала Боми плечами. – Хочешь сказать, что при второй встрече что-то может поменяться? – натянуто улыбнулась Чонгю. – Вряд ли, – выдержав томительную паузу, произнесла наследница Грин Плаза, – и после второй, и после третьей, и после сто третьей встречи я всё равно буду тебя бесить. – Как же тебя тогда терпят близкие? – глаза Чонгю с интересом глянули на безымянный палец Боми. Золотое кольцо отливало беззаботной семейной жизнью. – Не думаю, что терпят. Неправильное это слово. Когда по-настоящему любят, просто принимают человека таким, какой он есть, – пожала она плечами, запрыгивая на тумбу, обустроенную под раковину. Покопавшись в кармане жакета, Боми вытащила портсигар. – Надо же умываюсь, умываюсь, а слёзы не смываются, – усмехнулась Чонгю своему мокрому в зеркале лицу. – Просто есть слёзы, которые смыть невозможно. Уж я-то знаю, – достав травку, Боми протянула её в сторону новой знакомой. – Будешь? – Так значит вот ты какая... – приняла Чонгю сигарету, – Пак Боми. – Ким Боми, – усмехнулась девушка, вспоминая, что за день ей об этом не раз напомнили. – И какая я? – Дерзкая и отчаянная. – Мне нравится, – кивнула Боми, щёлкая зажигалкой. Подпалив свой фитиль, она следом подожгла сигарету собеседницы. – Так что у тебя с Джебомом? – Уже ничего, – тряхнула девушка головой. – А что было до этого самого «ничего»? – полюбопытствовала Боми. – Много боли, – сама себе в зеркале улыбнулась Чонгю, – и щепотка счастья. – И как считаешь, стоила ли эта щепотка счастья всей пережитой боли? – Стоила, – уверенно кивнула девушка, – ещё как стоила. – Да ты, похоже, мазохистка. – На самом деле, – сделала Чонгю долгую затяжку, – для любви это нисколечко неважно. Мазохист ты, садист ты, анархист ты, или кто-то другой. Если ты любишь истинно и всей душой, то неважно, кто ты, а кто твой избранник. Даже если в один день понимаешь, что он не тот за кого себя выдаёт, ты не способна от него отвернуться. Если он чистое зло, то ты полюбишь в нём это зло. Если он беспутник, то ты полюбишь в нём это беспутство. Тебе не остаётся ничего. Даже если ты та ещё монашка. Ты будешь замаливать его грехи вместе со своими. Временами тебе будет противно и невыносимо любить эту всю грязь, но вот такая она бескорыстная любовь, – глаза Чонгю встретились с глазами Боми. – Знаешь, задыхаться от угарного газа не так страшно, как задыхаться от такой дурной любви. – Боже... – на одном дыхание выдавила наследница Грин Плаза, – это ты, та девушка. За дверью послышался приглушённый звук пожарной сигнализации. Боми даже не успела уложить всю цепочку событий. Кухонные сплетни. Разъярённый отец. Девушка, беременная от брата. Джебом и Джинён, дерущиеся на летней террасе. Юджин, у которой появились серьёзные отношения. Сехун, у которого они закончились. Угарный газ. Последний пазл почти лёг на своё место, когда неожиданно из коридора потянуло запахом гари. – Что за чертовщина? – нахмурилась Чонгю, выбрасывая окурок в мусорное ведро. – Пожар? – насторожилась Боми, спрыгивая с раковины. Выскользнув из дамской комнаты, девушки обнаружили суетящийся народ. Лестница была забита людьми, а центральная дверь готова была слететь с петель. Тяжёлые шаги разносились в гулком зале — или то бешено стучало её сердце. Посетители жались друг к другу штабелями грузов. Суеверный страх начал сковывать тело Боми, пробираясь под кожу разбушевавшимися морскими волнами, порождёнными тревогой. Подобное она уже видела раньше. – Я знаю, где запасной выход, – схватила её за локоть Чонгю, потянув за собой. – Что? – паника застряла где-то в районе лёгких, не позволяя свободно дышать. – Пойдём же, – силой потащила её за собой девушка. Забитые алкоголем и едой столики. Шумные люди. Серый дым, разъедающий глаза. Второй косяк Боми показался лишним. Голова ныла. Травка не принесла расслабления. Перед глазами она снова стояла в свадебном платье, а под ногами валялся труп сына судостроителя. Шумно. Все кричат и ругаются между собой, кто-то кому-то отдавил ноги, кто-то кому-то надорвал юбку. Разноцветный хоровод лиц мелькал перед глазами. В одно мгновение Чонгю рядом, а в другое — её уже рядом нет. Боми не смогла понять, когда перестала ощущать тепло чужой ладони. Ей казалось, что она задыхается. Она жадно глотала воздух ртом, но он как будто не поступал внутрь организма. Больно. Кровь струится по руке. От самого локтя к запястью. От чужого толчка, Боми налетела на лестницу, потом проехалась по полу. Кругом паника, но она не может паниковать, потому что ничего не понимает: перед глазами всё плывёт. Детская карусель — и она на детской карусели. Второй косяк точно был лишним. Комната. Пустая и тёмная. Боми делает шаг внутрь. Кругом шумно, а здесь тихо. Можно передохнуть. Одна-единственная лампа пытается осветить крошечное пространство. Боми интересует только диван. Растирает пальцами виски. Хочет присесть, но чьи-то недоумённые глаза изумлённо на неё смотрят. Мужской голос напряжённо выдавливает из себя вопрос, но Боми его не слышит. Всё в вакууме. На голову будто бы натянули скафандр. Боми замечает кровь. Много крови. Кровь похожа на мазут. Чёрная, густая и вязкая. Пахнет так же, мерзко и тяжело. Человек в неестественной позе сидит на стуле. Нога закинута на ногу. Рот распахнут в удивлении. Глаза стеклянные. Кукольные. Совсем перестали держаться, ещё немного и точно выкатятся двумя шариками наружу. – Хан... – второй слог застревает в горле, приходится с силой выталкивать его наружу, – бин. Молодой человек стоит рядом с трупом. Весь в крови. Щёки в крови, шея в крови, руки в крови и ноги в крови. На белоснежной до недавнего времени рубашке, в районе солнечного сплетения, кровавый отпечаток чужих пальцев, как будто до недавнего времени ткань кто-то стягивал в этом месте. Как будто кто-то пытался вытащить у него душу взамен своей. Дверь за спиной щёлкнула. – Бобби, – бросила девушка взгляд на второго молодого человека, начав пятиться назад. Он тоже в крови. Но это сложнее заметить. Одежда Ханбина белая. По крайней мере была белой. А вот одежда Бобби чёрная, поэтому кажется, что он просто промок. Попал под дождь. Кровавый дождь. – Боми-я... – улыбнулся Бобби белоснежной улыбкой, которая совсем не сочеталась со всем красным и чёрным в комнате, – мне кажется, или то, чего ты не видела своими собственными глазами, за тебя уже страх успел додумать? Женский вскрик. Ханбин зажмурился, накрывая уши. Хлопок дверью — и Боми вылетела наружу. – Блять, этого ещё не хватало, – выругался бармен. – И куда побежала эта дура? – Навстречу приключениям, – усмехнулся друг. – Топай за ней, – кивнул Ханбин на дверь. – Мне не нужны неприятности. Мало проблем с боссом, так ещё и перед копами отчитываться не хватало. – Это уже без надобности, – рассмеялся Бобби. – Считай, она нас здесь не видела, а мы её. – В смысле? – не понял Ханбин. – Я на парковке столкнулся с тем, кто ей получше меня мозги вправит и заставит поверить в то, что её здесь сегодня не было, – глянув на труп, Бобби склонил голову на бок. – Кстати, этот жмурик тебе случаем имя не успел нашептать? – Только хрипел, падла, – закатив глаза, Ханбин начал имитировать звуки покойного, похожие на всхлипы задыхающегося астматика. – Я попытался остановить кровь из артерии, а она всё равно фонтаном хлестала. Вон, смотри на кого стал похож. Второй раз аж захотелось убить эту сволочь, – раздражённо проговорил он, пнув ногой покойного. Лимбоми неслась в неизвестном направлении. Сначала людей не было — она явно забрела туда, куда не следовало, — а потом они появились. Снова стало жарко и тесно. Запах гари всё ещё витал в воздухе. Хотя Боми казалось, что запах крови ощущается ещё сильнее. Она хотела хватать каждого встретившегося на её пути человека за грудки и кричать о том, что где-то там наверху в одной из VIP-комнат сидит труп с перерезанным горлом, над которым возвышаются два молодых человека, но вместо этого продолжала протискиваться через толпу. На мгновение ей даже почудилось, что всё это наваждение, потому что всё-таки второй косяк был лишним. Она действительно могла словить галлюцинации. Происходящего вокруг вообще могло не быть. Было страшно. Очень страшно. Ровно до того момента, пока она не почувствовала терпкий запах мускуса и руку, властно обхватившую её за талию. – Если ты произнесёшь хотя бы одно слово или если хотя бы один звук слетит с твоих губ, клянусь, я стяну с себя ремень и выпорю тебя со всей жестокостью, на которую способен, – прошептал ей в самое ухо надломленный голос. – У меня очень тяжёлая рука, поэтому будь уверена — будет больно. Нестерпимо больно. Настолько, что ты ещё долго не сможешь сидеть на своей красивой заднице. Боми смочила языком губы, бросая взгляд через плечо. Лицо Воншика выражало спокойствие, но в голосе чувствовалось напряжение, как и в руке, стягивающей тонкую талию. Понадобилось мгновение, чтобы Боми осознала, что они никогда ещё не были настолько близки телесно. Впервые её спина упиралась ему в грудь, впервые своими ягодицами она чувствовала его пах. При любых других обстоятельствах девушка точно бы подумала о чём-то вызывающем, но сейчас она испытала спокойствие. Плечи расслабились, и она тихо выдохнула. Наступило спокойствие. Боми ощутила себя защищённой, как не ощущала ещё никогда в своей жизни. За этими широкими плечами можно было спрятаться и стать слабой. – Я просил тебя по-хорошему быть послушной, – уже сидя в машине, раздражённо начал Воншик. – Годик. Лимбоми, годик в разрезе всей жизни — это ведь не так много, чтобы потерпеть меня. Расслабившись на переднем сиденье машины, девушка приоткрыла рот, чтобы высказаться, но, когда через зеркало заднего вида увидела рассерженные глаза мужа, сразу же передумала говорить, всё ещё помня об угрозах, связанных с ремнём и её любимой попой. – Почему я здесь? – усмехнулся он, притормаживая на красном свете светофора. – Почему я не в Японии, когда у меня, там, на завтра запланирован ужин с компаньоном? А всё потому, что ты — одна большая и сплошная проблема, Лимбоми. За неделю моего отсутствия ты успела накуролесить как другие и за всю жизнь не успевают, – кивнул Воншик на заднее сиденье машины, где стояла пачка свежей прессы. – Публичные газетёнки, которые вряд ли читают мои коллеги, но которые точно читают их тупые жёны. Всю неделю ты только и делала, что позорила моё имя, и мне уже страшно представить, что произошло в этом паршивом месте, откуда я тебя забрал. Не дай бог, ты вляпалась в неприятности, – увидев знак разрешающий прибавить скорости, Воншик надавил на педаль. – С сегодняшнего дня, если ты не умеешь жить своим умом, будешь жить моим. Теперь ты или сидишь взаперти дома, или находишься в поле моего зрения, или в поле зрения моего охранника. – Двадцать семь, – тихо прошептала Боми, устраиваясь поудобнее на спинке кресла и прикрывая глаза. – Что? – бросил Воншик взгляд на умиротворённое и засыпающее лицо жены. – Водителю грузовика не меньше двадцати семи. Я о задачке, которую ты мне задал до своего отъезда, – уткнувшись носом в мужской пиджак, Боми вдохнула запах мужа. При выходе на улицу, он накинул его на её продрогшие плечи, и ей даже не захотелось сопротивляться. Это был приятный жест. Вряд ли выражающий заботу по отношению к ней, но точно показывающий воспитанность. – Вес стандартного заводского мешка сахара пятьдесят килограммов. Триста мешков — это пятнадцать тонн. Для перевозки подобного груза в Корее нужна соответствующая лицензия и водительский опыт. Лицензия выдаётся после пяти лет. Минимальный возраст выдачи документа двадцать два года. Соответственно ему не меньше двадцати семи. Задачка на критическое мышление. Вроде так это называется, – голова перекатилась в сторону мужа. – Ты всё ещё хочешь меня выпороть? – хрипло прошептала Боми, от чего по рукам Воншика пробежались щекочущие мурашки. – Ты нарушила мой запрет, – посмотрел он ей в глаза. – Потому что хочу, чтобы ты сдержал обещание. Быть может, тогда я пойму, что тебе на меня не плевать, как ты стремишься показать. Я не против, чтобы ты меня выпорол. Только, пожалуйста, не ремнём. Можно просто вот этой властной рукой, – пальцы Боми прошлись по мужской ладони, крепко сжимающей кожаный руль. – С ремнями я не дружу с детства, у меня о них только плохие воспоминания. Чёрные, бордовые, коричневые. Они всегда были разными, но неизменно дорогими, – прошептала она с тенью печали, после чего они поехали молча. К середине пути Боми провалилась в темноту, в которой её не ждало ни одного сладкого сна. Только ремни: чёрные, бордовые и коричневые. Она настолько была вымотана, что даже не почувствовала, как её на руках донесли до кровати и накрыли одеялом. Бережно накрыли одеялом. Аккуратно подоткнув его, что не делал ни один член её семьи до этого. Хотя теперь у Боми была своя собственная, и, возможно, именно этот день, а не день свадьбы послужил её формированию, как и это подоткнутое одеяло.