Бегство от умирающего солнца

~ XXII ~

      Даже Боми, далёкой от празднества высшего света, не составило труда заметить, что гольф с каждым годом завоёвывает всё большую популярность среди корейской элиты. Понадобилась всего пара-тройка лет — и европейский вид спорта смог прижиться в азиатской среде, став излюбленным развлечением чеболей. Теперь в тёплое время года даже председатель Пак следовал тенденциям моды и часто устраивал переговоры на открытых площадках. Постепенно у отца появился не только набор именных клюшек, но и членство в прославленных гольф-клубах Америки и Испании. Смысла в чудной забаве Боми не находила, но предполагала, что бизнесменам всё же временами надоедало сидеть в душных офисах, поэтому они выбирались на свежий воздух, чтобы подобно шотландским пастухам, что использовали когда-то кроличьи норки совершенно не по назначению, загонять шарики в лунку. Тем не менее, даже полное отсутствие понимания правил игры не освобождало Боми от похода с Воншиком в гольф-клуб. Притворяться больной было бессмысленно, сбегать — глупо. В итоге, Боми пришлось сдаться. Однако даже её поражение перед чужим словом не означало, что она из вредности не попытается испортить мужу мероприятие.       Поразмыслив накануне, вместо одной процедуры, запланированной с утра в салоне, Боми взбрело в голову опробовать весь новый перечень услуг, что грозило стать причиной её опоздания больше, чем на четверть часа. Впрочем, прежде чем выключить телефон, Боми любезно соизволила отправить мужу сообщение, в котором предупреждала, что ненадолго задержится. Жаль только то, что слово «ненадолго» она так и не сообразила взять в кавычки. Боми догадывалась, что Воншику не останется ничего, как выехать без неё, а после даже придётся оправдываться перед компаньонами за несобранность второй половинки. Масло в огонь должен был подлить ещё и выбранный костюм, который Боми в последний момент успела себе прикупить. Майку и свободные бриджи, накануне подобранные мужем, заменила лёгкая куртка, белоснежное поло и короткая розовая юбка. Настолько короткая, что стоило только Боми нагнуться для удара, широко расставив ноги, как тут же открывался вид на спрятанные под ней шорты. Она догадывалась, что Воншик будет в ярости, но выказывать своё недовольство при всех, а тем более выгнать её с поля — не посмеет. Воншик знал, насколько сильно Боми не хотела присутствовать на мероприятии — и пусть теперь любуется её внешним видом до конца игры. Оставалось только надеяться, что этот урок он усвоит сполна.       Площадка для гольфа располагалась в горной местности, откуда открывался прекрасный вид на город. Поле было идеально прибрано накануне, поэтому в воздухе до сих пор стоял запах свежескошенной газонокосилкой травы. Поймав администратора клуба, Боми разъяснила, что она отставший игрок, после чего была доставлена на маленьком гольф-каре прямиком в центр поля. Как и ожидалось — все давно были в сборе. Подходя к шатру с упругим тентом, что прятал от солнца небольшую компанию, Боми едва ли могла догадываться, что встретит сегодня не только влиятельных знакомых мужа, но и камень чужого прошлого, которой только и оставалось, что привязать к шее Бан Ёнгука, перед тем как сбросить с обрыва в воду. Накануне Воншик заставил зазубрить её имена важных персон. На игре вместе с супругой должен был присутствовать пожилой прокурор Хван, ни под каким предлогом из-за своего тщеславия не собирающийся покидать генеральское кресло в верхушке государственного аппарата. Оказать присутствующим честь своим визитом должен был и сенатор Ку с сыном повесой, который с таким же азартом транжирил деньги семьи с каким их глава воровал их из казны. Вдова директора промышленного предприятия госпожа Ван должна была появиться под руку с овдовевшим всего пару месяцев назад основателем фармацевтического концерна председателем Соном, которого за глаза в высшем свете называли её вторым мужем, что потерял свою вторую половинку при столь же странных обстоятельствах, как и его спутница. Сластолюбивый председатель совета министров господин Мин среди присутствующих был картой самой мелкой масти, но при этом самой понятной: он не пытался строить из себя того, кем не являлся — и даже после скандального развода с женой умудрился захватить на игру, под видом личной ассистентки, молоденькую профурсетку, которая вряд ли вообще была способна умножать большие числа в уме и писать без ошибок. Помимо перечисленных игроков, в связи с подписанием многомиллиардного договора, на поле должны были присутствовать и несколько секретарей. Имя личного помощника мужа Боми знала — и, вероятно, только оно могло предоставлять для неё ценность. По крайней мере, так она думала, до того момента пока она не столкнулась лицом к лицу с секретарём госпожи Ван.       Боми не собиралась тренировать свою память и запоминать имена чьих-либо потенциальных любовниц или любовников. Однако несложно было предположить, встретившись с Шиён взглядом, что она могла быть любовницей и прокурора Хвана, и сенатора Ку, и председателя Сона, и министра Мина, и даже всех мужчин одновременно. Пожалуй, в силу некоторых меркантильных обстоятельств единственным человеком с кем у Ким Шиён никогда и ни при каких условиях не могла произойти близость, оставался Тэгун. Потому что Шиён, по мнению Боми, всегда была корыстной мразью, которая в сторону обычного секретаря едва ли бы посмотрела. Бывшая невеста Бан Ёнгука, место которой, по мнению той же Боми, давно было отведено в борделе, а не на гольф-площадке, была самой алчной из всех, кого девушка когда-либо встречала на своём пути. Для Ким Шиён в людях всегда были важны только две вещи: связи и деньги. Именно поэтому, на протяжении всех старших классов, Боми пыталась разгадать непосильную для неё загадку: почему Шиён долгое время оставалась невестой Ёнгука и даже собиралась за него замуж. Удивительно, но Боми даже предположить не могла, что и такие девушки, как Ким Шиён, тоже способны любить. Любить неудержимо — и со всей страстью испорченной души.       Выросшая в нищем районе девочка с самого рождения поняла, что не собирается проживать свою жизнь так же, как трудяга мать, пропадающая на работе сутками, чтобы прокормить семью. Быть может, именно поэтому все силы Шиён были брошены лишь на то, чтобы вырваться из проклятого места — убогой провинции, где бо́льшую часть населения составляли бездельники и пропойцы. Ещё в садике Шиён осознала, что окружающий мир нуждается исключительно в красивых людях. Ты можешь быть полной дурой, но если у тебя есть милое личико и хорошая фигура тебе простят многое. Только вот Шиён генетика не подарила прекрасную внешность. Лошадиное лицо, массивная челюсть, слишком узкий разрез глаз и субтильное тело. Все одноклассники высмеивали Шиён, а самые смелые и озлобленные издевались над ней, исписывая парту, выливая помои на голову и запирая в кабинке туалета во время классного часа. Шиён плакала и терпела. Терпела и плакала. Учила китайский и решала математические задачки университетского уровня, надеясь на то, что если её не признают внешне, то хотя бы смогут оценить остроту ума. Впрочем, попытки выделиться подобным образом не приносили успеха. Эрудированность не подталкивала окружающих ею восхищаться. Напротив — эрудированность Шиён ещё больше портила к ней отношение одноклассников. Жестокие дети усердных не любят. Особенно когда их прилюдно выделяют учителя, намекая на всеобщую необразованность. Как итог: даже выигранный грант в топовый университет не мог подсластить взросление, разочаровавшегося в людях подростка.       Сбежав из провинциального городка, Шиён порвала все связи с прошлым. Оказалась в центре шумного мегаполиса. Одна. Полная надежд и сил. Готовая на свершения и подвиги. Сеул встретил её прохладно, как и всех приезжих, мечтающих найти своё место под солнцем. Одногруппники казались неплохими ребятами, но прожив всю жизнь в большом городе, находили Шиён замкнутой и дикой, не давая возможности присоединиться к своей компании. Шиён не задирали. Шиён просто игнорировали. Обходили стороной. Единственный человек, с кем девушка смогла найти общий язык, была её соседка по общежитию, которая на самом деле появлялась там редко, но каждый раз, когда появлялась, приносила с собой праздник. Яркая, как фейерверк, она почти никогда не замолкала, пересказывая последние сплетни. Юна была человеком вечеринок. Человеком шумных застолий. Ещё одна ирония судьбы.

Красавица и чудовище встретились.

      Провидение высших сил, как наказание или спасение, способное изменить судьбу. Шиён навсегда запомнила день их первой встречи. Лёгкий холод рук. Взгляд бездонный, омутом затягивающий в себя. Аромат сладких конфет. Они с нескрываемым любопытством разглядывали друг друга. Такие разные. Совсем чужие. Внешность, и правда, бывает обманчива. Со стороны кто и что собой представлял определить было практически невозможно. Тогда никто не знал и не мог знать, и даже Шиён с её удивительной интуицией, вряд ли догадывалась, что впустила в свою комнату самого настоящего монстра. Монстра, сгубившего не одну жизнь.       Шло время. Девушки сближались. Найдя себе очередную забаву, Юна решила, что неплохо было бы взрастить кого-то по своему образу и подобию. Кого-то, кто на протяжении всей жизни будет смотреть на неё с благодарностью за оказанную помощь. Наступила пора, когда взгляды на мир одной, начали отравлять сознание и принципы другой, а десяток спонсированных пластических операций позволил убрать природную ошибку. Теперь Шиён помимо острого ума заручилась и роскошной внешностью. Внешностью, которая не позволяла пройти мимо ни одному мужчине. Однако, по заверениям благодетельницы, любой мужчина Шиён теперь и не нужен был. Теперь ей нужен был только самый лучший, а точнее тот, кто шёл бы сразу же после будущего мужа подруги.       Только вот, чтобы Юна не пыталась вылепить из попавшего под руку материала, всё сводилось к тому, что светское общество творение её не принимало. Плохую родословную с пятном бедности едва ли нужно было вписывать в домовую книгу, чтобы разгадать секрет Шиён, когда её подруга Юна купалась в деньгах родителей. По статусу ей с самого рождения предписано было стать женой чеболя. Влиятельного чеболя. Бо́льшую часть жизни девушка прожила в Японии и только после окончания школы смогла вернуться на родину, прежде выслушав от отца наставление, что в первую очередь ей надобно получить не хорошее образование, а найти себе достойного спутника жизни. Прописанная умными людьми роль теперь заставляла жить в кампусе с нищими студентами, участвовать в благотворительных мероприятиях и помогать всем сирым и убогим. Даже Шиён отлично вписывалась в родительский план: удачно попавшаяся под руку, она тоже оказалась сирой и убогой.       Считала ли Юна своей подругой Шиён? Пожалуй, считала. Однако дружба эта явно была какой-то очень извращённой, искажающей понятие самого этого слова, где один человек доминировал над другим, заставляя следовать подготовленному сценарию. Считала ли Шиён своей подругой Юну? Пожалуй, ответ очевиден. Только вот дружба эта вытекала по большей части из благодарности. На протяжении всей жизни Шиён считала себя обязанной Юне. Она была обязана ей всем, начиная от одежды и обуви, заканчивая советами и приобретёнными связями, позволившими после окончания университета найти своё место в светлом офисе с отдельным кабинетом. Кабинетом, который в первую очередь нужен был ей, чтобы творить там всякие непотребства. Своевременно став любовницей начальника юридической фирмы, Шиён ожидала в ближайший отпуск очутиться на дорогущем курорте, и даже успела распланировать свою жизнь на несколько лет вперёд, пока в один прекрасный день её не вызвали в следственный комитет, обвиняя в махинациях начальника, счета которого в один миг арестовали, а сам он скрылся в неизвестном направлении. Именно в этот не самый удачный момент её жизни и появился Бан Ёнгук. Обаятельный стажёр в полицейском участке не оставил ей шансов на отступление. Шиён влюбилась. С первого, чёрт возьми, взгляда. Шиён влюбилась один раз и на всю оставшуюся жизнь. В один миг все заветы подруги дали трещину. Все наставления вылетели из головы. Все богатые ухажёры отошли на второй план и стали одним лишь жирным пятном на рубашке неряшливого невежды, который с порога посмел оценить её взглядом, который бросает оперативник на проститутку, задерживая её вблизи придорожного мотеля.       Это было практически невозможно, как решить задачку о перемещении дивана. И всё же Шиён удалось заполучить внимание надменного полицейского. Шиён удалось пустить корни в его очерствевшее сердце и наконец-то смазать его маслом, как смазывает он свой пистолет в надежде избавить его от коррозии. Шиён стала частью жизни Бан Ёнгука. Рядом с ним она даже решилась на необдуманный шаг и приняла обручальное кольцо, которое её подруга со всей ненавистью в душе выбросила в окно машины. Все эти годы Юна взращивала Шиён по своему образу и подобию не для какого-то там проходимца с погонами, на иждивении которого числились ещё и две малолетки. Юна готовила Шиён для особенного человека, поэтому, когда на горизонте неожиданно появился Сон Мино, она сделала всё возможное для того, чтобы подруга поддалась его очарованию. Шиён изменила своему жениху, на тот момент пребывающему в армии. Причём Шиён изменила ему не раз и не два. Это не было мимолётным увлечением. Шиён целенаправленно добивалась сердца сына нефтяника, не догадываясь, что сын нефтяника водит её за нос, пытаясь доказать другу, что связался он с продажной женщиной.       Помолвка была разорвана. Шиён потеряла всё, что имела, оставив при себе только Юну, чьи советы заставили потерять любовь всей своей жизни. Юна была убеждена, что одержимость Ёнгуком могла снова привести подругу в бедную провинцию, где она родилась. Спустя время, зализав раны, Шиён снова вышла на охоту, не догадываясь, что лучший из её возможных уловов умыкнёт из-под носа хитрая лисица в лице лучшей подруги. Юна бесчестно забрала у неё мужчину, с которым у Шиён уже произошла близость. Однако Шиён сама была виновата в своей неудаче, не заручившись крепкой связью, она сама привела подругу к приглянувшемуся ей человеку.

Шиён была той, кто познакомила Ким Воншика с его будущей женой. Она была той, кто самолично поспособствовала его несчастью.

      Выгадав время между ударом господина Хвана и советами его тихой жены, как именно стоит играть, Воншик склонился над Боми:       – Ты что на себя нацепила? – прошипел бизнесмен на ухо благоверной, притягивая её к себе ближе и создавая вид, что бормочет ей какую-то любовную чепуху.       – Не нравится, муж мой? – бросила девушка невинный взгляд из-под дрожащих ресниц. – Как же так? Я старалась тебя порадовать...       – Наконец-то мы представлены друг другу лично, – бросил министр Мин на жену компаньона взволнованный взгляд. От Воншика не утаилось, что сначала он заглянул не в глубокие глаза, а посмотрел на то, как искусно поправляет Боми сползшие малиновые борты на гольфах. – Я наслышан о вас от председателя Пака.       – В Сеуле вообще сложно найти того, кто о вас не наслышан, – влез в разговор сын сенатора. Не придумывая сложной стратегии, молодой человек просто взял и резко замахнулся клюшкой, выстреливая в дальний угол газона.       – До сегодняшнего дня был уверен, что председатель лукавит, когда восторженно о вас отзывается. Ну, в самом-то деле какой отец не преувеличивает достоинства своих детей?       – Мой? – рассмеялся Чжунхэ, получая недовольный взгляд сенатора. – Вот, вы только поглядите, как он меня сердито глазами буравит. Уже жалеет, что взял в общество благородных господ.       – Вы просто ещё молоды и горячи, друг мой, – хлопнул его по спине министр Мин. – Ваш отец строг с вами только лишь потому, что боится того, что вы можете быстро перегореть.       – В строгости обычно и выражается истинная любовь, – улыбнулась госпожа Ван.       – Если бы ещё в нравоучениях моих был толк, – стянув очки, сенатор принялся полировать их стёкла салфеткой.       – И всё-таки как жаль, что вас так долго прятали от наших глаз, – потянулся министр Мин к Боми, цепляясь за её нежные руки. – Я безмерно рад встрече с обворожительной особой в вашем лице.       – Я тоже рада вас видеть, – лживо улыбнулась девушка, замечая ухмылку Шиён.       – Вы умеете играть? – подавая клюшку, супруга генерального прокурора отвлекла Боми от похотливого взгляда министра.       – Нет, я первый раз на гольф-площадке.       – Здесь нет ничего сложного... – принялась рассуждать женщина, когда муж её резко перебил — и Боми показалось, что делает он это на протяжении всей их сорокалетней жизни в браке.       – В гольфе существует три главных правила, нерушимые на протяжении веков. Играй мяч, как он лёг. Играй на поле, как оно есть. Если ни то, ни другое невозможно — поступай по справедливости, – поправив козырёк кепки, он с особой скрупулёзностью оглядел молоденькую жену Ким Воншика. В своём почтенном возрасте он был далёк от плотских утех, поэтому мог здраво оценить истинную ценность любой женщины. Для Боми вывод вышел не утешительный: главный прокурор, зная Воншика и его семью на протяжении всей жизни, никак не мог понять, зачем бизнесмен связал свою жизнь с легкомысленной девицей, которую даже состояние отца не красило. Ему и лупу, через которую он любил рассматривать документы, доставать не нужно было: прокурор Хван видел необразованность на лицо. Он знал не понаслышке, что Воншик не подвластен женским чарам, поэтому ему только и оставалось, что гадать, в чём же кроется главная причина брака.       – Воздух сегодня просто замечательный, – полной грудью вдохнул министр, – и как же всё-таки жаль, что в последнее время мы всё реже встречаемся.       – Вы же знаете причину, – понизив и без того тихий голос, пролепетала жена прокурора.       – Вы сейчас о маньяке, что охотится на богачей?       – Нынче боятся не только его потенциальные жертвы, но и владельцы всех элитных мест города. Если на их территории найдут труп, то это грозит дурной славой. Разве вы не слышали о владельце того ресторана, где нашли последнюю жертву? Говорят, он почти банкрот.       – Глупости, – перебил женщину её муж, – вина в разорении всегда лежит только на плечах его хозяина, а у того дельца, как я знаю, и до этого инцидента были судебные тяжбы с кредиторами. Я лично рассматривал одно из дел около полугода назад.       – И то верно, – подал голос Чжунхэ. – В отеле Ким Воншика тоже когда-то произошло убийство, но я не вижу, чтобы он бедствовал. Напротив, с клиентурой у него теперь куда лучше стало, даже зарубежные СМИ наведываются в охоте за сенсацией.       – К чему вспоминать былое, – за неуместное сравнение прожёг сенатор взглядом своего сына.       – Опять затронул щепетильную тему? – хмыкнул молодой человек.       – И всё же, поскорей бы убийцу поймали и наказали по всей строгости, – взволнованно произнесла жена сенатора.       – Неужели тоже беспокоитесь за своих сыновей? Как-никак, а они ведь у вас тоже идеально подходят под стандарты убийцы: молодые, красивые и богатые, – лукаво приподнял бровь Чжунхэ, за что тут же получил клюшкой по ноге от отца.       – Когда у полиции до сих пор нет ни одной зацепки, искать его в Сеуле тоже, что заниматься поисками мистера Кима, – громогласно прокатился по полю голос госпожи Ван, на который сию же минуту обратили внимание все присутствующие, в то время, когда голос жены сенатора так и продолжал оставаться бесформенным облаком, который вряд ли можно было уловить — и то было самое яркое их отличие. Обе жёны влиятельных людей, но при этом занимающие разное положение в обществе. Как гость, которого садят или поближе к хозяевам, или подальше с их глаз. – Разве я не права? Уж как-то странно вы на меня все посмотрели.       – Просто вы осмелились произнести то, что не осмелились другие. Убили, так сказать, надежду на лучшее, – расплылся в губах министр.       – Осмелилась произнести что? – покрутила госпожа Ван в руках клюшку.       – Что у полиции действительно нет зацепок, и именно поэтому люди в панике.       – Не думаю, что они настолько тупы. Правоохранительные органы, конечно, никогда не блистали умом, но чтобы настолько... – не договорив, закатил глаза Чжунхэ. – Неужели хотите сказать, что уже весь город понял, когда они всё ещё слепо пребывают в неведении.       – О чём вы? – поддалась жена генерального прокурора навстречу к молодому человеку.       – Если ты ещё раз ляпнешь эту глупость про смотрителей, то я вышвырну тебя с поля, – грозно предупредил сенатор Ку своего сына.       – Смотрители? Но это ведь всего лишь городская легенда. Кто вообще способен поверить в эту чушь взаправду? – в голос рассмеялся министр Мин.       – А кому, как не первоклассным наёмным убийцам, под силу было бы провернуть подобное без каких-либо следов? Главным остаётся только вопрос: кого именно надоумило к ним обратиться и как он их нашёл. Организация-то, говорят, тайная и даже сами члены подчас не знают тех, с кем работают. Над ними всеми стоит смотритель, но и на него выйти можно только в том случае, если пребываешь в отчаянии. Вроде как даже не ты его находишь, а он находит тебя.       – А не перечитали ли вы в детстве комиксов? – улыбнулся председатель Сон на размышления пылкого юноши.       – Поверьте, он и сейчас их читает, – нахмурил брови отец. – Чжунхэ, в эту чушь веришь только ты.       – А вы что думаете об этом, Ким Воншик? – перевёл он взгляд на бизнесмена и единственного в их компании человека, который, отстранившись, измерял взглядом точную длину юбки жены, совершенно не вслушиваясь в разговор компаньонов.       – Я, как и ваш отец, считаю, что всё это глупости и никакого тайного бюро, выполняющего заказы, не существует, – твёрдо произнёс Воншик, встречаясь глазами с сыном сенатора Ку. – История — не больше чем вымысел, что сгодилась бы только что для бульварного романа.       – Что-то тема наша затянулась, не считаете? Давайте-ка лучше все вернёмся к игре, – хлопнул министр Боми по спине, не упуская возможность пройтись по ней своей липкой пятернёй. – За вами следующий бросок, юная леди.       – Сильно не переживайте, у вас всё получится, – подбодрил девушку добродушный председатель Сон, висков которого давно коснулась первая седина, но которую он старательно ото всех прятал, подкрашивая каждую неделю. Пройдясь кончиками пальцев по локтю госпожи Ван, он снова бросил на неё полный надежды и безответной любви взгляд.       – Просто играй мячом из того положения, в котором он оказался. Ты должна нанести один-единственный удар. Время подготовки к удару не больше сорока секунд. Нельзя толкать, подцеплять или сгребать мяч в сторону, улучшая его положение. Остальное я сделаю сам, – подтолкнув жену в спину, Воншик взглядом попросил следовать за ним по тропинке.       – Ах, ну как же всё-таки жаль, госпожа Ван, что ваш сын так и не смог присутствовать на сегодняшнем мероприятии, – растянуто произнёс министр Мин, придав своему голосу той самой наигранной досады, присущей людям которую эту досаду сами в повседневной жизни редко испытывают. – Вот он бы точно смог научить Боми правильно бить по мячу. Его мастерству можно только позавидовать. На моей памяти, он играет лучше всех здесь собравшихся вместе взятых.       – У него дела, не требующие отлагательств, – произнесла женщина, после чего едва слышно, чтобы никто её не расслышал, с грустью добавила: – почти всегда, когда я прошу куда-то меня сопроводить.       – Увеличивает капитал отца? – добродушно улыбнулся сенатор Ку.       – Скорее уж его прожигает, – замахнулся Чжунхэ клюшкой, за что тут же получил очередной тяжёлый взгляд отца.       – Прошло уже достаточно времени со смерти господина Вана, но, должно быть, он всё ещё приводит в порядок документацию. Я слышал, председатель не очень-то любил всю эту бумажную волокиту и даже должного завещания не оставил. Надеюсь, не так много у вас успели урвать внезапно объявившиеся дальние родственники? – поинтересовался министр Мин, засунувший свой любопытный нос дальше, чем позволяли правила этикета.       – Спасибо за ваше волнение, но не переживайте: вряд ли мы обеднели, расплатившись по всем счетам, – ласково улыбнулась госпожа Ван.       – Вы слишком милосердны, – подала голос жена генерального прокурора.       – А я и не думала, что муж мой... – нарочно запнулась Боми, с любопытством оценивая госпожу Ван, – ведёт дела с женщинами. Вы ведь его компаньон. Я правильно понимаю?       – Да, нас связывает общий бизнес, – мягко улыбнулась вдова покойного председателя — и собеседница далась диву, как ещё у неё не болят скулы от столь частых улыбок.       – Я вас узнала, – усмехнулась наследница Грин Плаза, поравнявшись с женщиной.       – Узнали? – удивилась госпожа Ван, вытаскивая хвост из прорези кепки.       – Мы как-то встречались с вами в торговом центре, – покрутила Боми в руках клюшку, с интересом разглядывая точёный профиль. Она всё ещё не могла угадать точный возраст женщины. Госпожа Ван была невероятно хорошо сложена. Её гибкий стан был сравним с грациозной мягкостью кошки. В один миг Боми уверовала в то, что они с Воншиком любовники, которые с большой долей вероятности тайно встречаются даже после его женитьбы.       – Неужели? – искренне удивилась женщина, заглядывая в девичье лицо. – И когда же это было? Простите мне мою забывчивость, но я вас не помню, а такую хорошенькую леди я бы точно запомнила.       – Вероятно, это из-за цвета волос, – покрутила Боми в руках прядь. – Просто не берите в голову.       Боми изнывала от палящего над головой солнца. Выпитая бутылка воды так и не уняла жажду. Игра затянулась. Затянулась настолько сильно, что солнце успело перекатиться из одного края неба в другое. В какой-то момент Боми осознала, что и напрягаться не пришлось, чтобы насолить Воншику. Даже особо не стараясь вытащить их с последнего места, она всё равно портила мужу турнирную таблицу, раз за разом принося штрафные очки.       – Воншик, мне кажется, или ваша жена играет сегодня за нас? – рассмеялся министр Мин, в очередной раз бросая взгляд на подлетевшую юбку, когда Боми снова не со зла отправила мяч за поле. К середине игры даже её начала бесить собственная криворукость.       – Сегодня определённо не ваш день, Лимбоми, – удлиняя козырёк кепки, приложил Тэгун руку ко лбу, после чего проводил мяч в сторону пруда.       – Чёрт, да ударь ты хотя бы один раз нормально, – шикнула Шиён, с начала встречи делая вид, что они не знакомы.       – По твоему лицу если только. Уж в этом случае я точно не промахнусь, – прошипела Боми в сторону секретаря госпожи Ван. – Какого хера ты вообще здесь делаешь, курица щипаная?       – Что за тон, соплячка? Я намного старше тебя, – прожгла её взглядом Шиён. – Будь аккуратнее в словах, ты не в ночном клубе, а...       – Среди правящей элиты? Самой не смешно? – поддалась молодая госпожа Ким в сторону компаньонки.       – С годами ничего не меняется: ты всё ещё заноза в заднице. И как только Воншик тебя выносит? Всё-таки правду люди говорят: у него титаническое терпение. Уже после первой недели брака нужно было вернуть тебя обратно в семью. Смотри, не зарази его какой-нибудь болячкой. Кто знает, с кем ты по углам сношалась до него, – собирая волосы в высокий хвост, она нарочно ударила Боми по лицу пушистой копной.       – Я тебе сейчас выдерну твою искусственную метлу, – прошипела Боми, начиная демонстративно плеваться.       – Самое время показать всем насколько ты дурная, – рассмеялась Шиён.       – Так кто? – подтолкнула её Боми в плечо, бросая взгляд на короткие шорты, которые даже она, скрипя сердцем, могла бы признать модными и отлично сидящими на чужой заднице.       – Так и не научилась за двадцать два года формулировать правильно мысли? – фыркнула собеседница. – Всегда было любопытно узнать: во сколько лет остановилось твоё умственное развитие?       – Я спрашиваю о том, к какому члену ты примеряешься на этот раз, – кивнула наследница Грин Плаза в сторону мужчин, которые пытливо рассматривали интересное положение мяча и давали советы госпоже Ван, собирающейся по нему ударить. – Прокурор — стар. Сенатор, говорят, тот ещё жлоб — ты ему не по карману. Для его сына слишком изношена. Министр трахает секретаршу, которой ему явно мало, и, быть может, он не отказался бы от групповушки, только что блондинка прожигает тебя взглядом с начала игры, поэтому, сунься ты на её территорию, она тебе горло перегрызёт. Председатель мягкосердечен. Мы обе заметили, что от него тянет спиртным — сейчас он лёгкая добыча. Однако он не сводит глаз с госпожи Ван, явно намереваясь уйти сегодня вместе с ней.       – Забыла ещё про одного, – расплылась в улыбке Шиён.       – Тэгун? – покрутила девушка в руках клюшку. – Разве для тебя он не мелкая сошка?       – А у меня и нет к нему интереса, – взгляд с секретаря перешёл на мужа Боми. Почти всегда Воншик был одет в офисный костюм, но сегодня выпал тот редкий случай, когда можно было оценить его атлетическую фигуру. Футболка обтягивала грудную клетку и проработанный торс. Вены на руках, как прожилки на листьях, были вздуты и чётко вычерчены на плечах и предплечьях. Шорты открывали вид на поросшие тёмными волосками сильные ноги, которые, как пружина, отталкивались от земли, когда он перепрыгивал через овраги, подавая руку несносной Боми, которую на самом деле следовало закопать в одной из ям при первом же удобном случае. Оценивая только на расстоянии, Шиён готова была поклясться, что бизнесмен проводит своё время не только в офисе, но и часто бывает в спортзале. Правда оставалось гадать, когда он находит на него время в своём плотном графике. Неужели и дома почти не бывает? Вероятно, семейная жизнь четы Ким была не такая идеальная, какой они стремились показать её окружающим. За ласковыми словами и поступками Шиён чувствовала один лишь холод, который морозил даже её и без того ледяное сердце.       – Ты на Воншика что ли глаз положила? – еле сдержалась Боми, чтобы не засмеяться в голос.       – Уже чувствуешь опасность? – усмехнулась Шиён, скрещивая руки на груди.       – Мне всё равно, – пожала девушка плечами, рассматривая исправленное пластикой лицо, но до того качественно исправленное, что сложно было считать его ненастоящим. Только что острый подбородок, встречающийся у кореянок крайне редко, мог выдать вмешательство хирурга. – Думаю этот орешек не по твоим зубам. Вряд ли он вообще по женским зубам.       – Чего? – округлила собеседница глаза. Затяжная пауза помогла переосмыслить услышанное. – Боже мой, ты ведь не считаешь, что Воншик по мальчикам? Нет, я много, конечно, кадров встречала, и ты даже вообразить себе не сможешь имена тех мужчин в высших кругах, что скрывают свою истинную ориентацию... но Ким Воншик... Ким Воншик ведь натуральнее и традиционнее всех, кого я когда-либо видела в своей жизни, – подхватив девушку за локоть, бывшая Бан Ёнгука притянула её к себе. – Так постой-ка... Боми, вы не спите?       Минуты непонимания — и Шиён в них растворившаяся, чтобы найти изъяны во внешности Пак Боми. Она напротив. Всё такая же совершенная. Как семь или восемь лет назад. Только что тоньше и выше стала. Всё такая же свежая. Дышащая беззаботной юностью. Ровный цвет кожи. Идеальная симметрия лица. Высокий нос. Аккуратные кукольные губы, правда, что капризные, но такие и девушка не откажется для любопытства поцеловать. Пропорциональная фигура. Длинные ноги. Изящные руки и запястья. Грудь среднего размера, такая, что идеально ляжет в крепкую мужскую руку. Любовь к фитнесу тоже даёт о себе знать. Боми подкачана везде, где нужно. Её ягодицы такие упругие, а талия такая тонкая, что выиграет у самой Вивьен Ли. Воншик не похож на слепого, но Шиён теперь сомневается в том, что они видят одно и то же перед глазами. Боми совершенна настолько, что можно простить ей даже вечную глупость. Достаточно всего лишь заклеить рот и начать наслаждаться телом.       – А во всех семьях принято спать? – фыркнула Боми.       – Даже не верится, – прошептала Шиён. – Хотя... кажется, я даже рада.       – Рада отсутствию конкуренции?       – Рада, что не ошиблась в Ким Воншике, – подмигнула ей девушка. – Он и правда отличается от многих мужчин. Он не ведётся на женскую красоту.       – Потому что ведётся на мужскую? – хмыкнула Боми.       – И всё-таки я уже дважды тебя опередила, – попятилась Шиён спиной, решив вернуться к компании.       – Опередила? – нахмурилась Боми.       – Сначала Ёнгук, а потом Воншик, – рассмеялась девушка. – Я прямо-таки воодушевилась, после череды паршивых рабочих недель. Спасибо тебе, Пак Боми.       – Тебя ебнуть клюшкой, чтобы ты тоже научилась правильно формулировать мысли?       – Я спала и с одним, и со вторым, – улыбнулась Шиён, после чего высунула язык. – Два — ноль, Пак Боми. Тебе-то так никто и не дал.       Молодая госпожа Ким вросла в землю, со всей силой сжимая клюшку. Под напором дерево переломилось, впиваясь острыми шипами в нежную кожу. Боми зашипела. На руке стали различимы проколы. Заметив чужую растерянность, Шиён собиралась предложить помощь, но, не успев приоткрыть рот, получила в ответ средний палец. Полная ярости Боми поковыляла в сторону тента. Поймав взглядом жену, зло вытаптывающую свежий газон, Воншик попросил прощения у игроков, после чего покинул их следом за женой.       – Неужели так сложно скрыть своё отвращение к окружающим? – поднимая занавес, мужчина вошёл следом за девушкой под брезент.       – Не хотел смотреть на моё кислое лицо, нужно было оставить дома, – закатила Боми глаза, опускаясь на пластиковый стул.       – Если бы это было возможно, то я бы тебя оставил. Разве за два месяца ты всё ещё не свыклась с ролью жены? Мы должны как можно чаще появляться на публике вместе, – засовывая руки в карманы шорт, вздохнул Воншик.       – Кому должны? – вытянула Боми ноги, уперевшись ладонями о соседние стулья.       – Просто так принято. Смирись.       – Хочешь создать вид идеальной семьи? – хмыкнула Боми.       – Просто хочу, чтобы ты вела себя достойно на публике.       – Дорожишь репутацией?       – Дорожу.       – Неужели не понял, что пора с ней прощаться, – рассмеялась она обречённо.       – Мало в этом шутки, – покачал он головой.       – Возвращайся к друзьям, – кивнула Боми на гольф-площадку.       – Мы решили взять перерыв. Мяч потерян в пруду. Все разбились по группам.       – Ты выбрал не самую лучшую группу, – усмехнулась Боми.       – Супруги Хван решили прогуляться вместе, сенатор Ку отчитывает сына, у председателя Сона личный разговор к госпоже Ван, а Тэгун с Шиён проверяют условия скорого контракта.       – А министр Мин и его секретарь? – облизнула Боми губы.       – Вызвались искать мяч, – сухо отозвался мужчина.       – Сам-то в это веришь? – накрыла девушка рукой губы, не разрешая вырваться смешкам наружу. – Ебать он пошёл свою доску.       – Злая ты, Лимбоми, – покачал он головой, – и несчастная в той же мере, в какой и злая.       – Так всё от того, что замужем за тобой, – убрала девушка руку со стула, на котором теперь красовалось кровавое пятно.       – Ты ранена? – не заметить красный след на белоснежном стуле было просто невозможно.       – В самое сердце, – продолжила Боми разговор о замужестве.       – Ладонь, – кивнул он на женскую руку.       – А, это, – отмахнулась девушка. – Пустяки, само заживёт. Не переживай, доиграть в гольф сумею. Не помру.       – Беспечная, – укорил он жену, подхватывая со стола бутылку с водой и присаживаясь на колено рядом. – Покажи.       – Я же говорю: ничего страшного, – перевернула Боми ладонь, показывая кровавые проколы.       – Где умудрилась? – перехватил он женскую руку. Девушка вздрогнула. Тепло. Руки Воншика очень тёплые. И сухие. Настолько сухие, что ей сию же минуту захотелось достать из сумочки персиковый крем, чтобы смазать огрубевшую кожу. Самой смазать.       – Клюшки нынче некачественные делают, – прошептала она, смотря на то, как муж поливает её руку водой.       – Саднит? – встретился он с исказившимся лицом. Сегодня на Боми впервые за долгое время было минимум косметики — и он нашёл её удивительно свежей и слишком юной для себя. Он знал, что со стороны они смотрятся хорошо, но при этом всё ещё считал себя умудрённым годами мужчиной, а её — взбалмошным ребёнком.       – Нет, – соврала Боми, с трудом сдерживаясь, чтобы не проскулить.       – Врёшь, – покачал он головой, доставая из кармана платок и перевязывая тонкую ладонь, с длинными пальцами и аккуратным маникюром — ещё одна его маленькая победа. Цвет волос, вульгарная длина и форма ногтей, яркая косметика — всё это теперь было под запретом. Пока Боми слушалась. Теперь оставалось самое сложное. Одежда и манеры.       – Так ты с Шиён? – в лоб спросила его девушка. – Или может быть с госпожой Ван?       – Где вариант с обеими? – в первый раз Воншик не попытался уйти от провокации.       – Неужели сил хватает сразу на двух? – усмехнулась Боми. – Ты же такой старый. У тебя и морщинки под глазами собираются, стоит только нахмуриться. Когда я пошла в первый класс, ты уже выпускался со школы.       – Вы знакомы? – закончил он с перевязкой.       – С Шиён? – склонилась девушка над бизнесменом. – Да, когда-то давно она была невестой моего близкого друга, но изменила ему. Помолвка была разорвана.       – Значит, вот почему вы всю игру стреляете друг в друга глазами, – поднялся Воншик с колена.       – Так вы спите? – не унималась Боми.       – Это тебя так волнует? – удивился мужчина.       – Я хочу знать, есть ли у тебя любовницы, чтобы не чувствовать себя обманутой или что-то типа того, – пожала девушка плечами. – Не хочу, чтобы окружающие шептались за моей спиной, а я при этом была не в курсе.       – Поверь, если у меня когда-нибудь появится любовница, о ней точно никто не узнает, – улыбнулся Воншик, выходя из шатра.       – Получается, что всё-таки не спите? – радостно отозвалась Боми, чувствуя, что до конца не проиграла Шиён, потому что если муж её к ней не вернулся, значит и не очень-то ему у неё в кровати и понравилось.       – Я закончу игру без тебя, спишу всё на рану и плохое самочувствие, – проговорил Воншик, стоя на улице. – Просто потерпи немного, скоро мы отправимся домой.

***

      Из-под ватного одеяла показалась полоска белой зари. Первые лучи солнца пробивались сквозь плотные тучи. С самого рассвета вода в пруду была умыта ветром, поэтому все опавшие листья прибились к берегу. Ощутив тепло женского дыхания на шее, Воншик поёжился. Кровать была просторная, но мужчина всё равно почти всю ночь проспал на краю и проспал он там не от того, что сам так решил, а потому, что его новоиспечённая супруга нагло и по-хозяйски его туда сместила. Видеть рядом кого-то было непривычно. Он долго пытался, но так и не сумел вспомнить, когда до появления в его спальне Боми, последний раз засыпал и просыпался рядом с женщиной. Прижавшись грудью к мужу, Боми умудрилась просунуть свою ногу под его. Аккуратно перевернувшись, Воншик нашёл жену с сомкнутыми глазами. Считаные сантиметры отделяли его лицо от её лица. Размеренное дыхание жаром обдавало его кожу. Спящая она нравилась ему больше. Пустая болтовня её совершенно не красила.       Прикоснувшись к чёрной пряди волос, Воншик откинул её за спину. Боми на самом деле была очень красива. Он старательно пытался этого не замечать, но, вероятно, пришло время сдаться: за всю свою жизнь он ни разу не встречал более совершенной внешности. Лицо её было идеальным. Карие глаза, словно две до блеска отполированные медные монеты, ровный цвет кожи, точно у фарфоровой чашки, насыщенные розовые губы, похожие на лепестки чайной розы. Таким губам ведь даже и блеск совершенно не нужен, чтобы выделяться на лице. Черты её были правильными, не было в ней и никаких изъянов — и даже без косметики она выглядела хорошенькой. Хорошенькой и очень юной. Когда Боми наносила боевой раскрас, он ещё мог смириться с их разницей в возрасте, но когда она была без макияжа, он ощущал себя слишком зрелым. Безмятежная юность его пугала. Ему всё ещё казалось, что он отнимает у Боми лучшие годы её жизни. Пальцы дотронулись до плеча, аккуратно натягивая спавшую лямку. Воншик не находил в Боми свою похоть и поэтому не понимал, где её находят другие. Беспорядочные мысли прервала приоткрывшаяся в комнату дверь.       – Дорогие мои, – пропела женщина, осторожно заглядывая внутрь. – Не хочу вас тревожить, но пару минут назад звонил председатель Чон. Яхта прибудет в порт к двенадцати.       – Матушка, я же уже говорил, что если ты не научишься заходить со стуком, я буду вынужден врезать в дверь замок.       – Прости, мне вечно кажется, что ты ещё ребёнок, которого нужно будить в школу, – отмахнулась женщина, с любопытством бросая взгляд на Боми, пристроившуюся под боком. Ещё пару дней назад она была уверена, что между супругами сильная неприязнь, но теперь в ней затеплилась надежда, что всё не так уж и плохо. Спят они вместе, значит, немножко да притёрлись друг к другу за время брака. Госпожа Ким точно знала, что в последний год супружества с Юной в общей кровати сын не спал, а жить по разным комнатам для неё уже было первым признаком того, что в семье не всё в порядке.       – Ма-ма, – бросил на неё многозначительный взгляд Воншик, – ты продолжаешь с любопытством заглядывать туда, куда не следует.       – Прости, но она правда похожа на ангела, – промокнула женщина краешком передника глаза. Воншик прищурился, пытаясь понять серьёзность заявления. Если уж первую жену матушка за ангела не принимала, когда все в этом были убеждены, то где в Боми она успела углядеть признаки непорочности.       – Ма-ма... – настойчивее повторил Воншик.       – Ладно-ладно, одевайтесь, я приготовила оладьи. Так уж и быть, можете задержаться, но только ненадолго, – хихикнула она в ладошку.       – К обеду я вызову слесаря, и будь любезна, проверь его работу, – свёл он широкие брови на лбу.       – Зануда, – надула щёчки женщина, скрываясь за дверью.       Отлепив от себя жену, Воншик поднялся с кровати, устремившись сначала в ванную, а потом в гардероб, для того чтобы собрать вещи в маленькое путешествие, которое, к его сожалению, должно было затянуться на целых два выходных дня. По его подсчётам за это время он мог перебрать ворох ценных бумаг, заключить пару выгодных договоров и в преддверии открытия ещё одного развлекательного комплекса повысить акции компании, но вместо этого был вынужден делать вид, что ему очень весело в присутствии компаньонов. Условности его душили. Развлекаться, когда конкуренты наращивали капиталы, не хотелось. Благо, на яхту каким-то чудом занесло и Пак Чанёля, поэтому он мог решить несколько деловых вопросов.       Сумка для вещей Воншику показалась слишком большой: сменное бельё, рубашка и мыльные принадлежности не заполняли и половины её объёма. Поразмыслив, мужчина принялся искать что-то более компактное, пока не осознал, что с недавних пор путешествовать он должен ни один. Боми теперь тоже была частью его жизни. В очередной раз оценив размеры сумки, Воншик раздосадованно вздохнул, принимаясь искать теперь что-нибудь побольше: ведь вряд ли все вещи жены смогут поместиться в заготовленную им кладь.       – Я вызвал водителя на одиннадцать. Надеюсь, тебе хватит трёх часов, для того чтобы собраться, – глаза Воншика проследили за тем, как девушка начала ёрзать из стороны в сторону под сливовой простынёй.       – Куда? – колючим после сна голосом пробормотала жена.       – Путешествие на яхте с семьёй Чон и их компаньонами, – напомнил ей муж, подходя к кровати. Глаза встретились, стоило только Боми украдкой выглянуть из-под своего укрытия. Застегнув ряд золотистых пуговиц на глянцево-чёрной рубашке, он ловко скрыл смуглую кожу раньше, чем Боми снова без зазрения совести начала разглядывать пресс. Потянув простынь на себя, Воншик раскрыл девушку. Всё-таки Боми не выдержала и разделась ночью. Он помнил, что ложилась спать она в рубашке и штанах, а просыпалась уже без штанов и расстёгнутая.       – Отвернись, – недовольно пробормотала она, замечая, как Воншик удивлённо её разглядывает.       – Зачем каждый раз ложишься спать в зимней пижаме? Всё равно ведь раздеваешься ночью.       – Я просто никак определиться не могу: жарко мне или холодно, – хмыкнула Боми. – И хватит уже на меня глазеть, всё равно ведь трогать не собираешься.       – На кресле стоит сумка. Её объём — это твой лимит вещей.       – Чего? – возмутилась девушка, оценивая размеры. – Она же крошечная!       – Мы на два дня, – потёр Воншик переносицу. – Перед кем тебе красоваться?       – Перед любовником, конечно же, – передразнила его жена.       – Не обольщайся, ему хватит одного платья, – усмехнулись ей в ответ. – Его ведь явно будет интересовать только то, что под ним.       – А тебя? – прижимая к груди простынь, полюбопытствовала Боми.       – А мне будет достаточно того, что ты вообще будешь во что-то одета.       Сколько бы Воншик не ворчал, а нарядов Боми действительно заготовила несколько. Ведь иначе, будь у неё только один, она бы точно чувствовала себя неловко: все представительницы прекрасного пола на судне к каждому приёму пищи наряжались во что-то новенькое, причём новенькое не в плане того, что свежее и не выгулянное, к примеру, на завтрак, а в том плане, что купленное заранее по случаю вояжа. Теперь Боми даже злилась на Воншика за то, что не соизволил предупредить её заранее. Отмахнувшись, он уверял, что путешествие — всего лишь дежурная встреча, когда по факту оказалось, что многие дамы к этому событию готовиться начали за месяц, обнуляя кредитки мужей и скупая последние брендовые вещички.       – Ужас, – сморщился Воншик, заглядывая в лицо жены, которая, переодевшись второй раз за день, вышла из ванной. – Ты мышь что ли съела?       – Чего? – возмутилась Боми.       – Губы, – усмехнулся мужчина, обводя пальцем свой рот, – очень красные. Чересчур красные.       – Не нравится? – одёрнула девушка чёрное коктейльное платье, пóверху и пóнизу усеянное полудрагоценными камнями. – Для тебя ведь старалась. Так ты точно узнаешь, засосалась я с Джехёном в каком-нибудь подсобном помещении или не засосалась.       – Какая ты продуманная оказывается, – сидя на кровати, выставил он за спину руки, облокотившись на них всем своим весом. Каюта, в которой их разместили, была маленькой: когда один стоял, второй непременно должен был сидеть, если не хотел находиться в интимной близости с другим. Яхта была прогулочной, рассчитанной на небольшое количество людей, поэтому спальным местам было уделено не так много внимания, как тому же банкетному залу. Хотя то внимание, что всё-таки было уделено, показывало, что деньги вложены приличные. Чего только стояли настенные светильники из чистого серебра и покрывало с пионами, расшитое золотыми нитями.       – Сними галстук, – кивнула Боми на комбинированную рубашку мужа, грудь и спина которой были выкроены из белой ткани, когда на рукава ушли чёрные отрезы шёлка. – Он не подходит.       – К чему? К моей рубашке? – усмехнулся Воншик, наблюдая как жена, прыгая на одной ноге, пытается натянуть туфлю.       – К моему платью, – цокнула девушка языком, наклоняясь к мужчине и поднимая стойку его воротника. Тонкий аромат персиковых духов обдал тело Воншика. Губы оказались отделены друг от друга кончиком носа. Женские пальцы потянули на себя удавку. Яхту резко качнуло. Качнуло настолько сильно, что Боми готова уже была упасть на пол, если бы руки Воншика не удержали её на месте. В мгновение стало жарко. Ладони прожгли тонкую талию. Поверх мужских рук легли женские.       – Мой тебе совет: если не хочешь свалиться этой ночью в открытое море, после одного бокала шампанского, не стоит надевать эти туфли.       – Уж лучше ты не отходи от меня, проку больше будет. Я такая неуклюжая, что и трезвая себя не контролирую, – прошептала ему в губы Боми, после чего, оттолкнув мужчину, освободилась от настойчивых касаний.       Лунный свет облачил корпус яхты в рыцарские доспехи. Первые звёзды, просыпаясь, протирали заспанные глаза. Только народившаяся ночь была насыщена томительной тревогой. Судно, вздыхая на волнах, лениво скользило по хрустальной ночи, пронизанной тихим плеском воды. Холодные огни яхты тонули в беспокойной сумрачной глади. Пена лениво лизала нос судна, а просоленный воздух был пронизан йодом. Прогулочное судно мерно, как подуставший к финишу пловец, рассекало гребни волн. Прислушавшись, можно было даже уловить шум металлического сердца — урчащий двигатель обеспечивал непрерывную работу гребного винта и электрогенератора.       Устав от неприятной компании мужа, Боми вышла на свежий воздух. На палубе было прохладно, но не настолько, чтобы набросить на плечи жакет и отказаться от восхищённых взглядов незнакомцев. Облегающее платье сидело на ней, как всегда, изумительно. Боми любила, когда на неё обращали внимание и когда ей восхищались. Чужое преклонение перед её внешностью досыта кормило её самолюбие. Временами Боми хотелось интриговать окружающих чем-то другим, — эрудированностью, как Юджин, или духовной красотой, как Айли, — однако, даже если что-то подобное у неё и имелось в наличии, то оно явно меркло на фоне её длинных ног. Боми уже давно успела заметить, что мужчины, встречающиеся на её пути, никогда не смотрят ей в глаза. Ниже — да, но в глаза — точно нет. Иногда среди окружающих попадались исключения. Такие как Бан Ёнгук или Ким Воншик, но исключением из правил они являлись только лишь потому, что вообще на Боми не смотрели. Их глаза всегда были равнодушно в стороне. Вот и для неё равнодушие с недавней поры — щит. Потому что где-то в глубине души Боми хочет, чтобы хотя бы один, в конце концов, обратил на неё своё внимание.       – Слышал, что ты доставляешь Воншику много хлопот, – раздался за спиной голос брата. Нехотя оторвав взгляд от моря и тонущих в нём звёзд, Боми перевела взгляд на Чанёля. Строгий графитовый костюм сидел на нём как влитой, полы пиджака были распахнуты, с внутреннего кармашка в сторону жилета тянулась цепочка от часов.       – Слышала, что ты опять начал доёбываться до Юджин, – лениво растянула девушка каждое слово. – Прекращай, у неё есть молодой человек, который тебе даже в подмётки не годится. Ты от неё добровольно отказался, поэтому теперь не имеешь на её сердце никаких прав.       – Может она сама разберётся со своей жизнью? – облокотился брат о перила.       – Я тебе всё лицо расцарапаю, если ты её ещё раз плакать заставишь, – зловеще предупредила Боми брата.       – Ты знаешь что-нибудь о том парне? Ну, с которым она связалась? – поинтересовался у неё Чанёль, одёргивая жилетку.       – Он лучше тебя в сто, нет, в миллион раз, – скрестила девушка на груди руки. – Он замечательный, с какой стороны не посмотри. В его присутствии Юджин только и делает, что смеётся.       – Значит, ничего ты не знаешь, – внизу под судном волны с плеском разбивались о волнорез, заглушая тихий и усталый голос. – А ведь то, что знаю я, уже говорит мне о том, что она в опасности.       – Не придумывай, – нахмурилась Боми, пальцами впиваясь в леер лодки. – Ты разбил ей сердце один раз, и я не дам разбить тебе его второй.       – А если его ей разобьёт кто-то другой?       – Боже, да как же до тебя не дойдёт, что ты хуже любого случайного встречного на её пути.       – Этот тоже оказался случайным встречным? – задумчиво улыбнулся Чанёль. – Джин должна его остерегаться. Он водит связи с опасными людьми.       – Тоже мне удивил, – хмыкнула Боми. – Отец, ты, Воншик тоже водите с ними связи. Уж мне ли не знать какие дядьки бывают в семейном особняке. Воншику хотя бы ума хватает их домой не таскать, а вот отец их с руки всю жизнь кормит.       – Одно дело водить с ними знакомство, – забарабанил Чанёль пальцами по металлическому бордюру, – а совсем другое на них работать.       – И пяти минут с тобой не проговорила, а уже голова разболелась, – нахмурилась девушка, делая шаг в сторону. Захотелось забиться в какое-нибудь уединённое место, чтобы насладиться остатками прохладной ночи. По крайней мере, ровно до того момента пока Боми не увидела на горизонте Джехёна. Брат и бывший ухажёр — оба кандидата в собеседники ей не нравились.       – Я надеюсь, ты достаточно умна, чтобы не связываться с ним снова, – не поворачиваясь, Чанёль только по расширившимся глазам сестры понял, на кого она смотрит. – Он не стоит того, чтобы снова прослыть на всю округу шлюхой.       – Ты за кого меня принимаешь, – обиженно отвернулась Боми от порицаний брата.       – Я знаю, что у вас была интрижка, – не меняясь в лице, сухо произнёс он. – Вы хорошо прятались, но знаешь, когда Джебом напьётся, он чего только не разболтает. Это ведь он вас свёл?       – Убью падлу, – щёки Боми покраснели.       – Ну и как? Стоила ли рыбалка рыбки?       – Чего он тебе наплёл? – схватила Боми брата за галстук, потянув на себя. – Чего он, блять, тебе наплёл?       – Даже не знаю, что интереснее: минет в лифте жилой многоэтажки, которая находится в его собственности, или секс на террасе его родительского дома.       – Что за бред? – прорычала девушка.       – Во-первых, скажи спасибо, что отец умеет выбелять твои самые грязные проступки, – накрыл он её руку своей, – а во-вторых, Лимбоми, я, конечно, считаю тебя глуповатой, но ты ведь не настолько дура, чтобы делать это так открыто. В отличие от многих, я умею отделять зёрна от плевел. Я не маленький мальчик. Однако даже это не меняет факта того, что ты абсолютно не умеешь выбирать себе окружение.       – Замечательно, только ты так умеешь, Чанёль. Похвалить и унизить сразу в одном предложении. Что это получается, если ключ открывает много замков — это хороший ключ, а если замок можно открыть любым ключом — это плохой замок. Так ведь оправдывают себя мужчины, готовые переспать с каждой женщиной мира, когда девушку, окажись она на их месте, посчитают беспутницей.       – Хочешь поговорить о неравенстве полов?       – Да какая вообще вам всем разница даже если я ему и отсасывала? Кто ты такой, чтобы меня осуждать? Кто такой, чтобы клеймить и считать доступной девицей? Пытаешься делать вид, что видишь истину, но при этом всё равно считаешь самой ужасной и самой пропащей девушкой, которую ты когда-либо встречал в своей жизни.       – Знаешь, возможно, я тебя удивлю, но я не считаю тебя самой ужасной и самой пропащей девушкой, – усмехнулся Чанёль, а его большой палец ласково погладил кулачок Боми. – Вряд ли ты когда-нибудь переплюнешь Юну.       – Бывшую Воншика?       – Возвращайся к себе в каюту, – оторвал он от себя руку сестры, после чего, развернувшись, направился в сторону банкетного зала.       – А ну-ка вернись, мы не договорили.       – Боми-я, – бросил он её через плечо, – не наделай глупостей сегодня. Воншик, правда, не заслуживает к себе плохого отношения.       Проводив Чанёля глазами, девушка посмотрела в противоположную сторону. Джехён всё ещё стоял на открытом воздухе, ловя лицом свежие порывы ветра. Его белоснежный костюм отливал неидеальными поступками. Он был красив. Чертовски красив и обаятелен, чтобы Боми в очередной раз за столом смогла заслушаться его манящим, как дудка Крысолова, голосом. Физически её всё ещё тянуло к нему.       – Как всегда шикарно выглядишь, – решил он подойти к ней первым.       – Держись от меня подальше, – сделала Боми шаг в сторону.       – Да брось, я знаю, что нас ещё тянет друг к другу, – облокотился он о стену капитанской будки.       – Сбавь обороты — и сбей с себя спесь, – сморщилась она, устремляясь к корме яхты. – Ты меня больше не интересуешь.       – Ты не отводила от меня глаз за столом, – поравнявшись с девушкой, Джехён зашагал рядом.       – С ума сошёл? После произошедшего я смотреть на тебя могу только сквозь оптический прицел, – нервно дёрнула девушка плечами, делая шаги намеренно шире.       – Боми... – схватил он её за локоть.       – Не называй меня так, – словно ужаленная зашипела она ему в лицо, – никогда... Слышишь? Никогда не смей ко мне так обращаться.       – Мои чувства к тебе были искренними, – начал уверять её мужчина. – Если бы только наше знакомство случилось раньше, чем я женился...       – Прекрати, – заткнула она уши, – у тебя супруга ждёт второго ребёнка, а ты мне тут сказки красивые из грязных слов слагаешь.       – Я не вру, давай же наконец-то выясним наше недопонимание, – рука настойчивее обхватила локоть, с силой затаскивая девушку в первое попавшееся помещение. Ряд швабр и вёдер с грохотом повалились на пол. От боли Боми вскрикнула, налетая на металлический угол стола. Руку начало неприятно саднить. В тесной подсобке было темно. Только лунный свет лился через иллюминатор, позволяя разглядеть мужчину и понять его намерения. Впрочем, его руки выдали желание намного раньше, чем сделали это глаза. Нахальная ладонь, приподняла край платья, оголяя бедро. – Дай мне шанс всё исправить, – прошептал Джехён ей в губы.       – Совсем крыша поехала? Ты перебрал что ли? От тебя спиртным за версту несёт, – попыталась оттолкнуть его Боми.       – Мне противна жена, тебе противен Воншик, – лихорадочно начал он тараторить ей на ухо, ища молнию на платье. – Нет ничего дурного в том, что нас тянет друг к другу.       – Отъебись уже, – толкнула его Боми со всей силы, хватаясь за ручку двери. Ударившись об угол стола, Джехён выругался. Глубокая царапина теперь виднелась на ладони. Галстук его съехал в бок, рубашка выглянула из-под брюк.       – Какая же ты сука, – схватил он её за волосы, натягивая их на кулак. От неприятных ощущений Боми взвизгнула. – Как будто я не знаю, что ты всем даёшь. Чего в этот раз выкаблучиваешься?       – Хорошо, что я в самом начале узнала, что ты выблядок, – извернувшись, Боми со всей силы залепила мужчине пощёчину, после чего снова предприняла попытку выбраться из подсобки. Швабра отлетела в сторону, ведро начало перекатываться по полу. Дверь резко распахнулась — и пленница, словно пробка из бутылки шампанского, вылетела наружу. Прямо на пол. На шершавую палубу. Разбивая коленки в кровь. Однако страшно было не это, а то, что вылетела она под ноги к самой госпоже Чон. Ей даже голову высоко поднимать не пришлось. Она узнала её по выпирающему животу и по обручальному кольцу с огромным бриллиантом, замаливающим грехи мужа.       – Что здесь происходит? – округлились женские глаза, находя растрёпанную девушку и помятого мужа.       – Ничего, – попыталась подняться Боми, но так и не смогла этого сделать, потому что тупой каблук больно защемил её ладонь. Показалось, что даже кость хрустнула под чужим напором.       – Ты опять это делаешь? – зло прошипела женщина над её головой.       – Что делаю? – попыталась вытащить девушка свою руку из-под чужой туфли.       – Соблазняешь моего мужа, когда у тебя и свой есть, – яд полился из женских уст подобно горькому вину, которое она кое-как осилила за ужином.       – Блять, – тихо выругалась себе под нос Боми, – да что не так с вашей семейкой?       – Тебе не совестно? – схватила она её за вырез платья, потянув на себя. Из женских глаз прыснули театральные слёзы. Госпожа Ким даже похлопала бы, если бы не трясла сейчас отдавленной рукой в воздухе. – У него же ребёнок, а совсем скоро появится второй.       – Ты не так всё поняла, – попытался Джехён оторвать разъярённую жену от Боми. Руки его настойчиво обхватили талию супруги. Теперь он мало чем отличается от безумца, что решил в одиночку передвинуть крупногабаритный шкаф.       – Пару лет назад я закрыла глаза на вашу интрижку, и всё ради твоего уважаемого отца, – начала трясти она Боми из стороны в сторону, – это неминуемо бы раскрылось, если бы я захотела...       – Дорогая, – погладил муж её плечи, – прекрати истерику, тебе нельзя волноваться.       – Боже, да вы оба ебанутые, – закатила глаза Боми, – что муж, что жена — оба от чёрта.       – Что ты сказала? – замахнулась госпожа Чон на девушку, но была вовремя остановлена. Вмешавшаяся рука незнакомца спасла красивое лицо Боми от синяка. – Господин Ким?       – Что-то случилось? – спокойно и обманчиво незаинтересованно спросил Воншик.       – Ваша жена... – начала пыхтеть, как котелок, женщина, – ваша жена.       – Что не так с моей женой? – дёрнул он Боми на себя. Девушка зашипела, не понимая, в какой именно момент ситуация начала выходить из-под контроля. Теперь она почти не отличалась от каната, который две команды перетягивали из стороны в сторону.       – Она ведёт себя не подобающим образом. Она портит вашу репутацию.       – Извините за причинённые неудобства, – кое-как выдавил он из себя, после чего совершил неглубокий поклон. Причиняя дискомфорт, пальцы мужа сжались на запястье жены. Теперь обманчиво-тихий тон Воншика пугал Боми намного больше, чем наигранная и показательная грубость госпожи Чон. Она чётко расслышала, как зло щёлкнули его зубы, когда ему пришлось извиняться.       – Вы должны с ней разобраться, – начала причитать женщина, догадываясь, что эффекта от разговора с мужем будет больше, чем от её истерики. Она уже предчувствовала, что кого-то могут не только хорошенько отчитать, но и поколотить. Лицемерие взыграло в чужой душе. – Вы должны...       – Я сам решу, что я должен, – сверкнул он глазами, заставляя госпожу Чон замолчать. – Лимбоми... – обратился он к жене, которая вместо того, чтобы чувствовать неловкость, была озабочена только лишь сломанным каблуком. Стоя на одной ноге, как грациозный фламинго, она крутила в руках испорченную обувь, пытаясь приделать к ней обратно шпильку, – попроси прощения у семьи Чон.       Просьба. Ничего подобного. Личное оскорбление. Словно приказ. Боми опешила, приоткрыла рот. Она не помнила, когда был последний раз, когда она перед кем-либо извинялась.       – За что? – растерянно округлились её и так большие глаза.       – За сложившуюся ситуацию, за то, что заставила госпожу Чон волноваться понапрасну, – впечатался он глазами в девушку. – Пообещай, что больше такого не повторится.       – Я не обязана, – начала возмущаться Боми. Рука, взметнувшись вверх, указала туфлей на Джехёна, – и вообще это он...       – Лимбоми, – глухой голос пробрал до мурашек, на мгновение девушка успела уловить в нём дремлющую ярость. Ярость, которая могла вылиться в физическую боль. Пришлось сдаться. Гнев Воншика её пугал намного больше, чем вопрос собственной чести.       – Я прошу прощения, такого больше не повторится, – рассеянно вздохнув, произнесла Боми, а после того, как муж на неё многозначительно посмотрел, ей пришлось поклониться. К её стыду, очень глубоко.       – Я на это надеюсь, – победно улыбнулась госпожа Чон, понимая, что на этом наказание не может просто взять и завершиться. – Вы должны... – запнулась женщина на слове, – вам стоит лучше присматривать за своей женой.       – Спасибо за бесценный совет, – усмехнулся Воншик. – Спокойной вам ночи.       Кивнув в сторону каюты, мужчина заставил Боми сдвинуться с места, после чего, стянув туфли, она зашагала в указанном направлении. Внутри горла застрял неприятный комок шерсти. Сложно было догадаться, что именно ждёт её внутри. Уже страшно было представить, насколько сильно Воншик будет ругаться и как сильно он захочет её треснуть. Было видно, что извинения дались ему так же тяжело, как и ей. Было страшно представить, сколько именно человек на яхте застали эту двусмысленную сцену и сколько из них захотят понести её в массы. Вероятно, уже завтра, до того момента, пока они не причалят к берегу и её нога не ступит на сушу, весь высший свет Сеула уже будет знать о её проступке, о всём том позоре, который теперь будет её преследовать до дня, пока не сменится провинностью более страшной.       Стоило супругам оказаться внутри комнаты, как замок грозно защёлкнулся. Боми вздрогнула, ощущая раздражение мужа всей своей спиной.       – Что это было? – поинтересовался Воншик, облокачиваясь спиной о дверь.       – Вот и я о том же, – нервно рассмеялась девушка, аккуратно подушечками пальцев исследуя содранные коленки, – что это было? Нахуя ты перед ними вздумал извиняться?       – Тебя что уже и одну оставить нельзя?! – разъярённо выкрикнул он, хватая Боми за локоть и притягивая к себе. – Мне всё равно было у вас что-то или нет. Это твоя личная жизнь. Однако люди не станут разбираться. Правда никого не интересует. Важно только то, как это всё выглядит со стороны. А выглядит это...       – Как будто я шлюха?! – с силой стукнула она его по груди. – Хватит ходить вокруг да около. Признайся уже себе в том, что взял в жёны шлюху и наркоманку. Признайся — и жить станет легче.       – Как ты меня достала, – поменявшись с женой местами, он прижал её к двери. Руки обхватили женскую голову, неприятно её сжимая. Боми почудилось, что ещё чуть-чуть — и она у неё треснет, как грецкий орех. – Ты как будто нарочно это всё. Я прошу тебя что-то не делать, а ты идёшь — и делаешь.       – Одна подпись на документах о разводе — и ты свободен от обязательств, – усмехнулась девушка в лицо мужа. – Одна подпись — и тебе не придётся извиняться перед всякими уродами, искать жену по барам и ломать голову над тем, с кем в этот раз она переспала.       – Как у тебя всё просто, – зашипел Воншик. – Зачем стараться отремонтировать что-то, когда проще взять и доломать.       – Постой-ка, а может ты злой такой только от того, что я со всеми сплю, а тебе не даю? – ресницы невинно взметнулись вверх. – Может быть, тебя неудовлетворённость мучает? Или зависть? С Джехёна-то я глаз не свожу, а к тебе даже в комнату брезгую зайти. Насколько сейчас ущемлено твоё самолюбие, Ким Воншик?       – Я бы к тебе ни за что и ни под каким предлогом не прикоснулся, – разъярённо выплюнул он ей в лицо.       – Я бы тоже к тебе ни за что и ни под каким предлогом не прикоснулась, – с силой сжала она его рубашку на груди.       Глаза встретились — и окружающий мир в ту же секунду для них перестал существовать. Всё стало неважно. Что-то внутри щёлкнуло. Ключ провернулся в замке. Безумие охватило обоих. Ошибки прошлого и чувство вины сделали их безрассудными. Захотелось прикоснуться. Раствориться в моменте — и попробовать счастье на вкус. Мгновение — и они оба потянулись друг к другу. Губы встретились. Языки нашли друг друга, сплетаясь между собой. Влажно и горько. Поцелуй со вкусом невысказанной обиды. Отношения, построенные на обмане. Женские руки обвили мужскую шею, сильнее прижимаясь к напуганной стремительным порывом груди. Пока всё не зашло слишком далеко, нужно было остановиться, ведь уже сейчас они знали, что будут сожалеть об этом моменте завтра, через год и, быть может, даже через десятилетие, но оторваться слишком сложно — и он продолжает целовать её глубоко и жарко, размазывая красную помаду по своему лицу и по лицу Боми. Золотая молния скользнула вниз. Со злобным скрежетом. Остервенело. Как будто хотела рассечь женскую спину. Подцепив пальцами рукава платья, Воншик потянул ткань вниз. Губы в одночасье с лица припали к нервно-пульсирующей венке на шее.       Эта загадка, но Боми до сих пор не понимает, как можно оставаться настолько противоречивым: в словах мужа она находила так много грубости, но при этом на губах она чувствовала одну лишь невысказанную нежность. Она готова была поклясться, что поступки Воншика слишком властные по сравнению с его касаниями. Горячие ладони обожгли бёдра, стягивая юбку вверх. Платье так и не упало к ногам, застряло поясом где-то на животе. Колено раздвинуло ноги. Потянув девушку за талию, Воншик позволил ей обхватить свой торс ногами. Теперь она могла чувствовать его возбуждение — и ей даже не нужно просовывать руку ему в брюки. Захотелось язвительно пошутить, но он снова вернулся к её губам, заполняя их своим дыханием. Сердце Боми бьётся, как ошпаренное. С момента первого поцелуя она так и не посмела посмотреть в глаза напротив. Ей было стыдно за то, что он может узнать о её неопытности. Упав с женой на кровать, Воншик навис сверху. Пальцы долго возились за спиной, пытаясь расстегнуть бюстгальтер, пока не поняли, что застёжка находится спереди.       Запаниковав в первые минуты близости, Боми не поняла, что ей нужно делать, поэтому Воншику пришлось самому расстёгивать рубашку и отбрасывать её на пол. Его тело, как раскалённая сковородка, было безумно горячим, а сердце под рёбрами билось так быстро, что едва ли её могло за ним поспеть. Она почувствовала это сразу, стоило ей только положить руку на его грудь. Волосы, словно языки чёрного пламени, разметались по белоснежной простыни. Не прекращая Боми судорожно дышала. Если бы в комнате стояла сильная влажность, то это точно можно было бы увидеть по сгусткам пара изо рта. Поддавшись, бюстгальтер оголил грудь с напряжёнными сосками, что затвердели, как виноград, налившийся соком под летним солнцем. Припав губами к коже, мужчина прошёлся языком по ключицам, потом начал спускаться ниже, и ниже, и ниже, доводя Боми до обморочного состояния.       Её лихорадило, один раз в порыве страсти она произнесла имя мужа, после чего уже больше не могла остановиться. Теперь после каждого его касания губ она не переставая, как заклинание, звала его по имени. Стонала и звала. Настолько громко и часто, что временами ему приходилось отрываться от её тела и снова возвращаться к губам, чтобы она замолчала, а когда даже это не могло остановить Боми, ему приходилось зажимать её рот ладонью, чтобы их не услышали посторонние. Его это смущало, но вместе с тем безумно возбуждало. Ему нравилось слышать своё имя из красивых уст. В такие моменты Воншику казалось, что он единственный, кого жена зовёт с такой страстью.       Сначала она считала поцелуи, но потом всё-таки сбилась со счёту. Их было так много, так же много, как много бывает звёзд на ночном небе. Это были такие укромные и мягкие поцелуи, что она трепетала от счастья. Краешки губ, впадинка между ключицами и сгибы рук. Боми задыхалась от прикосновений, которые то мягко скользили по её коже, то настойчиво в неё впивались. Она сходила с ума, когда он переплетал её пальцы со своими, а потом с силой сжимал ладошку, заламывая её за голову. Она чувствовала себя в плену, но это был сладкий плен его губ, которому хотелось подчиняться. В какой-то момент она даже осознала, что тоже хочет сделать ему приятное, только вот попытка поменяться местами так и не увенчалась успехом. Пригвоздив её к кровати своим весом, он показал, что не хочет уступать своё место, если он вообще хоть раз кому-то его уступал.       В один момент женские руки наконец-то сумели добраться до ширинки. Проведя языком по пальцам, Боми увлажнила руку, после чего неуверенно дотронулась до члена. Несколько раз рука скользнула вверх и вниз, большой палец погладил головку. Член Воншика был сравнимо больше, чем у её школьного баскетболиста, широкий и крепкий, — чему она несказанно порадовалась. Не глядя, она почувствовала, как венки, разгоняя кровь, под её ладонью напряжённо запульсировали. Только вот ласка длилась недолго. Боми и дальше хотела с нескрываемым любопытством, на ощупь, изучать предмет доселе ей незнакомый, если бы Воншик не рыкнул ей в губы и не оторвал руку, прижимая её к сбившейся простыни. Мягкий поцелуй, извиняясь, лёг в краешек губ. Боми почудилось, что она по неопытности сделала мужу больно, когда на самом деле Воншик просто побоялся, что после долгого воздержания жена поможет ему кончить раньше, чем он успеет изучить её тело.       Поцелуи продолжились. Боми чувствовала внизу влажный дискомфорт. В спешке они так и не успели раздеться до конца. Так, словно бы происходящее было для них обычным делом, и они не стремились увидеть полностью обнажённые тела друг друга. Боми хотелось стянуть это чёртово платье, скользящее вверх и вниз в районе живота, но для этого ей пришлось бы оттолкнуть мужа, а на это она была не согласна. Воншику тоже хотелось полностью стянуть с себя брюки и брифы, но в разрезе сложившейся ситуации на такую мелочь тратить время не хотелось. Находясь на грани возбуждения, Боми не поняла, когда с неё успели снять бельё. Только болезненное ощущение, заставившее её вскрикнуть, убедило в проникновении. На мгновение она ощутила между ног воздушный шарик, который она долгое время сжимала между коленками, пока он всё-таки со страшным хлопком не лопнул. Внутри что-то разрезали. Больно и с особой жестокостью. Сотни маленьких иголочек начали раздирать её изнутри. Выгибаясь дугой, Боми прогнулась в спине. От незваной боли на глазах выступили слёзы. Крупные. Как бусинки на буддийских чётках. А потом эти бусинки начали падать вниз, разбиваясь и разлетаясь в стороны. К вящему разочарованию, Боми даже не представляла, что ей может быть настолько больно, ведь если бы она представляла, то хорошенько приготовилась бы к этому морально, если вообще бы согласилась на подобную авантюру.       Первые секунды близости показались Боми сущим адом, поэтому, приложив все имеющиеся в руках силы, она оттолкнула Воншика. Оттолкнула настолько сильно и яростно, что он свалился с кровати, по внутренним ощущениям понимая, что что-то пошло не так. Он помнил, что сначала были долгие ласки, и он пьянел от сладости персиков на чужом теле, потом ему показалось, что жена готова, и он даже не стал проверять пальцами насколько именно, следом была невообразимая теснота, не позволившая члену до конца проникнуть во влагалище, а завершилось всё криком, переполненным отчаянием и яростью, застывшей на лице, вместе со слезами в уголках глаз.       Опомнившись, Воншик бросил взгляд на Боми. Перекатившись на бок, она лежала в позе эмбриона, подтянув к груди острые колени. Накрыв лицо ладошками, девушка тихо и судорожно сопела. Кровь была размазана по белой простыни и между её ног. Признаки недавней девственности он видел и на своём испачканном кровью и выделениями члене. Боми было больно. Он видел, как лицо её исказилось, а на губе проявилась трещинка от собственного укуса. Боми пыталась прийти в себя, а Воншик наконец-то сумел разглядеть насколько много крови на ногах и простыни. Её тело будто бы нарочно кричало: смотри, ты ошибался, Ким Воншик, и пусть за это теперь тебе будет стыдно.       – Джин — маленькая врушка, говорила, что это нифигашечки не больно, чтоб ей всю ночь икалось, – прохрипела Боми еле слышно, всхлипывая в ладошки.       – Почему ты не сказала? – опомнившись, Воншик поднялся с пола. Растерянность от произошедшего сковала его тело. Впервые в жизни он ощущал себя дураком. Глупым мальчишкой, которого на деревенском базаре обдурили приезжие городские фокусники, когда он сам же вздумал заключить с ними пари.       – А ты бы поверил? – потрескивавшими губами прошептала Боми — и от её хриплого голоса у него сжалось сердце. Воншик вдруг понял, что посмел забрать то, что ему не принадлежало. Он был недостоин подобного подарка, и когда-нибудь Боми пожалеет о том, что не предупредила его о своём положении заранее. Хотя вряд ли Воншик сейчас мог догадываться, что сделала она это нарочно, точно зная, что принимать подарки муж не умеет и от её точно бы отказался, а приходить на день рождения с праздничной коробкой, которую никогда не откроют, ранит сердце.       – Принял бы за шутку, – пробормотал он неловко, после чего ладонью мягко и успокаивающе прошёлся между лопаток Боми, – но при этом всё равно бы перестраховался. Что я, зверь что ли какой-то?       – Ты удивлён? – ласковое касание позволило расслабить плечи.       – Сначала был, пожалуй, первые пару минут, а теперь уже — нет. Если поразмыслить, это ведь в твоём стиле. Умалчивать о чём-то подобном.       – Я передумала, – откинула она руку мужа с плеча, – продолжения не будет. Мне не понравилось. Заканчивай без меня.       – Без тебя у меня вряд ли получится, – тихо рассмеялся он, накрывая лицо ладонью. Это был первый раз, когда он смеялся в её присутствии словно мальчишка. Громко и беззаботно. Звук его мягкого голоса, был похож на спад воды, которая несётся с огромной высоты в низовье ущелья. Привалившись к стене, Воншик ещё долго не мог успокоиться.       – Рука тебе в помощь, – фыркнула девушка, – до меня же ты как-то справлялся.       – До тебя у меня были помощницы, – присев рядом, он большим пальцем прошёлся по распухшим от страстных поцелуев губам. Он ощущал, что их саднит, поэтому Боми не переставая их облизывает, пытаясь смочить.       – Тогда иди к ним, – упёрла она ладошки в мужскую коленку, пытаясь отодвинуть Воншика подальше от себя.       – Лимбоми, мы сейчас посреди открытого моря.       – А чем тебя не устраивает контингент судна? Я видела здесь пару незамужних девиц, да и некоторые замужние, после брака с импотентами, от хорошего стояка бы сейчас не отказались.       – Кроме тебя меня никто здесь не интересует, – отлепил он от взмокшей спины, прилипшие к ней волосы. – Я сделал тебе очень больно?       – А сам не видишь? – острые ногти продавили кожу на спине мужа.       – Прости, если бы я знал, я был бы осторожен, – губы коснулись взмокшего лба.       – Теперь ты знаешь, – скривила лицо Боми, – но ведь это не значит, что мне перестанет быть больно.       – Сначала, и правда, должно быть больно, – согласился Воншик. – Может сложиться так, что боль не отпустит тебя даже со второго и третьего раза, а ещё кровь, у тебя может идти кровь пару дней. Не пугайся только. Это физиология — и у всех она разная. Кому-то больно, кому-то нет, у кого-то есть кровь, а у кого-то нет.       – Боже, уйди, только уйди, ради всех святых. Ким Воншик, прекрати, прекрати сейчас же, и не смотри на меня этим странным взглядом, – смущаясь и пряча глаза в своих чёрных прядях, запаниковала Боми.       – Я тебя смущаю? – протянул он к ней навстречу руку, которую девушка со всей возможной яростью оттолкнула от себя.       – Ты на себя не похож, – неловко сжала она под пальцами простынь. – Не нужно этого всего, этих слов, глупых и неправильных слов. Верни лучше своему лицу строгость и привычное для него равнодушие. Верни, и я всё тебе прощу. Только не смотри на меня так.       – А как я на тебя смотрю? – мягко дотронулся он до её плеча.       – Уходи... – слетело с губ Боми, после чего она зажмурилась, пытаясь прогнать наваждение. В какой-то момент ей почудилось, что Ким Воншик всё-таки принял её подарок. Сорвал с коробки подарочную упаковку, заглянул внутрь. Заглянул с особым любопытством, а потом взял — и поменялся в лице. Подарок так и не пришёлся ему по вкусу. Ким Воншик явно желал получить что-то другое. Боми нужно было положить безделушку. Какую-нибудь бесполезную вещицу, чтобы взамен он одарил её тем же. Однако теперь он вряд ли сможет с ней расплатиться. Но ведь Боми же от чистого сердца, и ей ничего не нужно взамен. Она оказалась права: Ким Воншик, и правда, совсем не умеет принимать подарки.       – Если я сейчас уйду, то я точно не покажусь здесь до конца путешествия. После случившегося это будет выше моих сил. Ты действительно хочешь, чтобы я ушёл, Боми? – прошептал он одними губами, собираясь силой выдернуть себя с кровати.       Сердце пропустило удар. Томительный и тягучий. Это был первый раз, когда он обратился к ней неформально. За два месяца с его губ слетало только грубое — Лимбоми, и слетало в те моменты, когда он собирался её ругать.       – Останься, – подпрыгнув на месте, она обхватила его за шею. В какой-то момент ей стало страшно, что он уйдёт. Уйдёт и больше к ней никогда не прикоснётся. Не покажет взрослый мир, который она хочет постичь именно с его помощью. – Я не хочу, чтобы ты уходил. Пожалуйста, останься, Ким Воншик.       – Я тоже не хочу уходить, – признался он чистосердечно.       Внизу женского живота растеклось тепло. Касания, которое и до того были мягкими, стали напоминать сахарную вату. Боми ненавидела всё приторное, но такую сладость она готова была есть ложками. До этого ничего прекраснее губ Воншика она не встречала. Скрывшись в ванной, мужчина принёс смоченное в горячей воде полотенце. Махровая ткань коснулась женских ног, оставляя после себя тёплую дорожку. В этом омовении было столько нежности, что Боми так и не нашла, что съязвить, поэтому просто продолжала стыдливо следить за чужими касаниями. Смыв с ног кровь, Воншик перевернул девушку на бок.       – Так процесс будет менее болезненным, – пояснил он ей на ухо. Быстро расправившись с остатками одежды на своём и чужом теле, он пристроился со спины.       – Ты это на практике что ли изучал? Сколько у тебя было девственниц? – хмыкнула она, переплетая свои пальцы с пальцами мужа.       – В следующий раз заклею тебе рот, – пальцы скользнули между ног, начав растирать половые губы.       – Кто тебе сказал, что следующий раз вообще будет. Пока ты делаешь всё возможное, чтобы... – оборванное предложение растворилось в его сладком поцелуе. Властный язык в очередной раз заставил её забыться, пока она снова не ощутила натяжение внутри себя, после того, как член начал проникать во влагалище. Простонав, Боми заёрзала. На глазах навернулись слёзы, которые Воншик осторожно снял губами с ресниц.       – Расслабься, пожалуйста, – прохрипел он, ощущая приятную тесноту. Чтобы Боми не говорила, но девственница за всю свою жизнь у него была только одна. Шумная и заносчивая, которая в данную минуту прижималась к нему своими округлыми ягодицами.       – Не смей говорить эти отвратные словечки, – недовольно прошипела девушка, впиваясь ногтями в мужское бедро.       – А что мне тогда говорить? – поцеловал он её в затылок.       – Что угодно, – пальцы свободной руки сжали простынь. – Хвали мою задницу и говори, какая она упругая или ещё что-то в этом роде, но только не утешай и не повторяй, что мне скоро станет приятно. Это так отвратно звучит, как бульварный романчик для женщин далеко за сорок, у которых с недавних пор начался климакс.       – У тебя замечательная попа, – рука нежно прошлась по лопаткам.       – У тебя тоже, – загорелись глаза Боми, – и я сейчас серьёзно.       – Ты первая, кто делает мне подобный столь сомнительный комплимент.       – А ты первый, кому я дала себя потрогать во всех местах, – зажмурилась Боми, ощущая увеличение темпа фрикций.       – Это приятно слышать, – локоть обхватил женскую шею, прижимая девушку плотнее к себе.       Боми застонала. Протяжно и до безумия сексуально. Со стороны казалось, что сила её голоса была способна разрушить сейчас стены, поэтому Воншику снова пришлось зажать ей рот рукой, чтобы соседи по каюте не напридумывали ничего лишнего. Толчки усилились. Подключив руку, мужчина начал ласкать клитор. Через пару мгновений наступила разрядка. Они кончили вместе. Стоны переплелись между собой, образуя благозвучие. Девушка ощутила миллиарды маленьких иголочек по всему телу, а потом невообразимое тепло, которые бывает, когда погружаешься в тёплую ванную. Внутри неё что-то взорвалось миллиардами крохотных частичек. Теперь Боми понимала всю прелесть занятия любовью с опытным мужчиной. Ведь вряд ли бы в первый раз она сумела испытать оргазм, если бы её партнёром оказался неопытный юнец. Теперь она была безмерно счастлива, что в школьной раздевалке с глупым красавчиком баскетболистом у них ничего не вышло.       – С первой брачной ночью, – перекатилась девушка к мужчине лицом. – Теперь ты можешь взять в руки простынь и засвидетельствовать перед родственниками, что я по всем правилам досталась тебе невинной, а в традиционной свадьбе не было ни капли лицемерия.       – Опять шутишь, – руки погладили плечи. Происходящее всё ещё казалось ему нереалистичным: Боми сейчас была его и ничья больше.       – Нисколечко, – положила она ему голову на грудь, прислушиваясь к звуку возбуждённого сердца, – но разве ты не чувствуешь, что первый убил мамонта или что-то вроде того?       – Ты пытаешься выяснить рад ли я тому, что ты девственница? – подхватив край сползшего одеяла, он набросил его на их обнажённые тела.       – Уже не девственница, – поправила его Боми.       – Это очень многое меняет, – заправил он за ухо женские волосы, – и немного усугубляет...       – О чём ты?       – Теперь мне стоит попросить у тебя прощения, – дал он ей не тот ответ, который должен был. – Я был иного о тебе мнения. Оказывается, я совсем не разбираюсь в женщинах. И ладно бы это произошло всего один раз, так я второй раз наступаю на одни и те же грабли. Прости, я говорю это искренне. Ничто так не может обидеть девушку, как грязный мужской язык.       – Хорошо, хоть одному мужчине я что-то да сумела доказать, – руки обвили крепкий торс. Боми в очередной раз с наслаждением вдохнула запах Воншика. Ей нравился его аромат. Он пах уверенностью в завтрашнем дне.       – Тебе больше никому и ничего не стоит доказывать, – накрутил он себе на палец женскую прядь волос. – Ты не жалеешь, что я стал твои первым мужчиной?       – Кому как не тебе быть первым. Ты ведь мой муж, – усмехнулась девушка.       – Я спросил не об этом, – подхватил он её подбородок, заглядывая в глаза.       – Я никогда и ни о чём не жалею, Ким Воншик, – губы Боми впервые осмелились поцеловать мужскую шею, а следом спуститься ниже, прокладывая путь в сторону ангела, что выжгли на боку. – А если ты сможешь повторить все эти штучки с языком ещё не один раз за ночь, то я уж точно на все сто процентов буду уверена в том, что сделала правильный выбор. Ты ведь не слишком стар для второго и третьего круга?       – Хочешь проверить? – улыбнулся он, меняясь с Боми местами.       – Очень хочу, – закинула девушка на мужскую спину ногу, игриво заскользив ею сверху вниз. – А ты мне разрешишь в этот раз быть сверху? Я столько всего хочу попробовать, ты даже не представляешь.       – Сегодня точно нет, – покачал он головой, закидывая женские руки за голову, – но когда-нибудь, возможно, я дам тебе разрешение, зайти намного дальше, чем мне бы хотелось.