Соул

      Роберт шёл к светлому домику на берегу океана, чётко зная, что это его дом, только… он не был похож ни на особняк, ни на жёлтый коттедж, ни на любую другую собственность, принадлежавшую ему. Что-то было другим. Но другим в правильном ключе. Этот дом ощущался невероятно родным и важным. Как часть, чего-то целого и полного.       Тихо ступая по выбеленным доскам веранды, Роберт прошёл в гостиную и замер на пороге распахнутых настежь дверей. Полупрозрачный белый тюль скрывал в своей лёгкой дымке застывший в кресле силуэт. Роберт, как ни старался, не мог рассмотреть, кому он принадлежит, словно смотрел сквозь густой туман. Мысли и ощущения разбегались и так хаотично выскакивали из головы, что за них было невозможно зацепиться. Единственное, что он знал наверняка — он дома. И безумно соскучился по этому человеку. Сердце сжалось от наполняющего его тепла и щемящей нежности. Безумно хотелось подойти ближе. Обнять. Поцеловать. И не отпускать. Никогда.       Тихо, не моргая и не дыша, будто бы боясь спугнуть такую желанную иллюзию, Роберт подошёл к сидящему в белом кресле человеку, на его тёмных по сравнению с окружающим фоном коротких волосах играли янтарные блики. В них хотелось запустить пальцы и взъерошить, как он часто делал… с кем? Секундной заминки хватило, чтобы парень, а это явно был парень, отложил книгу и тихо и как-то облегчённо прошептал:       — Ты пришёл…       — Да, — Роберт подошёл вплотную и, всё же не удержавшись, зарылся пальцами в мягкие, чуть вьющиеся пряди.       От этого лёгкого касания по телу пробежала дрожь. Настоящий. Грудь сдавило, или распёрло? Определённо, чем-то лёгким и светлым. Но невероятно болезненным и одновременно тоскливым. Давно забытым чувством. Он буквально ощущал, как этот луч плотного потока света пульсирует, увеличивается в объемах, и вот-вот появится, как у его героя в фильме, кружок в груди. Роберт гладил чужие пряди, утопая в обрушивающемся потоке эмоций и чувств. Он сгорал, воспарял и каменной плитой прижимался к полу от ощущений и переполняющих мыслей, эмоций и слишком туманных, чтобы быть различимыми, образов. Тот, кто сидел в кресле — словно был его центром Вселенной, его силой притяжения, его воздухом. Его парой.       Поддавшись порыву, Роберт скользнул руками вниз, к плечам, по груди парня и уткнулся носом в шею, обнимая, целуя и наслаждаясь едва уловимым ароматом. Что-то такое знакомое… он определённо встречался с этим человеком в жизни и даже хорошо знает. Кто же… Роберт хотел вспомнить, пытался, но не смог. Никак не получалось собрать мысли и вспомнить. Он же знает. Он должен помнить эту родинку на шее. И на скуле. Паренёк, почувствовав учащающиеся касания, чуть отстранился, а Роб тут же притянул его к себе, вжимаясь носом в прохладную шею. Боги, он бы всё отдал, чтобы стоять так часами. Вместе.       — Я скучал, — эти слова вырвались сами. И стоило только их произнести, как понял, насколько это является правдой. Нос защипало, глаза наполнились грозящими тут же сорваться слезами. Он не понимал, что с ним происходит, но, обнимая это существо, был готов поклясться, что стоит им разойтись и всё… всё поглотит тьма. Он не хотел отпускать этого человека от себя ни на шаг. Никогда.       — Я тоже, — Роберт вздрогнул, ощутив пальцы в своих волосах, и сдавлено застонал, стоило только парню провести ноготками по загривку именно так, как нравилось, — я приготовил кофе. Будешь? — Нос тут же уловил яркий аромат, как только раньше он мог оказаться не замеченным?! И что-то ещё. Что любил кто-то из его знакомых… Что это? — И испёк круасоны.       — С шоколадом? — Роберт поцеловал аккуратное ушко, очерчивая носом контур раковины.       — Всё для тебя! — из захвата рук выскользнули и подбежали к белому острову, легко смеясь, оборачиваясь и протягивая руку. Завлекая. Но стоило сделать шаг и посмотреть в лицо юноши, как в глаза тут же ударил мощный поток света.       — Роберт… ты идёшь? — Роберт попытался приоткрыть глаза, но свет слепил так, что ничего не было видно, кроме серого силуэта с тонкими губами. Он делал шаг за шагом, но словно шёл под толщей воды по дну, как улитка, как барахтающаяся в мёду бабочка, увязая всё больше и больше. Застывая на месте. — Роберт.       — Кто ты? Я тебя знаю? — силуэт лишь продолжал улыбаться, протягивая руку в зовущем жесте.       — Роберт!       Буквально на секунду он увидел яркие ореховые глаза, с едва уловимой мольбой в них, и тут же снова сощурился от потока света. Слишком жёлтого. Слишком тёплого. Никогда еще до этого в жизни Роберта свет не причинял столько боли. Сделав козырёк из ладоней у лица, мужчина снова открыл глаза. Он был в своей спальне. Солнце падало прямо на кровать через распахнутые окна. Грудь судорожно вздымалась, а сердце заходилось быстрым глухим стуком, как от длительного бега, плохо маскируя образовавшуюся ноющую пустоту где-то внутри. Он вспомнил ощущения из сна. Ту прошивающую каждую клеточку заботу. То желание защищать и быть всегда рядом. То тепло. Всю ту нежность, что переполняла изнутри. Он хотел бы быть рядом с тем… с кем? Кого он любил так, что на глаза наворачивались слёзы от разрушенной иллюзии. Роберт от досады прикрыл глаза и сжал кулаки. Словно выдернули что-то очень важное и ценное из груди. И теперь там зияла пустота. Пугающая пустота, в которой эти крохи воспоминаний и эмоций грозили исчезнуть. Померкнуть. Сгинуть. Насовсем.       — Роберт? — в комнату вошла Сьюзан, но рассмотрев его лицо, замерла посередине спальни, не решаясь подойти ближе. — Ты в порядке?       — Я? — он только сейчас ощутил, как по щекам текут… слёзы? Слёзы потери. Да, он чувствовал именно её, хотя как можно потерять то, что никогда и не имел, верно? — Такой красивый сон… Сью, я не знаю, что это было… просто… очень красиво. — Прошептал Роберт, закрывая глаза и мечтая вернуться в сон хоть на секунду, ощутить ещё раз те эмоции и легкие, согревающие кончики пальцев прикосновения.       — Ты в порядке? — Сьюзан присела на край кровати, беря его за руку и успокаивающе поглаживая. Совсем не так, как было в пресловутом видении. Её касания ощущались чужими.       — Да. Просто сон. Всё хорошо.       Только вот всё было не хорошо. Ни утром за завтраком, ни днём на работе: ни на фотосессии, ни на интервью, ни за тестингом реплик. Он постоянно чувствовал, что что-то не так, всё ещё ощущал пустоту, а сознание терзали воспоминания о бликах в волосах, улыбке и ореховых глазах. Но размыто. А вот эмоции и мысли, которые пришлось испытать во сне, были слишком яркими, слишком живыми, чтобы их забыть. Да, все было слишком. Это чертовски отвлекало, не давая даже наполовину сконцентрироваться на работе. За один несчастный день, с поминутно расписанным графиком, он извёлся из-за невозможности хоть на миг остановиться и собраться с мыслями. И если уговорить мозг отпустить образы из сна было ещё по силам, то вот договориться с огромным количеством гормонов, гуляющих по организму – было выше человеческих возможностей. Поэтому Роберт весь день то и дело отвлекался. Это было чем-то похоже на ломку, когда после отката снова и снова переживаешь то состояние эйфории и мечтаешь достичь его снова, но… нет. И из-за этого чувства по телу растекалась невероятная тоска. Только в случае Роберта тоска была по тому, чего никогда не было, что причудилось лишь на мгновение. Рука дрогнула, и на белую скатерть пролилась пара бордовых капель вина.       — Роб? — Сьюзан внимательно наблюдала за лицом мужчины и, заметив удивление, грустно улыбнулась. — Ты целый день сам не свой. Что произошло?       — О чём ты? — Роберт опустил бокал, так и не притронувшись к напитку, нервно сжимая пальцы и смотря куда угодно, лишь бы не в глаза Сью.       — Тебе что-то снилось? Ты не хочешь рассказать?       — Я не знаю. Не знаю, что говорить. — В нервном жесте пальцы зарылись в волосы, натягивая пряди. — Я видел силуэт, в светлой комнате и… я понимал в ту секунду, что безумно люблю этого человека, что хочу быть рядом, обнимать, защищать, не отпускать. Никогда. И такая нежность. Не похоть. А именно желание обнять и не отпускать. Я не знаю, как это объяснить. Словно… одно целое… — он покачал головой, упираясь локтями в стол и гипнотизируя нетронутый ужин. — Слишком невинно и так… обжигающе… — пока он говорил, то ощутил, как снова спирает дыхание, как сжимается от боли сердце, и на глаза наворачиваются непрошеные слёзы обиды на то, что в жизни такого не было. Да что же такое?!       — Роб, — Сьюзан с лёгкой улыбкой протянула руку, касаясь сжатых пальцев, чувствуя, как он напряжён. — Ты же должен знать, что это такое, верно?       Роберт посмотрел на неё удивлённо. В голове вертелся рой мыслей, пустых и глупых мыслей. Что это? Признаки старости? Сентиментальности? Шизофрении? Что? И почему так чудовищно ноет сердце?! Может, это был приступ?       — Соулмейт. Твой соул, — тихо прошептала Сьюзан, зная, как болезненно на эту тему реагировал Роберт. Тот вздрогнул. Глаза стали в один момент пустыми и отстранёнными. Он закрывался. Ото всех, включая себя. — Роберт, послушай, ты описываешь то, что я слышала от своих подруг, что я чувствовала сама. Это соул.       — Не надо, — он покачал головой, тяжело дыша. — Ты знаешь же… Это невозможно. У меня нет соула. Либо я просрал его в наркоманском угаре. Как и большую часть жизни.       — Роберт… — ласково начала Сью, приобнимая, но…       — Я же сказал! Нет. — Он резко дёрнулся, вырываясь из объятий. Раньше они успокаивали. Раньше было приятно. Было комфортно и легко.       — Как знаешь. — Сьюзан встала, поправляя лёгкое домашнее платье, и как бы невзначай произнесла. — Не забудь позвонить Тому, у него сегодня День Рождения, если ты не забыл. Правда, в Лондоне уже шесть утра, но… всегда можно свалить на часовой пояс, верно?       — Я… — он забыл. Целый день пытаясь выкинуть из головы и одновременно вспомнить свой сон, совершенно забыл о мальчишке, свалившемся на шею и неожиданно ставшем близким другом. А ведь у него юбилей. Вот чёрт! Двадцать… пять? Как если бы он был… Сьюзан тепло улыбнулась и поцеловала Роберта в макушку.       — Я пойду домой, почитаю детям. Позвони ему.       Роберт неподвижно просидел с десяток минут, прокручивая в голове образ Тома и того видения, что ему приснилось. Нет. Это чушь. Это невозможно! У него нет соула. Ему за полтинник перевалило. В таком возрасте не снятся соулмейты. В таком возрасте разве что кладбище будет чудиться… А ведь с Томом ему действительно комфортно. Они очень быстро нашли общий язык. Понимают друг друга с полуслова. Фанаты кричат о химии… Нет. Бред. У Тома есть… как её там зовут? А, не важно. У него же есть Сью. Точнее уже не у него, но… Они всё ещё живут вместе. Дети. Он счастлив, имея такую семью. Зачем ему соул?! Сколько идеальных пар находят друг друга и живут вместе? Десять процентов? Ладно, двадцать пять! Но если бы природа так хотела видеть идеальные пары, она придумала бы что-то получше одного несчастного сна, когда младшему из пары стукнет двадцать пять. Двадцать пять! В этом возрасте у некоторых уже есть жена и дети. Бред. Выбросив глупые мысли из головы, игнорируя начавшее ныть ещё больше сердце, Роберт пошёл в ванную.       В первый раз это была случайность, во второй — провокация. А дальше стало традицией. Фейстайм с Робертом Дауни младшим в ванной стал с болтливого языка Тома чуть ли не мировым достоянием. Нажимая кнопку вызова, он даже не представлял, что скажет: речи не было, даже намёков на заготовку. Просто безумно захотелось услышать родной голос и увидеть горящие огоньком глаза. Глаза… ореховые глаза. Сердце гулко ухнуло и замерло, сбиваясь с ритма, больно ударяясь о рёбра.       — Роберт? — Том ответил сразу же, словно ждал звонка. Его было едва видно из-за темноты в комнате, он лежал на кровати, всклокоченный, уставший и счастливый. Один — довольно отметило подсознание.       — Привет. Не разбудил?       — Нет. Я только хотел ложиться спать и…       — С Днём Рождения. Прости, что не позвонил раньше. — Перебил его Роберт. — Сью предложила сослаться на часовые пояса, но у меня вылетело из головы, что сегодня первое июня. Весь день голова была забита… неважно. Поздравляю, карапуз.       — Эй, я…       — Ребёнок, Том, для меня ты будешь им всегда, — тепло улыбнулся Роберт, замечая недовольно надутые губы. — Ну, что, накупался в поздравлениях? Насладился пожеланиями? Надеюсь, что да, потому что я речей не заготовил, но раз уж в этот день положено чего-то желать, я пожелаю тебе немного безбашенности. Когда-то давно мне сказали такую вещь: «Роб, вот знаешь, говорят «в тихом омуте черти водятся», а у тебя нет омута. У тебя везде черти». Порой я и сам не знаю, насколько бредовая идея может прийти в мой больной мозг, но мне как-то плевать. Я хочу гореть, распространяя огонь на других. Возможно, я требую слишком много, и мой огонь иногда обжигает, но так уж вышло. Чем сильнее ты будешь пытаться укрыться от него, тем сильнее я буду обжигать. Я желаю тебе не скрывать свои эмоции за маской спокойствия и безразличия. Не закрываться. Потому что, хочешь ты этого или нет, однажды твою маску стащат. И каким тебе быть — решаешь только ты сам, не оглядываясь на чужое мнение. С Днем Рождения! Твой старый плавучий чемодан.       — Роб, — Том смотрел с какой-то странной смесью удивления, радости, печали и чего-то неуловимого. — Спасибо. И ты не старый, — тихо, но упёрто, в который уже раз? повторил он.       — Только для тебя, — тепло улыбнулся Роберт, перехватывая телефон в другую руку, пальцы начали затекать. — Ты как?       — Я… странно, — не стал скрывать Том, — сегодня сон снился… — в груди от этих слов всё заледенело и вспыхнуло миллионами искр одновременно, — Я хочу рассказать, честно. Но пока не могу. У нас. У меня родители семейный ужин устраивают в субботу, — быстро перескочил он на левую тему. — Это глупо, наверное, но я бы хотел, чтобы ты был... Чтобы ты был на празднике, — он говорил сбито, бегая глазами по экрану, но под конец так умилительно заломил брови, что… как ему отказать?       — Я прилечу. — Роберт ответил даже раньше, чем успел об этом подумать.       — Правда? — кажется, он не верил своим ушам или словам, хоть глаза и загорелись таким счастьем, словно ему пообещали… что? Он любил часы, машины, но вот то, как Том прыгал от радости, а потом не расставался месяц с подаренным спиннером, купленным в простом ларёчке, Роберт просто не мог забыть. Он с улыбкой наблюдал за щенячьим взглядом Тома, ждущего повторного подтверждения.       — Правда. Значит, в субботу?       — Угу, — Том неуверенно начал мять в руках край покрывала. — Это затратно и нагло, я…       — Эй, Том, брось. Приютишь старика на ночь?       — Роб!       — До субботы, карапуз, — и прежде, чем услышать ещё сто фраз в стиле Питера Паркера, Роберт сбросил звонок, глупо улыбаясь. Пустота в груди отступила.

***

      Роберт, нервничая, наблюдал за просыпающимся Лондоном из окна медленно ползущего по дороге кэба и крутил в пальцах небольшую бархатную коробочку, то и дело, оттягивая ворот рубашки. С пиджаком он распрощался ещё в аэропорту. Вечно дождливый город встречал солнцем и калифорнийской жарой. Роберт даже себе не мог ответить, на кой чёрт он решил принарядиться, вместо того, чтобы завалиться в майке и хипповских штанах на домашние посиделки Холландов. Хотя, наверное, хорошо, что была жара, она отвлекала от мыслей о подарке, точнее об опасении, как Том его воспримет. Всё же украшения дарят обычно девушкам. Но парень так часто таскал на шее серебряные подвески, что, когда все пафосные, дорогие, но абсолютно не нужные Тому вещи были мысленно вычеркнуты из списка — подвеска пришла в голову первой. А форму подарка подсказал паук-кругопряд, соорудивший прямо на веранде дома редчайшей красоты сеть, которую мужчина и заметил перед походом в ювелирный магазин. О том, что Том боится пауков, Роберт, к своему стыду, вспомнил лишь в самолёте. Ну, это же просто украшение, верно? В конце концов, на его первом костюме тоже был изображён паук, и на одном из интервью Том держал в руках мохнатого членистоногого, и не стоит забывать паучью тату на ступне.       — Приехали, сэр. — Кэбмен постучал по стеклянной перегородке, привлекая внимание пассажира.       — Да. Спасибо, — Роберт протянул пару купюр, включающих хорошие чаевые, и, забрав небольшую сумку со сменными вещами, вылез из машины.       — Хороших вам выходных, — улыбнулся водитель гораздо более искренне, чем сначала.       Роберт кивнул и бросил мимолётный взгляд на часы. Он приехал почти на час раньше. Ничего удивительного, что хозяин дома не спешил распахивать дверь и встречать гостя. Решив не палить контору, всё же свой дом Том от большинства фанатов успешно скрывал, Роберт зажал кнопку дверного звонка. Сначала стояла абсолютная тишина, потом послышался торопливый топот и недовольное бурчание хозяина апартаментов. А дальше дверь распахнулась, являя Роберту всклокоченного, в одних домашних штанах парня.       — Привет.       — Роберт, ты. Рано? — улыбнулся Том, отступая внутрь дома.       — Не рад?       — Нет, рад! Я просто, вот, — он развёл руками.       — А, чего я там не видел, — Роберт протянул руку, сгребая парня в объятия и похлопывая по спине, — подарок сейчас хочешь получить? Или когда перестанешь косплеить Тарзана?       — Дай мне пару минут, — Том вывернулся из крепких объятий и взлетел на второй этаж. Замерев на середине ступеней, он обернулся и, улыбаясь, крикнул. — Я приготовил кофе. На кухне. Только мне оставь!       Роберт с минуту смотрел вслед умчавшемуся Тому. Эта обыденная реплика снова всколыхнула воспоминания о странном сне. А вместе с воспоминанием появилось и саднящее чувство в груди, к которому он за неделю попривык, и которого абсолютно не замечал пару минут назад.       Том спустился вниз к моменту, когда Роберт только закончил разливать кофе по чашкам. И очень удачно, потому что выглядел тот настолько потрясающе, что пролить жидкость было бы элементарно. В атласной серой рубахе, выгодно подчёркивающей талию и подтянутые ноги, не скрывающей тонкие ключицы, с косыми рукавами, которые демонстрировали идеальные линии мышц. Том выглядел как греческий бог, забрёдший на грешную землю. Словно ему мало произведённого эффекта, он крутанулся вокруг своей оси, красуясь, а Роберт понял, что выполненные из того же материала свободные брюки подчёркивали всё остальное, удачно обхватывая странной драпировкой икры и оголяя лодыжки.       — Том, скажи, как из взъерошенного птенчика ты умудрился превратиться в прекрасного лебедя за неполные пять минут?       Том на это замечание лишь смущённо опустил голову, улыбаясь своим пальцам, и чуть прикусив губу, посмотрел из-под бровей:       — Ты что-то говорил про подарок?       — Ну вот, а я, наивный дурак, думал, ты меня просто так позвал.       — Роберт! — вскинулся Том, но заметив такую же широкую улыбку, не смог удержать смешка. — Дари уже.       — Так не терпится? А вдруг не понравится?       — Понравится! Давай, не тяни!       Роберт с хитринкой посмотрел на переминающегося с ноги на ногу парня и жестом фокусника вытянул из-за спины подарочную коробочку:       — С днём Рождения.       Том взял в руки подарок и неуверенно покрутил, словно не решаясь открыть. Наконец, нащупав тоненький хвостик, потянул за него. Роб затаил дыхание. Том издал странный писк и резко захлопнул подарок, вскидывая круглые глаза оленёнка на Роберта.       — Там… паук?!       — Не живой, — успокоил Роберт и, забрав из окаменевших пальце коробочку, снова открыл. Наблюдая за тем, с каким интересом Том рассматривает украшение, проводя пальцем по тончайшим ножкам. — Примеришь?       Том кивнул, поворачиваясь спиной. Роберт, расцепляя замок украшения, думал лишь о том, что для полноты момента только лиричной музыки не хватает. Но когда взгляд упал на выступающие позвонки, все мысли мигом вылетели из головы. Он медленно защёлкнул замок и, не удержавшись, провёл пальцами по шее, делая вид, что поправляет хвостик цепочки, позволяющей выбрать удобную для владельца длину, в зависимости от одежды.       Том повернулся, касаясь пальцами титанового паучка раскинувшего тончайшую золотую сеть меж ключиц. Он выглядел:       — Вау! Не ожидал, что так сядет, — не удержался Роберт, а Том, просияв счастливой улыбкой, поспешил к зеркалу в коридоре, чтобы рассмотреть подарок. Роберт последовал за ним, прислоняясь плечом к косяку и любуясь эмоциями парня в отражении.       — Ух ты! У него и жвала есть, — Том прищурился, рассматривая паучка в мельчайших деталях. Роберт не стал говорить о том, что и глаза у этой крохи из крошечных бриллиантов имеются, Вместо этого он задал вопрос, который не давал ему покоя всю дорогу:       — Не переборщил? Ты же пауков не очень любишь…       — Не люблю, но… он же не живой. Хотя, выглядит просто… это что? Бриллианты в капельках росы?! — Том округлил глаза, когда солнечный свет из окна упал на паутинку, и она засверкала сотнями искорок. — Роб, я… — и, не договорив, в одно мгновение оказался около него и повис на шее, обнимая. — Спасибо. Мне даже страшно представить, сколько это стоит, но… Вау! Это же даже носить страшно, вдруг что-то порвётся?! Такую изящную работу хочется спрятать под стекло и никому не показывать.       — Мелкий собственник, — Роберт растормошил с трудом приглаженные волосы, отстраняясь от парня. А тот снова поймал пальцами украшение.       — Невероятно. Я даже не чувствую его. Как того паука с интервью. Только с этим не страшно, — Том улыбался от уха до уха, с обожанием смотря на Роберта. — Спасибо.       Он хотел сказать что-то ещё, как дверь распахнулась, и в дом ввалились близнецы, а вслед за ними залетела Тесс с радостным повизгиванием.       Семейный праздник проходил шумно, весело и беззаботно. Доминик деловито принялся за розжиг барбекю. Никки ушла накрывать стол в гостиной. А шумные и неугомонные братья то и дело попадались на глаза по всему дому. По поводу девчачьего украшения, идущего Тому, его не подколол только ленивый, а именно сам автор подарка. Роберт, примелькавшийся за последние пять лет в доме Холландов, мог спокойно отдохнуть на веранде, а не отвечать на вопросы, льющиеся из братьев Тома, как из рога изобилия.       — Роб?       Том сел в соседнее кресло, и принялся методично отдирать пальцами этикетку от бутылки пива. Роберт его не торопил, рассматривая точёный профиль. За последние годы парень практически расстался с детским личиком и поднабрал массу, но, тем не менее, всё ещё оставался достаточно тонким и изящным. Разве что взгляд почти не изменился, как и привычки.       — Том, Джины водятся в лампах, а не в бутылках с пивом, — тепло улыбнулся Роберт, прекрасно зная, что, когда парень нервничает, вечно что-нибудь тормошит пальцами. — Что случилось?       — Ну… я вроде как видел… — его неуверенный шёпот прервал громкий звон стекла.       — Гарри! — гневно завопил Сэм. С веранды было отлично видно, как какой-то салат разлетелся по полу кухни. — Зараза! Нельзя же так со спины подкрадываться!       — Смотрю, пугливость — это у вас семейное, — хмыкнул Роберт с тёплой улыбкой рассматривая Тома.       — Пойду помогу им. А то весь дом разнесут, — пробормотал Том и, прокручивая в пальцах паучка, быстро исчез, оставив Роберта одного. Точнее с Тесс, которая тут же по хозяйски устроила голову на голенях, подставляя ухо.       Оставшийся день прошёл без происшествий. Близнецы с помощью матери быстро воссоздали блюдо, хоть Сэм и ворчал, что порезано всё неправильно и слишком толсто, но его никто не слушал, уминая за обе щёки, обсуждая самые простые вещи, строя планы на будущее и мечтая. За этими посиделками на заднем дворе незаметно наступил вечер. И главной мечте Тома, наконец, настало время быть прилюдно задутой на по-настоящему фанатском торте из мастики. Том уминал уже третий кусок торта, радуясь временному перерыву в съёмках, а Роберт просто наслаждался вечером. Никакого давящего и гнетущего ощущения в груди, никаких разъедающих мыслей. Чистое наслаждение здесь и сейчас.       — Спасибо за приглашение, Том, — актер улыбнулся, подмечая, что давно так не расслаблялся, полностью забывая про окружающий мир.       — Я не думал, что ты сможешь прилететь. У тебя же работа, семья, проекты, — Том заметил, как неопределённо дёрнул уголками губ Роберт. — У тебя всё в порядке?       — Да. Всё нормально. — он посмотрел в глаза, искренне улыбаясь. У него действительно всё было нормально. Ну и что, что жена ушла к соулу, ну и что, что самому было чертовски больно и обидно, ну и что, что один несчастный сон выбил всю почву из-под ног… — Не беспокойся.       — Том, Роберт! Мы хотим сыграть в крокодила. Вы с нами? — Гарри привлёк к себе внимание, размахивая изрядно помятой коробочкой с картами.       — Конечно! — слишком быстро, чтобы это осталось незамеченным, согласился Роберт.       — Точно всё нормально? — Том обеспокоенно смотрел на Роберта, делающего вид, что ничего не происходит.       — А у тебя? — всю уверенность парня как ветром сдуло. Заметив, как Гарри нетерпеливо потряс коробкой с игрой, привлекая внимание, Роберт предложил. — Давай вечером поговорим? А пока, просто расслабимся и отдохнём.       — Хороший план, — кивнул Том, принимая протянутую руку.