Персона нон грата

“Act my age What the fuck is that, «act my age»? What do I care how old I am? The ocean is old as fuck. It will still drown your ass vigor”

Каждый день мне хочется чувствовать себя живой, но что я могу? Иногда, когда за окном бушует гроза, мне так хочется выйти на улицу, подставить лицо каплям холодного дождя и закричать, но я не могу. Это так странно. Испытывать чувство волнения за кого-то. Ждать и не иметь возможность узнать хоть что-то, изводя себя бессмысленными и беспочвенными доводами и размышлениями. Моя любовь. Стала ли она причиной моего безумия, или это случится потому, что так должно было произойти? А может, я и вовсе останусь среди той серой массы людей, которые имеют наглость называть себя людьми? Кто знает, какая судьба уготована мне? Я не из тех людей, которых можно называть фаталистами. Хотя, я понятия не имею, какой я человек. Я не знаю жизни, в той мере, в которой ее знают, пусть не взрослые, но мои сверстники. Я хочу быть образованным человеком и богатым. Нет, не богатым материально, а богатым духовно. Я не знаю, что думают обо мне другие, и хотя я делаю вид, что мне плевать на их мнение, я завишу от него в какой-то степени. Я не являюсь человеком своих принципов, ведь у меня их нет. У меня нет четких моральных границ и устоев. Я просто устала. Устала от каждодневных одинаковых событий. Моя жизнь не наполнена красками. Она содержит лишь монохромные цвета. В этом году я хочу все изменить. Хочу начать свою жизнь по-новому. Хочу наполнить ее красками. Я хочу ощутить себя живой. Хочу, потому что понимаю, что нельзя провести всю жизнь так, как я. Но я не знаю, чего хочу от жизни. Не знаю, к чему стремиться. Не вижу четких целей перед собой. Все это напоминает мне о моей бессмысленности. Я лечу в бездну этого мира, становясь взрослой. Осознавая те вещи, которые делают этот мир грубым, бесчеловечным и жестоким. Я не хочу этого. Хочу навсегда остаться ребёнком, но это невозможно. Невозможно, потому что совеременный мир настолько отвратителен, что меня тошнит от него. Тошнит, потому что я осознаю все пошлость и грубость этого мира. По какой-то причине последнее время у меня почти не возникает эмоции. Иногда я улыбаюсь, но по-настоящему я почти ничего не чувствую. Я надеюсь, что это пройдёт. Пройдёт это стремление заполнить пустоту в душе. Она затянется. Хочется верить в это. Но почему это возникает? Почему возникают чувства и эмоции? С чем это связано? С теми людьми, которых мы видим каждый день или с кем видимся один раз в жизни? С местами, которые мы посещаем? Откуда берутся те чувства, что мы испытываем? Почему люди говорят, что чувства делают их живыми? Дарят им то, что они называют любовью? Дарят им друзей? Мне это не понятно. Я не могу ни с кем поговорить. Нет, я не одинока. Но я ощущаю пустоту. Мои суждения я не могу выложить нигде. Мои друзья не понимают эту странную сторону меня, а я её никому и не показываю. Кому хочется видеть черствого социопата? Никому. Люди зациклена на себе и своих проблемах. Им не до меня. Часто люди помогают нам во имя благородства. Но я так не считаю. Людей всегда влечёт выгода, которую они ищут во всем. Я же не знаю, что мне нужно. Где мне искать эту выгоду? В чем? Как найти ответ на этот вопрос? Мне не ясно. Я лишь хочу жить. Почему все остальные говорят, что наслаждаются жизнью? Ведь они врут. Не бывает настолько счастливых людей. В одном мультфильме однажды сказали: «У всех есть сожаления.»** Я согласна. У всех есть сожаления, какими бы они ни были. Как бы парадоксально это не звучало, но мультики учат нас много больше, чем все остальное. Именно мультики, и я говорю сейчас о хороших мультфильмах, помогают нам в привить те самые основы доброты, дружбы и взаимопонимания. Понять, как это важно. Ну а я? О чем я сожалею? Возможно, есть вещи которые я хотела бы исправить или нет? Я не знаю. Слишком много вопросов, на которые я не могу найти ответы. Я хочу найти смысл в своей жизни. Мне почти семнадцать. И я не знаю, что делать дальше. Я не вижу смысл в том, что называю жизнью. Продолжать искать его, конечно, не выше моих сил, но есть ли в этом смысл? Как бы то ни было, какие бы сомнения и раздумья не одолевали меня, присмотревшись к своему окружению, я почти не заметила людей, которых одолевают такие же мысли. В наше время подростки оказалась слишком испорченными, слишком пошлыми, грубыми и развращенными, чтобы задаваться подобным вопросам. Конечно, я не говорю обо всех, но точно о большей массе. И мне странно, дико и больно осознавать, что неужели во все времена люди были такими же? Или это проблема только нынешнего поколения? Я не могу найти ответ на этот вопрос, потому что я не жила раньше, но живу сейчас. А сейчас все так, как я открыла это для себя. Мир не идеален и, конечно, мы все знаем об этом. Мы все знаем, что тут происходят не самые лучшие вещи, но ведь и здесь бывают чудеса. Может просто стоит отыскать их? Имеет ли смысл сделать это? Просто, чтобы убедиться в этом? В том, что чудеса реальны. Не потерять веру в добро и в то, что наш мир не настолько уж отвратителен. Не потерять веру в свет. –Фаррен?– тихий и спокойный голос пробирает до самых костей. Кожа покрывается мурашками, пока я несмело отвожу взгляд от дождливого окна, оглядываясь на дверной проем. –Деймон?– тихий шёпот срывается с моих губ, когда я вижу вампира с более приемлемым цветом лица, в свежей одежде и легкой улыбкой на лице. Я созываюсь с места, подбегаю к нему, пока он раскрывает свои руки, давай добро на мои объятия. Мне так хочется кричать. Когда я увидела его там, лежащим в полубредовом состоянии, все, чего мне хотелось, это рыдать. И я была готова на что угодно, броситься в ноги первородному гибриду, отдать ему Елену в услужение, быть его вечной заложницей, лишь бы он вылечил Деймона, потому что я умирала без него. И умирала вместе с ним. Мне было все равно, когда он называл меня Еленой, пока я была с ним, потому что я была. Я не виню Елену, в конце концов, она осталась рядом с Джереми – неожиданно воскресшим, благодаря Бонни. Мне было так больно смотреть на него, пытаясь понять, о чем же он думает, какие кошмары видит. Деймон рассуждал о Кэтрин, о своей любви к ней и о своей любви к Елене, на месте которой видел меня. Деймон поглаживал мою спину, зарывшись носом мне в волосы. Его горячее дыхание опаляло мой висок и ухо так, что вызывало во мне слишком запретные мыли. Как можно рассуждать о пошлости этого мира, а потом самой думать об этом? Ведь никто не совершенен. Но если я хочу стремиться к этому? –Деймон,– я сжала его рубашку на плечах сильнее, потому что слёзы сдерживать становилось все труднее. Я не хочу плакать. Но почему дышать становиться все труднее? Спазм, давящий на легкие мешал вдыхать кислород полной грудью, из-за чего все становилось таким обрывочным. Я слишком плохо могу соображать и вряд ли вообще когда-то смогу мыслить трезво рядом с этим вампиром, но сейчас у меня нет нужны на это. Я просто хочу раствориться в Деймоне. –Малыш,– Деймон сжал мою поясницу почти до хруста костей, пока я обвила своими руками его шею. Как же мне хочется поцеловать ее, прикусить его артерии, которая слишком давно перестала качать кровь. Но именно сейчас я поняла, что не работающее сердце делает нас живыми. Деймон живет, как и Стефан, пусть они оба могут отрицать это, но они живут. Не просто существуют, в отличии от меня. –Пообещай мне, что ты больше никогда не оставишь меня, Деймон, прошу. Я умру без тебя,– Деймон едва слышно выдохнул, проведя кончиком носа по завитку моего уха, из-за чего по телу прошёл табун мурашек. Я сильнее оттянула волосы на голове Деймона так, что мужчина издал едва заметный рык. –Я постараюсь,– Деймон взял мое лицо в свои ладони так, что я просто не смогла отвести взгляд от его бездонных голубых глаз. При приглушенном свете они казались весьма темными, напоминающими цвет глубинного океана, в котором раз за разом хочется утопать. –Прощу, останься со мной,– я провела рукой по волосам Деймона, глотая слёзы, которые никак не останавливались. Сальваторе большими пальцами стирал соленые дорожки уже несколько раз, но я не могу унять чувства внутри себя. –Я всегда буду с тобой,– Деймон склонился к моим губам, подарив мне нежный и трепетный поцелуй. Непривычно язвительный, сейчас Деймон открывается мне совершенно с другой стороны. Несомненно, он хороший человек, замечательный друг, но его любовь сводит меня с ума. Деймон был не просто вампиром, который заставил меня чувствовать, он заставил меня любить. Сальваторе прикусил мою верхнюю губу, вызывая во мне трепетную истому. Руки невольно дрогнули, сильнее сжав ворот его рубашки. Деймон провёл рукой по моей щеке, вызывая во всем теле покалывание, но ему это так нравилось – владеть ситуацией. Он наслаждался этим. Принимал как должное. Отстранившись от меня на несколько миллиметров, мы все ещё держали глаза закрытыми, выдыхая неожиданно морозный воздух. Приоткрыв один глаз, я увидела милую улыбку на лице Деймона, который сплел наши пальцы. –Спасибо,– шепнула я Деймону, утыкаясь носом ему в грудь, после чего он переместил одну руку на мои лопатки, а второй подхватывая под колени, – Нет, Деймон, поставь меня! Поставь! – я весело хихикнула, стараясь не обращать внимание на перемещение на вампирской скорости, из-за которого перед глазами начало рябить. –Ну вот, садись, а я пошёл за мороженным, если ты его не съела,– Сальваторе вернулся через пару секунд с ведром мороженного и ложкой, но только одной. Я вопросительно изогнула бровь, – Чистая только одна. Деймон уселся на кровать рядом со мной, закидывая одну руку мне на плечо, придвигая ближе к себе. Я перекинул ноги через его торс, ставя себе на живот ведерко, с которого начал стикать конденсат. Все было слишком романтично для моих первых отношений. Первая любовь будет такой болезненной, как о ней говорят? Я не знаю, но сейчас мне не особо хотелось заморачиваться с этим, потому что я была влюблена. Мы с Деймоном ели мороженной, прерывая это на веселый смех, разносившийся по всему дому, так мы пару раз перепачкали друг друга в сливочном пломбире. Деймон водил пальцами по моим икрам, иногда, совсем редко, поднимаясь чуть ближе к бёдрам. В этот момент я дарила ему такие желанные поцелуи в шею, прикусывая его бледную кожу. Порывы страсти заканчивались так же неожиданно, как и начинались, и я сново кормила его подтаявшим мороженным с ложки, смотря в его голубые и такие неожиданно любимые глаза. Все возвращалось на круги своя, а потом началось по новой. Это было так мило, так невинно, так хрупко и наивно, что мне казалось, что все вот-вот разобьётся и разрушится, когда на пути возникнет первая преграда. Но мне так хотелось продлить эту маленькую сказку на подольше, сделать мимолетное видение историей с хорошим концом. Как жаль, что я понятия не имею, что будет дальше. –Улыбнись, малыш,– Деймон провёл рукой по моей щеке, – Что с тобой? –Мне жаль Аларика,– я нахмурилась, обдумывая, что не стоит говорить Деймону подлинную причину моих переживаний. В конце концов, не стоит забивать его голову этим бессмысленным трёпом, ведь лучше от этого не станет ни ему, ни мне. Деймон начнёт чувствовать себя виноватым, что, в какой-то степени, предал мою сестру, и я по этой же причине буду испытывать угрызения совести, – Дженна была слишком хорошей для этого мира, слишком наивной и чистой. –Здесь такие редко выживают, Фэр,– Деймон заправил прядку волос мне за ухо, наклонив мою голову чуть ближе к своей, – но тебя я постараюсь защитить. Деймон придвинулся ближе, сокращая жалкие миллиметры между нашими лицами, утягивая меня в новый, опьяняющий поцелуй. Откинув куда-то в сторону мороженное, Деймон усадил меня к себе на колени, пробираясь руками под мою футболку. Мои пальцы сами потянулись к пуговичкам на его рубашке, но мне так хотелось растянуть этот момент, нарочно делая все как можно медленнее, доводя до изнеможения нас обоих. Сладкие поцелуй с привкусом ванили, одурманивали мой разум снова и снова, отключая мой мозг и давая полную волю моему сердцу. Я провела пальчиками по груди Деймона, после чего приспустила его рубашку совсем немного, дожидаясь, когда же Сальваторе сорвётся. Деймон блуждал руками по моей спине, изредка проходясь прохладными пальцами по животу поднимаясь чуть выше или ниже, но не переходя грань дозволенного. –Эй, Деймон, ты не видел..?– голос отца, заставил меня отодвинуться от Деймона с неким испугом на лице. Сердце ещё бешено стучало о грудную клетку, заглушая посторонние звуки, – Фаррен? Что вы тут делаете? –Пап, ты не в том положении, чтобы указывать мне на это. Ты можешь подождать нас внизу? Мы сейчас спустимся,– отец хмурился, рассматривая меня, но все-таки кивнул и скрылся за дверью, – не волнуйся, тебе не нужно ничего говорить, Деймон, – я слезла с его колен, подходя к зеркалу, чтобы поправить макияж. Все-таки моя сказка кончилась слишком быстро, – Я уеду отсюда на ближайшем рейсе. Ты можешь и дальше подбивать мостки к Елене, я не помешаю тебе в этом. Я смотрела на своё отражение, полностью принимая своё поражение в этой игре. Деймон оказался сзади меня, кладя руки мне на плечи и целуя в висок. –Не Елена была со мной пока я умирал. Я знаю, что в бреду я видел ее вместо тебя, но это было из-за миража. Я не люблю ее. Сперва, я думал так, пока не понял, что она просто копия Кэтрин, а потом я просто позавидовал младшему брату. Фэр, я хочу быть с тобой. Ты будешь со мной? –Да,– я улыбнулась уголком губ, ощущая поцелуй куда-то в район макушки, потом ниже – в шею, – Нас ждёт Аларик внизу. Что мы скажем ему?– Деймон поцеловал меня в область за ухом, из-за чего внизу живота стала невыносимо. Тело начало гореть, и я прошлась ногтями по руке Деймона, царапая его кожу. –Правду. Хватит царапаться, котёнок, – Деймон усмехнулся, разворачивая меня к себе лицом. –Вы только не напивайтесь там, хорошо? Я пойду в ванну и, если вы не будете валяться бухие с кучей проститукой, я спущусь к вам.