Дело № "Личная жизнь"

      Когда Паша и Стёпа ехали вместе в ФЭС — напряжение в машине можно было резать ножом и накладывать в тарелки. Если быть абсолютно честными, то источник этого напряжения, сидевший на пассажирском сидении, был мрачнее тучи еще со вчерашнего вечера. Паша, хоть и не застал конфликт, тем не менее тоже стал его активным участником (поневоле, но все же).       Крики он услышал ещё будучи в подъезде, а пока открывал входную дверь убедился, что крики это именно из их со Степой квартиры и принадлежат они тоже, собственно, Степану и его племяннице Маше. Суть дела не ясна, зато понятно одно — кричал Данилов редко и довести его до такого состояния ещё надо было постараться. Приход Гранина остался незамеченным в пылу ссоры и это настораживало ещё сильнее. — Да как ты не можешь понять, что это ОПАСНО! — повысив голос, пытался достучаться до подростка Данилов. Однако 16-летняя Маша явно имела на этот счёт свое мнение. — Да с чего ты взял?! Там будут только мои друзья!!! Мы гуляли так уже сотню раз!!! — кричала девушка в ответ, уже довольно сильно повысив голос на дядю. — Да, вы гуляли, но не на машине! У них даже нет прав! А вдруг авария, разобьетесь?! — пытался аргументировать Степан, чтобы вывести ребенка на более конструктивный диалог (хотя о каком конструктивном диалоге может идти речь, если их слышно даже в подъезде) — Хватит уже нести этот старческий параноидальный бред! Мне уже не 5 лет и ты мне не указываешь!       Переход на личности не заставил себя долго ждать, появляясь в любом споре как нельзя вовремя. Павлик слегка сглотнул, когда заметил, как побелели костяшки на руках добряка Данилова. Дело запахло керосином. — Что за шум, а драки нет? — как бы невзначай вклинился Гранин между юным агрессором и великовозрастным капитаном. Паша не сомневался — его приход оказался полностью незамеченным, а посему эффектное появление третьей стороны в споре должно снизить градус напряжения в комнате. — Вот, полюбуйся, — первым отреагировал Степан, — это дитё возомнило себя уже совсем взрослым! Хочет отправиться с друзьями на всю ночь, кататься на машинах!!!       Гранин вздохнул. Нечасто он видел любимого в таком взбалмошном состоянии. Видимо, спор шел уже не первый час. — А друзья, я так понимаю, это тот наркоман из соседнего подъезда, девочка лёгкого поведения и два алкаша-дружбана, один из которых якобы твой бойфренд? — на всякий случай мягко уточнил Паша, проясняя для себя ситуацию. Ответом ему было сразу два крика: — ВОТ ИМЕННО! — ДА ПОЧЕМУ АЛКАШИ И НАРКОМАНЫ?!       В авторстве сомневаться не стоило. Он ещё раз тяжело вздохнул. — Вот и я говорю, — Данилов, похоже, принял этот вздох как сигнал в поддержку его мнения, — что это опасно. У них даже ни у кого прав нет, я проверял! — ТЫ ПРОВЕРЯЛ МОИХ ДРУЗЕЙ ПО ПОЛИЦЕЙСКИМ БАЗАМ? — взорвалась с новой силой Маша, явно не ожидая подобного недоверия со стороны единственного родственника. — А ты думаешь, я отпущу тебя гулять с кем попало?! — в свою защиту бросил Данилов, но его слова летели словно о стену горох. Девушка разошлась не на шутку. — Да ты просто ужасен! Параноик старый! Лучше бы я жила с мамой, ведь она бы точно не запирала меня дома!       Эти слова резанули по сердцу Степана и разворошили старые раны. От неожиданности он смог только вздохнуть и неловко сделать шаг назад. Девушка же, выиграв секундную победу, быстро убежала к себе в комнату, не забыв при этом громко хлопнуть дверью. Гранин втянул воздух сквозь зубы. Он прекрасно помнил, как более 10 лет назад погибла сестра Степана — его единственный родной человек на земле. Он прекрасно помнил, как из огня вынесли еле живую Машу, и как врачи боролись за ее жизнь в реанимации. Он прекрасно помнил, что тогда забрал все оружие и все острые предметы из дома, после того как застал Степана с дулом пистолета у виска. Он прекрасно помнил, что Данилов тогда едва не спился от горя…       Болезненные воспоминания прокатились в сознании обоих, заставив морщиться. Степан старался глубоко и размеренно дышать, чтобы держать себя в руках и не огреть ближайшую стену кулаком. Павлик молча стоял за его спиной. — Она просто не знает всего, Степ. Она бы не сказала такого, будь она в курсе, — утешительно прошептал Гранин, подходя ближе. — Я знаю, — тихо ответил Данилов, — я знаю. Но от этого не легче.       Решение переписать историю ради Маши далось Степану нелегко. Он не хотел травмировать ребенка смертью матери, но знал, что это будет первое, что она спросит, придя в сознание. Поэтому с лёгкой подачи Майского он придумал историю о том, что мама уехала заграницу, заработать денег ей на лечение, и теперь не может вернуться — мол, не пускают ее обратно. А когда Маша стала постарше, то оперативник прямо сказал ей — мама заграницей, нашла там себе мужа и живёт счастливо. Возвращаться не собирается.       Видеть слезы племянницы было невыносимо. И Степан уже 300 раз пожалел, что соврал ребенку. Но сказать правду, по какой-то причине, не мог… Данилов и сам себя спрашивал, зачем выдумал это все, зачем так сильно врёт и что будет делать, если правда вскроется, но каждый раз, когда он пытался открыть рот, чтобы сказать девочке правду — слова застревали в его горле, оседая липким комом где-то в районе груди.       С возрастом, Маша перестала задавать вопросы про маму. Видимо, смирилась. А Данилов и Гранин сами с ней никогда больше эту тему не поднимали. И вот сейчас аукнулись последствия всей этой огромной лжи. Гранину было искренне обидно за любимого. — Пойдем ужинать, — мягко сказал он, обвивая плечи Стёпы руками, — утро вечера мудренее, все ещё образуется. — Я надеюсь, — впервые посмотрев Павлику в глаза, ответил Данилов. И вот сейчас, когда утром оперативники не застали Машу дома (она убежала в школу чуть ли не на час раньше, лишь бы не видеться с дядей), настроение Степана, и без того мрачное, стало ещё хуже. Предстоял нелегкий день, суточное дежурство, и приползут они домой только под утро, если повезёт. А если вызовут на труп, так это вообще…       Телефон разорвался неожиданно громкой трелью и переключил на себя все внимание. Звонила Рогозина, трубку взял Павлик. — Гранин. Да, Галина Николаевна, да. Да, вдвоем. Да, едем. Хорошо, понято, едем, — он со вздохом бросил телефон. — Нас вызывают… — Я уже понял, — буркнул в ответ Данилов, — куда едем? — Да тут недалеко, судя по адресу. И… Жизнь пошла своим чередом.

*тем же вечером, 23:20*

— Нам с тобой повезло, — улыбаясь, шагал за Степаном Гранин. — Максимально повезло, — с улыбкой ответил ему Данилов, закидывая спагетти в корзину с продуктами, — с чего это вдруг Рогозина расщедрилась? Ночное дежурство вдруг перешло Круглову и Майскому. — Так вот тебе и ответ, — хитро прищурился Павлик, — кажется, наш Николай Петрович кого-то неплохо обидел, — его и без того идеальное лицо озарилось чуть ли не оскалом. Данилов откровенно заржал. — Ты реально думаешь, что Рогозина мстит Круглову дежурствами? — А вдруг?       Степан, продолжая посмеивается, пошел в мясной отдел. — Отметим наш маленький отдых запечённой курочкой? — Я только за. А как насчёт выпивки? — Ты себе бери, а я ничего не хочу. Гранин взглянул на часы и улыбнулся. — Поздно уже, нам ничего не продадут. — С такой работой нам должны продавать в любое время. — Ловлю на слове!       Таким образом был сформулирован неплохой план: домой, приготовить вкусный ужин, принять горячую ванну и отдыхать. Возможно даже с продолжением. Но не факт. Однако неплохие планы снова были испорчены. Выходя из машины Гранин увидел знакомые номера в их дворе. — Степ… — нехотя позвал он. Перспектива просто уйти была очень заманчивой. С другой стороны, если он скроет что-то, а потом это «что-то» всплывает наружу, будет очень и очень плохо, — Степ, иди сюда. Взгляни, — Павлик указал на машину, — это не… Данилов моментально нахмурился. — Это машина Машиного дружка, я ее везде узнаю. Что он здесь забыл?       Степан рванул в подъезд, воображая в голове невесть что. И разрушенную квартиру после вечеринки, и этих двоих за закрытыми дверями спальни, и похищение племянницы из мести и пожар, и ещё много чего. Паша молча бежал сзади со всеми пакетами, кое-как успев закрыть машину. Где-то в одном их этих пакетов лежали примирительные шоколадки для Маши и ее любимый энергетик.       Степан влетел в квартиру вовремя — Маша успела закрыть окошко на кухне, взять куртку и ключи. На этом и пришлось остановиться. — Ты куда? — тут же с порога спросил Данилов. — Никуда, — автоматически ответила девушка. — А зачем тогда одеваешься?       Степан пытался мягко. Степан старался не повышать голос. Степан не хотел ссориться. Но взорвалась Маша. — ТЫ ПРИЕХАЛ СПЕЦИАЛЬНО, ЧТОБЫ МЕНЯ КОНТРОЛИРОВАТЬ? ТЫ ЧТО, ЧИТАЕШЬ МОИ ПЕРЕПИСКИ И ПРОСЛУШИВАЕШЬ МОИ ЗВОНКИ?       Гранину пришлось закрыть глаза от слишком громкого крика, так как уши он закрыть не мог — руки заняты пакетами. А ведь он даже не успел зайти в квартиру. — Не кричи. Все равно тебе это не поможет, — парировал Данилов, — нет, я не читал твои переписки, не слушал твои звонки, мы…       Но Маша не услышала этого. Она рванула из квартиры, просто вылетев мимо дяди, воспользовавшись неожиданностью. Степан оторопел, а вот Паша не растерялся. Он схватил юную особу прямо за локоток своей стальной хваткой. Плохо что ради этого пришлось пожертвовать пакетами, и теперь по лестнице с радостью катились яблоки, бутылки йогуртов и булочки.       Данилов, бывалый капитан, работающий с опасными преступниками сейчас старался из последних сил не выходить из себя. Лучше избежать конфликта. Итак весь дом вчера на уши поставили. Зачем же повторять. Да и нельзя все решать криком. Конечно, нельзя. Тем более, что это подросток с хрупкой психикой и нестабильными гормонами. — Маша, вернись в дом, ты никуда не пойдешь на ночь глядя. Уже почти 00:00. — Ты мне не отец, и не можешь мне указывать! — Я твой дядя и это даёт мне определенные полномочия! Мы видели машину внизу, и я тебе ещё раз повторяю: у него даже нет прав! Я не отпущу тебя ночью кататься по городу! — Я уже взрослая и могу сама решать! — Сама решать ты сможешь, когда тебе будет 18, а сейчас, пожалуйста, вернись в квартиру.       Девушка отчаянно пыталась вырваться из хватки Гранина, который все так же хранил молчание, но держал крепко. — Не буду я сидеть дома, тем более, что там будете вы! — Мы ничем тебе не мешаем, не надо, — возразил Степан, — у тебя своя комната, где ты можешь творить все что угодно. Мы тебе не мешаем. — Да вы ужасны, вы запираете меня в квартире и не даёте гулять! — Следи за своим языком, — не выдержал Павел, — твой дядя желает тебе только самого лучшего. Ты гуляешь с подружками после школы, тебе никто и слова не говорит. Он даёт тебе карманные деньги на кафешки, шоппинг и всякие мелочи. Единственное, что тебе запрещают — шататься по ночам непонятно с кем на машинах. А ты ещё рот свой открываешь?       Маша притихла, чем и воспользовался оперативник — втолкнул ее в квартиру, втолкнул Степана и закрыл двери. — Давай ключи — безапелляционным голосом отчеканил он, протягивая руку. Подросток не посмел ослушаться.       Дядя Стёпа был добрым полицейским в этом доме. С ним можно было спорить, качать права, и даже кричать, иногда не сдерживая слов. Но если в разговор вступал Гранин — включался плохой полицейский. Он затыкал всех своим спокойствием и непоколебимой уверенностью в своей правоте. Именно поэтому Павел чаще всего молчал во время конфликтов дяди и племянницы — третий лишний, как говорится. — Подожди меня, — бросил Гранин Степе и ушел, заперев квартиру. Степан догадывался, куда пошел его любовник, и поэтому был спокоен. Морду бить 18-летнему пацану Павел не будет.       Второй день подряд проходит в ссорах… Хорошее настроение, к сожалению, быстро улетучилось. Хотелось напиться, чтобы немного сгладить ощущения, но Степан уже давно зарёкся поступать подобным образом.