Твой любимый киллер

POV Ника Я вышла на своей остановке и направилась к дому, стараясь вести себя абсолютно спокойно. Оглядываться было нельзя, хотя ощущение, что за мной кто-то идет, все равно присутствовало. И я оказалась права: как только вокруг меня никого не оказалось, я услышала позади шаги, которые быстро приближались. Как только я поняла, что человек приблизился ко мне метра на полтора, я резко повернулась и увидела, как в ту же секунду мой человек уже приставил моему же преследователю нож к горлу. За мной все это время следил телохранитель Волкова. Имени его я не знала, да и мотивов особо не понимала. Я была практически уверена, что он догадывался, кто убил его начальника. Неужели ему так хотелось отомстить мне за это, что он был готов рискнуть собственной жизнью? — Так дальше продолжаться не может, — сказала я, подойдя к ним вплотную и попытавшись вглядеться в лицо телохранителя. — Забирай его. Мой человек огляделся по сторонам и потащил моего преследователя к своей машине, продолжая держать нож у его горла. Мне пришлось пойти с ними, ибо в одиночку с таким амбалом справиться было бы непросто. — Куда вы собрались меня везти?! — Телохранителю, естественно, не нравилось то, что происходило. Мы не стали отвечать на вопрос. — Виктор, — обратилась я к своему человеку. — Придержите его. Возле машины Виктор остановился и повернул телохранителя ко мне лицом. Я размахнулась и со всей силы ударила его по голове, из-за чего он и потерял сознание. Мы связали ему руки и запихнули в машину. Когда я села на переднее сиденье авто и пристегнулась, Виктор завел машину и сказал: — А рука у тебя тяжелая. Прямо как у отца. Виктор был другом моего отца и тем человеком, который поддерживал меня на протяжении всего моего скользкого пути. Мы приехали в старый частный дом, в котором я не была уже несколько лет. Там было два этажа и довольно неплохая обстановка. — Ремонт сделали? — спросила я, снимая пальто. — Да. Давно уже. — Виктор кое-как затащил в дом это все еще не пришедшее в себя тело. Мое настроение было испорчено всем тем, что происходило. Я не могла просто так взять и отпустить человека, который так рвался меня убить. — О-о, какие люди! — послышался знакомый хриплый голос позади. — Такая красавица! Я повернулась и увидела еще пару своих старых товарищей, довольно известных в криминальных кругах. Все они были приблизительно ровесниками моего отца. Они с интересом разглядывали мой внешний вид. Их заинтересовало мое платье. Есть люди, даже от вида которых в твоей памяти воскресают не очень хорошие воспоминания. Это были как раз одни из них. Но мне ничего не оставалось, кроме как сделать вид, что я рада их видеть, вежливо поболтать и продолжить заниматься своими делами. По-другому в таких кругах не общаются, ибо если эти люди чувствуют недружелюбное отношение, они начинают терять к тебе доверие. А потеря доверия равноценна смерти. Рано или поздно от тебя избавятся. Поэтому, чтобы общаться с подобными персонажами, нужно либо искренне любить их, либо хорошо притворяться. Виктор спустил телохранителя в подвал, который ничуть не изменился с моего последнего визита в этот дом. В нем было все так же пусто и сыро. И только тусклая лампочка висела посреди этого небольшого помещения, каждая частица которого была пропитана этой мерзкой затхлостью. Мурашки побежали по моим голым плечам, но возвращаться за пальто мне не хотелось. Привязав телохранителя к стулу, Виктор встал напротив меня и какое-то время просто молчал. — Красивое платье, кстати, — сказал вдруг он, бросив на меня короткий взгляд. Это был человек лет сорока восьми с довольно крепким, но жилистым телосложением, квадратной головой, массивным лбом и грустными голубыми глазами. А еще у него был небольшой шрам под правым глазом, который он получил еще во времена своей бурной молодости. Я всегда боялась его в детстве. Когда он приходил к моему отцу, мне казалось, что он, словно страшный великан-людоед, однажды утащит меня в свою пещеру. Я всегда пряталась за широкими штанами отца и с опаской поглядывала на него, хотя он и всегда обращался ко мне по-доброму. А потом я выросла и перестала его бояться. И получилось так, что в какой-то момент он действительно утащил меня в эту пещеру. Но и без моей вины тут не обошлось. Все началось с моего отца. Все всегда начиналось только с него. Он был странным человеком. И нетрудно догадаться, что он занимался тем же, чем и я. Точнее это я стала заниматься тем, чем он. В шесть лет он научил меня стрелять из пистолета по банкам. В тринадцать я уже могла убить животное. Нет, он не заставлял меня это делать. Просто как-то раз мой попугай заболел. Он перестал есть и практически не пил. Я надеялась, что ему станет легче, но однажды утром увидела, что он просто лежал и, тяжело дыша, смотрел на меня. Будто я могла ему помочь… Мне было до слез его жаль, но тогда папа объяснил мне, что лучше прекратить мучения бедной птицы. Поначалу я восприняла его слова в штыки и все продолжала надеяться, что все обойдется. Но ничего не менялось, и тогда папа просто взял его на руки и попросил меня выйти. А я решила, что должна сделать это сама. Хоть мои глаза и были наполнены слезами, я бережно взяла попугая в свои тонкие еще детские руки и долго смотрела на него. А папа смотрел на меня… Затем я зажмурилась, стиснула зубы, и руки будто на автомате сделали то, что требовалось. Тогда я убила в первый раз, и папа будто что-то понял. Он взглянул на меня, не скрывая страха. Но в то время я еще не знала о том, чем он зарабатывал на жизнь, поэтому тот взгляд и показался мне просто странным, не более… Только спустя годы я, вспоминая его глаза, поняла, что в них было. В шестнадцать он повел меня на охоту. Вот это занятие мне искренне нравилось. И пока другие девочки плакали над умершими домашними животными вроде собак и кошек, я радовалась убитому мною кабану. Когда мне было девятнацать, отца не стало. Его нашли мертвым зимой, в феврале. С тех пор я ненавижу этот месяц. У него было четыре ножевых разной глубины. Раны были совершенно не идентичны: от колотых до колото-резаных. Будто на него напали несколько человек с совершенно различными орудиями убийства. Тех, кто в этом замешан, естественно, не нашли. До сих пор. Тот день, когда я похоронила отца, и вернулась в свою большую пустую квартиру в состоянии полной апатии, я помнила не очень хорошо. Тогда у нас были трехкомнатные хоромы с высокими потолками. Но из-за старого совковского ремонта это место казалось каким-то аутентичным. Быть может, из-за этого я никогда не стремилась жить в роскоши. Мне постоянно хотелось чувствовать поблизости отца. На самом деле иногда мне даже казалось, что, когда я смотрю на очередную жертву сквозь прицел снайперской винтовки, он стоит позади меня. В день его похорон я забыла закрыть входную дверь. Или не стала этого делать, потому что мне было все равно… Я просто села в кресло и уставилась в одну точку, осознавая, что у меня никого больше не осталось. Я даже не сразу поняла, что в квартире, помимо меня, кто-то еще был. Это до меня дошло только тогда, когда я услышала грохот на кухне. Но я не стала вставать и проверять, кто там. Я просто дотянулась до тумбочки, в которой лежал отцовский пистолет, даже не вставая с кресла. Мне настолько было плевать, что я не боялась даже того, что со мной может случиться. Спрятав пистолет за спиной, я сказала лишь: — Выходите! Они, что удивительно, послушались. Предо мной предстали двое мужчин среднего телосложения в темной одежде. Один из них был с бритой головой, а у второго были наколки в виде перстней на пальцах. — Что вам нужно? — со вздохом спросила я. Они не были друзьями отца. Я никогда их не видела. — Мы пришли за своими деньгами. Почему-то чего-то подобного я и ожидала. — Какими деньгами? — поинтересовалась я, не выражая никаких эмоций. Естественно, я не собиралась им ничего отдавать. — Он взял у нас предоплату, а заказ не выполнил. — Да о чем вы говорите, черт побери?! — Мне надоели эти хождения вокруг да около. На моем месте любой девушке стало бы страшно. Почему не стало страшно мне? Да потому что практически весь контингент друзей моего отца выглядел примерно так, если не хуже. Практически все детство я провела, видя таких персонажей у себя на кухне. — Послушай, деточка. Либо ты выплачиваешь нам его долг, да ещё с процентами, — продолжил один из них. — Либо как-то будем решать этот вопрос. Если таких денег нет, можем работу предложить. Я прекрасно знала, какую работу они могли мне предложить, поэтому на моем лице невольно промелькнула улыбка. — Малышка, мы не шутить с тобой пришли. — Лысый устремил на меня свои тёмные глаза, затем начал медленно приближаться. Я тем временем незаметно засунула руку за спину и дотянулась до пистолета. Он был уже заряжен. Мною. Когда я узнала о смерти отца, то долго игралась с этой вещью, хотя и понимала, что не стоило. Приблизившись, незнакомец сильно схватил меня за плечо и попытался поднять. Я же моментально вытащила пистолет и выстрелила ему прямо в сердце. Он умер сразу, тяжело рухнув на цветастый ковёр. В его глазах так и застыло какое-то младнчески-невинное выражение, которое я запомнила на всю жизнь. Во второго я выстрелила чуть позже и попала в лёгкое. Он долго захлебывался кровью, пока я сидела и смотрела в окно. На небо. Мне казалось, что, если я пошевелюсь, то придётся переживать эмоции, которые я не хотела переживать. А так я будто остановила время. В своём сознании я ещё не была убийцей. В своём сознании я не верила в то, что это произошло. Я не знала, сколько времени провела в ступоре, но в чувство меня привёл Виктор. — Это вы? — спросила я, вдруг ясно увидев его лицо перед собой. Он был в чёрном пальто и костюме. Усевшись передо мной на корточках, он смотрел на меня своими голубыми чистыми глазами. — Кто вы на самом деле? Вместо ответа он встал на ноги и принялся осматривать трупы. — Это ты сделала? — очень спокойно спросил он. Я смотрела на тело, которое лежало ближе всего ко мне, и не понимала: неужели я действительно это сделала. Мои глаза моментально округлились, и я долго не могла понять, как же так вышло. Я просто не верила. Руки затряслись, а на глаза навернулись слезы. Виктор быстро заметил это и, подойдя ко мне, достал откуда-то из-за пазухи небольшую фляжку. Он открыл её и протянул мне. Я не стала отказываться и выпила довольно много, хотя жидкость и обжигала горло. — Ничего, — с сочувствием сказал он. — Всё нормально будет. Дальше я много чего не помнила. К счастью. Но Виктор позвонил кому-то, и, пока я спала, неизвестные люди избавились от трупов. Когда я проснулась поздно вечером, то мне даже показалось, что весь этот кошмар мне приснился. Но застав на кухне все того же Виктора, который сидел напротив фотографии моего отца в траурной рамке и пил водку, я поняла, что все происходящее вполне реально. Молча я подошла к столу и села напротив. Налив водки и себе, я сразу же осушила рюмку. — Так кто вы на самом деле? — сухо поинтересовалась я. Он поднял на меня взгляд и долго рассматривал мое лицо. — А ты какая-то слишком спокойная для человека, который недавно убил впервые, — вместо ответа сказал он. — Вся в отца. Я нахмурилась. — Кажется, твое полное имя – Николь, — продолжил он. — Какое интересное имя. Я молчала. Просто не хотелось его перебивать. Люди, которые начинают издалека, обычно никогда не идут на поводу у собеседника, обратившегося с просьбой говорить ближе к делу. — Отец назвал тебя в честь твоей матери. — Мужчина сделал паузу. Я заметила, что у него под рукавом тоже была наколка. На вид ему тогда было не больше сорока трех, но мне почему-то казалось, что он моложе. В чёрных волосах, которые у него тогда еще были, явно прослеживалась седина. — Твоя мать была такой же красивой, — сообщил он, устремив на меня свои успокаивающие глаза. — Моя мать умерла девятнадцать лет назад, — холодно бросила я. — Так что не вижу смысла это обсуждать. Он тяжело вздохнул и смерил меня взглядом. — Ты знаешь, кем был твой отец? Я молчала. Если честно, лет с семнадцати я начала подозревать, чем он занимается, хотя он никогда об этом и не говорил. Я замечала, что он редко куда-то ходит, много пьёт, общается с какими-то странными людьми и хранит дома разного рода оружие. Он неплохо обращался с ножом, пистолетом и ружьём. Но тогда я и представить не могла, что он имеет и другие виды оружия. Виктор достал из какого-то чёрного пакета, который все это время стоял у ножки стола, небольшую коробку, чем-то похожую на обувную, и поставил её передо мной. Я бросила на него недоверчивый взгляд, но коробку пододвинула ближе, после чего открыла. В ней были вещи, хранившие только память. Никакой материальной ценности содержимое коробки практически не представляло. Первым делом мне в глаза бросилась черно-белая фотография, на которой в обнимку стояли мои родители. Ещё совсем молодые. Мама на этом фото так широко улыбалась, а у папы блестели глаза. Под фотографией лежал какой-то пожелтевший конверт, который я отложила в сторону. А на дне коробки красовался серебряный медальон в виде сердца. У папы такой был. И он всегда мне говорил, что такой носила и мама. Но моё внимание привлёк не он, а ампула с желтоватой жидкостью. — Что это? — спросила я, подняв глаза на незнакомца. — Сначала прочти письмо. Я положила ампулу обратно в коробку, быстро разорвала конверт и достала оттуда лист клетчатой бумаги, исписанный чёрными чернилами. Дорогая моя дочь! Если ты читаешь это письмо, значит, дальше тебе придётся двигаться в одиночку. К твоему сожалению и к моему счастью, я отмучился. Земля больше не смогла носить такого грешника. Как ты, наверное, догадывалась, я занимался не совсем законными делами. Проще говоря, был заказным убийцей. Сейчас на моем счету 56 жертв, но к моменту моей смерти это число скорее всего увеличится. Я не буду оправдываться за то, каким я являюсь. Я не мог жить по-другому и надеюсь, ты простишь меня за то, что я делал. Пожалуйста... не разочаровыватйся во мне! Больше всего на свете я любил тебя и изо всех сил старался быть хорошим отцом. Очень надеюсь, что у меня это получилось. Я грею в себе надежду, что ты не пойдёшь по моим стопам. Оставляю тебе коробку, в которую сложил все самое важное, что у меня было. Пусть медальон твоей матери всегда будет оберегать тебя. Про ампулу тебе расскажет мой друг. Папы нет, но папа всегда будет рядом. Помни об этом. Любил и всегда буду любить.

Папа

Я дочитала письмо и какое-то время просто смотрела в одну точку. Не было теперь человека, который обо мне позаботится. Так что пришлось заботиться о себе самой. — Убийца, значит? Виктор коротко кивнул и уставился на меня, налив ещё водки. — А вы тогда кто? Тоже убийца? Он поступил взгляд, будто я была строгим родителем, который корил его за проступок. —Да, я занимаюсь примерно тем же, чем занимался и твой отец. Каково узнавать, что твой отец убийца? Я бы подумала, что после такой информации должна следовать истерика, агрессия, ступор или хотя бы плач. Но я будто даже и ничего не почувствовала. Те несколько дней прошли для меня словно во сне. Но я почему-то часто видела те сцены уже многие месяцы спустя, когда закрывала глаза. Так, будто это было только вчера. Дальше Виктор познакомил меня с криминальным миром, а именно с членами той ОПГ, на которую работал папа. Они довольно странно реагировали на меня, но их главарь принял меня радушно и сказал, что, если ко мне домой снова кто-нибудь наведается, я должна позвонить ему лично и сообщить об этом. Я сама изъявила желание поработать с ними. Они не отнеслись к этому скептически, ибо знали о том, почему им самим же пришлось выносить из моей квартиры два трупа. Они видели во мне отца. А я хотела быть похожей на него. Откровенно говоря, был и другой мотив. Я хотела найти того, кто убил папу. Мне нужны были и заказчик, и исполнитель. И Виктор обещал мне, что хватит буквально месяца, чтобы выяснить, кто это сделал. Но не хватило нескольких лет... Спустя время я начала понимать, что с этой ОПГ мне не по пути, потому что некоторые методы их работы не казались мне приемлемыми. К примеру, однажды они захотели избавиться от человека, в котором не были уверены, и взяли меня с собой. Я терпела, когда они избивали его до полусмерти, терпела, когда душили шнуром от утюга, но, когда они начали расчленять мёртвое тело, я не выдержала и вышла подышать. Нет, меня не тошнило. Но я испытывала какое-то моральное отвращение, думая о том, что мой отец, возможно, делал так же. Я многое могла понять... Но так издеваться над трупом... Они отпустили меня на удивление спокойно. Иногда я даже общалась с некоторыми из них, когда не хватало работы. А бывало и такое, что они сами обращались ко мне, когда боялись рисковать. Ведь логика уголовного розыска проста: девушка-наёмник это нонсенс. А вероятность того, что посадят человека, который был в местах не столь отдалённых уже три раза, довольно высока, и, если он оставит на месте преступления хоть какие-то следы, которые укажут на него, глубоко копать вряд ли кто-то станет. Так и прошло моё становление в качестве киллера. Анализируя свое прошлое, я все больше осознавала, что уже с детства было понятно, что я в какой-то момент сверну не туда. Но у меня же был выбор. Я и только я была виновата в том, что со мной происходило после смерти отца. Я выбрала такой путь, а значит, мне и нужно было нести за него ответственность.