Твой любимый киллер

POV Костя — Ну что, необычный способ убийства, согласен. Из винтовки же до этого никогда никого не убивали, — саркастически заявил капитан, расхаживая по кабинету. — Сегодня соберут команду для расследования этого дела. Тебе нужно быть на заседании в двенадцать. Я перебирал в руке карандаш и не мог понять, что же я упустил. — Зато я был прав насчет серии, — возразил я, не проявляя никаких эмоций и даже не глядя на капитана. — С этим спорить не буду. Получается, этот, как его называют, Протектор считает себя вершителем справедливости. — Получается, так, — согласился я. — Только я не могу понять, как ему ни разу толком не удалось попасть ни на одну камеру. Практически не оставить следов… Там, откуда убили Островского, не висело вообще ни одной камеры. Это был тихий спальный район, в котором были в основном старые девятиэтажки. Из новых домов там был только дом самого Островского, с камер которого, естественно, киллера не видно. Когда настало время совещания, начальник следственного комитета представил штат, который собрали, чтобы работать над этим делом. А меня попросили выступить с трибуны и рассказать следователям все то, что я знаю. В переговорной было много народу. Из них я знал только Павла и майора Ульянова. Но разговаривать с ними мне не особо хотелось, особенно с майором. Однако он сам решил подойти ко мне. — Ну что, Бессонов? Надеюсь, тебе есть что сказать. — Его голос звучал как-то взволнованно. Пройдя к трибуне, я оглядел всех собравшихся. Они в ожидании пялились на меня, наверное, даже не зная, кто я. — Первым делом, — начал я, — я на вашем месте перестал бы называть этого человека Протектором. Даже если люди его так называют, это не дает нам права соглашаться с тем, что он действительно является защитником справедливости и правосудия. Все затихли, и даже легкий гул, который до этого момента шел между сотрудниками, прекратился. — Скорее всего это психопат, который возомнил себя вершителем судеб. Однако он прекрасно понимает, что творит, и он не остановится. Он хорошо маскируется, и насчет этого вы убедитесь, если изучите материалы дела. Я более чем уверен, что это мужчина приблизительно лет сорока. Как нам всем известно, киллерами становятся бывшие военные и другие люди, у которых есть навыки владения оружием. Советую обратить на это внимание. Это человек довольно опытный, если учесть, что он с одного выстрела попадает в продолговатый мозг и с первого удара ножом попадает в сердце. И, как бы это печально ни звучало, надо признать, что он умнее нас всех, вместе взятых. — Я вздохнул и опустил взгляд туда, где не лежало никакой бумажки, которая могла бы помочь мне с этой морально тяжелой речью. — Если даже он и неадекватен, свои преступления он продумывает до мелочей. Вероятно, он хороший хакер, однако, я в этом сомневаюсь. Скорее всего ему кто-то помогает. — Тяжело вздохнув, я оглядел тот штат следователей, которые должны заниматься этим делом. — Я хотел бы сказать вам, что убивающий из справедливости рано или поздно убьет невиновного. Так что я бы на вашем месте не становился на сторону людей, считающих этого психа защитником справедливости. Помните: ничто не может оправдать убийство. И я бы посоветовал взять на карандаш всех чиновников, которые замешаны в коррупционных махинациях, потому что они будут его первыми целями. — Я перевел взгляд на Павла, который кивал в знак согласия. — Спасибо, у меня все. POV Ника Я с ума сходила по нему. Мне почему-то очень не хватало… близости с ним. Пытаясь уснуть, я никак не могла отделаться от этих мыслей. К моему же удивлению, жажда убить его переросла в жажду заняться с ним сексом. И я не понимала, откуда брались эти импульсы, но бороться с ними уже не могла. Какое-то время все бросить и поехать в его квартиру мне не давала моя же гордость. Он ведь сомневался во мне, считая, что ему нужно некое одобрение от психиатра насчет наших с ним отношений. Я могла согласиться с тем, что нет психически здоровых людей, но зачем надо было приписывать меня к психически больным? Я мыслила лучше, чем многие другие, более четко, более логично. Разве может это быть отклонением? Моя деятельность никак не повлияла на мою психику и не влияла никогда. Я была уверена в своей адекватности, потому что для меня это была просто работа. Существует же профессия хирурга или мясника, так чем я хуже? Здесь различие только в нормах морали, а не в психическом здоровье. Я решила прогуляться какое-то время, и поняла, что хотела не просто его. Я хотела секса. И мне все равно было, с кем. Я засматривалась на проходящих мимо мужчин, и мне трудно было оторвать от своих фантазий с ними, особенно если они оказывались хоть сколько-нибудь симпатичными. Наверное, у каждой женщины в жизни наступают такие моменты, когда просто есть необходимость переспать с кем-нибудь. Но мне хотелось этого в миллиарды раз сильнее, и тонкая грань отделяла меня от желания взять первого попавшегося парня и привести его домой. Мне пришла в голову мысль, показавшаяся мне вполне адекватной на тот момент. Я решила поехать к Виктору. Я знала, что он не откажется. Оставалось только надеяться, что его пассия на работе. Я вернулась домой и попросила Руслану связаться с ним под предлогом, что нам надо серьезно поговорить. Виктор ответил достаточно быстро и сообщил, что находится в той самой квартире, как я и предполагала. Через полчаса я была уже там. Мне пришлось позвонить в звонок несколько раз, прежде чем он открыл. — Что случилось? — спросил он, настороженно оглядывая меня. — Ты чего так трезвонишь? — Ты один? — Я проигнорировала его вопросы и посмотрела на него исподлобья. — Да. — Он кивнул головой. Я не знаю, что произошло со мной в тот момент, но я набросилась на него, словно хищник на добычу, параллельно стягивая с себя всю одежду. Виктор сначала опешил, но шанс упускать не стал и уже спустя пару секунд моих страстных поцелуев подхватил меня на руки и понес в спальню. Это было неплохо, но это было не то. В процессе мне часто хотелось закрыть его лицо чем-нибудь, чтобы его не видеть. Он пытался быть таким нежным… таким слащавым… Единственный плюс заключался в том, что мое желание слегка утихло, но полностью почему-то не исчезло, хотя по меркам многих женщин все прошло на высшем уровне. Затем я отправилась в ванную и помылась гелем для душа его невесты. Он сладко пах клубникой. Обмотавшись полотенцем, я, распаренная, вышла из теплой ванной комнаты и по холодному коридору направилась в спальню. Все оказалось весьма прозаично. Там, уже вернувшаяся с работы, уткнувшись в свои же ладони, сидела его невеста, имени которой я даже и не помнила. Она подняла на меня заплаканные глаза. Виктор тем временем докуривал сигарету, распахнув окно на полную. Холод пробрал до мурашек. Я какое-то время смотрела в глаза этой девушке, не выражая ни капли сочувствия, а затем начала собирать свои вещи, разбросанные по полу. В поле моего зрения никак не могли попасть трусы, а без них уходить как-то не очень хотелось. Однако вскоре я нашла их валяющимися на полу прямо возле ног невесты Виктора. Подойдя, я наклонилась за ними и, на пару секунд подняв глаза на эту девушку, еле слышно прошептала: — Беги. На тот момент я была довольна собой, довольна тем, что, можно сказать, спасала невинного ребенка от этого человека. Ничего хорошего ее с ним не ждало, и я вообще не понимала, что она в нем нашла. Я вовсе не руководствовалась своими эгоистическими побуждениями в желании, чтобы она от него ушла. — Я провожу тебя, — заявил Виктор, когда я уже практически полностью оделась. Сначала я хотела отказаться, но потом вспомнила, что нужно было прояснить кое-что в наших отношениях. Когда я накинула пальто и переступила порог его квартиры, то повернулась и вполголоса заявила: — Это ничего не значит. Я просто немного не в себе последнее время. Его лицо замерло, выразив какую-то странную эмоцию, которую я так и не поняла. Может, это отражались в глазах рухнувшие надежды? Я не сказала больше ни слова, а просто побежала вниз по лестнице, не став дожидаться лифта. Вернувшись домой, я поняла, что ничего толком не изменилось. Потребность как была, так и осталась, и я не понимала, как ее удовлетворить. И это не поддавалось моему контролю. Будто во мне сидело что-то постороннее, что превращало меня в животное, которым движет только основной инстинкт. Дошло до того, что я не могла думать больше ни о чем, поэтому к вечеру я собралась и поехала к Косте. Я решила поехать на автобусе в надежде, что передумаю и просто выйду на любой остановке. Но я не передумала. Шел сильный дождь, который казался просто ледяным, каким и должен был быть в это время года. Я сильно промокла, пока дошла до его дома. Волосы буквально прилипали к лицу, а мурашки то и дело бежали по коже. Не успела я добраться до подъезда, как мне кто-то посигналил из машины, стоявшей неподалеку. Это был Костя, который, видимо, вернулся с работы как раз в этом время. Он включил лампочку в машине, и только благодаря этому я его узнала. Какое-то время мы смотрели друг на друга через стекло, по которому влажными дорожками стекали капли воды. Я все еще сомневалась в том, что стоило идти к нему. Однако этот холод терпеть я больше была не в состоянии, поэтому чуть ли не добежала до машины, запрыгнула в нее и захлопнула за собой дверь. — Замерзла? — спросил он, включая печку и внимательно оглядывая меня. — Д-да, — стуча зубами ответила я. Повисла пауза, во время которой я просто держала руки над печкой, дабы они хотя бы перестали трястись. — Может, снимешь пальто? Оно все мокрое. Я согласилась с тем, что это было бы правильно и, скинув с себя пальто, бросила его на заднее сиденье. Меня слегка потряхивало, потому что водолазка тоже была не очень-то и сухой. — Если ты не против, я и водолазку сниму. Он ничего не сказал, и через пару секунд я сидела уже в одном лифчике. Он выключил лампочку в машине, чтоб снаружи на меня никто не пялился. Я сидела, кусая губы и не зная, с чего начать. — Послушай, — сказали мы друг другу одновременно и тут же усмехнулись. — Ты первая. — Нет, давай ты. — Я хочу сначала выслушать все то, что ты хочешь мне сказать, — спокойно сказал он и повернулся ко мне лицом, стараясь смотреть только в глаза. Мне-то особо сказать было нечего. Я не хотела устраивать скандал, потому что понимала, в какую агрессию это может вылиться с моей стороны. Я не была уверена до конца, что не убью его, если начну все это обсуждать. Все, чего мне хотелось в тот момент, – поцеловать его. — Закрой глаза, — тихо попросила я, смотря в его синие, словно у белого ходока, глаза, которые, к моему извечному удивлению, даже в темноте оставались все такими же яркими. Костя сначала нахмурился, после чего все-таки послушался. И я медленно потянулась к его лицу. И чем ближе я находилась, тем яснее слышала запах его духов. Мужские духи всегда были моей слабостью. Даже отцовские мне нравились больше, чем свои собственные. Но до тех пор ни одна туалетная вода не могла сравниться с запахом человека, который сидел напротив меня в тот момент. Наконец я дотронулась своими губами до его губ, и у меня мурашки пробежали по коже. Я делала в своей жизни огромное количество специфических вещей, но еще ни одна не могла сравниться с этим. И хотя мы целовались не в первый раз, этот поцелуй был каким-то особенным. В нем были такие мелочи, каждую из которых я хотела запомнить. Мы целовались так, будто боялись спугнуть друг друга, постоянно прерываясь и сбивчиво дыша. И, что меня удивило, я сидела в белье, и открытых частей тела было предостаточно, но первым, к чему он прикоснулся, была шея. Вдруг он резко остановился и отодвинул меня от себя. — Ты чего? — испуганно спросила я. Он молча дотянулся до заднего сиденья, достал оттуда свое пальто и протянул его мне. — Одевайся и пошли домой. В лифте мы ехали молча. Он в одной кофте, а я в лифчике, поверх которого было его пальто. Опустив глаза в пол, я пыталась скрыть от него свою улыбку. Он тоже почему-то не смотрел на меня, но в какой-то момент, примерно между четвертым и пятым этажом, он взял меня за руку. Под конец Костя уже не выдержал и, резко притянув меня к себе, принялся исследовать мою шею своими губами, слегка приспустив пальто до плеча. Так мы не заметили, как лифт остановился и двери его открылись. Открыв глаза, я увидела, как то ли с отвращением, то ли с шоком смотрела на нас его пожилая соседка, которая, видимо, ждала лифт. Костя тоже достаточно быстро обратил на это внимание и, закутав меня обратно в пальто, схватил мою руку и потащил за собой. В квартире нам уже некого было стыдиться, поэтому его пальто сразу же оказалось на полу, туда же полетела и его кофта, затем и мои джинсы, а потом и его брюки. Поцелуи из нежных превратились в какие-то дикие, сумасшедшие. Порой я даже кусала его: сначала слабо, но хотелось все сильнее и сильнее. Я знала, что ему было больно, но он ничего не говорил против. Впервые передо мной был человек, которого мне хотелось просто съесть заживо, как бы странно это ни звучало. Пока мы дошли до спальни, то разрушили чуть ли не половину квартиры. Раньше я не замечала, что у него в прихожей стоит столько хрупких вещей. Мы разбили вазу, уронили какую-то коробку с банкетки и панно с фиалками, висевшее на стене. В итоге когда мы добрались до кровати, на мне оставалось только нижнее белье, как, собственно, и на нем. В тот момент наши социальные роли на какое-то время потеряли для нас смысл. Мы не были детективом и наемником, одержимыми своей деятельностью. Мы были обычными людьми, одержимыми только друг другом. Я поняла это, заметив наше взаимное желание исследовать каждый сантиметр тела друг друга. Когда я оказалась сверху, он прижал меня грудью к себе и держал только за шею, продолжая периодически целовать и в перерывах заглядывать в мои глаза. Мы двигались медленно, будто бы он хотел, чтобы этот важный для него момент длился вечно. Костя периодически убирал мои волосы с лица, потому что видел, что они мешают. Казалось, он видел все, каждую мою эмоцию. Раньше я никогда не думала, что мое лицо может быть настолько читаемым. Это было что-то невероятно чувственное. И дело не в какой-то физиологической совместимости. Мы будто отбросили все, что есть в реальности, словно это было совсем неважно. И, как бы высокопарно это ни звучало, остались только наши души. Его запах сводил меня с ума настолько, что я не могла думать ни о чем другом. И с каждой секундой мне хотелось быть все ближе и ближе, хотя наши лица практически не отдалялись более, чем на пару миллиметров друг от друга. В отличие от прошлого раза он молчал, но я и так понимала все то, что он хотел и мог мне сказать: он показывал это своими действиями. Я даже почувствовала себя чем-то сверхценным, чем-то хрупким, словно какая-нибудь ваза династии Цин, которую бережно охраняют ото всех угроз, которые только возможны. Когда он был сзади, я поняла, что это, наверное, единственный человек, к которому мне вообще комфортно поворачиваться спиной. И он мог сделать со мной все, что угодно, но его целью было лишь доставить мне удовольствие. В ту ночь я поняла, насколько он любил меня. Поняла, что его слова – абсолютная правда, потому что одного раза мне было недостаточно. И каждый раз после перерыва в несколько минут я просила еще и еще. В совокупности за эту ночь мы занимались любовью около шести раз. И с каждым разом я видела, что он все больше и больше истощается, однако ничего не могла с собой поделать.