Твой любимый киллер

POV Ника Лежа на крыше самого высокого дома в этом спальном районе, я смотрела в прицел и пока не видела цели. Люди внизу сновали, как муравьи, и жизнь каждого из них буквально была на кончике моего пальца, лежащего на спусковом крючке. А они этого даже не понимали… Я могла убить того парня в наушниках, который с улыбкой пялился в экран телефона, стоя на светофоре и ожидая зеленого света, чтоб перейти дорогу. Почему он улыбался? Быть может, ему писала любимая девушка, к которой он бежал на свидание? Или убить ту женщину в шубе, которая направлялась к своей дорогой машине. На ней она, наверное, собиралась поехать в ресторан на деловую встречу. А может, ту маленькую девочку с огромным розовым рюкзаком, возвращавшуюся со школы. Но я же не монстр... В такие моменты можно почувствовать себя Богом. Поэтому у меня и в голове не укладывалось, что я убиваю себе подобных. Они мне не ровня. Люди, которые творят зло… Такие, как Климова, Волков, этот чертов депутат с красивой фамилией Островский, из-за которого погибло человек семь на той злосчастной остановке, потому что он несся с бешеной скоростью. Они никогда не были мне ровней. Хотя я и убила немалое количество человек… я делала это, чтобы они больше не могли никому навредить. Я сама решала, кого можно назвать моим “братом”, а кого нет. Вдруг к подъезду, за которым я наблюдала, подъехала машина. Из нее и вышел сам Островский с телохранителем и еще какими-то людьми, которые меня не особо интересовали. Его лицо я помнила просто отлично. К удивлению, он не был похож на среднестатистического депутата с огромным пузом и несколькими подбородками. Этот человек был среднего, даже слегка подтянутого телосложения, с симпатичным лицом и темными волосами. Успех выстрела зависит от траектории и калибра, так что выстрел в голову – не гарант того, что жертве светит мгновенная смерть. Высший пилотаж нашей работы – это попасть в продолговатый мозг, что наиболее трудно с такого расстояния. Однако я всегда была меткой. Так папа говорил. Пока я лежала там, на этой крыше, мне все так же казалось, что он стоит позади меня. Прямо как когда-то в лесу, на охоте, которая была одним из его любимых развлечений. Я иногда даже ждала от него указаний, куда лучше стрелять. Но он молчал, и я прикладывала неимоверные усилия, чтобы не повернуть голову назад в надежде увидеть его. Для того, чтобы убить, мне нужно было стрелять либо в область лба, либо в основание затылка. Первый вариант я отмела сразу же, ибо сомневалась, что пуля в таком случае не застрянет где-нибудь в коре больших полушарий. Поэтому я немного подождала, и, как только он повернулся спиной к машине, чтобы направиться к подъезду, пуля была уже в его затылке. Он упал, и я сразу же вскочила, чтобы покинуть место преступления. Я выбрала наиболее удобную крышу для этого. Хотя она и была самой высокой, можно было спуститься на более низкий ярус, относившийся к тому же дому, а затем перепрыгнуть на соседнюю многоэтажку, где я успела переодеться, и вышла на улицу уже как нормальная, среднестатистическая девушка-офисный работник, а не парень-подросток с чехлом из-под виолончели.

***

Зайдя домой, я почему-то застала там Лизу. — А ты почему так рано вернулась? — настороженно спросила я. — Тебя ведь всего три дня не было. — Бабушке уже полегчало, а тебе вроде как была нужна моя помощь. — Да мы уже сами справились. Побыла бы с ней еще хотя бы недельку, мало ли что. — Недоумевающе глядя на нее, я прошла к Руслане. — Ты можешь перевести все его деньги на счета семей тех, кого он сбил? — поинтересовалась я, заглянув в монитор через ее плечо. — Что ты делаешь? На ее мониторе была открыта страничка Саши, Костиного друга. Руся быстро закрыла эту вкладку и недовольно уставилась на меня, сказав: — Ничего. Я не стала заострять на этом свое внимание. В моей голове промелькнула лишь мысль, что Руслана хотела отомстить ему за его многочисленные шуточки во время свидания, взломав его аккаунт в какой-нибудь соцсети. — Так можешь или нет? — переспросила я у Руси. — Ты что, Робин Гуд? Тебе не надоело? — Хотя ей и не очень нравилась эта идея, она уже застучала своими тонкими бледными пальцами по клавиатуре. — Я попробую, — со вздохом заявила она. Новость о смерти Островского заполнила весь Интернет тем же вечером. Так как все знали о том, что он совершил, никто, к удивлению, не стал осуждать человека, который убил его, то есть меня. Уже утром ко мне в комнату зашла Руслана со своим ноутбуком и вопросом: — А ты че не спишь? Я тем временем расхаживала по комнате и вновь пыталась успокоить рой мыслей в своей голове. Той ночью я почему-то очень плохо спала. И хотя я выпила снотворное, мне не удалось прилечь более, чем на четыре часа. — Что ты хочешь? — проигнорировала я ее вопрос, задав свой. — Мне кажется, не стоило браться за это дело. Я не до конца понимаю, что ты устроила, но в Интернете происходит полная дичь. — Она уселась на мою кровать, продолжая смотреть в ноутбук. — Люди связали это убийство с предыдущими и сделали определенные выводы. — И какие же? — на пару секунд остановившись, поинтересовалась я. — Они считают, что кто-то в этом городе творит справедливость. Они даже кличку ему дали. Я удивленно приподняла бровь. — И какую? — Протектор... от слова “protect”, — настороженно заявила она, наблюдая за моей реакцией. У меня внутри будто что-то перевернулось от этой информации. Наверное, именно в тот момент я поняла, что теперь все будет по-другому. — Защитник? — удивленно спросила я. — Да. — Она замялась. — Никто еще не убивал столько высокопоставленных людей за такой короткий срок. То есть… Людей, которых многие ненавидели за их коррупционные дела. К тому же, семьи погибших на остановке признались, что им на счета капнула немалая сумма денег… Меня веселила ее речь. В тот момент я почувствовала, что действительно что-то значу. Внутри будто загорелся огонек надежды, и появилось чувство, что всю свою жизнь я стремилась именно к этому. — Боюсь представить, как тебя теперь будут искать… Не надо было этого делать, — со страхом произносила Руслана, прокручивая ленту новостей, в которой не было ничего, кроме убийства Островского. Я задумалась на короткое время, после чего сказала: — Найти меня может только один человек. Костя все-таки был умнее, чем среднестатистический следователь. Он догадался о том, что Волков умер не из-за несчастного случая, хотя и доказательств у него не было. Он понял, что Климова была убита наемником. Во время нашего с ним разговора он не утверждал, что серия убийств имеет место быть, но прозрачно намекал на это. С таким детективом любая моя ошибка могла стоить мне свободы. Поэтому больше мне нельзя было совершать ошибок. — Так ты все еще считаешь, что от него не надо избавляться? — нахмурив брови, спросила Руслана, выдернув меня из пучины размышлений. — Я считаю, что еще слишком рано. Руся закатила глаза и тяжело вздохнула. — Не пора ли тебе перестать оправдываться? Я перевела на нее взгляд, явно показывающий, что она сболтнула лишнего, однако ее это нисколько не напугало. — Ты влюбилась в него. И на том свидании я явно в этом убедилась, — заявила она. — Да ну? Госпожа великий эмпат во всем убедилась, посмотрите на нее! — воскликнула я, заставив ее потупить взгляд. — Да ты сама знаешь, что такое любовь? Ты из дома не выходишь практически. — Я раздражалась от этих разговоров, но она почему-то раз за разом провоцировала их. — Постоянно говоришь, что у меня нет сердца. А у тебя что вместо сердца, а?! Процессор нового поколения?! Ты с кем-нибудь общаешься вообще, кроме нас с Лизой и своих интернет-друзей, с которыми банковские счета чистишь? Хотя я запретила тебе это делать без моего разрешения, кстати. — А я с тобой договор не подписывала, что мне можно, а что нет. — Она поджала губы, после чего все-таки продолжила. — Я могу заниматься, чем угодно, если это не мешает нашему с тобой общему делу. — Она даже встала, наверное, чтобы выглядеть убедительнее. — И не надо мне указывать, как Лизе. Моя жизнь тебе не принадлежит, и я тебя не боюсь, потому что терять мне нечего. А вот ты можешь просрать все, что у нас есть. — Она смотрела на меня, словно мать, пытающаяся вразумить ребенка. — Этот придурок доведет тебя до тюрьмы. — Тебе-то что?! Ты боишься, что я сдам тебя или что?! — не выдержала и перебила ее я. Она закатила глаза и замолчала на несколько секунд. — Я боюсь за тебя. За все, что ты сделала, ты будешь сидеть до конца жизни! Как ты этого не понимаешь?! Не лучше ли прекратить это на время? Уехать куда-нибудь? Надо переждать. Усевшись на кровать, я уставилась в пол. — В кой-то веки в моей жизни появился смысл. Неужели тебе так трудно это понять? — Подняв на нее глаза, я надеялась найти в ее эмоциях хоть каплю понимания. — Посмотри на людей, которые живут за чертой бедности, считая каждую копейку. Многим не на что даже лекарства купить. Кто-то на нескольких работах работает… А кто-то живет в деревнях, где никакой инфраструктуры… Пока эти мрази распиливают деньги и дают взятки колоссальных размеров, люди собирают деньги на лечение детей через телевидение и Интернет. И помогают им такие же бедные люди, у которых тоже ни гроша за душой... А эти дети умирают в то время, как очередной олигарх покупает себе очередную виллу. Народ теряет веру в свое будущее. Скажи мне, почему ты с твоим умом занимаешься всем этим? Потому что на нормальной работе ты получала бы сущие копейки, ибо ты нахрен не нужна этому государству. А я? Ты знаешь, как я училась в вузе? С каждым днем я теряла надежду на светлое будущее, видя, что происходит. И какая разница, чем я зарабатываю? Что тогда я не была уверена в завтрашнем дне, что сейчас. Ничего, по сути, не изменилось. Я пытаюсь изменить хоть что-то… Руслана долго всматривалась в мое лицо. — В тебе раньше этого не было, — заметила она. — Ладно… Ты действительно хочешь стать этим... Протектором? — Руслана усмехнулась этому слову. — Мне все равно, как люди меня называют. Пусть зовут хоть маньяком и убийцей… Но мир действительно становится чище. И я надеюсь, что эти ублюдки будут учиться на чужих ошибках и перестанут воровать деньги народа. — Я в этом сомневаюсь, — безнадежным голосом сказала Руся и уселась рядом. — Не забывай про эффект Матфея. — Что? — Феномен неравномерного распледеления преимуществ. Или, как написано в Библии, всякому имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что имеет. Что-то в последнее время в моей жизни слишком часто стали всплывать библейские мотивы. Однако читала я об этом в научной литературе. — Точно. А еще я помню, что этот феномен не безграничен. Его можно преодолеть с помощью внешних сил. Поэтому ничего не мешает мне стать этой внешней силой. Она усмехнулась, взяла свой ноутбук и направилась к двери, бросив напоследок: — Кроме твоего хахаля-детектива.