Как отпустить дракона

      Утром Этери просыпается первой, смотрит, как Даня сопит, уткнувшись носом в подушку. Его рука кончиками пальцев касается ее плеча. Будто заземляется.       Этери улыбается, замечает , что Даня морщится, но будить его не решается, берет в руки три телефона, чтобы будильники не зазвонили, уходит в кухню.       Этери понимает, что знает пароль от даниного Айфона, также , как и он от ее, что на самом деле это не кажется сейчас чем-то предосудительным, даже позвонить по чужому телефону, если есть необходимость. Сейчас она привычным движением выключает будильники и откладывает гаджеты на подоконник.       Смотреть переписки , конечно, не стоит, но Этери вдруг ловит себя на мысли, что на самом деле, Даня не нашел бы в ее телефоне ничего, чего не знал бы. И сейчас Этери хочет верить, что и она тоже в его айфоне не увидела бы ничего тайного.       Потому что иначе, зачем отношения , если ты партнеру не веришь?       Этери звонит Дише, загружает тосты, варит овсянку с сухофруктами. Диана улыбается.       -- Тебе очень идёт,-- говорит она.       -- Это же старая пижама.       -- Нет, тебе идёт быть счастливой.       Этери смущается, краснеет почему-то.       -- Да ладно тебе.       Диша смеётся в ответ.       -- Это правда.Давно такой тебя не помню. В последнее время так точно. А ещё я очень соскучилась.       Этери вздыхает.       -- Скоро уже приеду на Новый Год, а потом и на День Рождения.       Со стороны кажется,что это сумасшествие так мотаться с континента на континент, но Этери называет это не безумием, а любовью. Той, самой сильной, которой мать любит своего ребенка, не требуя ничего взамен.       Безусловно.       И сейчас Этери смотрит на то, как дочь улыбается за тысячи километров, и понимает, что в ее жизни в последнее время очень много любви. Она постоянно внутри и напоминает о себе в трогательных записках от Дани, склеенных чашках, звонках по утрам независимо от настроения от Диши. И когда эта любовь есть, ничего другое уже не страшно.       Вот только иногда, когда тренировки выматывают до дрожи в коленях, Этери пытается понять, как можно любить собственного ребенка в ущерб ему.       Родители бывают разные, но в фигурное катание приходят только амбициозные и в большой степени нереализованные нигде, кроме , как им кажется , в воспитании детей.       У Этери остаётся много вопросов. Как мама Юли, мечтающая о медали олимпиады чуть ли не больше дочери, не замечает все ее проблемы, пока не становится поздно. Как доводит их отношения до такого краха, что теперь даже не видит внучку. В ещё , как так выходит, что часть этого непонимания и ненависти, приходится на саму Этери. Как будто это отражение материнского чувства, которое Юле так хотелось заслужить вначале, и избежать потом.       В тишине кухни, когда Диша уже пару минут, как убегает на тренировку, Этери думает и про маму Жени, которая делает всё для своей дочери, но так и не может простить ее " в моем характере больше всего от Этери Георгиевны". И эта ревность за дочернюю любовь и ненависть за слезы после Пхенчхана, выливаются по итогу в самый громкий скандал последних лет.       Потому что в " одиннадцать лет вместе и дальше вместе пойдем" уже никто не верит.       Этери прекрасно помнит и родителей, запрещающих своим детям есть, кричащих и унижающих, тех, с кем пути разошлись, но и тех, с кем ещё приходится встречаться на катке.       Иногда Этери не может найти правильные слова, чтобы уговорить кого-то остаться, а кого-то убедить прекратить. Она сама не понимает, почему с одними работает, а со вторыми-- ни в какую. Почему кто-то становится чемпионом, а кто-то ломается.       Просто это все есть где-то внутри, там, где заканчиваются границы разумного. Потому что иначе нельзя понять, почему одни родители благодарят тренерский штаб, а другие борются с ним за авторитет для своего ребенка.       С одной стороны семья становится самой главной поддержкой, а с другой--наказанием. Потому что перед глазами Этери сейчас возникают и родители Алины, которые остаются дома и отпускают дочь с бабушкой за мечтой, а сами какое-то время не мешают. Ведь так кажется проще.       А еще,например, есть мама Алены, которая хочет побед любой ценой даже тогда, когда сама Косторная просит сняться с чемпионата России из-за обострения травмы.        Этери, как тренера, переломы в спорте не удивляют, но всегда пугают. Не каждый спортсмен способен потом выйти на свой пик. Аня смогла, Женя в свое время тоже, Алина победила себя, Алена также в строю. А вот кто-то так и не набрал нужную форму, решив закончить.       Это всегда сложно, а переживать за ребенка вдвойне ужасно. Этери радует то, что Диша пока тренируется без серьезных травм, поэтому не проходит эти круги ада.       Но каждый день об этом Этери молится перед сном.       --Что для вас важнее всего?       --Здоровье дочери.       Руки сами намазывают тосты джемом, накладывают овсянку по привычке в яркие миски. Их принес из дома Даня, а Этери нравится, что на кухне есть что-то, что имеет значение для них обоих.       --Надо будить этого соню,--бурчит себе под нос, а потом ойкает, когда слышит у двери голос.       --Я уже давно тут, смотрю, как ты чему-то улыбаешься и готовишь.       --А помочь не хотел?--Этери садится за стол, делает глоток кофе.       --Я боялся спугнуть твою домашнюю магию,--серьезно отвечает Даня.--Ты прямо сияла вся. О чем ты думала?       --О Дише...родителях, семье. Как мы в детстве собирались в выходные на завтрак, готовили блинчики по очереди с разными начинками, пили чай с малиновым вареньем и рассказывали, что важного произошло за неделю,-- Этери пробует овсянку, дует на нее.--После смерти родителей я часто вспоминаю это время. Тогда все было так просто. Правда, Марина всегда сжигала первый блины.       Даня смеется.       --А ты?       --А я нет. Когда у тебя большая семья, быстро учишься готовить.       Даня вздыхает.       --Мне этого не понять. Когда ты один у родителей это с одной стороны хорошо, потому что ни с кем не дерешься, а с другой очень скучно.       --А кто тогда защищал тебя от банды хулиганов во дворе?       Даня откусывает тост.       --Никто. Я ходил с синяками, когда не хотел убегать. Но бегал очень быстро.       Этери сидит невозмутимо.       --А у тебя не было проблем с защитой, как я понимаю?       Она стучит ложкой по дну тарелки случайно, а потом как можно более серьезно отвечает.       --Нет, конечно,--делает паузу.--Потому что мы сами были той еще бандой хулиганов.       А потом смеется, придерживаясь пальцами за переносицу, вспоминая детство, смотрит на Даню и ловит смешинки в его глазах.       --Почему я не удивлен, что ты была хулиганкой.       --Я и сейчас могу быть и побить тебя подушкой, если ты не доешь завтрак и мы опоздаем на работу.       Даня театрально начинает орудовать ложкой, а потом не выдерживает, наклоняется ближе и целует Этери, не давая ей сказать ни слова.       На губах остается вкус малинового варенья и кофе.       Этери отвечает на поцелуй, закрывая глаза, чувствует, как внутри зажигается огонь, смешивается с желанием и энергией.       --Так мы точно опоздаем на работу,--шепчет Даня, чувствуя, как тонкие пальцы проникают под майку и ведут по спине.       --Придется все успеть,--говорит на ухо, прикусывая его, а потом отстраняется.--Ну, или нет так нет.       Даня рычит, подхватывает Этери на руки и несет в спальню. Среди подушек и пуховых одеял они оба окончательно теряют голову, скидывая ненужную одежду. Даня на столько хорошо знает, как доставить Этери удовольствие, что ловит крик губами с первого же глубокого движения, не давая задуматься или усомниться.       --Господи, как же хорошо,--она выдыхает, а потом уже не может выражать ничего словами.       Даня чувствует, что между ними нет пространства, нет стен или недоговорок, особенно, когда Этери обхватывает его ногами и не дает больше отстраниться. Когда наслаждение внутри обоих немного затихает, Даня резко притягивает Этери за бедра, почти вдавливая в себя снова.       От неожиданности она прикусывает ему шею, чтобы не закричать. Мелкая дрожь в теле снова прекращается и только тогда Этери выдыхает, откидывается на подушки.       --Ты мне засос оставила?--смеется Даня, когда приводит в порядок голос.       Отпускать Этери дальше прикосновения не хочется, но нужно.       --Да,--она трется носом ему о шею и быстро идет в душ.--Чтобы все знали, что ты мой.       Даня смеется, старается совладать с мыслями, когда быстро сменяет Этери в ванной комнате, а потом видит ее в черном кружевном комплекте.       Несколько капель воды блестят в районе ключиц и шеи, аккуратно убирает их губами, замечая, как Этери вздрагивает, выдыхает через плотно сжатые зубы.       --Теперь точно нет времени,--натягивает джинсы, пихая Даню в бок.       --Я знаю. Это моральная компенсация за укус.       Они выходят из дома быстро и слаженно. От энергии вокруг можно согреваться. На работу приезжают вовремя, сталкиваются в Дудаковым, который качает головой.       -- Вам нужно разделиться на первую тренировку, или лед расплавится,--шутит.       --Серьезно так видно?--Даня удивляется, рефлекторно поправляя шарф на шее.       -- Еще как, остыньте,--смеется, пропуская Этери вперед.       Она тоже еле сдерживает смех, а потом переключается.       Когда они проходят мимо родителей, все трое предельно собраны и серьезны.       Уже после тренировки Даня заказывает еду на обед, несет ее в кабинет, замечая, как Этери сидит в кресле и говорит с Дишей.       В ее голосе столько нежности и любви, что становится тепло. Этери на катке с учениками, на собраниях с администрацией, в спальне и, тем более, с Дишей-это несколько разных людей, которые иногда непонятно, как уживаются вместе. Невероятная женщина, которую ему позволено любить.       Поэтому сейчас Даниил наблюдает, как она улыбается и внимательно слушает про успехи Дианы, про то, что они с Глебом хотят завести собаку. И от непривычной, такой любимой мягкости в голосе, Даня будто тает сам.       Медленно проводит пальцами по шее, где остался след от утреннего укуса, и четко осознает: как бы глупо это не звучало, он безумно счастлив быть ЕЕ.