«У вас не будет второго шанса, чтобы произвести первое впечатление». ©Коко Шанель
— Тише, — смеялся Драко. — Нет, это ты тише! — зашипела на него Гермиона. — Затащил меня сюда, словно маньяк, и ожидаешь другой реакции? Плечи Малфоя мелко дрожали от смеха. Он не понимал и не мог понять, почему Грейнджер так на него злится. Всё это выглядело достаточно невинно. Подумаешь, схватил за руку и затащил в класс. В котором, кстати, скоро начнётся урок. Адреналин, захватывающий слизеринца в таких ситуациях, нравился ему. Ему не хватало острых ощущений. Кажется, Гермиона думала иначе. Сначала на её лице отразился страх. Брови слегка приподнялись, и рот приоткрылся, будто в нём застыл немой крик. Драко не удержался и поцеловал её в губы, распахнутые в форме буквы «о». Когда гриффиндорка наконец поняла, что это он, Малфой, а не кто-нибудь другой, вдруг разозлилась. Она сложила руки на груди, как это делала обычно в приступе гнева или когда чувствовала превосходство над собеседником. Тут же её лицо приобрело выражение вселенской ярости, и она злостно терроризировала слизеринца словами. Её нахмуренные брови, сложенные в тонкую линию губы и разметавшиеся в разные стороны волосы смешили Драко. Особенно волосы. Но, кажется, Гермионе было не до смеха. Она то и дело поглядывала на него исподлобья, а её глаза сверкали. — Может быть, ты уже перестанешь смеяться и наконец поговоришь со мной? — возмутилась гриффиндорка. — Да, конечно, извини, — прокашлялся он и снова подавился смешком. — Знаешь, я всё ещё думаю, что говорить с тобой, когда ты в ярости, слишком глупо. — И слишком опасно смеяться, когда я зла, Малфой, — Гермиона ткнула пальцем в его грудь и прошипела: — Или ты уже забыл, насколько больно получать в нос? Драко подавился смехом. Он удивлённо взглянул на неё и нервно запустил руку в платиновые волосы. — Ладно, это уже не смешно, — сказал слизеринец. Он выпрямился, черты его лица стали холодными и непроницаемыми. — Именно, это совсем не смешно, — Гермиона победно поправила волосы и передёрнула плечами. — И когда ты, наконец, это понял, сиди тут один, и как только станет снова смешно, смейся, сколько влезет. И она гордо покинула комнату, оставив Малфоя наедине со своими мыслями.***
— Слушай, Драко, — Пэнси тронула его за плечо, — ты чем-то обеспокоен? — Иди к чёрту, Паркинсон, со своей лживой заботой! — Малфой скинул её руку со своего плеча и встал из-за стола. — Иди к чёрту сам, Малфой, — закричала слизеринка ему в спину. — Моя забота никогда не была лживой в отличие от твоей дружбы! Слова больно задели слизеринца, и он резко остановился. Обернулся через плечо и всмотрелся в лицо Пэнси. Её глаза были полны боли и ярости. Она всегда скрывала свои эмоции, у неё это получалось просто восхитительно, но глаза выдавали её с головой. Для Малфоя она всегда была словно открытая книга. Но, сказать честно, такую смесь эмоций у Паркинсон он увидел впервые. А может быть, он просто не замечал? В любом случае, он уже сказал, что хотел, и добавить ему было нечего. Пэнси никогда не была для него близким другом, и она, и он это знали. Только вот почему так больно от её слов? Пэнси смотрела на него с надеждой, будто ждала от него хоть какой-то реакции, хоть каких-то слов. Малфой повернулся и направился к дверям. — Моя дружба никогда не была лживой, — прошептал Драко так тихо, что его никто не услышал бы. Даже губы еле шевелились. И продолжил монолог уже мысленно: «Никто не должен быть ко мне так близко, как тебе этого хочется, Пэнс. Лучше я сделаю тебе больно сейчас, когда ты ожидаешь от меня этого. Но не тогда, когда ты будешь верить мне настолько, что подумаешь, будто я изменился». Он покачал головой своим же мыслям. Это выглядит так, словно он всегда хочет оставаться злодеем. Хочет быть отбросом общества, который только и делает, что портит всё вокруг в ожидании героя, который победит его. Или убьёт. Тут уж как повезёт. На самом же деле он просто не хотел причинять людям боль. Так же сильно он не хотел привязываться к кому-то. Потому что если ты делаешь больно дорогому для тебя человеку, ты делаешь больно и себе. Его воспитал Люциус Малфой, который не оставил после себя ничего хорошего. Как бы Драко ни хотел или ни пытался меняться, он не может этого сделать. Любые попытки заканчиваются ненавистью к себе или отцу. Раз за разом он обвинял кого угодно, но не мог переломать себя под кого-то. Единственная надежда только на то, чтобы хоть кто-то понял его и принял таким, какой он есть на самом деле. — Ой! — с вскриком в него врезалась Гермиона. Малфой тут же поймал её за талию и прижал к себе. — Извини, — Грейнджер потупила взгляд и попыталась вырваться из железной хватки. Кажется, от утренней злости не осталось и следа. — Я шла в библиотеку и не заметила тебя. — Ничего, — Драко всё пытался поймать её взгляд, но она выворачивалась в его руках, словно змея. — Почему ты не смотришь на меня? — Потому что, — тихо буркнула гриффиндорка и снова предприняла попытку высвободиться. Слизеринец ничего не понимал, от слова совсем. Это непонимание безумно раздражало его. — Гермиона, — он обратил внимание на себя и дождался, пока она посмотрит хотя бы на его губы. — Давай поговорим? Грейнджер вдруг перестала чертыхаться и замерла. Она стояла, как камень, всего несколько секунд и тут же громко произнесла: — Пошли в библиотеку. Уже в библиотеке они сели на пол между двух дальних стеллажей. Малфой внимательно изучал лицо Гермионы. В отличие от него, её эмоции были прямо на поверхности. — В чём дело, Гермиона? — прошептал слизеринец. — Что с тобой происходит? Грейнджер вдруг сжалась и нахмурила брови, но не от злости или чего-то ещё, честно говоря, для Драко было непонятно, какие именно эмоции она испытывает. — Я боюсь, — прошептала Гермиона. — Боюсь быть не понятой. Шок лишь на мгновение отразился на лице Драко, но он тут же взял себя в руки. Всё, кажется, намного серьёзней, чем он предполагал. — Боишься быть не понятой кем? — поинтересовался Малфой, заглядывая в её лицо. — Тобой, друзьями, обществом, — начала перечислять Гермиона и в конце очень чётко добавила: — Собой. Я вроде бы понимаю, что делаю, но я боюсь, что это всё… — Не по-настоящему? — подсказал Малфой. — Да, — гриффиндорка вскинула голову и внимательно осмотрела Драко. — Боюсь, что эти чувства — пустышка. Глупое развлечение на время. Эти слова больно ранили Драко, но иногда он и сам думал об этом. О том, что вскоре он забудет об их с Гермионой маленьком секрете. Он кивнул, желая услышать продолжение. — Я правда что-то чувствую к тебе, но не могу понять, что именно, — Грейнджер было уже не остановить. — Быть может, это симпатия или… влюблённость, но я не могу быть уверенной точно. Как не могу быть уверенной в том, что это продлится долго. Я даже не знаю, насколько это серьёзно. Если бы я была полностью уверена, то ни за что не стала бы скрывать наши отношения от кого-то. Я бы даже не боялась чужого мнения. Но я боюсь себя. Я удивлена, что чувствую что-то к тебе. Слишком быстро ненависть переросла в симпатию, и я ничего не понимаю. Я не понимаю, почему ты нравишься мне, почему не вызываешь у меня отвращения, как раньше. Гермиона на миг остановилась, чтобы перевести дыхание. — Все эти мысли, чувства, всё это… словно бы разъедает меня прямо изнутри. Я боюсь своих чувств и своих мыслей, которые возникают, когда ты находишься рядом. Я хочу забыть об этом и спокойно отдаться этим чувствам к тебе, — Грейнджер обессиленно покачала головой и прошептала, глядя прямо ему в глаза: — Но я не могу. Малфой придвинулся ближе и прижал девушку к себе настолько крепко, насколько мог. — И не нужно, — тихо заговорил Драко. — Не заставляй себя понять или принять. Просто живи. Куда бы ни повела тебя судьба — иди и не оглядывайся. Пусть даже это будет ошибкой. Пошли это к чёрту и наслаждайся каждым мгновением. Когда-нибудь ты поймёшь это, но осознание точно не придёт, если ты будешь копаться в себе. Время всё решит, просто старайся не думать об этом. Слизеринец погладил её по голове. — А если не будешь справляться, то у тебя всегда буду я. — С каких пор ты стал таким хорошим? — то ли себя, то ли его спросила она, и, обняв, прижалась крепче. Казалось, они стали ещё ближе. Март, 2002 год. Министерство Магии. Мисс Грейнджер только что собрала все нужные бумаги и быстрым шагом направлялась в лифт, чтобы отдать их на подпись. Зайдя в лифт, провозгласила: — Уровень четыре. — Подождите! Гермиона, удерживая папку в одной руке, придержала двери. — Спасибо, мисс… — влетев в лифт, Малфой застыл. — Грейнджер. Гермиона сдержанно кивнула. Лифт тронулся с места. — Уровень пять, — Драко повернулся к Гермионе. — Могу ли я поинтересоваться, как ваши дела? — Могу ли я узнать, с какой целью мистер Малфой интересуется? — У вас обеспокоенное лицо, — пожал плечами Драко. — Лучше следите за своим лицом и лицом вашей невесты, — парировала Гермиона, даже сама не зная, почему снова приплела к их разговору его будущую жену. — Я сам разберусь, за чем мне следить, — нахмурился он. — Я тоже вольна выбирать, кому рассказывать, как у меня дела, а кому нет, — мисс Грейнджер смерила его взглядом. — И, по-моему, вы в этот круг не входите. Почему вас заботит моё состояние, мистер Малфой? — Потому что я обещал, — сказал Драко так просто, словно отмахнулся от назойливой мухи. — Обещал, что всегда буду рядом. Я склонен выполнять свои обещания, мисс Грейнджер. — Уровень пять, отдел международного магического сотрудничества, — провозгласил голос в лифте. — Ох, кажется, это мой этаж, — с ухмылкой сказал Драко и ушёл так же быстро, как и появился. Грейнджер кипела от злости из-за того, что он не дал ей даже возмутиться. И одновременно с этим была жутко взволнована. Почему — сама не знала, но его слова пробудили старые воспоминания, но главное, что не чувства.