***
Ожесточенные бои с мистером Джонсом продолжались вот уже около полугода, и студенты по-прежнему терпели поражение за поражением. Только Ивану удавалось выйти из них без единой царапинки. Все перестали до него докапываться только потому, что прекрасно знали, какой Иван заучка, и удивить их его успехами в программировании более не представлялось возможным. Вот только сам Брагинский никак к этому не привык. Он старался быть тише воды и ниже травы на занятиях Джонса, дабы не потерять свое подозрительно возвышенное положение у оного. Вообще, Иван, естественно, глупым парнем не был и все прекрасно понимал. Он постоянно чувствовал напряжение Джонса, когда тот подходил к компьютеру, где устраивался Брагинский. По коже Брагинского сразу начинали ползать довольно странные мурашки, когда Джонс наклонялся слишком уж близко к его лицу, когда он дышал практически в шею, будто вот-вот оставит на ней поцелуй. Но на деле, Ивана мистер Джонс не очень сильно интересовал, и на такие выкрутасы Брагинский попросту перестал обращать внимание, тем более что Джонс не переходил границ дозволенного, но и не переставал прятать прожигающий взгляд, когда Иван поворачивался в его сторону. Брагинский как истинный мастер прикидывался шлангом, иногда при этом сам оставаясь после занятий, чтобы спросить совершенную бессмыслицу и умело делать вид, что не замечает нервного смеха мистера Джонса и его подергиваний от волнения. Но жизнь на месте не стояла, и проблемы никуда не девались. После очередного занятия на обеде, где Иван с огромным удовольствием уплетал самодельные котлеты, он невольно подслушал разговор горе-троицы. Хотя, вообще-то, вся столовая вынуждена была стать слушателем громкого потока неприличных слов покрасневшего от гнева Байльшмидта в адрес Джонса. — Я переломаю этому ублюдку все кости! — рычал Гилберт, махая руками в разные стороны так, что чуть не опрокинул кофе Карьедо. — Попробуй, живчик, — устало, словно старик, усмехнулся на это Франциск. — Он тебя сам пополам об коленку. Ты вообще видел его руки? Думаю, он качается, — выдохнул мечтательно Франциск, но потом сам скривился от своих мыслей. — Да брось ты, Гил, будь проще! — весело улыбнулся Тони, хлопнув друга по плечу. — Сказал мне человек, который пьет перед занятиями по программированию успокоительные! — гаденько усмехнулся Байльшмидт, когда улыбка с лица Антонио исчезла. — Вот знаете, я заплачу лично из своего кармана двести баксов тому, кто обоссыт этому уроду его гадкую, мерзкую, надменную… Глаза Гилберта налились кровью, а руки сложились так, словно он прекрасно представлял, как душил Джонса. — Мы поняли, Гил, — фыркнул Франциск. — Добавлю еще сотку такому смельчаку. — Этот говнюк должен мне деньги за успокоительные, но я тоже выложусь ради такого зрелища, — глаз Тони снова дернулся. Когда Иван подошел и чуть покашлял за их спинами, те повернулись к нему, вопросительно уставившись. — Вы это серьезно? — тихо спросил их Брагинский. — Что, Брагинский, будешь наставлять нас на путь праведный? — цокнул Гилберт, развернувшись к нему и недобро сверкнув глазами. — Что нельзя оскорблять преподавателей, и так далее? Особенно тех, кто чуть ли не зад тебе целует. Ну, или по крайней мере, явно мечтает. Гилберт загоготал в голос, Франциск сделал вид, что его не знает, а Антонио хлопнул себя по лбу. — Да нет, вообще-то, — спокойно, никак не отреагировав на подкол, сказал Иван, а троица недоуменно переглянулась. — Я хотел уточнить условия. — Какие еще условия? — рыкнул Байльшмидт. Иван закатил глаза и мысленно попытался успокоить себя, дабы не спугнуть потенциальный гонорар. — Ну вы, получается, даете четыре сотки баксов тому, кто помочится на его лицо? Он выговорил это настолько спокойным тоном, будто о погоде на выходные говорил, ей-Богу; даже такой бес, как Байльшмидт, был поражен невозмутимостью. — Ты больной, Брагинский?! Я же несерьезно! — в сердцах выкрикнул он. — А вот я серьезно. Я сделаю это, записав на камеру, а вы мне четыреста долларов, идет? — Брагинского уже начинал бесить разговор, который, по идее, должен был быть по-деловому короткий. — Цветочек мой, — хищно ухмыльнулся Франциск, пробежав по Ивану заинтересованным взглядом. — Какие еще тебе нравятся изощрения в сексе? Уверен, мы бы с тобой перепробовали все на свете, и… — Святая Мария, Франциск, — покачал головой Карьедо. — Заткнитесь, ради всего святого и не очень! — заорал им Гилберт. Однако Иван словно и не услышал настолько прямолинейного подката, да так и продолжил буравить взглядом Байльшмидта в ожидании его ответа. — Ну так что, Гилберт, договорились? Байльшмидт нахмурился и задумался. Он внимательно осмотрел Брагинского, который склонил свою голову чуть вбок, настолько невинно хлопая ресницами, что слабовато верилось в его намерение нассать на лицо преподавателя. — А зачем это тебе? Тебе же и не за что злиться на Джонса, — с серьезным видом сложил руки на груди Гилберт. — Он же на тебя перед сном, небось, дрочит, больной придурок. — Скажем так, мне просто нужны деньги. — Если тебе так нужны деньги, Ванечка, — встрепенулся Франциск, — то я могу тебе предложить более выгодную сделку. Брагинский вновь умело пропустил мимо ушей сладострастные изречения Франциска, протянув руку Гилберту. — Идет, Гилберт? — уже более настойчиво спросил Иван ломающегося парня. — Ладно, только если у тебя будут проблемы — это не наша забота. С тебя — видео, с нас — деньги, — выдохнул Байльшмидт, не в силах больше выдерживать на себе гипнотизирующий взгляд Брагинского. — Вот и славненько, — довольно улыбнулся ему Иван после рукопожатия, а после в приподнятом настроении ретировался. — Ну и что это было? — задал вслух плавающий на уме у остальных вопрос Антонио. — Понятия не имею, но если Брагинский реально это сделает я возьму его в мужья, — усмехнулся Гилберт, отхлебнув свой кофе. — В очередь, дорогой, — ревниво прищурился Франциск.***
На самом деле, Брагинскому показалось это очень выгодной сделкой. Его вновь уволили с работы, потому что он нахамил покупателю, за то, что тот очень похабно шутил с его коллегой. И это были не привычные безобидные шутки Франциска, а самые настоящие приставания. Вообще, «нахамил» — мягко сказано, потому как Иван высказал ему все, что думал. Хорошо, что хоть до рукоприкладства не дошло. И вот подвернулась прекрасная возможность, во-первых, заработать денег на еду, а во-вторых, раз и навсегда избавиться от взглядов Джонса. В принципе, план у Ивана уже был, нужно было просто сделать так, чтобы Джонс не заметил снимающий телефон. Брагинского не интересовал собственный моральный взгляд на данную ситуацию и свои дальнейшие действия. Он был реалистом, а в этой реальности он был самым голодным существом на свете.***
— Мистер Джонс? — зашел Иван в небольшую аудиторию, которая в данный момент не была зашторена темной тканью, оттого и стала непривычно светлой в лучах вечернего солнца. Молодой преподаватель сидел за своим довольно широким столом, уткнувшись в монитор. Он дернулся и опустил находившиеся на макушке очки. Завидев в дверях Ивана, он соскочил со стула и расправил чуть помятую футболку. — Мистер Брагинский! — слишком громко даже для себя вскрикнул он, а затем чуть откашлялся. — Чем могу помочь? Иван торопливо подошел к его столу. — Мистер Джонс, это кошмар! — драматично начал Брагинский, нагнетая обстановку, — результат был налицо, так как Джонс явно напрягся. — Там Гилберт на лестнице издевается над первокурсником! Пожалуйста, помогите, я никак не смог его угомонить! — Засранец, сейчас я ему устрою, — тут же сорвался с места Джонс, оставив Ивана одного в кабинете. — Реально купился? — приподняв одну бровь, усмехнулся Брагинский. — А я думал, что Гилберт — идиот. Брагинский начал разглядывать стол Джонса, на котором следовало очень незаметно поставить телефон. Стол у него был парадоксально чист, несмотря на то, что ящики всегда были страшно засраны всяческим барахлом, конфетами и прочими закусками. Беспроводные клавиатура и мышь были на специальной выдвижной полке, значит, за расположение зада Ивана можно было не беспокоиться — минус проблема. Брагинский ухмыльнулся, заприметив чуть темное местечко между черного цвета принтером и одной из колонок. Включив камеру, он как раз вовремя успел расположить там телефон, когда запыханный Джонс вернулся. — Мистер Брагинский, там никого нет, — сказал он, сев в свое кресло и не отрывая глаз от Брагинского. — Да вы что? Ушли, наверное. И раз вы не слышали ничьих слез, следовательно все закончилось не так плохо. А может быть, вы их просто спугнули. Иван мило улыбнулся ему, а скулы Джонса покрылись румянцем, и он тоже растянул губы в ответ. — Н-наверное. — Я, кстати, еще кое-что узнать хотел, — начал Иван, свесив с плеча рюкзак, и начал в нем копаться. Он стал придерживать рюкзак рукой, дабы создалось впечатление, что Брагинскому трудно его держать, а затем и вовсе его уронил на пол так, что под стол закатился пенал. — Извините-извините, — виновато пробормотал Иван и присел, а затем остановил спохватившегося и поднявшего его рюкзак Джонса. — Я сам, все в порядке. Брагинский залез под стол, чуть выпятив пятую точку, и немного задержался под ним, словно собирая что-то. Он аккуратно стал вылазить и, словно невзначай, чтобы удержаться, положил ладонь на колено Джонса. Тот заметно вздрогнул и сильно напрягся, но промолчал. Иван кинул пенал в рюкзак, а затем, по-прежнему держась за чужое колено, приподнялся. Он медленно присел на ногу к Джонсу и выбил из его рук свой рюкзак. — М-мистер Б-брагинский? Все в порядке? — севшим голосом прошептал Джонс, ошарашенно уставившись на Ивана. — Да, вполне, а что? — Брагинский пробежался пальцами по вороту футболки Джонса и отметил про себя, что у того перехватило дыхание от волнения. — Ну просто… Это… — он начал запинаться — это было на него очень непохоже, ведь обычно он выдавал слова нескончаемым потоком. — Вы… Сидите на мне… Вот… — Джонс не знал, куда ему деть руки и на что бросить взгляд. — Действительно, — невозмутимо подметил Иван. — Вы против? Брагинский поднял на него глаза и кончиками пальцев повернул его лицо за подбородок к себе. — Просто… это немного… Честно говоря, Ивана уже начали доставать вот такие ломающиеся, словно девственники, мужчины, встречающиеся в его жизни, поэтому он решил сам направить Джонса в нужное ему направление. — Мне казалось, вы заинтересованы мной, — наигранно расстроено выдохнул Брагинский. — Наверное, я ошибся, простите меня… И только Иван собрался встать, как внезапно его нелегкую тушу приподняли и пересадили на стол. Брагинский был если не шокирован, то определенно озадачен. У Франциска глаз был определенно наметан. Джонс кинул очки на принтер и, все еще немного смущенно, но уже с читаемым желанием в глазах уставился на Брагинского. — Тебе не показалось. Мне так стыдно за свое поведение… Это недостойно… Не желавший слушать эту рыцарскую браваду, Брагинский мягко взял в свои руки его лицо и осторожно коснулся его губ своими. Тот сначала немного дернулся, но затем ответил на поцелуй, проходясь языком по сочным желанным губам и перехватив инициативу с позволения Ивана, конечно. Целовался Джонс, на удивление, хорошо — отчего-то среди студентов проплыл слух, что он был девственником, но Иван уже начал в этом сомневаться и на несколько минут позволил себе забыться, потому как ему внезапно стало комфортно и приятно ощущать ласки чужих губ. Руки Джонса с трепетом поглаживали его талию, а сам Брагинский вцепился в его спину, притягивая к себе ближе, практически вплотную между своих ног. Он усиленно старался не думать о том, что Джонс мог заметить телефон. — Ты… Ты хочешь зайти дальше? — неуверенно спросил он Ивана, облизывая свои губы так, будто только что съел нечто сладкое. — Хочу, — слишком дерзко и нетерпеливо ответил Брагинский, и Джонс усмехнулся. — Знаешь, что мне бы понравилось? — Я слушаю, — лихорадочно сияющие глаза Джонса вперились в него одичавшим взглядом. Он приблизил свое лицо практически впритык и стал жадно рассматривать Ивана, потому тот немного и опешил, но виду не подал. — Поласкай меня немного… ну… языком. Так будет проще и без лишнего дискомфорта меня разработать, — если честно, говорить о таких вещах со своим преподавателем было даже беспардонному Ивану немного неловко, но так было нужно. Из-за услышанного от смущения кровь прилила к щекам Джонса, и он стал ярко пунцовым, как и сам Иван, кстати, но потом он счастливо улыбнулся, явно соглашаясь. Сердце Брагинского от волнения билось в чуть ускоренном ритме, и он будто вовсе не ощущал его присутствия в груди, но не забывал о своей конечной цели и желал добиться ее как можно быстрее. — Все, как ты захочешь, — прошептал ему Джонс. Пододвинув свой стул и присев на него, мистер Джонс стал аккуратно стягивать с Ивана джинсы, при этом покрывая длинные ноги поцелуями. Редкие светлые волоски вызывали больше умиления, а мягкая кожа приятно холодила его губы. Брагинский немного шире расставил ноги и уперся руками о столешницу. — У тебя есть, чем разработать? — Иван слегка прикусил губу, но старался держаться и абстрагироваться от того, как приятно Джонс начал прикусывать кожу на его животе. — Ничего специального… — как-то грустно произнес тот, словно бы ему было стыдно за свою непредусмотрительность. — Есть крем для рук. Руки ужасно сухие после университетской воды. Иван согласно кивнул, а мистер Джонс нырнул к ящику и стал дерганно в нем ковыряться, расшвыривая свои конфеты. Отыскав нужный тюбик, он, не жалея, выдавил себе на пальцы крем. — Я… Мне начать? — неуверенно пробормотал он. Брагинский про себя выдохнул, но, пожалуй, такая скромность украшала Джонса в его глазах. Иван собственнически закинул ему ноги на плечи и зазывающе провел ладонью по его волосам. Кадык Джонса дернулся, и он кротко поцеловал внутреннюю поверхность бедра Ивана. Тяжелый, но довольный вздох вырвался из легких Брагинского, и он постарался расслабиться, запуская чужой влажный палец глубже. Иван девственником не был. Секс у него был как с девушками, так и парнями, иногда с обоими полами одновременно, но как такого удовольствия Брагинский никогда особо не получал, — порой, у него и член не вставал, — поэтому и отношения у него не задавались еще с конца школы. Как Иван и ожидал, в этот раз у него вновь не встал, даже после довольно старательных ласк Джонса. — Ах, Альфред, — постарался Иван правдоподобнее сыграть блаженное забытье. — Не мог бы ты… — он смущенно указал глазками на свой член. — Да, сейчас, — тут же опомнился тот, вовсе не обратив внимания на то, что Иван назвал его по имени. Не останавливая аккуратных поступательных движений в Ивана пальцами, свободной рукой Альфред взял его вялый член, и тот, выждав, наконец-то, расслабил сфинктер мочевого пузыря, и струя мочи брызнула прямо в лицо Джонса. Иван взвизгнул, и сердце его забилось в разы быстрее. Его кожа покрылась липким потом, но сам Брагинский едва сдерживал смех, потому что выражение лица Джонса было бесподобным — тот, казалось, завис, как какая-нибудь тупая программа на его тупом компьютере. — Мне так жаль, Боже правый, как мне жаль, Альфред! — начал верещать Брагинский, а для того, чтобы было правдоподобнее, ему пришлось и слезу пустить. Под громкие извинения Брагинского, Альфред с каменным лицом встал, подошел к раковине и стал умываться с мылом. А довольный результатом Иван расслабился, спустился со стола и уже хотел начать одеваться, как услышал: — Куда это ты собрался? — довольно нагло донеслось ему в спину. Брагинский вздрогнул и напустил на себя расстроенный вид, перед тем, как развернуться. — Прости! Прости, мне так жаль… У меня просто очень давно ничего не было, и я так переволновался, я, наверное, тебе неприятен! — нижняя губа Ивана задергалась, словно он вот-вот расплачется. — Эй, ничего страшного, с кем не бывает, — улыбнулся Джонс, вытерев насухо лицо полотенцем. Он бросил его на стул, а затем резво подскочил к Брагинскому, встав вплотную. Альфред сжал ягодицы Ивана в руках, и беспардонно развернул его спиной себе. Иван, конечно же, этого не ожидал никак, но возмущаться по какой-то причине не стал. — Но мне придется тебя немного наказать за такую проделку, — шепнул ему на ухо Джонс, а у Ивана волосы на загривке зашевелились, и по телу пробежалась приятная дрожь. — Что?.. — только и успел бросить через плечо Брагинский, когда его прижали лицом к столу, а в густо смазанное отверстие уже медленно входил крупный член. Иван начал биться в панике и захныкал. — Тише, Иван, тише, — томно прошептал ему Джонс и оставил смачный поцелуй на загривке. — Тебе точно будет хорошо. Брагинский попытался избежать такого наглого проникновения, но Альфред крепко сжал его талию и буквально навалился на него сверху, прижимая к столу. Войдя до упора, он остановился и стал громко дышать Ивану в шею. — Ваня… Ты такой невообразимо прекрасный… Если бы ты только знал, как я мечтал о тебе. Слезы хлынули по щекам Брагинского от чрезмерно неприятных ощущений, но останавливала Ивана от надаваний по одной отвратительной харе только включенная на телефоне камера, которую явно проще было бы забрать тогда, когда Джонс будет отходить от оргазма, а не во время драки. Своей рукой Джонс мягко зарылся Ивану в волосы, пригладив челку и приподняв его голову. Он стал покрывать поцелуями его шею и надплечье, оставляя яркие засосы на светлой коже. Когда Альфред начал медленно двигаться, то Иван напрягся и недовольно замычал, судорожно пытаясь вдохнуть полной грудью воздух. — Котенок, тише, расслабься, — прислонился он губами к покрытому испариной виску. Джонс рукой нашел член Брагинского и стал ласково водить по нему пальцами. Иван всеми силами пытался расслабиться, но выходило из рук вон плохо. С ним происходило что-то непонятное, обычно даже в моменты неготовности к сексу, Брагинский не вел себя так взбудоражено. Мысли носились из крайности в крайность: от желания врезать Джонсу до внутреннего крика о том, чтоб он стал грубее и быстрее двигаться в Иване. Альфред тяжело выдохнул и, немного приподнявшись, а также чуть прогнув Ивана в пояснице, поменял угол проникновения. Брагинский вздрогнул, а ноги его тут же подкосились, но Джонс удержал его, и стал буквально вбиваться в него, попадая по простате. Иван не успевал дышать, и было в этом что-то… Дико возбуждающее. Все прежние партнеры отчего-то нежничали с Брагинским, считая, что так ему и хотелось, да даже сам Джонс начал с этого. Но, оказывается, это было совсем не так, однако Иван все равно не делился с партнерами своими предпочтениями. Наверное, это было потому, что Ивану в принципе не нравился никто из его партнеров. Но здесь и сейчас он наслаждался. Наслаждался чужим голодом, чужим диким желанием. Когда внезапно Альфред одним взмахом руки развернул его к себе лицом, закинул руки Ивана к себе на шею, а ноги — на талию, и затем с хищной улыбкой сказал «держись крепко, Иван», Брагинского повело. Кровь прилила к двум местам одновременно — к лицу и члену, — и Брагинский послушно вцепился руками в шею и загривок Альфреда. Джонс до боли впился пальцами в бедра Ивана и стал вбиваться в него с неописуемой скоростью. Брагинский даже стонать в голос не успевал, лишь краем затуманенного сознания понимал, что ему нравилось ощущать член Джонса в себе, ему нравились эти грубые прикосновения, до чего же было приятно осознавать, что у Альфреда настолько необузданное желание по отношению к нему. Кажется, это было вкуснее еды… Впервые за долгое время Иван был возбужден чем-то побольше сытного ужина. Когда-то ему сказали, что за секс, голод и сон отвечает самая старая кора головного мозга, присущая явно не Человеку Разумному. Но если у Ивана работает только она, то ради собственного удовольствия он готов поддаться сигналам этой древнейшей коры. Пальцы Джонса скользили по его члену, размазывая обильно выделяющуюся смазку и лаская чувствительную головку. Когда он задел в который раз простату, Иван просто не выдержал. Он откинул голову и закрыл глаза, гортанно застонав. Нахлынувший оргазм выбил из головы остатки разума, и Брагинский впился в чужие губы, когда Джонс, не успев из него выйти, сам уже содрогнулся в блаженном удовольствии, кончая в Ивана. Брагинский был настолько уверен в отталкивающем действии своей проделки, что совершенно забыл о презервативах. Да вообще и мыслей не возникало о том, что этот ботаниковидный геймер хоть когда-то занимался сексом, не то что заразился какой-нибудь дрянью. Однако и это стало ошибкой. Потому что этот ботаниковидный геймер прямо сейчас довел Брагинского до нереального оргазма практически только тем, что грубо лапал и втрахивал его в поверхность стола. Кто бы мог подумать? Джонс свалился в кресло, переводя дыхание, и опустил голову, спрятав в ладонях свое чуть вспотевшее лицо. Это как раз дало Брагинскому, который, кажется, слегка «протрезвел», шанс, и он быстро, не поворачиваясь, схватил свой телефон, буквально не глядя на экран, выключил запись и спрятал в рукав неснятой кофты. Брагинский медленно спустился со стола на ватные ноги, ощутив приятную прохладу пола. — Не мог бы ты дать мне салфеток, пожалуйста? Альфред встряхнул явно опустевшей головой и посмотрел на Ивана абсолютно тупым взглядом. — Салфетки. Пожалуйста. Нечто явно зашевелилось в голове Джонса, судя по засиявшим глазам. — Да! Да, конечно, сейчас, — он соскочил, словно кипятком ошпаренный, застегивая на ходу джинсы. А в это время Брагинский резво закинул телефон в свой рюкзак. — В-вот, — протянул Альфред закрытую пачку сухих салфеток дрожащими руками. — Спасибо, — благодарно улыбнулся ему Иван. Он стал подтираться, краем глаза наблюдая за тем, как Джонс усиленно старался не смотреть в его сторону. — Ох, кажется, я уделал тебя практически всеми своими… выделениями, — с явной насмешкой сказал ему Брагинский. Альфред с вопросом взглянул на него, а затем на кивок в свою сторону перевел взгляд на футболку, которая была в брызгах спермы Ивана. Джонс вновь стал пунцовым, в этот раз гораздо быстрее. — Да… Да ничего страшного, у меня есть запасная футболка здесь. — Ты предусмотрительный. — Да не то чтобы… — Мне пора, — оборвал его Брагинский, который довольно быстро оделся, пока Джонс щелкал клювом. — Спасибо, — Иван коротко чмокнул его в щеку и пулей вылетел из кабинета, что Джонс сообразить или как-то приостановить не успел, дабы спросить… А что дальше?***
— Поверить не могу… Байльшмидт, казалось, никогда не был настолько удивлен и при этом восхищен, как сейчас, при просмотре видео на телефоне Брагинского. Его алые глаза жадно смотрели в экранчик, и он то и дело отталкивал Бонфуа, пускающего слюни на голую заднюю точку Ивана, которую было очень и очень хорошо видно в кадре. Бедный Антонио, казалось, то ли побагровел, то ли позеленел, но тоже не отрывал взгляда от телефона. — Брагинский, ты чертов псих, ты реально это сделал, — Гилберт провел рукой по еще более белому, чем обычно, лицу. — Слушай, если тебе настолько нужно было бабло, я бы одолжил тебе. Иван пожал плечами, и оторвав от себя руки Франциска, выключил видео. Основной момент он им показал — дальше демонстрировать «хоум-видео» он не собирался. — Я не знаю, мне уважать тебя или бояться, — нервно усмехнулся Карьедо, доставая кошелек, и вложил две пятидесятки в руку Брагинского. Брагинский снова пожал плечами, мол, делайте, что хотите, но отдайте мне деньги. — Короче говоря, Брагинский, ты весьма неплох, — оскалился Гилберт. — Не хочешь прошвырнуться с моей крутой персоной? Думаю, я ничем не хуже этого червя. Байльшмидт подмигнул ему и попытался положить руку ему на плечо, но Иван умело ушел от прикосновений и недовольно прищурился, показывая, что ждет оставшуюся сумму. — Ладно, понял, — цокнул Гилберт, вытащив из кармана купюры. — Но ты подумай. — Ага, обязательно. Нет, — улыбнулся Брагинский. — Иван, ну, а со мной? Я покажу тебе всю свою любовь! Зачем тебе эти безмозглый обалдуй и сраный препод?! Брагинский устало закатил глаза и растянул губы в угрожающей улыбке. — Тебе лучше просто выполнить часть договора, Франциск. И убери от меня свои ручонки, пока я не оторвал их и не засунул тебе в зад. Бонфуа что-то пробурчал, но вложил долгожданную купюру в руку Ивана. — С вами весьма неприятно иметь дело, господа, — добродушно улыбнулся Брагинский. — Но деваться мне было некуда. До скорого. — Ванечка, но ты все равно подумай! — крикнул ему вдогонку Франциск и драматично сыграл сердечный приступ, когда ему показали средний палец.***
Иван на протяжении всего занятия чувствовал на себе прожигающий взгляд Джонса. Вообще, Брагинский, пожалуй, впервые думал над тем, что скажет при неминуемой встрече своему партнеру, с которым переспал. Нечто вроде «Прости, Альфред, ты меня не очень интересуешь» или же «Мы не можем быть вместе, ты же мой преподаватель» — грубо, но действенно. Хотя Ивана, в принципе, в последнюю очередь волновали какие-то моральные и профессиональные принципы. На деле же он и сам не знал, хотел ли отказать Джонсу в каких-то дальнейших контактах. Потому как секс с ним оказался неожиданно весьма и весьма неплох. Почти так же хорош, как кусок чизкейка Нью-Йорк. Но, собственно, он уже получил, что хотел, и по сути использовать человека только ради секса даже такой бездушный человек, как Иван, не особо желал. Иван выдохнул и не заметил, как все начали собираться и постепенно выходить из кабинета. — Брагинский, ты идешь? — крикнули ему и тем самым вытащили из прострации. Брагинский встал, но тут же почувствовал чужое дыхание на своей шее. Мурашки побежали по телу — определенно приятные. Он обернулся и встретился с печальным взглядом голубых глаз. — Привет, — пробормотал Джонс. — Привет, — подобно ему ответил Иван и начал глазами искать пути отступления — оказывается, он все еще не был готов к какому-то разговору. Но Альфред оказался умнее: он поставил руки на стол по бокам от Ивана, перерезав тому все пути. — Слушай, я знаю, что, может быть, тот вчерашний раз был не очень удачным… — в темпе, подобном тому, котором он объяснял материал (то есть со скоростью света), начал что-то пытаться сказать Джонс. — Отнюдь, все было… неплохо, — Иван прервал его и начал перестраивать своим медленным тоном Альфреда на более человеческую волну. — Правда? Потому что ты так убежал, я, наверное, сделал что-то не так. Может, попробуем начать все сначала? — уже более медленно сказал Альфред. — Альфред, я… — нахмурился Иван, и все его отработанные речи тут же вылетели из головы. Бурчание, наподобие китовьего воя в брачный период раздался в кабинете. Они оба перевели взгляды на живот Ивана. — Мне так жаль, я уже просто второй день не ем, — легкий румянец начал появляться на щеках Брагинского от легкого смущения. Это было правдой. Несмотря на то, что он вчера получил свои выигранные деньги, Брагинский так переволновался и задумался после секса, что не зашел в магазин и даже не позвонил в ресторан. О том, что он забыл поесть Иван вспомнил только утром, когда проспал свой будильник. — Ты голоден? Может, поужинаем? Куда ты хочешь? Я угощаю! — радостно начал верещать Джонс. Все отказные фразы Иван тут же с треском снова забыл, потому как от ужина нахаляву только полный дурак откажется. А Иван — не дурак. — Давай лучше к тебе? Чтоб не слишком светиться… Понимаешь? Джонс закивал. — Нет проблем, я закажу на дом! Что хочешь? — Я могу высказать пожелания? — Брагинский был польщен. — Конечно! — Стейк с печеным картофелем и грибным соусом. Это ведь не будет проблемой? Джонс рассмеялся, а Иван был слегка сбит с толку. — Конечно, нет. Уважаю людей с хорошим аппетитом. Я ведь и сам не против себя побаловать вкуснотой. Обстановка была разряжена, и они оба заметно расслабились. — В таком случае, скинешь мне адрес на телефон? Брагинский протянул свой смартфон, на котором высветился его собственный номер, и Альфред его быстро записал. — Тогда, до вечера, — чуть вздернул уголки губ Иван. — С нетерпением жду, — чуть ли не хлопал в ладоши Джонс.***
Собственно, Иван никогда не видел смысла в покорении своего сердца — у него его попросту не было. Почему-то ни один из в принципе немногочисленных ухажеров Ивана не догадался отвести его в какое-нибудь кафе или бар. Хотя, казалось бы, ну проще того, чтобы всего лишь пожевать на свидании, не было ни одной идеи. Альфред с влюбленным выражением лица наблюдал за тем, как Брагинский разделываться с идеально прожаренным стейком. — Тебе нравится? — спросил он у Ивана. Брагинский поднял на него глаза, а Джонс заметил в уголке его губ немного соуса. Он вот так просто собрал соус на свой палец и слизнул его, а Иван сначала шокировано похлопал длинными ресницами, а затем, застеснявшись, опустил взгляд в тарелку. — Да, очень вкусно, спасибо, — тихо пробормотал Брагинский. У него не пропал аппетит, нет. Скорее, в голову ударило какое-то другое чувство. — Это из ресторана мамы. — Мамы? — удивленно спросил Иван. Кажется, Джонс все больше и больше начинал ему нра… Втираться в доверие. — Да, у нее свои французские рестораны. Но для меня там могут сделать и кое-что на заказ, — усмехнулся Альфред. — Это здорово, — с уколом зависти поджал губы Брагинский. Конечно, войдя в квартиру Джонса, Иван как-то сразу определил, что тот явно был не из бедных. Первым делом, Брагинский, естественно обратил внимание на кухню: та была явно обустроена женской рукой и заполнена всей необходимой и достаточно дорогой кухонной утварью, но еще было заметно, что Альфред ею практический не пользовался. В остальном, плазма, навороченный компьютер, приставка, разные проводки и схемки, раскиданные даже в прихожей, говорили о том, что это квартира программиста и, вероятно, геймера. — Кухня у тебя шикарная, — сказал Брагинский, засмотревшись на пастельно-желтые лаковые поверхности и каменную столешницу, а также на явно недешевую технику. — Ты забавный, — весело хихикнул Альфред. — Почему? — недоуменно спросил Иван. — Обычно все обращают внимание на гигантскую плазму, что занимает одну треть стены, если что, или мой компьютер, даже девчонки, а ты от кухни оторвать взгляд не можешь. — Я очень люблю вкусно есть, а для того чтобы было вкусно, надо уметь готовить, и для комфортной готовки нужна шикарная кухня, — честно признался Брагинский. — Я ею вообще не пользуюсь. Ее оборудовала мама зачем-то, а мне страшно смотреть на все эти штуки, — Джонс стал забавно изображать руками процесс готовки, и Иван хихикнул. — Все эти ложки-поварешки, венчики-хуенчики — жуть. Сковородкой умею пользоваться, и хвала небесам. Но чаще я предпочитаю просто заказывать еду. Брагинский негодующе фыркнул. — Лучше есть домашнюю еду, иначе так совсем пищеварение испортишь. — Да если бы я еще умел готовить, — развел руками Джонс. — Здесь я пошел в отца. Тот даже хлопья умудрялся испортить. Иван засмеялся в голос. — Такое возможно? — Если бы сам не испытал, тоже не поверил бы, — начал смеяться вместе с Брагинским Джонс. Но затем оба притихли и уставились каждый в свою тарелку. — Если ты хочешь, то можешь приходить и пользоваться… ну… кухней… — вдруг сказал Джонс и потер шею от волнения. — А еще могу научить тебя готовить, — сам того не ожидая, сказал Иван. — Хотя бы элементарное и вкусное, но весьма полезное. — Это было бы круто, — улыбнулся Альфред, и Иван тоже не сдержал улыбку. — У тебя красивая улыбка. Брагинский чуть склонил голову набок, а Джонс закашлялся и вскочил. — В холодильнике еще десерт есть, я пойду и достану… Но Иван задержал его, взяв за руку. Кажется, он сам не до конца понимал свои действия, но в голове было только одно: он еще слишком голоден. — Что-то не так? — хрипло выдавил Альфред. Брагинский встал из-за стола и прижался к нему, а затем коротко поцеловал его. — Ты… ты не должен… я просто… — Но я хочу, — твердо прервал его Иван. И Иван действительно этого хотел. Почему-то нахождение рядом с Альфредом было для него более комфортным, чем он сам того ожидал. А свой комфорт Брагинский очень ценил. — Ладно, я очень постараюсь быть нежнее, чем… тогда… — Джонс практически невесомо провел руками по его талии. — Нет уж, — прищурился Иван и переложил его руки на свои ягодицы. — Хочу как тогда. Джонс удивленно похлопал глазами. — Так я ощущаю себя более желанным. Покажи мне свое желание. Брагинский выдохнул последние слова в его губы, прижавшись ко лбу Альфреда. — Покажу.