~ XXXVII ~
В холле азиатский минимализм. Стены обрамлены ониксом с медовой подсветкой. Симметрично расположенные слэбы — часть рисунка песчаной простыни, которая в пустыне меняется от каждого дуновения ветра. Пол гранитный. Звон шпилек Боми приятно разбивается о его тёмно-серую поверхность. В стеклянных колбах ветки персикового дерева. На улице сильный мороз, поэтому сложно поверить в то, что они живые. Однако Боми ещё на входе смогла уловить сладковатый аромат тления. Дверные створки раздвинулись. Официант вытянулся, как журавль, поклонился и с почтением пригласил долгожданных гостей внутрь приготовленного с утра зала, который чаще всего был отведён для деловых переговоров или семейных вечеров. Что у них сейчас Лимбоми не понимает. Председатель Пак и председатель Ким давно уже не ведут бизнес вместе, да и семьёй их не назовёшь. Говорить о бумагах настолько же нелепо, как интересоваться чужим здоровьем. Воншик уже на месте. В бокале под рукой вода, которая, совсем скоро, сменится красным сухим вином. Боми помнит, что он любит красное. Спина точно тетива не даёт телу расслабиться. Она интуитивно чувствует, что он устал от тяжёлого рабочего дня, но внешний вид этого не выдаёт, только что под глазами припухлость из-за недосыпа. Волосы, как обычно, уложены волосок к волоску. Боми считает, что Воншику всегда не хватает лёгкой небрежности, чтобы не отталкивать окружающих своей холодностью. Сливовый пиджак из твида с лёгким начёсом расстёгнут до конца. С виду кажется, что всё это нужно для того, чтобы расположить к себе собеседника и заставить поверить в то, что в происходящем нет никакой официальности. Однако происходящее — блеф чистой воды. Ким Воншик пришёл к ним не для заключения мира. Ким Воншик пришёл к ним только с целью развязать очередную войну.Войну за ещё не родившегося ребёнка.
– Как себя чувствуешь, Лимбоми? – прозвучало слишком сухо, но Воншик впервые за долгое время понял, что в дежурном вопросе ищет честного ответа. – Было бы лучше, если бы вы с отцом не обрывали мне телефон на протяжении недели, – недовольно проворчала девушка, подхватывая со стола меню. – Если бы ты соизволила сказать нам сама о своём положении, а не твой лечащий врач, то мы бы все сейчас не пребывали в такой идиотской ситуации, – процедил сквозь зубы председатель Пак. – А какое вам вообще дело до моего положения? – бросила Боми негодующий взгляд сначала на отца, а потом на бывшего мужа. – Не последнее, – зло смерил мужчина взглядом дочь. – Ребёнок — будущий наследник компании. – Ты сначала разберись со всеми прямыми наследниками, а потом заглядывайся на моего ребёнка. Да и не пей же ты бульон из кимчи. Кто тебе сказал, что это будет мальчик? – Что ты вообще о себе возомнила? – стукнул председатель по столу, заставив подпрыгнуть на столе серебряные приборы. – Не поступайте неразумно, – слегка повысил голос Воншик, но даже это заставило всех обратить на него внимание. – Мы договаривались о том, что ссор не будет. – Я воспитал неблагодарную девчонку, – прожёг отец взглядом дочь. Рука, потянувшись к галстуку, попыталась его ослабить. Пальцы не слушались. Яростно дёргая удавку, мужчина умудрился только выдрать верхнюю пуговицу на рубашке. – А разве ты меня вообще воспитывал? – проследила девушка глазами за пуговицей, которая прокатилась по полу и очутилась у её ног. Приподняв носок туфли девушка попыталась её раздавить, как и накопившуюся в сердце обиду. – Лимбоми, тебя это тоже касается, – свёл Воншик брови, уже в первые минуты уставая от перепалки родственников. Когда маски были сброшены, а роли перераспределены, он увидел истинное лицо семьи Пак — и теперь ему было несложно представить, что на самом деле творилось в их доме. – В любом случае, кому сдался этот цирк? – усмехнулась Боми. – Ребёнок ещё не появился на свет, а вы уже пытаетесь его делить. – Право опеки за мной, – напомнил бывший муж, покрутив на руке часы. – Я буду это оспаривать, – с полными гнева глазами, отозвался председатель Пак. – Как забавно, ты даже не употребил местоимение «мы», – рассмеялась Боми. – Снова хочешь показать мне, что всё моё — это твоё? – А ты оказывается иногда умеешь думать, – всплеснул руками мужчина. – Лимбоми согласилась на мои условия, она заключила со мной брачный контракт, – напомнил всем Воншик, пытаясь снова остановить ругань. – У неё дислексия. Она хоть одно предложение смогла в договоре прочитать? – огрызнулся председатель Пак. – Кто знает какие бумажки ты ей без меня подсунул и заставил подписать. В суде это будет очень просто доказать. – Не побоитесь рассказать об этом во всеуслышание? – удивился Воншик. – Мне казалось, что вы стыдитесь болезни своей дочери. – Эта болезнь, к счастью, может оправдать всю её тупость и дать выиграть мне дело. Ты не получишь доступ к компании ещё и через моего внука. – А разве от вашей компании что-то осталось? – краешком губ улыбнулся бывший зять. – Я тебе в порошок сотру, щенок, – рявкнул председатель Пак, потянувшись в мужчине. – Довольно, – не выдержала Боми, бросая на стол тканевую салфетку. – Не хочу больше иметь с вами ничего общего. Не смейте ко мне приближаться. Вы оба. Ребёнок остаётся со мной. Никакой частью ничьей империи он не становится. – И правду говорят, что ветки дерева нужно рубить смолоду, а иначе потом оно будет гнуться и ломаться, – прошипел председатель, прожигая взглядом дочь. – Мало я тебя всё-таки бил. Дверь с силой захлопнулась, оставляя мужчин наедине с учащённым женским сердцебиением. Выскочив в холл, Боми устремилась к первому попавшему закутку, где её никто не смог бы найти. На мгновение ей стало жаль, что она давно уже не была маленькой девочкой, которая могла решить все свои проблемы, всего лишь спрятавшись под кроватью. Найдя уединение на служебной лестнице, Боми принялась считать минуты, надеясь, что отец и Воншик покинут ресторан без неё. Когда минуты ожидания перестали болью отдаваться в сердце, она почувствовала на плечах мужской пиджак. Обычно так всегда делал Ёнгук, и ей вдруг почудилось, что это он пришёл спасти её от душного общества, но, к сожалению, от пиджака не пахло порохом и оружейным маслом. Дорогой пиджак был пропитан бергамотом и нектарином, тающим на его коже вместе с эфирными маслами. Оторвав от коленей покрасневшие глаза, которые она не переставая тёрла лишь бы не расплакаться, Боми недовольно посмотрела на Воншика. – От твоего взгляда всё живое каменеет, – улыбнулся он устало. – Проваливай, – буркнула девушка. – Стоит ли мне списать твою грубость на гормоны? – Опомнись, я всегда была грубой, – поджала Боми губы, открывая сумочку и начиная искать в ней зеркальце. Она догадывалась, что вид её сейчас заставлял желать лучшего. Дорогущая тушь, вопреки заверениям маркетологов, рассыпалась на коже чёрными веснушками. – Вставай, лестница холодная, это может сыграть с тобой и ребёнком злую шутку, – протянул бизнесмен ей руку. Бросив взгляд на крепкую ладонь, девушка проигнорировала дружелюбный жест. Касаться Воншика не хотелось. Расставание всё ещё причиняет ей боль. Режущую и неизбывную. Кажется, что вокруг неё бесконечно только время, движение которого невозможно остановить, а вот всё оставшееся — рано или поздно находит свой конец. Глаза напротив полны пытливого ожидания. Молчит, но при этом всем своим видом говорит так много. Ещё чуть-чуть — и помещение лопнет, как шарик, от слов застывших в воздухе. Боми пытается его ненавидеть, но истина всегда прячется глубоко в сердце. – Какой же ты всё-таки твердолобый, – рассмеялась она — и он вздрогнул. Неизъяснимая тоска забралась в его душу, улеглась в самый тёмный уголок и начала тихо умирать. – У несчастного человека можно забрать только его несчастье. Так что же? После всех моих лишений, неужели тебе захотелось забрать у меня и его? – Я серьёзно, вставай, – дотронулся он до женского локтя, заставляя девушку подняться. – Я не отдам тебе ребёнка, – хлопнула она его по груди. – А разве я его у тебя отнимаю? – сухо поинтересовался Воншик. – Тогда что я тут делаю? – набросилась она на него со встречным вопросом. – Я хочу защитить тебя от отца и его влияния, – мужские пальцы скользнули по рубиновым волосам. Тело бросило в жар. На мгновение Боми почудилось, что она плавится подобно воску, превращаясь в какую-то новую фигуру. – Скорее уж боишься стать частью очередной игры. Ты удачно провернул свою аферу, поэтому негоже теперь ставить весь свой выигрыш на кон, – прошептала она, теряя себя на чужом вздохе. – Наш с тобой брак — всего лишь удачная экономическая сделка. Тебе нет смысла мне в чём-либо помогать. – Ты настолько во мне разочарована, что теперь не веришь? – Теперь? Не обольщайся, Ким Воншик, на протяжении всей жизни я не верила ни одному мужчине, – усмехнувшись, она отступила. Звук каблуков рассыпался по ступенькам. – Как я понимаю, ты не собираешься возвращаться со мной к отцу? – бросил он взгляд на дверь. – Не собираюсь, – стянула Боми с плеч мужской пиджак, протягивая его обратно обладателю. – Неразумно? – В моём присутствии он ничего тебе не сделает, – засунул Воншик руки в карманы брюк, не собираясь забирать свой элемент гардероба. – Я знаю, его гнев боится свидетелей, – согласилась девушка. – Побег от ситуации — не выход, Лимбоми. Тебе уже не пятнадцать, когда ты можешь добиться желаемого, закатив истерику. Хлопнуть дверью и уйти — это покажет только свою слабость. – На что ты намекаешь? – нахмурилась собеседница, начиная злиться на мужчину, который решил отчитать её на ровном месте. – Тебе надо вырасти и начать принимать серьёзные решения. Твоё положение в обществе не соответствует твоему возрасту, – резко заключил он. – Перестань жить с клеймом жертвы. Ты давно уже не ребёнок. – Ты ничего не понимаешь, – выпалила Боми, резко разворачиваясь в сторону выхода. – Ты снова это делаешь, – придержал он её за руку, натыкаясь взглядом на поникшую спину. – Убегаешь, чтобы спрятаться где-нибудь, а потом разреветься. – Ты жестокий, – прошептала она пересохшими губами. – Я вижу, что тебе больно, но больно тебе только потому, что ты не можешь излечить свою рану. Ты видишь, что она кровоточит, но при этом продолжаешь сыпать на неё соль. Тебе нравится испытывать жалость к самой себе. – Прекрати, – заткнула девушка уши. – Я знаю, что тебя избаловали, но избаловали не потому, что любили. Любимых не балуют до крайности. – А что с ними делают? – Наставляют на путь истинный, – сжал он её руку ещё настойчивее. – Говорят им правду, когда они в этом нуждаются. – Даже если правда похожа на раскалённые угли, которые ты вкладываешь в чужие руки? – Даже если так, – подтвердил Воншик. – Я знаю, что приступы гнева твоего отца всегда сменялись излишней заботой. Он пытался откупиться дорогими подарками. Это неправильно, но это был его извращённый способ извинения. Ему казалось, что если вокруг тебя всё будет самое лучшее, ты не заметишь насколько сам он гнилой. Понимаешь? – Ты что такое говоришь? Ты ведь знаешь, что он делал... – дёрнулась Боми в сторону, освобождаясь от мужской руки. – Я просто даю тебе понять, что любовь может отражаться в приземлённых вещах, потому что люди, дарующие её, тоже бывают крайне приземлёнными. Сколько бы это тебя не пугало, поверь, порой любовь приобретает слишком странные формы, – прошептал он тяжело. – Давай вернёмся — и я помогу тебе найти компромисс с отцом. В отличие от меня, он не ненавидит тебя. Я обещаю, что он не будет иметь влияния над ребёнком. Главное, чтобы мы договорились и решили этот вопрос прямо сейчас. Документально. Лимбоми, сейчас на кону не только твоё будущее. – Я никуда не пойду, – резко развернулась она в сторону выхода. – Упрямее тебя женщины я ещё не встречал, – тяжело выдохнул Воншик. – Хорошо, тогда на расклад потом не пеняй. Я сделаю то, что посчитаю нужным, без твоего на то разрешения. – Чего? – возмутилась Боми. – На такси денег не дам, я сам тебя довезу, жди меня в холле. Мы должны обсудить вопрос медицинского обследования. – А это ещё зачем? Я могу обследоваться и без тебя. – Даже слышать ничего не хочу, – оборвал он разговор первым, устремляясь к председателю Паку.***
Боми усталым взглядом проводила медсестру за дверь, после чего глянула в окно, где снег густым одеялом пыталась согреть продрогшую землю. В носу её с самого утра свербело и хотелось не переставая чихать. Вероятно, именно поэтому расчёсанный нос её сейчас был красный и слегка припухший. Зябко и сухо. Сухо настолько, что она может услышать, как за окном хрустит снег под сапогами дворника, который топчется на месте, пытаясь втайне от начальства быстро выкурить сигарету. Она бы тоже сейчас что-нибудь выкурила. Боми устала держать себя в рамках. Прикрывая тяжёлые веки, она представляет, как заливает в горло виски с пряным вкусом гвоздики и имбиря. Поглощает стакан за стаканом, пока не появляется Воншик и со злостью в глазах не лишает её сладкого удовольствия. – Долго нам ещё тут торчать? – проворчала девушка, встречаясь взглядом с бывшем мужем, который уж очень долго о чём-то разговаривал с главным врачом, а потом вернулся с толстой стопкой бумаг и перечнем необходимых к сдаче анализов. – Мы только пришли, – слабая усмешка — и Боми уже готова расцарапать мужчине лицо стоящим на подоконнике кактусом, а потом с нежностью вынуть каждую иголку из смуглой кожи. – Я устала, – капризно поджала девушка губы. – Можешь полежать, пока готовят процедурную, – строго отозвался он, опускаясь в велюровое кресло и начиная заполнять документы вместо пациентки. Боми прикрыла глаза и попыталась прислушаться к израненному сердцу. Минутная стрелка рассекла циферблат пополам. Облака прикрыли солнце, после чего тёмные круги теней спустились вниз по женскому подбородку. Размышления наполненные тревогой. Морщинка рассекла красивый лоб. Бесконечно долго или всё-таки бесконечно мало для того, чтобы понять истинные чувства. Почему-то сейчас серая мышца, качающая кровь, казалась ей совершенно бесполезной вещью: она своенравно молчала и даже вибраций никаких не издавала. Рядом с Воншиком ладошки Боми не потели. Пульс не учащался. Дыхание не перехватывало. Всё движения были размеренными и точными. Боми больше ничего не роняла и не спотыкалась на ровном месте от неуверенности в себе. Теперь Боми не боялась допустить ошибку и показаться глупой, как всего пару месяцев назад, когда ощутила, что влюбляется в Ким Воншика. Всё снова встало на свои места. Боми чувствовала всё то же, что чувствовала во время объявления помолвки. Глупо было надеяться, что из абрикосовой косточки, от фрукта слаще которого она ещё не пробовала, у неё получится вырастить дерево, которое тоже будет приносить плоды. Воншик, похоже, тоже в это не верил. Не верил настолько сильно, что даже не придал значение тому, что росток в горшке какой-то всё-таки появился. Впрочем, Боми была ужасным цветоводом, чтобы пережить первые заморозки. Обида, нанесённая Воншиком, до сих пор точила её гордость. Она не думала, что от неё можно отказаться так просто. Доверие в её случае — зло. Она до сих пор жалеет, что обнажила все свои слабости перед мужчиной. Пусть и одним из самых лучших, что попадались ей в жизни. – Ненавижу тебя, – откинулась пациентка на кушетку, скрещивая на груди руки. Слетевшие с губ слова якорем зацепились за воздух. Комната наполнилась безмолвием. Боми выжидающе уставилась в потолок, надеясь, что что-нибудь да выродится из этой печальной тишины. Только вот Воншик молчал. Как будто в этом молчании умещалась вся его жизнь. Серая и скучная. Лишённая и любви, и неприязни ко всему живому. – И? – выдавила она из себя. – Что опять не так? – потёр он припухшие веки. – Ты ничего мне не ответил. – Это для меня не новость. Ты при каждой встрече мне об этом говоришь, – прохладно отозвался Воншик, забывая, что у него сегодня внеплановый выходной, и по привычке проверяя время на наручных часах. На протяжении всей жизни ему казалось, что он куда-то опаздывает, а рядом с Боми это чувство увеличивалось в несколько раз. Он, и правда, за ней не поспевал. – Может быть, потому и говорю, что желаю услышать что-то в ответ. Что-то большее, чем молчание. – Ничего больше, чем молчание, не бывает, – пожал он плечами. – Воншик... – прошептала она потрескавшимися губами, желая, чтобы он наконец-то оторвался от дурацких бумажек, к которым был прикован на протяжении всей жизни. Даже сейчас, находясь в больнице, а не у себя в офисе, он снова что-то заполнял и перепроверял, только в этот раз для неё. – Лимбоми? – на время отложил он в сторону анкету и договор на оказание медицинских услуг, осознавая, что девушка от него хочет. – А ты... – сглотнула она тяжело, – что ты чувствуешь ко мне? Тоже меня ненавидишь? – За что? – удивился Воншик поставленному вопросу. – За всё: я была ужасной женой и много дурного сделала, – поднялась девушка со своего места, начав разглаживать платье на коленках. – Так всё-таки ты признаешь, что поступки твои были дурными? – А я никогда и не отрицала, – пожала она плечами. – Человек я — дрянь. С этим сложно поспорить. Со мной сложно ужиться, поэтому я благодарна всем близким за то, что они меня терпят. – Во мне нет ненависти к тебе, – решил он больше её не мучить. – Ни капельки? – присела она на подлокотник кресла, нависая над бывшим мужем. – Ни капельки, – покачал он головой, улавливая запах чистого тела Боми с тонкими нотками сладкого геля для душа. – Врёшь, – склонилась она ещё ниже, едва не задевая мужскую щёку кончиком носа. – Зачем мне это? – Воншик хотел отклониться: его мысли путала интимная близость, однако спинка кресла располагалась едва ли не под углом в девяносто градусов, от чего спрятаться от дышащих жаром губ не предоставлялось никакой возможности. – Ненависть то, от чего невозможно убежать, а когда ты живёшь с её источником на протяжении долгого времени... – Ты сейчас о себе или о Юне? – Не знаю, – вздохнула Боми — и лоб её припал к мужскому плечу. Приятной горечью наполнились лёгкие. От пиджака Воншика пахло скорыми сделками и канцелярскими конторами. Взгляд скользнул по пальцам, измазанным синей пастой от потёкшей ручки. Боми до сих пор не верила в то, что когда-то эти пальцы сомкнулись на шее первой жены. Воншик не был тем, кто мог спокойно устроить самосуд, поэтому оставалось только гадать, насколько сильно пришлось довести человека, чтобы он следом за Юной шагнул в пропасть. – Всё будет хорошо, – широкая ладонь приподнялась и мягко прошлась по женской голове. Боми вздрогнула, превращая испуг в приятную дрожь удовольствия всего тела. Правду говорят, что ласковое слово смиряет самую буйную голову. – В твоих словах мало утешения, – всхлипнула она едва слышно, сжимая нервными пальцами ткань на мужском плече. – Глупо внушать человеку, что в его власти, а что не в его. Не в твоих силах оценить мои возможности: с чем я справлюсь, а с чем нет. – Это точно слова Пак Боми? Уж слишком много в них пессимизма, – пальцы пропустили сквозь себя красные пряди. – Зачем перекрасилась? Чёрный тебе очень идёт. – Снова скажешь дурной тон? – хмыкнула девушка. – Можешь покритиковать. Я привыкла. Вся наша семейная жизнь из твоих оценочных суждений и состояла. Моя внешность, мой характер, мои привычки. Тебе вечно всё не нравилось. Трахать меня, надеюсь, хоть приятно было? – Я тебя никогда не трахал, – осёкся он на последнем слове, жалея, что пришлось его повторить. – Прости, – наигранно стукнула она себя ладошкой по губам, – нужно было сказать что-то более поэтичное. Ким Воншик ведь не трахается, Ким Воншик занимается любовью. Давай, теперь ты должен поругать мою манеру речи и сказать, что я дурно воспитана. – Не собираюсь я тебя ругать, – отстранил он Боми от себя. – Устал? – скорчила девушка рожицу, заправляя за ухо отросшую чёлку. – Глупо заниматься воспитанием взрослого человека, – вздохнул Воншик. – Хотя... тебе ведь это нравится... нравится делать себе больно, а потом упиваться этим чувством. Ходишь, ходишь точно неприкаянная — и всё место себе в этой жизни найти не можешь. – А ты хочешь сказать нашёл его? Ну, это место? – улыбнулась Боми вымученно. – Не уверен, – бросил он взгляд на впадинку между ключицами, где дремала вся печаль этой комнаты. – Так что? Получается я кто-то вроде душевного мазохиста? – соскользнув с подлокотника кресла, Боми приземлилась на мужские колени, улавливая на лице бывшего мужа растерянность, смешавшуюся с недовольством. Она уже давно успела заметить, что Воншик остерегается её касаний. Они едва ли доставляли ему неудобства, но зато пробуждали в нём какие-то забытые чувства. – Лим... – запнулся он на первом слоге, бросая взгляд на скользнувшее по бёдрам платье, приоткрывшее острые коленки. – Эти колготки не слишком тонкие? – Мне кажется, что ты хотел сказать что-то иное, – рассмеялась она, пытаясь пальцем разгладить морщинку на мужском лбу. – И правда, о чём ты сейчас думаешь на самом деле? – Я серьёзно. Они не выглядят плотными, – подцепив пальцами ткань, он натянул капрон на палец. – Эй, ты чего делаешь? – возмутилась Боми, с силой шлёпая по мужской ладони. – Порвёшь же, идиот. – Ты чего задницу решила отморозить? – запричитал Воншик, из-под суровых бровей смотря на девушку. – Да они с начёсом, – хлопнула она себя по бедру. – Я раньше спрею, чем что-то в них отморожу. Сроду не носила такого ужаса. Тот кто создавал этот элемент гардероба — явно женоненавистник. – А платье. Почему платье такое короткое? – взглядом отмерил он длину. – Это единственный мешок в моём гардеробе, в который я влезла. От вещей подруг мало толку: Айли невысокая и тощая, а мужицкие футболки Юджин последнее, что я когда-нибудь решусь на себя натянуть, – цокнула Боми языком. – По чьей милости я теперь выгляжу, как кабанчик? – Я переведу деньги на твой счёт. – Мне ничего не нужно от тебя, Ким Воншик, – хлопнула она его по груди, после чего поднялась с коленей. – Это не для тебя, а для ребёнка. – И ему от тебя пока ничего не нужно, – одёрнула она вниз платье, показывая бывшему мужу, что его длина на самом деле ниже колен. – Ты из вредности не принимаешь мою помощь? – Из чувства собственного достоинства, – гордо расправила Боми плечи. – Ты не думай. Я не настолько беспомощная. Я сама могу себя обеспечить. – Без финансовой поддержки отца твой годовой доход составлял порядка десяти миллионов вон в год. Чтобы снять жильё, тебе депозитом нужно внести почти всю эту сумму. На данный момент в банке у тебя лежит порядка ста миллионов. В ближайшие несколько лет работать ты не сможешь. Тебе не хватит этих денег, Лимбоми. – Перестань наводить обо мне справки, – отшатнулась от него девушка. – Хватит анализировать мою жизнь. Я не очередной твой финансовый отчёт! – Плохо жить сегодняшним днём, – покачал он головой. – Ты должна подумать о своём будущем. – Оставлю эту заботу своему будущему спутнику, – усмехнулась Боми, ловя на мужском лице тень недовольства. – Ты ведь не думаешь, что на тебе моя личная жизнь закончилась? – Сложно представить, что такая девушка как ты может остаться в одиночестве, – нехотя признался Воншик, пряча в голосе своём сомнение. – С твоим графиком работы и нашими редкими встречами... ты ведь будешь не против, что кто-то будет проводить с твоим ребёнком больше времени, чем ты? Губы побелели. По выражению лица Боми поняла, что Воншику неприятна поднятая тема. Было похоже на то, что он лишний раз старается об этом не думать. Если возможность отдать кому-то Боми он давно допустил, то отдать своего ребёнка незнакомцу он был не готов. От честного ответа девушку отделил только стук в дверь медсестры, подготовившей процедурный кабинет. – Давай поговорим об этом позже.***
Со второго этажа Боми поймала взглядом стеклянную бутылку вермута, подброшенную над чужой головой. Радостные восклицания девиц — и наследница Грин Плаза уже осознаёт, что они все до единой очарованы ловкостью Ханбина. Он тоже это понимает: Боми видит его расползшиеся на лице губы, превратившиеся в придурковатую улыбку. Ещё один ловкий бросок за спиной — и бутылка снова в руках. Ханбину даже не нужны глаза. Годами выверенная траектория. Легко задать нужную силу, если сопоставить тяжесть объекта с его высотой. Он точно понимает под каким углом прилетит к нему предмет. Цирковая зарисовка — и три стакана для мартини выстроились в ряд. Бутылка снова подлетела в воздухе, после чего принялась танцевать под уверенными движениями мастера. Движения чередуются, но самое удивительное, что и Боми привело в восхищение, это то, как молодой человек легко отбил сосуд локтем и поймал костяшками пальцев, а потом балансировал им на внешней стороне руки. Не отрывая глаз, девушка и сама уже успела впасть в транс, заворожённая чужой ловкостью. Спустя серию бросков, к бутылке добавился стакан для смешивания напитков, а ещё через мгновение сухой лёд начал дымиться, заливая всю барную стойку белыми клубами. – Клоун, – фыркнула Боми, присаживаясь подле молодого человека. – И тебе вечер добрый, избалованная принцесса. Какие планы на ночь? – Быть собой, – хмыкнула девушка, закидывая ногу на ногу. – Чтобы оставшиеся шесть дней восстанавливать репутацию? – подтолкнул он в сторону посетительницы Пэтти рюмку с водкой и соком, успев за всё время изучить чужие предпочтения. – Опять небось собираешься сколотить на мне состояние? – покосилась она на бармена. – Люблю пьянчуг в своём баре, а пьянчуг женского пола ещё больше, – усмехнулся ей в ответ молодой человек. Ханбин всегда был убеждён в том, что такие, как наследница Грин Плаза, созданы всего лишь для пары ночей. Со временем от их внешности перенасыщаешься, а от болтовни просто-напросто устаёшь. Красоту Боми сложно было игнорировать — и вряд ли бы кто-то у барной стойки отказался от этих самых парочки ночей, если бы ему подвернулся случай, но Ханбин прекрасно мог оценить обстановку и понять, что такие роскошные девушки не созданы для кого попало. Он вообще с трудом мог представить для кого они созданы. Нищим не по карману, а богачам на постоянное пользование вряд ли нужны. – Почему? – поднесла Боми стопку к губам, касаясь самым кончиком языка напитка. – Обычно они притягивают к себе много ухажёров за вечер, которые не прочь их угостить чем-нибудь дорогим. – Чёрт, – выругалась девушка, резко ставя стопку обратно на стол и разбрызгивая по столу содержимое. – Налей мне просто яблочного сока. – Ты в завязке что ли? – удивлённо почесал молодой человек щёку, на которой был приклеен лейкопластырь с диснеевской мышью. – Ага, – раздражённо дёрнула Боми плечами, – как минимум месяцев на шесть, если мне, конечно, не взбредёт кормить грудью. – Чего? Ты ждёшь ребёнка? – опешил молодой человек, нависая над барной стойкой и рассматривая живот посетительницы, спрятанный под мешковатой кофтой. – Не веришь? – обвела девушка край стакана пальцем, после чего сбрызнула Ханбина алкоголем, как делают это буддисты, что-нибудь освещая. – Чего вылупился? У тебя что, рентгеновский взгляд? Пол определить сможешь? Знаешь, хорошо было бы, если бы это была девочка, – расстелилась Боми на барной стоке, подложив под лицо ладонь. – Нашей семье девочки не нужны — и тогда бы она была только моя. – Ты ведь сейчас прикалываешься? – всё ещё не мог отойти бармен от услышанного. – С чего бы? – пробурчала девушка. – Матерь Божья, а кто отец-то ты хоть знаешь? – недоумённо оглядел Ханбин зал. – Я тебя сейчас ёбну чем-нибудь тяжёлым, – процедила Боми сквозь зубы. – Как ты вообще умудрилась? – Тебе рассказать все этапы оплодотворения? – Так зачем же ты развелась? – продолжал удивляться молодой человек. – Могла сказать Воншику, что он от него, а после отсудила бы у него огромные алименты. – Он и так от него, идиот, – сверкнула Боми глазами. – Значит, ты подцепила жирную рыбёшку, мои поздравления, – подарил бармен девушки свои искренние аплодисменты. – Чувствую себя как слепой, потерявший свою палку, – зарылась Боми пальцами в волосы, взлохматив их. – Ты ничего не понимаешь, – покачала Боми головой, прижимаясь горячим лбом к столешнице. – Возможно, мы ведь с тобой всё-таки из разных социальных классов, – уставился Ханбин на огненную макушку. – Однако в одном я уверен точно: твой ребёнок не будет никогда голодать, получит прекрасное образование и будет заниматься тем, что ему нравится. – Но сможет ли он быть счастливым? Вот главный вопрос, – карие глаза наполнились сожалением. – Ты считаешь себя несчастной? – удивился молодой человек – Счастья не бывает без свободы, – покрутила Боми в руках стакан с алкоголем, пытаясь мысленно представить его терпкий вкус на языке. – Боже, ты ведь не пьёшь эту гадость в своём положении? – выхватила Юджин из рук подруги стопку. – Нет, я только принюхиваюсь, – хохотнула девушка, переводя взгляд за спину на девушку, которая бегом сорвалась к ней с выхода, заметив в руках подозрительную стопку. – Где запропастилась? – Пробки, – одёрнула Юджин джинсовую куртку, переводя пытливый взгляд на бармена, который, подняв ладошки вверх, начал медленно пятиться назад. – Если нальёшь ей подобное ещё раз, я тебя свежую. – Где Айли? Не могу до неё дозвониться. – Пытается вылезти через окно? – предположила Юджин. – Ёнгук всё ещё сердится за прошлый раз? – Она ему так внятно и не рассказала, где была. – Как впрочем и нам, – улыбнулась Боми краешком губ. Тяжёлый дым, не поднимаясь выше щиколоток, стелился под ногами. Небольшие вентиляторы, расположенные по всему периметру первого этажа, заставляли его медленно циркулировать по помещению, а не застаиваться в одном месте. Пробираясь сквозь плотную толпу людей, Айли глазами искала подруг. В воздухе приятно пахло цитрусами, табаком и креплёным алкоголем. Хотя, пожалуй, зная репутацию места, из всего общего букета запахов девушка могла выделить ещё один. Самый главный. В Пэтти всегда пахло опасностью. Вероятно, именно поэтому, нарушая запреты Ёнгука, она всегда сюда возвращалась. Для кого-то ночь ещё даже не началась, но уже сулила резким выбросом эндорфина, а на утро головной болью и рвотой. В тёмном углу зала холёному молодому человеку, явно родившемуся с золотой ложкой во рту и по виду являющемуся сыном правительственного чиновника или президента крупного холдинга, барыга толкал какие-то запрещённые вещества, которые должны были сегодня развеселить его вместе с его компанией, таких же молодых и таких же давно потерявших свою честь, людей. Пока было не ясно на что толкнут его эти самые наркотики в самый разгар вечеринки, но с равной долей вероятности можно было предположить, что он или снимет проститутку или жестоко кем-то воспользуются, зная наперёд, что ему за это ничего не будет. После захода солнца, именно жажда незабываемых впечатлений и случайных связей манила городских жителей в ночные бары. В Пэтти, как всегда, шумно. Как всегда многолюдно. Под лестницей на глазах Айли молодой человек пытался соблазнить хорошенькую барышню, когда хорошенькая барышня всё ещё пыталась решить, готова ли она соблазниться. Мужчины за столиком в узком кругу что-то бурно обсуждали, опустошая очередную бутылку виски ничего при этом не закусывая. Молодой человек, обременённый работой и семейной жизнью, сидел за барной стойкой в одиночестве, медленно поглощая спиртное. Поблизости от него, через пару стульев, намарафеченная дамочка пыталась найти себе того, кто готов будет потратить на неё в ближайшее время большую сумму денег. Её старый гардероб срочно нуждался в обновлении. Таких здесь, в принципе, много. Брендовые вещи облегают их точёные тела, они знают как улыбнуться, как томно посмотреть через ресницы. Они знают как засмеяться, какое соблазнительное движение бёдрами нужно сделать, чтобы мужчина уже начал сходить с ума. В них слишком много наигранности и совсем нет души. Хотя людям, которым они себя продают, душа и ни к чему. За душу нужно много заплатить — и такая сумма им точно не по карману. – Неужели всё-таки смогла выбраться из дома? И чем воспользовалась? Окном и пожарной лестницей? – с наслаждением доедала Боми последний кусочек пиццы — единственную свою радость на сегодняшний вечер. Решив себя в очередной раз побаловать, девушка заказала в VIP-комнату самые сытные и высококалорийные блюда, понимая, что утешить алкоголем она теперь себя не может. – Ёнгука срочно вызвали в участок, поэтому он не вернётся до самого утра, – призналась Айли падая на диван. – Я думала ты под домашним арестом, – улыбнулась наследница Грин Плаза. – Она уже совершеннолетняя, у него нет на это прав, – напомнила ей Юджин. – Когда этого его останавливало? – макнула подруга корочку от пиццы в сырный соус. – Никогда, – согласилась Айли, засыпая стакан мелкоколотым льдом, а потом наполняя его виски. – Всё в порядке? – изумилась Боми количеству алкоголя в чужом стакане. – Абсолютно, – пригубила подруга виски, слегка поморщившись. – Ты никогда не наполняешь до краёв, – заглянула девушка в растерянные глаза. – Разве? – Соглашусь, – прислонившись лбом к прозрачной стене, Юджин принялась разглядывать танцевальную площадку, где веселились подвыпившие гости. Отголоски громкой музыки то и дело стремились пробиться в помещение, но всё время неприкаянно оставались за дверью. – Тебя что-то тревожит в последнее время? – Ты стала очень скрытной, – согласилась Боми, заканчивая с пиццей и принимаясь за острые куриные крылышки. – Всё настолько хорошо или настолько плохо с Мино? – Дело не в Мино, – поколебавшись, Айли дотронулась до бутылки. Янтарная жидкость, отдающая сладким запахом яблок, омыла стенки стакана. – А в чём? – забираясь с ногами на диван, уточнила Боми. – Или в ком, – улыбнулась Юджин. – Ты с кем-то познакомилась? – радостно заёрзала наследница Грин Плаза на диване. – Пожалуй, на балле-маскараде... – начала издалека Айли, не зная стоит ли вмешивать в происходящее подруг, которые тоже могли попасть под удар. Ей не хотелось, чтобы психопат начал морально мучить и их тоже. – Вау, – пробормотала Боми с набитым ртом, – а вот теперь, пожалуйста, поподробнее. У тебя появился кавалер? – Он не мой кавалер, – в панике замахала Айли руками. – Ты поэтому такая напряжённая последний месяц? – раскусила Юджин подругу. – Красавчик? Состоятельный? – Это не имеет значения, – уже желала девушка о сказанном. – Ты решила ради него отказаться от брата кисэн? – не унималась Боми. – Боми-я, всё не так, – запаниковала подруга, чувствуя, что если она не расскажет правду, её поймут превратно. – Просто-просто... этот мой новый знакомый мне немного докучает. – Пристаёт? – насторожилась Юджин. – Ты только скажи — и мы его сразу на место поставим. – Никакого сексуального подтекста, – выдохнула Айли, понимая, что не соврала хотя бы здесь. – Тогда что ему нужно? – нахмурилась Боми. – Может быть... друг? – выдала девушка самое нелогичное, натягивая от смущения на костяшки пальцев кофту. – Друг? – переспросила Юджин, ощущая в напряжённом воздухе повисшую недосказанность. – Вероятно, он очень одинокий, – пробормотала Айли. – Целую неделю он звонит мне по ночам и болтает ни о чём. Мне всегда казалось, что так делают только глубоко несчастные люди. – Я запуталась, – почесала Боми шею. – Ты хочешь прекратить с ним общение или не хочешь? – Ах, если бы это было так же просто, как разрезать соевый пирог, – с жадностью осушила девушка стакан с алкоголем. – Если у тебя проблемы... – начала Юджин. – У меня нет проблем, я в порядке, – покачала Айли головой, натыкаясь на хмурый взгляд подруги. – Правда. Просто в последнее время этот человек, и правда, заботит все мои мысли. – Так он красавчик? – поддалась Боми вперёд, нависая над столом и нечаянно пачкая блузку в сырном соусе. – Если красавчик, ему можно попробовать дать шанс. – Вряд ли бы он тебе пришёлся по душе, – натянуто улыбнулась Айли. – Тогда и говорить не о чем: выкидывай его из головы сию же минуту и добавляй в чёрный список на телефоне. – Мне бы твою решительность, – вздохнула подруга, понимая, что просто взять и занести Бэн Бэкхёна в чёрный список не получится. – Не переживай, – похлопала её Юджин по плечу. – Решительность Боми — всего лишь напускная бравада. Досчитай до ста — и она растает на твоих глазах. – Что? – не поняла Айли. – Ким Воншик, – по слогам проговорила подруга, указывая пальцем на первый этаж. – Вот чёрт, какого чёрта он тут забыл? – прошипела Боми, впечатываясь щекой в стекло и разглядывая бизнесмена, растерянный вид которого искал администратора данного места, надеясь, что тот поможет найти ему бывшую жену. – Он за тобой следит? – поинтересовалась Юджин, разглядывая мужчину, как и подруга. – Что скажите: сумею я улизнуть через служебный вход или нет? – Только если поторопишься, – предположила Айли. – Сможете его отвлечь? – выпалила девушка, подхватывая с вешалки шубку. – А не проще выяснить отношения, нежели бегать? – попыталась вразумить подругу Юджин. – Если он тебя сейчас не поймает, то поймает в другое время. – Ему есть, чем тебя шантажировать, – согласилась Айли. – Мне кажется, не стоит с ним ссориться. – И всё-таки я верю в то, что вы его задержите, – послала девушка подругам воздушный поцелуй, покидая комнату. – Как думаешь, Боми правильно делает, что не доверяет Воншику? – поинтересовалась Айли. – Он не похож на того, кто будет отнимать младенца от груди матери. – Сейчас я знаю только то, что держать его нужно как можно ближе, а не отталкивать, когда ей вздумается, – призналась Юджин. – Она не сможет противостоять его влиянию. Если он захочет получить полную опеку, ему даже извращаться не придётся, придумывая план. Он может просто подкинуть ей в сумочку марихуану, юридическим путём лишив права видеться. Боже, да тут каждый второй завсегдатай Пэтти знает её в лицо: даже свидетелей искать не придётся, чтобы подтвердить её ночной образ жизни. Уверена, в браке у него накопилось достаточно компромата в виде фотографий и видео. Готовясь к разводу заранее, Воншик должен был обезопасить себя: Боми в любой момент могла затребовать огромную компенсацию или вовсе отказаться расторгать брак. – Как же всё сложно у этих чеболей... – Так что? Развлекаемся дальше или по домам? – Я здесь только, чтобы её поддержать, – пожала Айли плечами. – Веселиться мне совсем не хочется, а вот от тёплой кроватки я бы не отказалась. Сегодня был тяжёлый день в университете. Хотя, если ты настаиваешь... – Нет, я тоже хочу домой, – кивнула Юджин. – Вызывай такси, я тебя посажу и тоже поеду. – А ты? – доставая телефон из сумочки, полюбопытствовала девушка. – За мной Сехун обещал заехать. Беспокойный звук отлетал от шпилек и разбивался о мозаичный пол. Толпа сгущалась в центре, но редела с боков. Свет прожекторов облизывал маслянистую кожу, вспотевшую после энергичных танцев. Пытаясь слиться с подвыпившими посетителями, Лимбоми молила лишь о том, чтобы у Воншика не оказалось орлиное зрение. Узнать сегодня её было сложно, практически невозможно. Бесформенное худи и джинсы разрушали статус клубной красотки, а глубоко натянутый на голову капюшон, мог вызвать у гостей ассоциацию только с местным барыгой, у которого можно было стрельнуть за углом косяк. – Ты как раз к месту, – поймала Боми за локоть Ханбина, удачно проходившего мимо. – Куда путь держишь? – А тебе какое дело? – подозрительно покосился на девушку молодой человек. – А повежливее нельзя ответить? – фыркнула наследница Грин Плаза. – Смена закончилась, домой иду, – пробурчал бармен. – Ты на машине? Будет круто если она стоит на парковке для работников бара, – заглянула Боми в озадаченное лицо. – О нет, красотка, даже не проси, – покачал Ханбин головой. – Водителем твоим я на эту ночь становиться не собираюсь. – Я тебе заплачу, – соединив ладошки в молитвенном жесте, потёрла их Боми между собой. – Такси вызови, – буркнул бармен, отступая на шаг в сторону, которой в ту же секунду был сокращён девушкой, впечатавшейся ему в грудь. – Мне нельзя ждать, – протараторила Боми. – Видишь ли тут мой бывший... – Кто именно? – расплылся парень в губах. – Муж, – стукнула его девушка кулаком по груди. – А я тут причём? – нахмурился молодой человек. – Играйте без меня в свои ролевые игры. – Я не... вот чёрт... – скользнувший по толпе луч света, обнажил часть танцевальной площадки, на которой Боми различила знакомый тёмно-синий костюм. Успели ли заметить её в темноте в ответ было непонятно, но Воншик шёл по диагонали прямо в их сторону. – Что там? – попытался оглянуться через плечо Ханбин, но тут же был остановлен тёплыми ладошками, обхватившими лицо. – Прости, милый друг, но другого выбора нет, – поддалась Боми вперёд, беря чужие губы в плен. Поцелуй вышел сладкий. С примесью алкоголя, которого так долго не хватало девушке. Она могла поклясться, что всего пару минут назад Ханбин пил джин с содовой, пузырьки которой щипали теперь и её язык. Она не ожидала, что он ответит, но в итоге он ответил. Робко и удивлённо. Так словно бы ещё сомневался в правильности всего происходящего. До этого Ханбин ни разу в жизни не целовался с дочками мультимиллиардеров и не знал требуют ли они денежных компенсаций, если им что-то не понравится в подобной ситуации. Пожалуй, он бы даже не удивился, если бы к нему через час приехали оперативники с заявлением домогательстве. Впрочем, ему понравилось. Боми целовалась не так, как он ожидал. В поцелуе её почти не было инициативы и страсти. Грубость так часто присущая её словам не сливалась с волнительным касанием её губ. Поцелуй её был по-детски мягок и прохладен. В какой-то момент Ханбин даже вознамерился забрать инициативу и зайти дальше ему предначертанного, пока кто-то раздражённо не одёрнул Боми в сторону. Звон шпилек отрезвил мысли. Молодому человеку показалось, что его ввели в транс, а когда он из него уже вышел, мир заиграл новыми красками. В одну минуту он сорвал с Пак Боми бирку пошлости. – Ты чего творишь? – зло процедил сквозь зубы Воншик, сжимая женское запястье. В один миг он понадеялся, что член его охраны ошибся и Боми не отправилась пропивать сегодня остатки совести в баре. Затерявшись в толпе, он не мог отыскать знакомого короткого платья и размалёванного лица, пока бывшую жену не выдали туфли, с которыми она никогда не расставалась, даже отдавая предпочтение спортивному стилю. – Ищу второго отца, – усмехнулась девушка, – матерям одиночкам очень трудно приходится, если ты не знал. – Ты действительно глупая или только притворяешься? – дёрнул он Боми на себя, ощутив терпкий запах алкоголя и табака, которым пропахли её вещи. С другой стороны, в Пэтти так пахли все посетители и это не было виной его бывшей жены. – Ты не понимаешь в какой скандал могут выльется твои поступки? – Боишься, что пресса может начать строить догадки кто же всё-таки отец ребёнка? – рассмеялась Боми, пытаясь вырваться. – Не волнуйся, разрешаю тебе провести тест, а то мало ли... вдруг, прикрываясь журналистами, на самом деле это ты во мне не уверен. – Я хочу тебе только добра, – склонился над девушкой, пытаясь понять пила ли она алкоголь. – Дыхни. – Чего? – возмутилась Боми. – Ты ещё алкотестер сюда притащи. – Может отпустите девушку? – очнувшись, вмешался в разговор Ханбин, глядя на покрасневшую руку наследницы Грин Плаза. Вспомнив о незнакомце, Воншик с интересом перевёл на него взгляд. Замечание имело смысл. Боми действительно было дискомфортно — и не заметить это по изменившемуся лицу было сложно. Хватка постепенно ослабла, но руку мужчина не убрал, всё ещё держа девушку на привязи. До сегодняшнего дня Воншик мало понимал значение слово соперник, но почему-то в данную минуту жизни смог прочитать его значение в глазах, которые он видел впервые. Преимущества Ханбина были на лицо. Он был молод и импульсивен, и поэтому вряд ли готов был подчиняться чужим деньгам и влиянию. Ханбин был непредсказуем в равной степени как и опасен. Воншик смог сразу уловить, что у них с Боми слишком много общего для того, чтобы сблизиться, но самое главное: у них была их нерастраченная юность. – Спасибо за заботу о Лимбоми, теперь вы можете быть свободны, – будничным тоном не повышая и не понижая голос обратился мужчина к бармену. – А я, пожалуй, останусь. Хочу узнать чем тут всё закончится, – прожёг Ханбин бизнесмена взглядом. От него не утаилось, что обращаются с ним как с прислугой. – Ты ведь не пила и не курила? – игнорируя молодого человека, приблизился он к девушке, пытаясь найти ответ самостоятельно. – Нет, – оскорбилась Боми тому, что он посмел считать её безответственной. – Только попробуй мне соврать, – грубо отозвался Воншик, сжимая девичьи плечи. – Да он подтвердит, – махнула девушка в сторону бармена, пугаясь почерневших глаз напротив. – Ханбин наливал мне только сок. – Ты должна перестать знакомиться в клубах со всяким... – запнулся на конце слова бизнесмен. – Заканчивай предложения, чеболь, – цокнул языком бармен. – Ты хотел сказать: сбродом. – Как хорошо, что мы без слов понимаем друг другу, – взгляд снова упал на рассерженную Боми, которая, открывая и закрывая рот, как рыба выброшенная на сушу, не могла вставить ни слова. – Узнаю, что ты ей чего-нибудь подмешал, я тебя заживо закопаю. – Пойдёшь прямо сейчас с ней в туалет проходить экспресс-тест на наркотики? – весело рассмеялся Ханбин. – Баночка нужна? – Прекратите, – оборвала перепалку девушка, ощущая, что на её глазах разворачивается конфликт не личностей, а социальных классов. – Хочешь я ему врежу? – неожиданно спросил молодой человек, встречаясь с растерянными глазами Боми, которая не знала в какую сторону ей бежать. – Чего? – переспросила девушка. – Если вдруг когда-нибудь решишься, то обращайся, – вряд ли Ханбину сейчас нужен был конфликт с чеболем, ведь с последней драки прошло не так много времени и раны полностью не затянулись — на костяшках пальцев всё ещё виднелись не отпавшие корочки. Но ему вдруг неожиданно захотелось сбить спесь с надменного лица Воншика, которого он видел впервые, но который ему сразу же не понравился. – Отпусти, – возмутилась Боми, когда её поволокли к выходу. – Отвезу тебя домой, – сухо отозвался бывший муж. – Чего? – зашипела девушка. – Я и сама себя туда отвезти могу. – Лимбоми, просто молчи, если не хочешь, чтобы я наговорил тебе лишнего, – едва слышно проговорил мужчина. – И скажи спасибо своему необразованному другу за идею. Экспресс-тест мы действительно сегодня проведём. В баре минутка классической музыки, а до этого момента Юджин даже вообразить не может, что в Пэтти имеется самое настоящее пианино. Пьяно и зыбко. Так, как будто какой-то тяжёлый предмет, по виду похожий компас — последнее спасение путника, заглатывает песок, где-нибудь в самом сердце Калахары. Тонко и мрачно. Так, как будто в беззвёздную ночь фонарь лодочника — его единственный ориентир к берегу, с плеском падает в воду и тонет в недрах Тихого океана. Юджин далека от высокого искусства и от силы всего пару раз вместе с отцом посещала концерты живой музыки. Однако прямо сейчас она готова поклясться, что игра незнакомца не хуже тех людей, что срывают в залах безумные овации. Пальцы касаются клавиш, но ей не переставая чудиться, что незнакомец трогает её сердца. Как-то по-особенному ласково, как касаются только самых дорогих людей. Юджин делает уверенный шаг вперёд, любопытство манит её в самую глубь шумного бара, где кроме неё вряд ли кто-то ещё заинтересован личностью музыканта. Детская загадка слишком просто, но Юджин до сих пор не знает ответа, когда вокруг неё знают все. Тонкая нить мелодии тянет её за собой, а потом берёт и обрывается. Обрывается, даже не дойдя до кульминации. Музыка стихла. Умерла тихо и безрадостно на её руках, так и не сказав того, что хотела в своём предсмертном хрипе. Юджин оглядела ещё раз бар, протиснулась между официантом и по-свински разговаривающим с ним посетителем. За пианино никого уже не было, только что тепло чужих пальцев всё ещё оставалось на чёрно-белых клавишах. Безымянный музыкант сорвался со своего места стремительно, сильно отодвинув скамейку — единственное доказательство своего присутствия в помещении, а не только в разыгравшемся воображении Юджин. От досады поджав губу, девушка снова оглядела бар. Кто угодно попадался ей на глаза: пьяные детки богатых родителей, запойные мужики, роковые красотки, несовершеннолетние, проникнувшие в Пэтти по поддельным документам, однако ночного музыканта среди окружающих её людей она распознать так и не смогла. Однако, что-то куда более интересное ожидало её за барной стойкой, нежели разгадка личности любителя фортепианной музыки. За барной стойкой сидел никто иной, как владелец круглосуточного магазинчика, с которым она встречалась почти ежедневно. – Вечер добрый, – склонилась Южин над мужчиной, всё ещё пытаясь узнать в нём того, самого человека, в будний день по мятой футболке которого можно было определить за какую бейсбольную команду он болеет. Был ли костюм его парадной одеждой по случаю выхода в свет, она не знала, но образ, предстающий перед глазами, не имел никакого сходства с тем, что она видела до этого. Костюм от Бриони удачно сидел на его спине и в плечах, и Юджин догадывалась каких баснословных денег он стоит, потому что у её отца в гардеробе имелся столь же дорогой экземпляр, правда только одевал он его всего пару раз в жизни, когда лично жал руку президенту в Голубом доме и когда выступал в ООН, поэтому для Юджин было удивительно видеть подобный вид роскоши в Пэтти, где обычно люди старались не отсвечивать, даже если владели миллиардами на банковских счетах. – О, и ты здесь сегодня, Джин, – улыбнулся он ей мило, блеснув белоснежным рядом искусственных зубов. – Поддалась уговорам подруги, – вздохнула девушка. – Пиво и соджу, и бутылку возьми ту, что с острова Чеджудо, – кивнул он бармену, который в несколько широких шагов преодолел расстояние от одного конца зала в другое. – А вы неплохо изучили мои предпочтения, – восхищенно взглянула она на мужчину. – Да я на тебе и твоём пареньке скоро состояние сделаю, – щёлкнул он пальцами, закатывая рукава, чтобы самолично приготовить для Юджин сомэк. – Вас не узнать, – вынесла свой вердикт девушка, запрыгивая на барный стул. – Тебя тоже, – подмигнул он ей, оглядывая платье, поверх которого была накинута кожаная куртка. – Свидание, – призналась Юджин. – Кажется, прошло всего дня два с предыдущего, – расплылся он в губа, подавая девушке шипящий стакан с напитком. – Ох уж эта молодость, полная надежд и ожиданий приятных встреч. Не уставайте друг от друга до конца дней своих. – Вы часто здесь бываете? – обвела девушка взглядом бар. – Не так часто, как хотелось бы. Стар я уже для веселья и ничего лучше вечерней дорамы по телевизору найти теперь вряд ли смогу, – рассмеялся мужчина, с задором в глазах оглядывая собеседницу. – А ты? Часто здесь бываешь? Знаешь, Пэтти — это не то место, куда бы я разрешил ходить своей дочери, будь она у меня. – Чаще, чем хотелось бы, – поддаваясь задорному смеху мужчины, Юджин тоже засмеялась. – Моя подруга любит это заведение, да и Сехуна здесь часто можно найти ночью, и когда о любви первой к этому месту я имею хоть какое-то представление, но о тяге второго даже понятия не имею. И самое забавное, что я только сейчас об этом задумалась. Алкоголь, случайные связи и наркотики, то, что манит сюда людей. Однако ни в чём подобном уличить его я не могу. – Тогда, быть может, он просто любит классическую музыку, – выпрямив спину, мужчина поводил плечами, поддаваясь какому-то беззвучному ритму. – Вы тоже это слышали? – указала Юджин в сторону пианино. – Я, можно сказать, только ради этого сегодня тут и задержался, пропуская свою любимую дораму, – закивал он уверенно. – Его редко можно подловить на чём-то подобном, поэтому такие музыкальные этюды не иначе, как благословение неба, а когда он поёт… ах, слышала бы ты, как он поёт… мёртвое сердце оживает, а ангелы спускаются с небес на землю. Клянусь, в этом мало образности. Я один из немногих, кто застал время, когда его голос возносился к церковному куполу. – К церковному куполу? – переспросила Юджин, в очередной раз оглядывая постояльцев Пэтти и не представляя, какой ещё человек мог бы одновременно петь и в храме Господнем, и в пьяном баре. – Когда-то он солировал церковному хору, – крутя в руках стакан с мохито, пить которое сейчас было даже не по сезону, он отхлебнул из стакана рома с содовой. – Я был очевидцем того, как сам папа плакал, при его исполнении. – Римский? – опешила Юджин. – Он самый, – закивал мужчина головой. – Вы не шутите? – Отнюдь, – перевёл он глаза на девушку. – Я тоже плакал, и ты бы плакала стой ты в тот момент возле нас. Жаль только, что с пением жизнь его не сложилась. Если бы не тщеславные монашки, думаю, теперь о его таланте знал мы весь мир. – Невероятно, – оживилась Юджин. – И часто он здесь поёт? – Только тогда, когда его сердце плачет, а глаза сухи, как высушены бывают реки в период страшной засухи. – Вы говорите настолько же загадочно, как теперь я представляю себе его личность, – глянув через плечо, Юджин ещё раз попыталась отыскать ночного музыканта, образ которого в своей голове она вырисовывала очень даже поэтично. – Надеюсь, мне ещё выпадет случай его увидеть и услышать. – Придёт время — и Сехун тебя с ним познакомит. – Сехун его знает? – расширились глаза Юджин. – Пожалуй, – кивнул собеседник, – пожалуй, он единственный в этом мире, кто о нём хоть что-то знает. – После сказанного вами, я ещё больше ощущаю, что он окинут каким-то флёром загадочности, – разгладив складки ткани на коленках, Юджин из-под нахмурившихся бровей посмотрела на мужчину. Теперь и от него исходило что-то таинственное и неуловимое, и Юджин была близка к тому, чтобы разгадать эту загадку, о которой даже в Пэтти никто не знал. – Господин Чон, – сказал он просто, давая девушке слова, с которых следовало начать свой вопрос. – Господин Чон… – подалась Юджин вперёд, замирая и, как кошка, стягивая ногтями колготки на коленках. – Что такое, Джин? – заглотил он кусочек лайма и даже не поморщился. – Это место, – переходя на шёпот, произнесла девушка, – не может ли быть так, что оно ваше? Ей показалось, что он должен задуматься, точно взвесить цену своего признания, прежде чем ответить, но он только лишь закинул ногу на ногу, подцепил колено кольцом своих рук и с полной уверенностью заявил: – Может. – Чёрт возьми, – подпрыгнув на стуле, хлопнула она ладошкой по барной стойке. – Всегда знал, что ты смышлёная, – улыбнулся он широко и ясно. – Сехуну повезло с будущей женой. Он в отличие о тебя полный тугодум. Да и живёт, совершенно не задумываясь о завтрашнем дне. Непременно забери на себя все финансовые вопросы, а иначе до появления первого ребёнка так и проживёте на чердаке. – Удивительно, – заглянула Юджин в чужое лицо. – Как догадалась? – распахнув полы пиджака, он оценил его внутреннюю подкладку. – Надеюсь, ты сейчас не скажешь, что меня выдала моя одежда. – На самом деле я сказала почти наобум, – пригладила девушка волосы. – Как бы сказать: просто весь ваш нынешний образ удачно лёг на моё воображение. В моей голове владелец Пэтти должен был выглядеть именно так, как вы. – Вот оно как, – закивал мужчина головой. – Однако есть ещё кое-что. – Ещё кое-что? – оживился владелец Пэтти, питая надежду, что его выдала не только случайность, но и что-то более весомое, чем костюм от Бриони. – Алкоголь, – указала девушка в сторону барного ряда. – Алкоголь? – удивился мужчина. – Тот же самый, что и на полках вашей круглосуточной лавки, – рассмеявшись, Юджин смахнула упавшие на лицо волосы. – Нет никакого сомнения, что у вас один и тот же поставщик сразу для двух заведений. – А ты наблюдательная, – заискрились мужские глаза. – Но хочу заметить, что здесь моё любимое соджу стоит куда дороже, чем в вашей лавке, – буркнула девушка, делая глоток предложенного ей напитка. Снегопад обрушился на город. Заставив дороги встать в километровые пробки. Тяжёлые тучи в один миг прорвались, как плотно набитые подушки, засыпая безликие здания снегом. Стёкла и фары такси облепила пороша, лишая водителя и Айли любого обзора. Предложив сократить путь, мужчина свернул с центральной улицы, выбрав девушке совершенное иное направление. Полное новостроек и одиноких парков. В салоне было тепло, но девушку отчего-то знобило. Мурашки бегали по коже. Вид белого савана, накрывшего незнакомую дорогу, подсознательно пугал. В один миг Айли почудилось, что белый кролик перебежал им дорогу. Дурная примета, при которой путник непременно должен вернуться назад, чтобы не случилось ничего плохого. С каждым новым рывком ветер крепчал. Ветки деревьев глухо ломались. Кожаный руль поскрипывал в чужих руках. В глубине души Айли почему-то паниковала, предчувствуя опасность. В один миг раздался звук резко тормозящих шин. Неожиданно на встречную полосу выскочила машина, заставляя водителя резко нажать по тормозам. Взвизгнув, шины примяли снег и прочертили крутую дугу на асфальте. Тихим ужасом сковало девичье тело. За пару секунд непонимания, Айли даже не успела вскрикнуть, а только прикрыть колючей варежкой приоткрывшийся рот. Водитель, отстёгивая ремень, нецензурно выругался, совершенно не смущаясь наличию пассажира рядом. В мутном свете прожекторов читался нечёткий контур высокой машины, шипастые шины которой были такими огромными, что им могли покориться даже самые скалистые горы. Машина, в которой сидела девушка, на чужом фоне казалось спичечным коробком. Дотронувшись до покрывшегося инеем стекла, девушка старательно потёрла его рукой. В результате тёплого трения стекло подтаяло, обнажая трассу. Два чёрных силуэта выпрыгнули из машины. Айли не слышала звука, открывающейся двери, но инстинктивно вздрогнула, когда увидела через стекло, как она резко захлопнулась. Тьма начала подкрадываться к ней серебристой тенью. Ничто не нарушало тишину кроме урчащего двигателя. Растерявшись, девушка не знала, что делать, пока самая разумная мысль: заблокировать двери, пришла ей на выручку. Мороз, пробравшийся в салон машины, радостно лизнул лицо, как щенок обрадовавшись встрече с незнакомец. Рука Айли так и замерла в воздухе, не добираясь до замка блокировки. Кожаная куртка распахнута, приоткрывая красную рубашку. Вокруг шеи свисает самый настоящий лисиный хвост. Рыжий и пушистый. Бэн Бэкхён точно не является зоозащитником, проносится в голове Айли, когда её ремень безопасности издаёт жалобный свист. Двумя руками преступник приглаживает волосы по бокам. – Зачем вы здесь? – холодными губами произнесла девушка. – Не задавай лишних вопросов, – в складках чужих губ Айли распознала усмешку. – Почему? – её выдох стал его жадным вдохом. – Иногда ответы приносят много боли, – дёрнул он её за руку, вытаскивая из машины. – Куда вы меня тащите? – возмутилась девушка, выдёргивая свою ладонь из чужой и оставляя Бэкхёну только варежку. Шаг в сторону. Айли отступает, поскальзывается и падает. Удушающий взгляд следит за ней сверху вниз, пока она копошится, пытаясь встать. – Кто вы такой? – опомнился таксист, выскакивая на улицу. – Каспер, разберись, – тихо произнёс Бэкхён и после его слов из-за угла вырос огромный верзила, которого призвали будто бы из лампы самого Джина. Ведь Айли могла поклясться, что до этого рядом его не было, а не заметить кого-то настолько широкого и высокого просто невозможно. – Я вызову полицию! – закричал напуганный мужчина, доставая из кармана куртки телефон, который в одночасье был вырван из рук. – Это вам так с рук не сойдёт! Что вы о себе возомнили! Видеорегистратор всё зафиксировал! Вы могли нас убить! – Угомони его уже, – поморщился Бэкхён, пытаясь мизинцем прочистить заложенное от чужих криков ухо. – На совсем? – ухнул Каспер, переводя вопросительные глаза на босса. – Как сам захочешь, – пожал плечами Бэкхён, после чего указал пальцем на лобовое стекло с видеорегистратором. – И глаз этот снять не забудь, а то мало ли... – Вы с ума сошли? – с трудом поднялась Айли, уже не надеясь на то, что ей подадут руку и помогут. – Он первый начал угрожать, – хмыкнув, пробубнил преступник себе под нос. – Отпустите, – вскрикнул водитель, когда незнакомец взял его в удушающем захвате со спины. – Что вы творите? – подлетела Айли к верзиле, пытаясь оттянуть его за спину. – Давай быстрее, а то холодно, – проворчал Бэкхён, наблюдая со стороны за тем, как маленькая собачонка задирает свирепого льва. – Вы пожалеете, – прокряхтел водитель с белой пеленой перед глазами, не догадываясь, что заявление, с которым он отправится в полицию после трех недель больничного, так и останется лежать в глубоком ящике стола; видео с места происшествия он никогда не увидит и что случилось с бедной девушкой так и останется для него загадкой. На протяжении нескольких месяцев он будет следить за криминальными новостными сводками, но так и не прочитает не об одной трагедии в нежилом квартале. – Он живой? – попыталась Айли протиснуться в салон, где на водительском кресле полулежал мужчина без сознания. – А с этой что? – кивнул Каспер на девушку. – Нам очень долго ехать... – погремел Бэкхён связкой ключей в кармане, – выруби, а то бесить будет. – На совсем? – снова глухо отозвался молодой человек, у которого в черепной коробке вряд ли, по мнению Айли, присутствуют мозги. По крайней мере, если и обладал он интеллектом, то очень хорошо его прятал. – На время, идиот, – закатил глаза Бэкхён. Рука мягко прошлась по пушистому хвосту лисы на плече. – Как скажите, – в нос просопел личный охранник. – Не подходите, – выставила Айли ладони вперёд, начав пятиться назад. – Я буду кричать. – Босс, она будет кричать, – зачем-то повторил Каспер, пару раз моргнув и переведя глаза на преступника. – Сделай так, чтобы не кричала. – Как? – удивлённый выдох сотрясает воздух. – Импровизируй, – пожал плечами Бэкхён. – Импровизируй, – снова повторяет верзила, переминаясь с ноги на ногу. – Боже, найди какой-нибудь кляп, – уточнил молодой человек, понимая, что Каспер будет долго соображать, — развернувшись на пятках, Бэкхён потопал в сторону машины. – Босс, она убегает, – почесал затылок верзила. – Так догони, – печальный вздох тонет в стылом воздухе — и Бэкхён думает лишь о том, что при приёме на работу, он теперь будет просить и корочки о наличии образования хотя бы нескольких классов.