~ XXXX ~
Стены полицейского участка, возведённые из плохо отёсанных гранитных блоков, кирпичей и ракушечника, давно успели раскрошиться. Невооружённым глазом было видно, что департамент жилищного надзора вместо того, чтобы выделить деньги на капитальный ремонт, планировал неподалёку строительство ещё одного туристического объекта. Внутри тоскливо и мрачно. Воздух насыщен запахом пороха и пота: каждый второй мужчина не выбирался с рабочего места уже пару суток и элементарно не мог воспользоваться благами цивилизации. Стражи городского правопорядка ютились в кабинках, отделённых друг от друга фанерными стенами. Перебирая кипу бумаг, иногда они громко переспрашивали что-то друг у друга, а потом, ленясь встать с места, разъезжали по кабинету на удобном кресле с колёсиками, собирая с чужих столов интересующие их в данные минуты папки. Все банки с кофе были давно опустошены, а в кулере ещё с утра не осталось воды, которую следовало бы поменять, но времени на которую ни у кого не находилось. Весь офис пребывал в напряжении. Подтолкнув Боми в сторону кабинета, Ёнгук сам решил возложить на себя эту сложную миссию и отправился на кухню. На рабочем месте полицейского Бана было прохладно. Духота общего зала сюда не доходила. Поводив носом, Боми даже почувствовала тонкие нотки цитрусовых, находя на столе шкурки от мандаринов, которыми кто-то успел полакомиться на обед. Без смущения отодвинув ящик чужого стола, Боми покопалась между канцелярскими принадлежностями, ища чего-нибудь съестного и для себя. Есть хотелось неимоверно. Под руку попалась упаковка крекеров с беконом. Обрадовавшись наживе, Боми с наслаждением отправила в рот печенье. – Ты в порядке? – потерев красные глаза, Ёнгук рухнул на стул, ножки которого вмиг разъедали. – А ты? – поинтересовалась девушка, находя вид мужчины помятым, как будто несколько суток подряд он не спал. Взъерошенные волосы, засаленная футболка и развязанные шнурки на сапогах, о которые Ёнгук даже успел на её глазах запнуться. На её памяти он никогда не выглядел настолько небрежно. Вряд ли Бан Ёнгук знал о существовании других цветов кроме чёрного и тёмно-синего в своей повседневной одежде, отчего назвать его эталоном моды и красоты было нельзя, но по крайней мере до сегодняшнего дня он всегда был чист и опрятен. – Скажи, я что, был плохим братом? – неожиданно спросил он, зарываясь в волосы прекрасными пальцами, которые Боми в тайне боготворила. На мгновение ей захотелось съязвить. Сказать очередное гаденькое словечко, которое могло колко зацепиться между их натянутыми отношениями, заставив ощутить общую неприязнь. Однако в последний момент Боми передумала. Искренность — то, чего всегда было слишком мало в их отношениях. Может быть, именно поэтому они каждый раз всё сильнее и сильнее отдалялись друг от друга. Один удар — и они, как бильярдные шары, находятся в разных концах суконного стола. – Ты был самым лучшим братом, таким, какого мне лично всегда не хватало, – от чистого сердца призналась Боми. – Думаешь? – поднял он на девушку бездумный взгляд. – Ты всегда плюёшь на выговор начальства, срываешься с рабочего места, когда им требуется помощь. – Шеф не такой уж и страшный, чтобы не отпустить меня, – покачал Ёнгук головой. – В детстве ты никогда не оставлял их с тёткой, всегда сидел с ними на больничном сам. – А у тётки никогда и не было желания сидеть с ними, – пожал он плечами. – Ты знаешь всё об их увлечениях и предпочтениях в еде. Любимые сладости, цветы, фильмы и даже городские кафешки. – Это не так уж и сложно запомнить, если постараться. – Когда в армии у тебя были увольнительные, ты сразу же отправлялся домой, а не как сослуживцы лапать девок в первом попавшемся баре, – усмехнулась Боми. – Тут много ума и не надо, – посмотрел он на собеседницу из-под упавшей на глаза чёлки, – девок я лапал по ночам, сбегая из казармы. – Не порть момент, – пнула его ногой Боми. – На самом деле ты их сильно любишь — и этого уже достаточно. – Спасибо, мне почти полегчало, – произнёс полицейский, откидываясь на спинку стула и задирая голову к потолку. – Что-то случилось? – приподняла бровь девушка. – Айли не разговаривает со мной, закрылась в комнате и не пускает, – нехотя признался Ёнгук. – Чего? – расширились глаза Боми. – Видя этот гнилой мир изнутри и запирая самых страшных монстров в клетку, я желал им лишь одного: никогда не видеть грязи, с которой я сталкиваюсь изо дня в день. Я постоянно пытался всё контролировать, но в какой-то момент всё-таки задушил одну своей заботой. Целый день пытаюсь понять: в какой момент Айли перестала мне доверять? – Чего опять ты наворотил? – недовольно скрестила Боми на груди руки. – Довёл её до слёз, – виновато прикрыл мужчина глаза. – Ты кричал на неё? – возмутилась девушка. – Вероятно слышали даже соседи, – ладошки попытались растереть лицо. – Ты с ума сошёл? – пнула его Боми ещё раз, после чего в придачу стукнула кулаком. – Ты же знаешь, что она боится тебя даже тогда, когда ты голос повышаешь. Ты чего наделал, придурок? – Она общалась с ним, – не уворачиваясь принял он ещё один женский удар, представляя, что на месте Боми его сестра, выплёскивающая на него всю свою накопившуюся обиду. – С кем? – С тем парнем, который не в силах меня убить и которого я не в силах посадить, – удручённо посмотрел Ёнгук на девушку. Вздох его был наполнен сожалением, но не злобой, которую Боми долго пыталась разглядеть в глазах. – Тот самый, который прилип, как банный лист к жопе, и я не могу его содрать. – Местный криминальный авторитет? – приоткрыла девушка губы. – Король игорного дома, – кивнул Ёнгук, поднимаясь с места и заглядывая в сейф. Покопавшись в недрах металлического ящика, он вытащил фляжку. – Айли общалась с бандюгой за твоей спиной? – радостно подпрыгнула Боми на месте, поражённая смелостью подруги. – Заметь, не только за моей спиной, – указал он на девушку пальцем. – Вот чертовка, я ей это ещё припомню, – вспыхнула Боми в щеках. – Так, подожди-ка, я что-то не поняла по твоей реакции насколько это плохо? – Это очень и очень плохо, – щёлкнул Ёнгук кнопкой электрического чайника, начав следить за тем, как бурлящие пузырьки всплывают и лопаются на его поверхности. – Этот идиот опасен. У него диагностировано тяжёлое психическое заболевание. Он слетает с катушек на ровном месте. – И Айли его не боялась? – удивилась Боми. – На неё это не похоже. – Хуй пойми, что у них там вообще творилось, – расширились чужие ноздри, как у разгневанного быка. – Она плачет и ничего не говорит. Этот тип отличный манипулятор. Уж не знаю, какую он ей там байку придумал, чтобы она мне не рассказывала, что он к ней лезет. Может пообещал убить меня, если проболтается, – вытащил Ёнгук из ящика две кружки и с силой захлопнул дверцу, заставив Боми подпрыгнуть на месте. – Сопля херова, я ему устрою сладкую жизнь. Запру его на пару дней с педофилами, чтобы начальник не знал, посмотрим, как он у меня тогда запоёт. Уверен, сразу после этого шёлковым станет. – Он точно криминальный авторитет? – покосилась девушка на Ёнгука, стучащего кружками и придумывающего самый извращённый и коварный план мести. – Пока он больше похож на хулигана, который решил подонимать твою сестру. – Хулиганы не отрезают людям пальцы, – зыркнул он недобро. – Проверил, у Айли все пальцы на месте? – усмехнулась собеседница. – Пиздец у тебя шуточки, – прожёг он Боми взглядом. – Сам подумай, дурак, – постучала она по голове, намекая на чужую дубоватость. – Если бы это действительно казалось ей опасным, она бы дала нам знать. Любой сигнал, Гук, даже простая записка на холодильнике. Если бы всё было настолько ужасно, ты бы сам почувствовал, что в её жизни происходит что-то плохое. Видать зачем-то она сама искала встреч с этим парнем. Может быть, устала от твоей идеальности и решила посмотреть на мир плохих мальчиков. – Ты думаешь, что говоришь? – шикнул Ёнгук, снимая дымящийся чайник с электрического нагревателя. – Если она посчитает нужным и правильным, она расскажет нам, – пожала Боми плечами. – Давай просто подождём. – Вот знала бы ты его лично, ты бы не была такой беспечной, – подал он девушке крепко заваренный чай; в свою же кружку он добавил кипятка только наполовину: остальную половину заполнил коньяк. – Так и знала, что ты выпиваешь на рабочем месте, – коварно улыбнулась Боми, наблюдая, как Ёнгук прячем фляжку обратно в сейф. – Как будто я это когда-то скрывал, – отхлебнул он из кружки. – А имя-то есть у твоего криминального авторитета? – перевела девушка взгляд на дверь, за которой можно было различить приближающийся к ним мужской силуэт. – Бён Бэкхён, – среагировал Ёнгук на занесённый над дверью кулак, который так и не успел постучаться. – Входи. Сехун пригнал в кабинет шум общего зала. Кружка дрогнула в женской руке, когда Боми поднесла её к губам. Чай пролился на пол и едва обрызгал платье. Ёнгук, отвернувшись, едва понял, что произошло и на что именно девушка среагировала. – Вот чёрт, – высунула Боми якобы ошпаренный язык, – горячо. – Ты чем думаешь? – навис полицейский над ней. – Сильно обожглась? – Сойдёт, – помахала девушка рукой, с ужасом складывая в голове всю ранее полученную информацию от Ёнгука и Ханбина. Неожиданным ухажёром подруги, которого она встретила на маскараде и который частенько разговаривал с ней по телефону, был никто иной, как Бён Бэкхён. Тот самый Бён Бэкхён, который вытащил недавно Ханбина из тюрьмы; тот самый, с которым Воншик вёл какие-то нелегальные бизнес-дела и тот самый, которого Айли, скорее всего, умудрилась встретить ещё на её несостоявшейся свадьбе с судостроителем. – Ты такая неуклюжая, – осмотрел он Боми на наличие ожогов. – У вас тут всё в порядке? – поинтересовался Сехун. – Отлично. Как Юджин? – Даёт показания следователю, – уточнил молодой человек. – А ты закончил? – между делом поинтересовался Ёнгук. – Да, – кивнул Сехун, – и до этого представить не мог, что рассказ из пяти минут будут документировать несколько часов. – Если бы не оставил на нём своих биоматериалов, то вас бы уже давно отпустили, – покачал полицейский головой. – И угораздило же тебя с ним подраться именно в этот вечер. Ребят, чё с вами не так? Почему на месте преступлений всегда одни и те же лица? – Можешь посодействовать, чтобы процесс моей к этому непричастности ускорили? – прижался Сехун плечом к двери. – Не улыбается мне ездить сюда. – Сомневаюсь, – цокнул Ёнгук, – следователь и тебя теперь отрабатывает как версию. Если хочешь ускорить процесс, просто предоставь алиби со всех дней, когда происходили убийства. – Чёрт, – взъерошил молодой человек волосы. – Смотри, чтобы места с алиби не оказались кабаками и борделями, – рассмеялась Боми. – Юджин вряд ли обрадуется. – Не поверишь, но и этого нельзя исключать, – усмехнулся Сехун. – Кстати, тебя там во всю ищут. – Меня? – удивилась девушка. Губы скрутились в трубочку, а нос сморщился. – Только не говори, что отец прознал так быстро. – Нет, там твой бывший, – покачал головой Сехун. – Добрался до самого начальника. Ким Воншик был злой. Боми давно не видела его настолько злым. Со стороны ей казалось, что его совсем недавно покусала стая таких же злых, как и он, пчёл. Разговаривая наедине с высшим руководством, он сделал всё возможное, чтобы Боми отпустили раньше, когда оставшаяся часть гостей так и продолжала сидеть в полицейском участке до обеда. Предложение подвезти, больше походило на приказ. Садясь в машину, она всё ещё колебалась в правильности своего решения. По крайней мере о такси во время поездки она вспомнила не один раз. На середине пути стало ясно, что едут они не домой к Юджин, а в резиденцию семьи Ким. Спорить не хотелось. Боми была не прочь отведать вишневого пирога матушки Воншика, которая, она надеялась, всё ещё жила у сына. – Почему мне кажется, что ты делаешь это нарочно? – скрипнул зубами её бывший муж, крепко сжимая руль. Настолько крепко, что вены проступили на коже, намереваясь лопнуть. – Что делаю нарочно? – зевнула Боми, разглядывая заснеженную мостовую. – Влипаешь в неприятности. – Эта была вечеринка моего брата, кто знал, что там решат кого-то тюкнуть, – прижалась она щекой к стеклу, прикрывая глаза и желая поскорее погрузиться в царство сна. – Я был там, – прожёг он взглядом девушку через зеркало заднего вида, – думал, сумею перехватить тебя у полиции, когда СМИ уже вовсю начали трубить о случившемся. Ты знала, что на вечеринке был редактор одного популярного новостного портала? Не сложно догадаться, что журналисты приехали на виллу раньше правоохранительных органов. – И? – не поняла Боми претензии. – Дом твоего брата — притон, – прошипел Воншик. – Голые девицы, пьяные мужики. Да там наркотики на каждом углу, что не столик, то дорожка из кокса. – За всё уже уплачено, нужно было попробовать, – краешком губ улыбнулась Боми. – Если бы попробовал, то сейчас не пребывал в таком сильном стрессе. – Ты издеваешься? – крутанул он руль настолько сильно, что девушка завалилась на бок. – Ты слишком много работаешь и совсем не умеешь развлекаться, – поправила пассажирка съехавший на плече ремень безопасности. – Ты ничему не учишься, – покачал он головой, вспоминая о ребёнке и снижая скорость на спидометре. – Каждый раз я надеюсь, что ты это перерастёшь свой возраст, но ничего не меняется. Тебя из раза в раз окружает какой-то сброд пьяных незнакомцев. – Опять захочешь взять тест на наркотики? – перекатила Боми голову с одного края сиденья на другое. – Ты находишь происходящее забавным, не так ли? – встретился он с ней взглядом в зеркале заднего вида. – Я люблю, когда ты сердишься, – тихо призналась она, – в такие моменты мне кажется, что тебе не всё равно. Обычно тебе на меня плевать, но когда происходит что-то экстраординарное, ты срываешься с места и являешься, чтобы отчитать меня. Я словно чёрное пятно на твоей белоснежной футболке, которое ты старательно пытаешься вывести. На самом деле ты можешь купить любую другую и даже лучше, но ты всё время возвращаешься к этой — старой. Признаться честно, это немножко греет моё ледяное сердце. – Значит, ты всё-таки делаешь это нарочно, – грудная клетка тяжело приподнялась и опустилась. – Нет, это только лишь твоё заблуждение, – покачала Боми головой. – Я всего лишь продолжаю жить своей обычной жизнью. Меня, как тебя, никогда не окружали благовоспитанные дамы и господа, поэтому нечего каждый раз удивляться моим компаниям. Массивный лес сменился видом загородного дома. Черепичная крыша была заметена снегом. Луна выплывала из дымохода, как будто совсем недавно побывала в гостях и от вкусных пирогов матушки Воншика в одночасье растолстела. Выпив лишнюю чашку чая и съев лишний кусок мучного, она застряла на середине пути между кирпичными перекладинами и теперь не могла выбраться. Припарковавшись рядом с кованными воротами, Воншик не спешил покидать машину. Отстегнув ремень, он привалился на руль и долго не показывал лица. Молчание угнетало Боми, но она не смела его нарушить. Ей казалось, что мужчина набирается сил, чтобы в чём-то ей признаться. – Как думаешь, почему это произошло? – хрипло спросил он, заставляя Боми вздрогнуть и испугаться. – Мы всё ещё о вечеринке? – не поняла его девушка. – Мы сейчас о Юне, – погладил он пальцами руль, а потом крепко его сжал. – Несчастный случай? – сглотнула Боми, осознавая, что все эти месяцы из-за страха проще было не думать о грязной тайне мужа и не пытаться найти произошедшему оправдание. – Не слышал ни одного несчастного случая, когда попытались целенаправленно свернули кому-то шею. – Ты шутишь? – вжалась девушка в сиденье. – Разве я умею шутить? – перевёл он взгляд на Боми. Поддавшись вперёд, Воншик отстегнул ремень на женском плече, а следом разблокировал дверцу машины. – Это на тот случай, если тебе захочется от меня убежать. – Зачем мне от тебя убегать? – обдала она мужское лицо горячим дыханием. – Потому что я не жалею о том, что Чон Юны больше нет в этом мире. Она была той ещё дрянью. Самым неблагочестивым существом на всём белом свете. Она была дьяволом во плоти. Долгое время мне казалось, что причина её черного сердца таится в деньгах, которые её развратили, но потом я понял, что виной всему только её гнилые мысли, которые прорастали в её душе, как ядовитые цветы, – откинувшись на кресло Воншик прикрыл глаза. Язык прошёлся по пересохшим губам. Тяжёлый вход. И не менее тяжёлый выдох. В грудной клетке заперто беспокойное сердце, стук которого Боми может расслышать со своего места. Ещё чуть-чуть — и его сила точно проломит костлявую решётку, после чего упадёт прямо к ней в руки. Ей до сих пор интересно, какое оно сердце Ким Воншика. Кусок серой сгнившей мышцы или всё-таки что-то столь же пылающее, как у самого Данко. – Алкоголь и наркотики. Не прекращающиеся никогда пьяные вечеринки. С ней я узнал каждый проклятый уголок этого города. На любом совещании мои мысли были только о том, какой журналист позвонит мне на этот раз, в каком новом притоне мне искать её сегодня. Мне казалось, что я влиятельный человек, что у меня всё схвачено в этом городе и я уж одну необузданную женщину я могу контролировать. Как бы не так. У Юны всегда были лазейки, всегда были козыри и знакомства, которые перекрывали мои. Есть ли смысл просить у рядового офицера, чтобы он привёз мне жену, когда она лежит в кровати с его генералом? Она редко делала это для своего удовольствия. Чаще она делала это, чтобы просто позлить меня. – За что она так с тобой? – Каждый раз она находила новую причину, – расслабил Воншин на груди галстук. – Её раздражало, что брак для меня — всего лишь семейная сделка. Она питала надежды на то, что я начну обожествлять её, как и все в её окружении, но в итоге наша жизнь превратилась в рутину. Я знал, что её главная цель — деньги и моё окружение. Она знала, что моя — выход на японский рынок. Мы приняли условия друг друга, поэтому требовать от меня внимания было глупо. Я не любил её и не мог полюбить сколько бы не пытался. Думаю, именно это сильно всего задело её чувства и отношения между нами начали портиться. – Когда она начала тебе изменять? – перевела Боми взгляд на усталое лицо, захотелось снять с чужих плеч часть бремени и взвалить их на свои. – Она никогда и не заканчивала, – как-то горько и надрывно рассмеялся Воншик. – Вступая в брак, она не удосужилась распрощаться ни с одним из своих старых любовников. Признаться честно, пить с ними вино, да ещё и с несколькими за раз, на веранде моего дома было вверх её бесстыдства. – Почему вы не развелись? – робко дотронулась девушка до мужской ладони, сжимающий руль. – Потому что не могли, – обхватил Воншик своими ладонями чужую, начав её машинально растирать. – Развод означал бы огромную потерю акций в пользу компании её отца. – Деньги важнее собственной чести? – Не только ты бываешь безрассудна, – перевёл он глаза на бывшую жену. – Иногда и я бываю похож на глупца. Временами я питал надежду на то, что ребёнок сможет растопить наши чувства. – Ребёнок? – вспомнила Боми разноцветные пинеточки в мужском шкафу. – Это было опрометчиво с моей стороны попросить у неё о подобном. – Она согласилась? – сглотнула Боми тяжело. – Не сразу, – признался Воншик. – Юна не хотела иметь детей. Настолько не хотела, что до замужества избавилась от одного на позднем сроке и теперь, по словам врачей, имела серьёзные проблемы со здоровьем. К сожалению, я узнал об этом поздно, слишком поздно. Ведь иначе бы я точно на ней не женился. Видя конкуренцию в моей семье, ты должна понимать, что отец жаждет получить наследника, – перебрав каждый палец Боми в своей руке, Воншик продолжил историю: – Не знаю, быть может, молитвы моей матушки дошли до самих небес, и в один день мы узнали, что Юна всё-таки ждёт ребёнка. – Это точно был твой ребёнок? – поддалась Боми вперёд, надеясь услышать самую страшную часть истории. – Теперь уже никто этого не узнает, – покачал он головой. – Но факт оставался фактом: изнутри Юна прогнила не настолько сильно, чтобы подарить кому-то жизнь. – Ребёнок родился? – ещё плотнее придвинула девушка к Воншику. – Инвалидом, – с трудом выдавил мужчина, – её пагубный образ жизни до и во время беременности всё испортил. Ребёнок родился с тяжёлыми неизлечимыми заболеваниями. Врачи выхаживали его долгие месяцы, а когда нам впервые разрешили забрать его домой, она к нему так и не прикоснулась. Она ни разу не взяла его на руки за всю его недолгую жизнь. – Но ты ведь не отказался от него? – запаниковала Боми. – Нет, конечно, – покачал Воншик головой. – Мы скрывали это от прессы, но родные были в курсе сложившейся ситуации. Никто из нашей семьи не отвернулся от малыша. Мы привезли его в дом, в который в тот же день перебралась матушка, чтобы нам помогать. – А дальше? – подтолкнула девушка Воншика к финалу истории. – Юна брезговала находиться с ребёнком в одном доме, – снова дёрнул мужчина галстук, пытаясь растянуть петлю, в которую засунул себя сам. – Она ругалась и говорила, что он не даёт спать по ночам, что на его содержание уходят огромные деньги и его обслуживают больше людей, чем её, но самое главное, по её мнению, ребёнок был настолько уродлив, что его поскорее нужно было куда-нибудь сдать, чтобы никто не прознал, что у самое красивой девушки Сеула появилось такое недоразумение. Девочку звали Бом, но она называла её всегда, не иначе как, — недоразумение. – Вот же тварь, – нахмурила Боми, помогая избавиться Воншику от галстука, который он не мог стянуть нервными пальцами. – После очередной пьяной вечеринки, она вернулась домой на рассвете. Вернулась вместе с Джебомом, да, кажется, это был Джебом, и, кажется, он начинал о чём-то догадываться, – потёр Воншик пальцами глаза, пытаясь воссоздать в памяти самый страшный день в его жизни. – Она раскидала туфли в прихожей, сбросила соболиное манто, оставила на лестнице недопитую бутылку бренди, а перед этим, выпрыгивая из машины своего нового любовника, не забыла уточнить, что в отличие от моего салона у него куда удобнее сиденье для секса. Проигнорировав её слова, я закончил дела с Тэгуном, мы спустились на кухню, перекусили, взяли необходимые бумаги и отправились на переговоры в офис. Подойдя к машине, я понял, что забыл ключи. Вернулся. Открыл дверь. На первом этаже раздался детский плач, через минуту он стих. Я удивился, что нянечка, обычно не отходящая ни на шаг от ребёнка, смогла его так быстро успокоить: ведь чаще всего он заливался плачем очень долго. Я решил подняться и проверить всё ли в порядке, – рванув рубашку, Воншик оголил участок груди. На шее давно не было галстука, но ему казалось, что ему трудно дышать. – Она его задушила. Хладнокровно. Зажав лицо подушкой. Я зашёл в комнату, а она стояла над ним, с подушкой которая совсем недавно хранила его сон. – Сон, – машинально повторила Боми и слёзы скользнули по её щекам. – Сказала с улыбкой на губах, что наконец-то избавилась от недоразумения ведь я бесхребетный тюфяк, – сглотнув, Воншик аккуратно дотронулся до шеи девушки. – Я сжал её вот так и долго смотрел на то, как она, подобно змее, извивается в моих руках. Я знал, что я делаю и я не остановился. Тэгун был первым, кто меня нашёл. Он-то и придумал всю историю с самоубийством. – Почему ты не рассказала мне раньше! – стукнула Боми мужчину по груди. – А это бы что-то изменило? – прикрыл он глаза. – Это изменило бы много, – обхватила она его руками, давая волю слезам, который не мог позволить себе Воншик. Пытаясь утешить, он принялся ласково гладить её волосы. Впервые в жизни Боми плакала чужими слезами. Впервые в жизни она понимала этого простого мужчину, который всё время казался ей каким-то невероятно сложным. Стены мастерской пахли свежей краской: совсем недавно здесь был ремонт. Хотя подтолкнули Айли к этой мысли не запахи, а объёмный рисунок кашалота, собранный из разноцветных звёзд, что раскинулся по бетонном перекрытию. Рядом с кашалотом тянулся чёткий набросок персикового дерева, часть веток которого стелилась и по потолку. Проследив взглядом за распускающимися бутонами, девушка нашла Мино, сидящего на высокой стремянке. Временами, забывая о плафоне люстры, он отклонялся чуть сильнее и светильник бил ему по лбу, нагло давая о себе вспомнить. Мино ругался, растирал покрасневшую кожу и снова возвращался к работе, сильнее задирая голову. Ноги его давно занемели, пальцы иногда судорожно подрагивали, но он всё-таки пытался дорисовать ветку, свободной рукой массируя затёкшую шею. Было видно, что творить в таком положении сущая мука, но художник не стремился делать перерыв. Уже как неделю, после многолетних переговоров, квартира документально принадлежала ему, а это значило, что теперь он мог делать в ней всё, что ему заблагорассудится. – Если бы знала, что у тебя тут что-то по типу новоселья, захватила бы с собой бутылку вина, – улыбнулась Айли, разглядывая рисунок на потолке. – Неужели теперь это всё твоё? – Моё, – расплылся Мино в губах, после чего кивнул в сторону коридора, – а вот насчёт алкоголя ты не беспокойся: его у меня всегда в достатке. – На случай отсутствия вдохновения? – Скорее уж для его поддержания, – рассмеялся он, расчёсывая зачесавшуюся щёку, на которой теперь виднелись жёлтые разводы от краски. – Только вот оно безалкогольное. Не уверен, что тебе понравится. – Знаешь, а мне всегда было интересно, почему ты выбрал такую жизнь? – Такую, это какую? – опасно пошатнувшись на стремянке, он снова кивнул в сторону коридора, где в тумбочке был сооружен мини-бар. – Да ты не стесняйся, доставай. Вероятно, нам, и правда, есть что отметить. – Ты мог бы жить беззаботной жизнью сына чеболя, но предпочёл торчать в тату-студии и мастерской днями напролёт, – распахнула Айли дверцу шкафчика, осознавая, что там кроме откупоренных бутылок алкоголя ничего и нет. – Разве отец не сердится на тебя за то, что ты не помогаешь ему с бизнесом? – Сердится, и гнев его очень страшен. Как-то даже надел мне одно из полотен на голову. Впрочем, он отходчивый. Заводится так же быстро, как остывает, – взглянув на девушку, он пронаблюдал за тем, как она по очереди берёт бутылки, изучает количество содержимого, прикидывая хватит ли на двоих, а потом ставит их обратно на полку. – Бери не откупоренную, где-то там должна быть в глубине. – А я слышала, что у вас что-то вроде договора... – Боми рассказала? – слез он со стремянки, вытирая измазанные краской ладошки о бока, через которые проглядывались острые рёбра. – Пожалуй, есть. Однако это больше походит на ограничения, нежели на договорённость. Отцу нужен гарант, что я ничего не учудю, когда придёт время передавать мне полномочия. Он слишком чистоплотный, не хочет, чтобы труд всей его жизни разошёлся по дальним родственникам. – Интересно получается... – свела Айли брови. – В семье Сон на то, чтобы стать правопреемником, нет желающих, а в семье Пак их слишком много. Оказывается, быть единственным наследником так же плохо, как иметь конкурентоспособных братьев. – И правда, забавно выходит, – усмехнулся Мино. – А ты хоть что-нибудь понимаешь в бизнесе? – Ни черта, – покачал он головой. – И отец не волнуется по этому поводу? – удивилась Айли. – Так он и не собирается садить меня за дела. От меня проку мало, я могу пустить компанию по миру. Работать за меня будут доверенные люди, которых отец сам же и натаскал. – То есть ты... – Что-то вроде ширмы? Похоже на то. На самом деле в этом нет ничего удивительного. Так делают многие, – нависая над девушкой, он вместе с ней принялся разглядывать полки. – Ты пьёшь крепкое? – Лучше сладкое, – пробормотала Айли, после чего украдкой посмотрела она молодого человека, на лице которого сквозь мелкие морщинки теперь чётко можно было разглядеть закованное в цепи бунтарство. А ещё смирение. То же самое смирение, что успело отпечататься и в глазах Боми, давно подчинившейся воле отца. – Ты так пристально смотришь... должен ли я для приличия смутиться? – глянул он на неё сверху вниз. – Извини, – пристыженно опустила она взгляд на свои руки, – просто до сегодняшнего дня я была уверена, что ты самый свободный человек, которого я знаю. – Разве мы не выяснили с тобой, что истинной свободы не существует? – Точно, – вздохнула Айли, – и как я только могла забыть? – У тебя что-то случилось? – ткнул он в девичью щёку пальцем, растягивая уголок губ в подобие улыбки. – С чего это? – отвернулась от него натурщица. – Последнее время ты выглядишь как... – Как? – Как будто забыла выключить утюг. Очень тревожно и очень рассеянно, – рассмеялся Мино, подхватывая с полки бутылку красного вина. – Значит, вот как это выглядит со стороны, – опустившись на мягкую подушку, Айли бросила взгляд за окно. Продрогшие ветки настойчиво стучали в стекло. Снегирь, нахохлившись, втянул голову в туловище. Морозно. Мурашки забегали по коже. Сквозь оконную раму, заклеенную малярным скотчем, в квартиру пробирался холод. – Помнишь, ты как-то сказал мне, что любовью измеряется болью... скажи, а чем тогда измеряется одиночество? – Одиночество? – удивился молодой человек, откупоривая бутылку и разливая её содержимое по первым попавшимся под руку чайным кружкам. – Вероятно, людьми... – Тогда, чем их больше... – Тем ты более несчастен? – неловко пожал он плечами, как будто сам всё ещё искал ответ на заданный вопрос. – Получается что-то вроде обратной пропорции? – В данном случае от количества теряется качество. Разве тебе так не кажется? – отхлебнул он из стакана, после чего губы его расплылись в блаженной улыбке. – Но почему ты об этом спрашиваешь? Ощущаешь себя одинокой? – Нет, – покачала Айли головой, следом за молодым человеком пробуя вино. – Просто... – Просто? – Есть у меня один знакомый... – И? – Его жизнь состоит из сплошных развлечений, он окружён множеством людей... и, кажется, даже это не приносит ему радости, – выдохнув, девушка бросила взгляд на Мино. – Глупо делать поспешные выводы, но я часто думаю о том, что несчастнее человека в жизни ещё не встречала. – Ты права, есть люди, чья праздность — первый сигнал к одиночеству, – опустив взгляд на тыльную сторону ладони, где запеклась жёлтая краска, Мино предпринял неудачную попытку отскоблить её ногтями. Плечи его опустились, голова поникла. – Ты ведь тоже... – шёпотом поинтересовалась девушка. – Тоже пытался бороться со своим одиночеством подобным образом. – А ты куда проницательнее, Бан Айли, чем кажешься на первый взгляд, – улыбнулся он лукаво, поднимая на гостью ясные глаза, в прегрешениях которых она вряд ли могла его сейчас уличить. – Что это было? – нашла она в себе храбрость узнать о Мино больше, чем он когда-либо ей рассказывал. – Наркотики? – И они были, – кивнул молодой человек, присаживаясь на подоконник и доставая из кармана горсть леденцов. – Будешь? – Тяжёлые? – медленно прокрутила Айли в руках разноцветную обёртку, освобождая конфетку от фольги. – Тяжёлые, – подтвердил Мино, устремляя взгляд в окно, где на балконе напротив соседская девочка снимала оледеневшее за день постельное бельё. – Насколько? – сглотнула девушка, неуверенными шагами добираясь до молодого человека. – Я похудел килограмм на тридцать и успел обзавестись парочкой хронических болячек, – улыбнулся он беззаботно, как будто не находил в произошедшем никакой трагедии. – Как же ты так умудрился-то? – с силой сжала Айли в руках кружку с вином. – Компания была не та, – пожал Мино плечами. – Компания? – переспросила девушка. – Что-то вроде элитарного клуба для избранных. Даже особого членства не требовалось. Главное всегда быть при деньгах и хорошем настроении. Чон Юна на дух не переносила уныние, поэтому в её присутствие всем запрещено было грустить, иначе она выходила из себя. Говорила, что худшего порока в жизни не встречала. Забавно, не правда ли? Человек, весь состоящий из пороков, на дух не переносил какое-то глупое уныние. – Чон Юна? – округлились глаза Айли. – Жена Ким Воншика? – Много же она ему проблем доставила. Боми разве тебе не рассказывала? Думаю, она уже должна была раскусить его. Ким Воншик не настолько сложный персонаж, каким может казаться со стороны, – улыбнулся молодой человек уголком губ. – Да-да, я уже знаю, что она имела много пагубных привычек, которые её в итоге и сгубили, – закивала Айли. – Тогда с чем вызвана бледность на твоём лице? – приподняв руку, он ущипнул Айли за щёку в попытке вызвать искусственный румянец. – Просто удивлена вашим знакомством. – Чон Юна была организатором самых безбашенных вечеринок этого города, а я очень люблю вечеринки. Думаю, по мне видно. Разве не так? – рассмеялся он громко, пронзая своим задорным голосом накопившееся между ними напряжение. – Но ты ведь смог... смог выйти из этого порочного круга? – Как видишь, – рассеянно пожал он плечами, – а иначе отправился бы вслед за ней. – Ты... – грудь Айли напряжённо поднялась и опустилась, взгляд зацепился за горсть разноцветных конфет на подоконнике. – Хочешь спросить, как у меня это получилось? И не приобрёл ли я зависимостей куда более страшных? – Как вижу, ты тот ещё сладкоежка, – улыбнулась девушка. – Да, моих внутренних демонов приручают только они, – карамелька разломилась между зубами — и в ту же минуту Айли ощутила, как её язык начало покалывать от цитрусового наполнителя, всего лишь мгновение — и кожа покрывается неприятными чешуйками, когда леденец в рот она даже не брала. – С того света меня вытащил близкий друг, и ты уже должна была догадаться, как его зовут. – Ёнгук, – шёпотом отозвалась гостья. – Его зовут Бан Ёнгук. – Умница, – за сообразительность погладил он девушку по голове. – Ты, и правда, очень смышлёная, Айли. – Давно вы знаете друг друга? – подняла она на него полные любопытства глаза. – Большую часть жизни, – хмыкнул Мино. – Думаю, тебя ещё даже в проекте не было, когда мы познакомились. – Тогда... – с силой прикусила девушка губу, мечтая получить ответ на мучающий её уже долгое время вопрос. – Почему ты увёл у него девушку? – Сама-то в это веришь? – приподнялась мужская бровь. – Разве Ёнгук похож на того, у кого можно что-то увести? – Вряд ли, – задумчивая складка пролегла между бровей Айли так же быстро, как в итоге рассосалась. – Значит... Неужели он знал? Ёнгук знал, что будет измена до самой измены? Тогда что это? Проверка? Или удачный шанс разорвать отношения? Чего вы этим добивались? – Как много вопросов, Айли, – спрыгнул Мино с подоконника, направляясь прямиком к мольберту. – Давай лучше порисуем, накануне я купил очень хорошие краски, руки так и чешутся их опробовать.***
Туристическая база с горячими источниками, находящаяся недалеко от Сеула, славилась среди приезжих и местных жителей своими целебными водами, что были наполнены минеральными веществами, которые вкупе с медицинскими рекомендациями помогали бороться с различными хроническими заболеваниями. Многие красавицы, пытаясь выкроить в своём рабочем графике пару выходных, летели в эти края продлить молодость. Не прекращая пересказывали они друг другу, что содержание серы в воде, помогает избавиться от омертвевших чешуек кожи и возвратить лицу сияние и младенческую нежность. Уверяли они своих подружек ещё и в том, что германий, которым насыщена местная вода, повышает иммунитет, а также замедляет процессы старения и обладает свойствами регенерации кожи. Приятным бонусом ко всему перечисленному было и то, что места эти посещали завидные холостяки, не обделённые деньгами и влиянием. Солидные бизнесмены стремились в эти места для того, чтобы снять накопившийся стресс, иногда в одиночестве, но чаще всё-таки с компонентами, компанию которым составляли хорошенькие девушки, о которых вряд ли догадывались их жёны. Люди же в возрасте искали здесь душевного умиротворения. Купаться в горячих источниках под открытым небом было высшим наслаждением: в зависимости от времени года глаза радовал живописный обзор на зеленеющий или на заснеженный горный хребет. К тому же, заманившая их сюда реклама, кричала с экранов телевизора о том, что местные щелочные воды, достигающие пятидесяти восьми градусов по Цельсию, эффективны в лечении как невралгических заболеваний, так и ревматизма. Вдали от оживлённых дорог, возле самого подножья горы, стояла традиционная гостиница, задний двор которой вёл посетителей прямиком к выбуренной из недр земли воде. В горах витала атмосфера провинциальной деревушки с постоялым двором. Залитая солнцем веранда смотрела в сторону заснеженного леса с замёрзшей речушкой. Корейский дом — экологически чистое жилище, в котором даже суточное проживание по заверениям медиком может улучшить самочувствие. Древесина и камень — основа, что заложена при строительстве фундамента, стен и крыши. Спали в таком доме по традиции на полу, который имел старинную систему обогрева — ондоль: под дощатым полом были спрятаны трубы, отапливаемые с кухонной печи углем и древесиной. Оглядев здание, Айли пришла к выводу, что жить в таком доме всего пару веков назад могла только знать. Изогнутую кверху крышу, как носики туфелек котсин, обрамляла черепица, обожжённые плитки которой походили на застывшую глазурь. Всё жилое пространство делилось на комнаты со скользящими по направляющим дверьми, похожими на перегородки, которые были оклеены полупрозрачной промасленной бумагой, на которой каждую ночь под светом керосиновых ламп ходили, как в театре теней, фигуры постояльцев. Гостиница пуста, но отсутствие постояльцев пугало Айли не так сильно, как отсутствие администратора и обслуживающего персонала, который наводил порядок в комнатах, чистил ванны и готовил гостям по утрам национальные завтраки. Звук плотно закрывающейся за спиной двери уже кричал о том, что стоит начинать паниковать. Пару раз глубоко вдохнув и выдохнув, девушка оглядела помещение. Традиционная мебель в холле была выполнена из дерева и украшалась резьбой, слоновьей костью и перламутром. Ручки дверей и секретеров, замочные скважины, накладки на уголки столов и стульев были отлиты из латуни. Рисовой бумагой были обклеены стены, где тушью и красками была представлены репродукции картин Син Юн Бока. Вот сцена в день праздника Тано, время, когда девушкам разрешено выйти со двора в сопровождении большой компании и прогуляться по деревне. На промасленном холсте изображены барышня, забирающаяся на качели, пока её подружки купаются в реке и отдыхают в тени дерева, не догадываясь, что из кустов за ними наблюдают монахи. Тут же рядом на соседнем полотне тайное свидание кисен и придворного господина, а недалеко от них знать, посещающая дом удовольствий. Со стороны кажется, что художник нарочно высмеивает аристократов и их пороки. Быть может, Бён Бэкхён по задумке тоже высмеивает местных чеболей, стремящихся сюда ради мимолётных удовольствий. Время в горах замерло. Всё кругом даже на сценические декорации не похоже: всё доподлинно настоящее. Никакой бутафории. Даже чёрный контур рисунков, обведённый тушью, нарочно поплыл с годами. Осмелившись ступить в гостевую комнату, девушка встретилась с десятью символами, что подразумевали за собой долголетие и обязаны были присутствовать в каждом доме. Среди ватных облаков яркое солнце, в его тяни бледный круг луны, река, бегущая вдоль склона к сосновому лесу, бамбук, и животные: черепаха, журавль и олень, но самое удивительное это мифическое растение — пуллочхо, считающиеся травой вечной молодости. За гостевой комнатой ряд спален для посетителей. Если бы у Айли был выбор она бы осталась в крайней, той что ближе всего к выходу, но Бэкхён, не здороваясь, появился точно чёрт из табакерки и нарочно потянул её за собой вглубь дома. В королевские покои, которые прямиком ведут к горячим источникам. С шумом толкнув раздвижные двери, молодой человек впустил в комнату декабрьский воздух, показывая девушке чудесный вид на заснеженные горы и на воду с клубящимся паром. В мгновение ока традиционный сундук вместо современного шкафа, стоящий ближе всего к улице, покрылся тонким слоем льда на металлических креплениях. Морозно. Бэкхён дышал размеренно, но сгустки пара из его рта были наполнены опасной тревогой. Айли пробежалась глазами по мугапу — низкому комоду для хранения документов. Потом по стройным этажеркам с книгами, нефритовыми камнями и карликовыми деревьями. У окна стояла расписная ширма. На полу лежал тонкий матрас, покрытый зелёной простынёй из шёлка. Цилиндрические подушки похожи на валики, на которых вряд ли современному корейцу с непривычки удобно будет спать в первый раз. Створка двери потянулась за ладонью, оставляя после себя небольшую щель, через которую можно наблюдать за источником и зеленовато-мутной водой. Бэкхён упал на пол. Под руки ему попался широкий веер, который он раскрыл со звуком трещотки, пряча обезображенную половину лица. – Нравится? – улыбнулся он широко, заставляя шрам исказиться, но при этом не явить всю его уродливость девушке. – Как вам удалось снять всю гостиницу? – удивилась Айли. – Я слышала об этих источниках и раньше, но говорят места здесь бронируют за полгода. Богачи и туристы любят этот курорт. – Всё просто: с недавних пор я владелец всего этого, – собрал он веер в руке. – Да вы счастливчик, – улыбнулась Айли, оглядывая помещение. – Здесь всегда так спокойно и немноголюдно? – Пожалуй, дорожная трасса находится вдалеке от гостиницы и источников, – склонил молодой человек голову на бок, бросая взгляд в прорезь двери. Звёзды сонно поднимались из долины, зажатой между горными пиками. Туман стелился по промёрзшей земле. – Красиво... – Да ты садись, садись, – похлопал он по полу, замечая растерянность на девичьем лице. – Я не трогаю старых, беременных и детей. Опустившись на пол, Айли забегала глазами по комнате. Ощущение стеснения заставило сжаться и превратиться в комок неуверенности. – Ты как немой, поевший мёду, – усмехнулся король игорного дома. – Не ожидала, что вы снова выкинете нечто подобное, – шёпотом отозвалась девушка, растирая продрогшие плечи. – Что мы здесь делаем? Удовлетворяем очередные ваши капризы? – Мы развлекаемся, – постучал он сложенным веером по губам. – Тебе разве не бывает скучно в городе? Не устаёшь от однообразного вида за окном? Эти высотки, протыкающие облака, вечно бегущие куда-то люди и застрявшие в многокилометровых пробках машины... – Вы живёте за городом, разве вас это может смущать? – Временами дом мне приходится всё же покидать. Но, если бы была моя воля, сидел бы в нём круглые сутки. – И вам не было бы одиноко? – удивилась Айли. – Я очень люблю одиночество. – Удивительно... – потёрла девушка между собой ладошки, после чего перевела на преступника любопытный взгляд, который старательно прятался за шторкой её рассыпавшихся по плечам и лицу волос. – Удивительно? – Ваше казино наполнено красочными шоу и живыми голосами. – Потому что мало кто ещё любит одиночество, – просто ответил он, начав прокручивать на пальцах по очереди кольца. – Вас устраивает ваш образ жизни? – Конечно, иначе бы я не продолжал так жить. – Вы занимаетесь махинациями, не боитесь, что рано или поздно вас поймают? – А я и не прячусь, чтобы меня ловить, – расплылся в губах Бэкхён. – Все кому нужно знают, кто я такой, чем я занимаюсь, где и по каким дням меня следует искать. – Неужели вы никогда не хотели остановиться? – Если бы я знал как... – рассмеялся Бэкхён, откидываясь на простыни. – В детстве я любил перелазить через соседский забор и таскать с дерева хурму. Хурма была мелкой, вяжущей, ещё и горчила. Получается, что таскал я её не потому, что она мне нравилась, таскал её от осознания опасности. Меня забавляло ощущение быть пойманным. – Вас манил азарт от всего происходящего? – Да, я очень азартный человек. – Поэтому вы стали владельцем игорного дома? – Поэтому, – согласился молодой человек. – Но при этом вы всё ещё очень любите одиночество? – Это выглядит достаточно противоречиво? – Пожалуй, – заправила Айли за уши короткие волосы, упавшие на лицо. – Тебе идёт так больше, – внимательно проследил преступник за девушкой. – Сердишься на меня за произошедшее? – Сержусь, – по-детски надула собеседница губы. – Неужели тебе не было обременительно таскать такую тяжесть на плечах? – Если вам что-то не нравится, то не значит, что это не нравится другим. – Не хочешь искупаться? – перекатившись пару раз из стороны в сторону, Бэкхён поднялся с нагретого места. Руки, без попытки расстегнуть пуговицы, принялись стягивать рубашку через голову. Заметив краем глаза оголившиеся субтильное тело, Айли резко отвернула голову. На щеках расцвели розы. – Этот горячий источник с давних времен известен легендой о журавле. – О журавле? – отвернулась девушка спиной, краем глаза замечая, как Бэкхён принялся расшнуровывать длинные сапоги. – В последние годы правления королевства Пэкчже единственный наследник семейства был серьезно ранен во время войны. Его мать очень переживала и не знала, где стоит искать лекаря. Однажды она увидела как журавль с подбитым крылом опускает его в яму, наполненную растаявшим снегом. Когда журавль вытащил своё крыло, оно было полностью исцелено. Легенда гласит, что мать полностью заживила раны своего сына водой из этой ямы. С тех пор горячий источник Юсон славится своими лечебными свойствами, – коснувшись женского плеча, он заглянул в покрасневшее лицо. – Так ты идёшь купаться? – Красивая история, – сглотнула девушка, ощущая молодого человека в недопустимой от себя близости. – Жалко только что чушь полная, – рассмеялся Бэкхён, указывая на своё лицо. – Сколько бы я раз не нырял, шрам всё время остаётся на месте. – Но разве вы хотите от него избавиться? – сокровенно поинтересовалась Айли, после чего резко прикрыла рот ладошкой, как будто, не подумав, произнесла полную глупость. – А ты смышлёная, – облизнул он губы. – Всё верно: я не хочу от него избавляться или прятать. С ним связаны приятные воспоминания. – Вы слишком близко, – боясь чужих прикосновений, Айли всё-таки с опаской дотронулась до голых плеч и попыталась отстранить от себя Бэкхёна. – Закрой глаза, – неожиданно приказал преступник. – Зачем? – тяжело сглотнула Айли, чувствуя, что комок, похожий на клочок мокрой шерсти, встал в горле. – Когда люди целуются, они всегда закрывают глаза, – поддался он вперёд. Тёплое дыхание пробежалось по коже встревоженными мурашками. – Но мы ведь не целуемся, – еле выдавила из себя девушка. Смахивая с ресниц удивление. На мгновение тело окаменело и забыло, как нужно двигаться. – Не целуемся? – Не целуемся, – подтвердила девушка. – И то верно, – неожиданно рассмеялся Бэкхён, резко отстраняясь. – Тогда и закрывать не стоит. Так что? Ты раздеваешься? Или тебе помочь? – Я не хочу купаться, – нечаянно опустила Айли взгляд ниже мужского пупка, где редкая дорожка волос пряталась в кожаных брюках. Щёки ещё больше порозовели и даже прохладный воздух, врывающийся с улицы, не мог их остудить. В один миг Бэкхёну показалось, что на эту краснющую кожу можно разбить сырое яйцо и оно непременно зажариться. – Возражения не принимаются, – игнорируя женский свитшот, Бэкхён сразу коснулся пуговицы на блузке, расположенной у самой горловины. – Кстати, а почему ты всегда застёгиваешь на все? – Что вы делаете? – перехватила Айли пальцы молодого человека, когда они без разрешения высвободили первую застёжку из петли. – Помогаю тебе избавиться от одежды. Ты не видишь что ли? – Я вас не просила, – бросила девушка испуганный взгляд на мужские руки. Ребристые кольца оцарапали женскую ладонь. Всего секунду назад он был в плену её рук, а теперь в плену оказалась она, но вряд ли это были только руки. – А разве я спрашивал разрешения? – прошёлся он большим пальцем по сжатому в руке крошечному кулачку. – Вы снова это делаете... – попыталась гостья выдернуть руку, – ставите всё с ног на голову. – Так ты идёшь купаться? – не унимался Бэкхён. Пальцы нахально коснулись второй пуговицы на рубашке. – Но не с вами же, – возмутилась Айли. – А чем я плох? – захлопал он бесстыжими ресницами. – Вы мужчина, – опешила девушка. Ногти заскребли по худым плечам, как у обиженной кошки. Оттолкнув преступника, девушка начала скользить пятками по полу. – Тебя смущает моя половая принадлежность? – на чужое лицо легла задумчивая тень. Айли показалось, что её спутник впервые решил поразмышлять на такую щепетильную тему. – В Корее и Японии дети ходят с родителями на горячие источники в независимости от пола. – Конечно, до пяти лет, – возмутилась девушка. – Да чего ты переживаешь, – указал он в район женской груди, – там же ничего толком и не выросло. Равнина, можно сказать, без единого холмика. Залезешь по шею в воду — и точь-в-точь что пятилетнее дитя. – Что вы такое говорите? – приложила Айли к пылающим щекам руки. – Вам не совестно? – Не переживай, я отвернусь, когда ты будешь входить в воду, – отмахнулся Бэкхён, плюхаясь на попу и скрещивая между собой ноги. – Я никуда с вами входить не буду, – прижалась девушка спинок к стене, понимая, что дальше двигаться уже некуда. – Ты не смотри, что я хило выгляжу, – подмигнул он Айли. – Справиться с девчонкой вроде тебя будет очень даже просто. – Вы не посмеете, – прохрипела она. – А кто меня остановит? – рассмеялся молодой человек. – Кругом ни души. Гостиница находится в хвойном лесу. Трассу замело, а Ёнгук сможет добраться сюда только через сутки. – Не подходите, – выставила Айли вперёд ладонь, когда преступник на четвереньках начал наступать в её сторону. Снежные хлопья залетали в комнату, начав таять её слезами на полу. Его горячие руки обожгли её бёдра. Пальцы, плавно скользнув, забрались под шерстяную юбку, хватая резинку колготок. Бён Бэкхён настолько близко, что ей чудится, что их ресницы соприкасаются. От него пахнет опасностью, сладкими лимонными леденцами от кашля и клубничным кремом для рук. Он улыбается так задорно, словно не является владельцем теневого бизнеса, а продаёт на Мёндоне рыбок с бобовой пастой. Такая обманчивая внешность, что только уродливый шрам может выдать внутреннюю сущность. Временами он напоминает Айли соседского мальчишку, с которым опаздываешь на первую пару в школу, с которым учишь допоздна уроки, а потом, наплевав на всё идёшь смотреть романтическую комедию, которая по факту оказывается ужастиком, заставляющим во время просмотра жаться к нему сильнее. Обычно именно такие мальчики утешают тебя после неудачного признания в любви красавчику бейсболисту, и обычно с такими мальчиками впервые учатся целоваться. Взгляд упал на чужие губы. Отвлёкшись от перепалки, Айли не заметила как дала расстегнуть молодому человеку замок на юбке. – Всё ещё не хочешь, чтобы я стал твоим первым мужчиной? – сокровенно шепнул он ей на ухо, выводя её из транса. – Пока у меня не плохо получается прелюдия. – Что? – сжала Айли чужую руку, тянущую юбку вниз. – Прелюдия — это та игровая хуйня перед сексом, которая заставляет вас обоих завестись, – рассмеялся он ей в губы. – Вы точно сумасшедший, – выпалила девушка, поскальзываясь и больно ударяясь затылком об пол. – Мне слишком часто об этом говорят. Вероятно, я и сам скоро в это уверую, – рассмеялся Бэкхён, перекидывая через девушку ногу и садясь сверху. – Встаньте с меня сейчас же! – расширились чужие зрачки, предчувствуя опасность. – А если не хочу? – улыбнулся преступник добродушно, не вкладывая в происходящее никакого сексуального подтекста, когда для Айли с её ракурса всё виделось иначе. Для него их маленькое противоборство походило на детскую возню в песочнице, когда кто-то у кого-то пытался отобрать лопатку. Для Айли же доминирование мужчины сверху виделось только как домогательство. – Что с вами не так? – наконец переставая сопротивляться, замерла Айли, резко осознавая, что если она ничего не делает, то и её оппонент сидит смирно. – А с тобой? – задал он встречный вопрос, устремляя взгляд на открытую дверь. – Так мы идём купаться? – Только если здесь есть раздельные купальни, – сдалась Айли, смотря на молодого человека снизу вверх — и впервые она поняла, что мир с её ракурса видится совсем иначе. По-особенному. Как будто находишься в чужом плену, но плен этот бывает не только принудительным, но и добровольным. Тяжесть чужого веса она не находила неприятной, как и полураздетый вид. Как мужчина Бён Бэкхён не был уродлив собой. Айли даже была уверена в том, что если бы он решился замазать шрам, то начал бы пользоваться популярностью у девушек. Она давно поняла, что если ненароком засмотреться, то мягкие черты лица способны были приковывать к себе взгляд. Удивительно, но во внешности Бён Бэкхёна не было ни капли мужественности, той, что, к примеру, был пропитан Бан Ёнгук. В нём было больше женственности, что свойственна была, к примеру, её подруги Пак Боми. Причём, женственность эта не была чем-то оскорбительным и противоречивым. Напротив, она завораживала. Айли не знала уместно ли было подобное сравнение, но она готова была поклясться, что когда-то, когда Бён Бэкхён не имел шрама на лице, он был красивее многих женщин. Впрочем, руки его до сих пор оставались чем-то неописуемо прекрасным. Порой Айли даже не могла оторвать от них глаз, исследуя проглядывающие венки. – Есть, но бултыхаться мы всё-таки будем в одном чане, – проворчал молодой человек, слезая с девушки. – Так, слушай: я пойду ополоснусь в мужском душе рядом с флигелем, в противоположной от него стороне ты найдёшь — женский. Встречаемся через двадцать минут. Кто первый залез в источник, тот бонусом может попялиться на второго голышом. Айли не понимала, почему она пошла на подобную авантюру. Сомнения в неправильности происходящего мучили её совесть, ржавым ключом пытаясь открыть разбухший дверной замок. Она сердилась на себя, когда мылила своё тело травяным мылом, а потом жёстко сдирала колючей мочалкой накопившуюся за день грязь с тела. Айли не переставая ворчала на себя, когда собирала с влажного тела капли воды махровым полотенцем и тогда, когда укутывалась в это самое полотенце, покидая душ. Опасливо озираясь, девушка вернулась в комнату, где они успели ранее расстаться с молодым человеком. Не обнаружив его на месте, она подкралась к створке двери, выглядывая на улицу с горячим источником. Со стороны казалось, что тысячи звёзд также напряжённо дышат с ней в унисон. Таинственная луна проглядывалась из-за ветвистых веток деревьев, наблюдая за посетителями гостиницы. Пар поднимался над водой, тесня прохладный воздух. Под уклоном в купальню скользила термальная вода. Глубокий вдох и глубокий выдох. Очутись она здесь по своей воле, она бы, конечно же, насладилась окружающей обстановкой, а не пыталась придумать план побега. Покой и красота — состояние самого сердца. Часть корейской культуры, которую невозможно понять иностранцу. Эстетическое наслаждение от происходящего. Стремление к простому и обыденному. Найти красоту в мелочах или то, что на первый взгляд кажется несовершенным. Горячие источники — тоже часть этой культуры. Здесь в первую очередь нужно созерцать и чувствовать, а не как Айли оглядываться по сторонам и искать подвох. – Так значит бонус всё-таки за мной? – раздался голосу короля игорного дома, а потом Айли увидела и его голову, выплывшую из-за камня. На мужской голове лежала намоченное полотенце. – Отплывите подальше и отвернитесь, – указала девушка в сторону. – Ишь, раскомандовалась, – поджал губы Бэкхён, – если ты забыла, я между прочим очень жестокий, ненасытный, безнравственный и не имеющий стыда преступник. С чего мне тебя слушаться? – Пожалуйста, – прикусила Айли щёку, глядя на свои босые ноги. – Ладно, временами я ещё и сердобольный, – вздохнул он, сотрясая холодный воздух. – Надеюсь, под полотенцем у тебя нет нижнего белья? – Вы ведь не собираетесь ко мне приставать? – поколебавшись спросила Айли. – Ничего себе у тебя самомнение, – присвистнул Бэкхён. – Нет, конечно. Сдалась ты мне. – Если бы не сдалась, вы бы меня сюда не приволокли, – проворчала девушка, кончиками пальцев на ногах проверяя воду. – Да это так... от скуки... за неимением ещё более худшей кандидатуры, – шмыгнул он носом. – Сколько здесь градусов? – приоткрыла Айли рот, выпуская в воздух ватное облако пара. – Сорок пять, – усмехнулся Бэкхён. – С непривычки можно даже упасть в обморок. – Ужас какой, – поёжилась девушка. – Забирайся давай, а то я тут давненько уже, – отвернулся молодой человек. – Пока вероятность, что я потеряю сознание, у меня намного больше. Представляешь, придётся меня тогда вылавливать, а я ведь тут голышом между прочим. – Пока вы делаете всё возможное, чтобы я убежала, – пробурчала девушка, ступая по каменной лестнице вниз, пока вода не добралась до края полотенца. – Стягивай уже с себя махровую тряпку, – закатил глаза Бэкхён. – Не буду я звереть и насиловать тебя. Боже, у тебя телосложение, как у пацанёнка, вряд ли у меня вообще без предварительных ласк встанет. – Язык ваш хуже, чем у гадюки, – прикусила Айли губу. – То что я тебя не собираюсь насиловать не значит, что я не решусь тебя здесь утопить. – Сидите тут лучше одни, – зашлёпала девушка ногами по ступенькам снова вверх. – Вы же сами недавно сказали, что очень любите одиночество. – Ты такая капризная, – шлёпнул Бэкхён по воде ладошкой. – Как Ёнгук тебя вообще терпит? – А как вас терпит ваша семья? – заскрипела Айли зубами. – От неё у меня не так уж и много, – хмыкнул он, поднимая руку из воды и смотря на блестящие, как звёзды, капли на длинных пальцах. – Так ты забираешься или тебе снова нужна помощь? – Забираюсь, – вздохнула девушка, быстро соскальзывая вниз и отбрасывая в сторону полотенце. – А ваша семья... – Не начинай, – оборвал её Бэкхён на полуслове. – Простите, – погрузилась Айли до самого подбородка в воду. – Хотя ладно, что ты там хотела спросить? – обернулся он, улавливая, что копошение за спиной закончилось. – Хотела спросить, где ваша семья и чем она занимается, – скрестила Айли на груди руки для безопасности, хотя и догадывалась, что молодой человек ничего увидеть не сможет. – Из семьи у меня только одна непутёвая сестра, – припал он спиной к камню, наслаждаясь водой и хвойным запахом, окутавшим купальню. Снежинки оседали на его длинных ресницах, но им хватало всего лишь одного взмаха, чтобы растаять. – Почему непутёвая? – одержимая любопытством, поддалась Айли чуть ближе. – Вечно выбирает неправильных спутников жизни, – выдохнул Бэкхён в воздух клубок разочарования. – А вы никогда не думали, что только с вашей точки зрения они неправильные? – нащупав под ногами каменный приступок, Айли опустилась на него. Поудобнее устроившись в парящих клубах, способных скрыть её тело от пытливого взгляда ломбардного оценщика, девушка вытянула ноги. – О поверь мне, эти ублюдки похуже меня будут. – Вы такой категоричный. – Всего лишь избирательный, – закинул он на каменную спинку дивана руки. Прикрыв глаза, Бэкхён полностью расслабился. Губы принялись ловить тяжёлое дыхание Айли. – Как мило, – улыбнулась девушка, пытаясь смочить и приклеить к виску непослушную прядь, которой не хватало длины, чтобы смиренно сидеть под резинкой. – Что мило? – Вы напомнили мне Ёнгука, – произнесла девушка. – В каком месте? – глубоко в душе польстился Бэкхён. – Он тоже заботится о родных. Забота — одно из важных проявлений его любви. – Разве это забота пиздить неугодных кавалеров? По мне одно удовольствие. – Если они, и правда, не представляют из себя ничего хорошего, то, вероятно, вы поступаете правильно, – согласилась девушка. – Мне казалось, что ты против насилия, – распахнул Бэкхён глаза, внимательно разглядывая покрасневшее лицо. – Вы правы, – похлопала Айли себя по щекам, пытаясь утихомирить бешеное сердце, которое с момента того, как она опустилась в источник стучало как ошалелое — и ей хотелось верить, что причина тому слишком высокая температура. – А ваши родители... – У меня нет родителей, – нехотя отозвался молодой человек. – Лишился в детстве. – Простите. – Прекращай извиняться, это слишком бесит, – сморщился Бэкхён. – Я тоже лишилась родителей в детстве, – призналась девушка. – Они были служащими НАР, которые в один день не пришли с секретного задания. Я знаю как это больно, потерять кого-то дорогого. Сочувствую вам. – Не стоит, – весело отозвался собеседник, – моя мать была алкоголичкой, которая продала меня за ящик соджу уличным бандюгам. Избавиться от её влияния, было самым настоящим подарком судьбы. – Это... ужасно, – выдавила из себя девушка, теряясь и не зная, что можно сказать. – Забавно, с таким милым личиком, как у меня, могла бы сторговаться и на две, – тыльной стороной ладони погладил он свою щёку. – Да не смотри ты на меня своими оленьими глазами. Ты ведь не пытаешься сейчас найти связь того, чем я занимаюсь с моим прошлым? Кстати, ты знала, что биполярка может передаваться генетически? Мне вот от мамаши досталась, за что ей огромнейшее спасибо. – Сожалею, – прошептала она одними губами. – Может поговорим о чём-то более приятном, – указал он на небо. – Ты только посмотри какие прекрасные звёзды над головой, днём таких не увидишь. – Только если из колодца, – мягко улыбнулась Айли, вспоминая о том, как Ёнгук в детстве рассказывал ей, будто бы при особых обстоятельствах, если спуститься на самое дно кладезя в деревни у тётушки, можно увидеть днём звёзды. – На дне колодца нет никаких звёзд, – нахмурился он сердито. – Думаете? – Я проверял, – сказал он грубо, как отрезал. Глаза его почернели и стали стеклянными, точно он, как и Айли, погрузился в какое-то старое воспоминание, но в отличие от неё неприятное. – Значит, это всего лишь красивый миф? – опустились уголки её губ. – Нужно иметь хорошее воображение или что-то посерьёзнее... – Бэкхён не договорил, он тряхнул головой и потерял мысль. Губы его дрогнули. В карих глазах отразилась плоская, как чайный поднос, луна. За чёрной тишиной виднелись звёзды. Аромат зимней ночи был наполнен беспокойством. Протяжный вой донёсся с вершины горы. На отдалении раздался звук осыпающихся камней, вздрогнув, Айли огляделась по сторонам находя глазами пушистую белочку, подметающую хвостом снег. – И впрямь, человек, напуганный черепахой, пугается даже при виде крышки котла, – ухмыльнулся Бэкхён. – Ты действительно та ещё трусишка, таких как ты ещё и поискать надо... – Разве вы не слышали? – обхватила девушка себя руками. – Мы на территории леса, чего тут только не услышишь, – рассмеялся Бэкхён. – Только не говорите, что это выл самый настоящий волк, – оглянулась Айли через плечо на заснеженную горную долину, окружённую лохматым поясом хвойных деревьев. – Нет, он был искусственный, – ещё заливистей засмеялся молодой человек, накрывая лицо рукой. – Боже, а если он спустится к нам? – начала паниковать она. – Не спустится, – через пальцы, прикрывающие губы, всё ещё можно было расслышать усмешку. – А если он голодный? – предположила девушка. – Отдам ему тебя на съедение, но вряд ли он собака, чтобы грызть кости, – подмигнул он спутнице, после чего резко поднялся с места. – Вы чего без предупреждения? – взвизгнула Айли, накрывая лицо дрожащими ладошками. – Ну, не ослепнешь же ты, если увидишь голого мужика, – закатил глаза Бэкхён.