Самолёт садится на посадку, и Арс аккуратно выпрямляется, стараясь не побеспокоить посапывающего на его плече Антона. Он завидует его умению уснуть в любом месте.
В голове упорно прокручиваются последние несколько суток. Вчера он успел умереть и воскреснуть. Ну, или не умереть, но быть очень близко к состоянию небытия. Трудно полностью осознать это. Он никак не может вспомнить точную последовательность событий, потому что между двумя отрывками — падением с кровати и лицом Антона с выглядывающими из волос прижатыми ушами — провал. В памяти не всплывает ни выстрел ему в грудь, ни белый свет в конце туннеля. Что ж, зачем ему знать, что было? Он остался жив, и рядом с ним его Антон. Пора будить его, совсем скоро посадка, но так не хочется нарушить полчаса близости, даже при том, что Арсению отдавили плечо. Он треплет его волосы за несколько минут до объявления стюардессы.
— Мы уже приехали? — выглядывает через него в маленький иллюминатор Шастун, подавляя зевок. — А вроде совсем недавно сели.
Арсению полёт казался бесконечно застрявшим во временной петле.
— Да. Наконец-то приехали.
Он вспоминает последний разговор с тем необычным мальчиком из Подземелья, как он мысленно обозвал это место. Кир не удерживал их.
— Вы думаете, мы фанатики? Арсений, ты же такой же, как я, просто не пытаешься развивать свои способности. Я не обязан тебя, как Гарри Поттера спрашивать, случается ли с тобой время от времени что-то необычное.
Попов удивляется, что они тут читают эти фантастические книги.
— Не смотри на меня так, мы часто выходим на поверхность. Можешь считать нас общиной со своими устоями, но точно не отсталыми. Мы даём фору обычным людям тем, что сидим здесь.
— Но ты же ещё ребенок…
— А я думал, твой партнёр тупой, ан нет. Мне больше, чем ты думаешь. С Сином я теперь могу справиться. Вряд ли кто-то будет его слушаться, а помощники у меня есть. Можете остаться, можете уходить, хотя ты мне как человек нравишься. А Антона вообще надо научить контролировать способности, ты уверен, что в одиночку справишься?
— Уверен.
Кир смотрит им вслед, прислонившись к стене каменной пещеры, и вздыхает. Хозяин — барин. Впереди у них интересная жизнь, которая будет немного дольше обычной земной. Он верит, что время придёт, и они вернутся.
***
Месяц спустя
Фыркая, Арсений проходится лапами по спине. Посмотрите, какой нежный, изработался весь за компьютером, аж спину защемило!
— Арс, ты можешь вот ещё раз по левой лопатке пройтись, вот прям больно в этом месте, — бурчит Антон в подушку, поворачивая голову в другую сторону
От резкого движения Попов чуть не скатывается с этого родео и случайно задевает многострадальную спину когтем. Тут же зализывает это место, мимолетно проходясь по шее.
— М-м-м… да. Сейчас так хорошо…
Антон растекается по кровати ровно до того момента, как на его тело наваливаются сверху. Вес определенно больше кошачьего.
— Не, ну знаешь, это слишком, — тихо возмущаются ему в ухо. — Я приготовил ужин, освободил тебя от мытья посуды и полчаса угождаю тебе во всех твоих прихотях: чуть левее, чуть правее, сильнее, нет, не так… У меня устали руки, язык я перетруждать не стану, — он выговаривает всё это, продолжая ласкать пальцами поясницу.
— А я тебя вылизывал, — флегматично отзывается Антон. — И ничего, язык не отвалился.
Арсений давится воздухом.
— Н-не в образе кота!
— А ты хочешь? Ну, можно попробовать. Тогда ты официально будешь считаться зоофилом.
— Зоофил — это болезнь, животные не могут согласиться на такой процесс, они же… — Арс не замечает, как Антон переворачивается на спину.
— А я даю согласие. Так что ладно, живи, воплощай в жизнь всё, что хочешь, — перебивает его Шастун. — Только со мной, ясно? С другими котами нельзя.
— Со-обственник! — успевает смешливо выдохнуть Арс прежде чем его губы накрывают, прижимая вниз к кровати.
— Арс, март месяц на дворе, как ты сдерживаешься вообще? — стонет Антон, когда Арсений еле-еле сжимает его плечи и хитро жмурит глаза.
— Завидуешь моему совершенному самоконтролю, выработанному годами, милый?
— Неа. Жду, когда ты
совершенно отпустишь себя.
Арсений поддаётся. Впереди у них ещё куча дел, тренировок, нерешенных проблем, но… боль ушла. Не полностью, но стало намного легче. Он каждый день дышит полной грудью, а Антон любит его ещё сильнее и смотрит, будто обдолбанный кошачьей валерьянкой. Так чего ещё просить у каких-то там богов, если ШАСТье у него уже есть?
Конец.
