Она
С корабля на бал. Ну или просто с самолета на вертолет. Два друга льнули к спине, как ластящиеся котята. С вертушки десантировалась последней. Благо командир всегда разрешал самой выбирать точку укладки. Еще б кто-то выбирал, где именно ей сидеть и как маскироваться. Ха-ха. Впрочем, выбранное место тоже было не идеальным, слишком много зелени. Хоть и на легком возвышении, но слишком близко к месту сбора. Но дорога сама себя не прикроет, и воздух был на ней. Парнишка со смешным позывным Токугава засел довольно далеко. Тоже без пары, тоже одиночка. Что-то слишком сильно привыкла к позывным с И на конце. Идея Тайлера была давать такие позывные, чтобы отличаться, как-то сказал он, выбивая на ринге дух из очередного претендента в команду. Игрок на поле с И на конце из группы Тайлера — чтоб прям как знак качества был. Марти, Финли, Роззи. Даже Дарси и Бозли со Скинни были. Ну и Риппи Рей. Ага, Риппи. Рей Прайм. ЭрПэ. Ну или Риппи, чтоб удобнее. Один Тайлер остался Тайлером. И теперь им помогал Токугава из группы Люка. И ведь тот даже азиатом при этом не был. Он вторую дорогу смотрел и тоже свой сектор воздуха получил. Нужная усадьба была на ладони. А в прицел вообще каждую морщинку и прыщик разглядеть можно было. Она помогала первой волне зачистки. И второй. Пришлось потратить целых два патрона. Марти упустил две цели. Но Марти только выставил в пустоту большой палец, когда обе пули пролетели мимо него и отбросили по очереди двух готовившихся выскочить из укрытия мужичков. Хорошо и плотно вооруженных мужичков. Вторую волну уже второй снайпер тоже прикрывал бы. Но ей было не жалко. Она и вторую волну подстраховала. Скинни чуть не лишился уха. Подумал, что девушка в углу в бикини не опасная. Ан нет, бросилась с ножичком. Ну и ладно, пусть попробует попрыгать с пулей в голове. Она не стала смотреть, как смешно бегают в окнах Финли и Роззи. Их два паренька от Люка подстрахуют, пока они там свои глушилки ставят. А тот мудак даже ни одного выстрела не сделал. Не пришлось. Повезло. Хотя ему и не надо. Он же Дознаватель. Пытатель. Бедняга. Небось, после каждого дела бухает как конь. У них-то нет такой, как она. Все у нее получается само собой. Слова сами выходят, тело само понимает что делать. И люди ведутся. Хотя очень редко ей приходится что-либо делать, кроме как лежать на животе и осматриваться. Правда, этот мудак смог сорваться. Опыта у нее маловато будет. Но будь у нее чуть больше тишины, она успела бы заставить его ходить с постоянным стояком. И ему почти приятно, и без плохих последствий, кроме мокрых трусов, мешающих не очень сильно. Могла бы и заставить обосраться на месте, но это уже было бы саботажем. Месть не удалась. Да и ладно. Слишком много о нем думает. Операция шла полным ходом и она автоматически записывала на подкорку переговоры на дополнительной частоте. Все остальные глушились в радиусе пяти километров. Каждый был занят своей скукой. Чуйка молчала, как пришибленная. Даже когда чужак со смешным позывным доложился по рации о трех личностях, удирающих с усадьбы на всех парах. Двое из них были заложниками, но вели себя не совсем не как заложники. Третьего тоже надо было доставить обратно живым. Тому мудаку на допрос. Выставленные на патрулирование территории ребята сорвались догонять. Только вот бычок несдержанный оказался, поторопился. Вырвался сильно вперед, не дождался подмоги и получил нож в печень. Идиотом оказался, нельзя же поворачиваться к незнакомым людям спиной. Да и к знакомым тоже. Даже она это знает. Пуля вырвалась сама и полетела куда захотела. А захотела она одному из заложников в седьмой позвонок. Второй якобы заложник дернулся. Ну от пули в грудную клетку любой дернется. А тот недоазиат хорош. Ой, как хорош. С такого расстояния третьего достать. Не просто достать, а прямо в глаз. Или свезло ему, или руки к месту пришиты. Почти завидно. Пришлось добивать корчащегося бычка. Все равно не жилец был. Так хоть не мучился. Дальше они там сами. Еще в вертолете командир предупредил, что будут сидеть и ждать. Потому что тот мудак на месте будет допрашивать со своим боссом нужных людей, и только потом отход. Потом так потом. Отходили быстро. Впрочем, и ждала она не так уж и долго. А мудак-то мастер своего дела, если так быстро справился. Ну, или ребята ему попались слабенькие. В вертушку грузилась с Дарси, Роззи и оставшимися в живых заложниками. Среди которых были детки. Нет, она их еще в самолете видела на фото. Вживую еще меньше оказались. Жалко как. Перепуганные, один чуть синенький. Будто били, бедненького. Не плачут. Наверно, лучше бы плакали. Мамаши вцепились в них, точно задушат. В самолете сбились в кучу, на взлете чуть не разревелись всей толпой, будто до сих пор не верили, что их оттуда вытащили. Громила с плохими глазами выглядел как катком придавленный. Даже не пытался на нее почти смотреть. Так, иногда косился, но больше не изучал. И хорошо, не будет на него отвлекаться. Тайлер вылез с таблетками, и глазами на детей показал. Ей не жалко. А таблетки после съест. Мамаши больными глазами на нее таращились, когда она по одному малышей из рук вытянула. На полу удобнее будет. Мальчик и девочка недоверчиво скрючились у нее на коленях. Боятся даже ее. Плохо. — А знаете, почему луна не падает на нас? Первый вопрос был задан девочке. А то вот-вот расплачется. Не любит она детских слез. Потому что своих слишком много пролила. — А знаете, почему надо беречь растения? Второй вопрос уже мальчику. Но личики перестали морщить оба. — А знаете, почему у жареной картошки такая вкусная корочка, а у сырой нет вообще корочки? Тон пониже, потише. Вопросы дальше лились сами. Детки не отвечали. Но и не надо было ответов. Она никогда не ждала ответов на свои вопросы. Надо было просто суметь отвлечь. Зацепить мягким крючком краешек сознания. Дальше все само сделается. После она вроде бы даже пела. Какие-то неразборчивые колыбельные. Названый папа тоже иногда поет их, когда сам дома. Но она уже слишком глубоко ушла в транс, чтобы разбирать, что именно делает. Сейчас можно расслабиться и не заморачиваться сумраком. Пусть ее заметят все. Группа прикроет, если будут какие-то эксцессы. Но совсем провалиться в омут бессознания не дал хриплый голос того мудака, почему-то сумевшего удержать ее на волне спокойствия. Спеть и ему? Как же его выжало, что он и рот решился раскрыть. Уснувшие благодатным сном детки перекочевали на руки к матерям. А чужак с заостренными чертами лица закрыл глаза. Словно сам испугался, того что попросил. Он больше не пах злобой или еще чем-то вонючим. Он пах неимоверной усталостью и бессилием. Только он зря потом открыл глаза. Ей стало снова страшно. Но не от навязчивого страшного взгляда. А от того, что спрятал глубоко внутри себя. Больше не было равнодушия. Месть удалась. Слишком. Даже больше. Еще чуть дожать, и этот бугай станет ее рабом. Наверное. Будет делать все, что она захочет, лишь бы лишний раз посмотрела на него. Но ей не нужны лишние проблемы. И так проблем выше крыши. Придется исправлять свои косяки. И смотреть ему на нее не надо больше. Надо, чтоб он и не вспоминал больше. Надо бы поближе к нему сесть. Но он захочет ее коснуться. Этого тем более нельзя. Слова полились еще одним тоненьким ручейком и она опять не стала вслушиваться, что именно говорит и напевает. Все что ему нужно было, это отдохнуть и забыть. Отдых и забвение. Она тоже скоро отдохнет. Только вот некому будет заставить ее забыть его тревогу и надежду. Таблетки помогали только перейти в режим ожидания. Когда-нибудь ей придется найти в себе силы и закончить то, что начал ее биологический отец. А дома ждал названный папа и вкусный какао, который готовить умел только он.Он
Жить ему стало намного легче. Хотя почему он так решил, объяснить адекватно бы не смог. Дела шли чуть в горку. Полвечера геморроя, и круглая сумма падала на счет. А иногда даже инструменты раскладывать не нужно было. Репутация опережала. Потом вдруг его настиг бич всех свободных людей. Скука. Книги читаны перечитаны. Фильмов пересмотрено на три жизни вперед. Бухал он только для успокоения души и только после работы. В обыденности пить не было смысла. Настолько набила оскомину эта скука, что он даже как-то решил завести мало-мальски приличные и постоянные отношения. Только все попытки играть в семью с громким треском проваливались. Каждый раз. И всегда по его вине. Еще от своих родителей выяснил, что семья как бы строится не только на сексе и бытовухе. Потому что как раз на сексе и быте те и не смогли удержаться. С ним было еще хуже. Какой быт можно состряпать с мужиком, который в редкие моменты появления сначала бухал дальше, чем видел, а потом просто тупил в телик и не разговаривал. Ну не о чем ему разговаривать. Да и от секса было одно название. Какая баба стерпит, что ее ни разу в губы не поцеловали, а из интима только минет? Ну и по-честному, вел он себя как гондон последний. Объяснять этим курицам, что информация о нем в нулевом количестве, это для их же безопасности, было бессмысленно. На зачатках скандалов он просто молча уходил, оставляя какую-нибудь сумму на столиках. Их много было у него. Тех, с кем он сидел или лежал рядом, положив руку на плечо или голову на колено и наоборот. И с каждой пронзала четкая мысль. Не то, совсем не то. Он бы и сам рад сформулировать, что именно ему вообще надо, только нихрена хорошего не выходило. Бывало, он сразу уходил, не делая даже попыток сблизиться, хотя б номинально. Возникающие мысли о возможном походе к мозгоправам отметал сразу. Если все будет плохо, Люк первый кто скрутит и за шкирку отведет в заведение с мягкими стенами. Пока не скрутил и не отвел, значит все в порядке. А лишнее дерьмо из него на тренировках выбьют. И благослови господи проституток. С ними гораздо проще. Так и таскался между баром, компьютером, оружейкой у Люка и тренировочным залом с работой. Пока почти через год его группу снова не свело с группой Тайлера. Дельце предполагалось не особо хлопотное, но те, что совсем сверху, решили, что подстраховаться будет не лишним. Им там виднее. Почему именно Тайлер и почему именно сейчас, его не касалось. Сверху считали, что не пешек ума дело. А отчитаться ему как-то забыли. В этот раз летели намного дольше, и Тайлеровских с ним во главе подхватили только через 12 часов полета. Плохо, что их с одной операции тут же на вторую перебрасывали. Было всего почему-то семеро, включая самого Тайлера. Только вот снайпера он увидел сразу. Какой-то вообще левый, нихрена не вписывающийся в их толпу весельчак. Очень шумный и веселый парнишка балагурил на весь самолет, шуточками развлекал всех. Бицепсами играл перед девчонками. Ну да, на фоне субтильных ребятишек он выглядел аполлоном. Стало немного даже интересно. Как это Тайлер да и без своего безумного призрака. Пока летели, Люк почему-то все скептически морщился, пока не решился спросить напрямую у мрачного Тайлера. — И надолго она будет отсутствовать? — Пока свои проблемы не решит. — Какого рода проблемы? Помощь нужна? Хотя если судить по вам… Силовая поддержка ей явно не нужна… У меня есть пара знакомых врачей… — Врачи тут уже не помогут. А силовая поддержка… если нужна будет, она даже в таком состоянии попросит помощи. — Совсем все плохо? — Папаша Прайм где-то наследил. И ему это аукнулось. Кто-то нашел их дом и конкретно намылили лицо папаше, пока до нее вообще доперло, что происходит. Домище-то немаленький, а сидит она в подвале. Ну и не сразу вылезла. И дом чуток поломали. Все знают, что Папаша Прайм и дом — это две святыни у нее. А тут и старика помяли, и дом перевернули. Короче, там сейчас сорванная с цепи псина. И если ты еще не понял, она — последний человек, с кем бы я рискнул хотя бы заговорить. Еще и без Бозли. Если б кто узнал, как у него испортилось настроение от этих новостей, его бы сразу выкинули за борт. Ибо все знали, что плохое настроение это третий худший помощник, после аффекта и гнева. Хотя у него бы сначала поинтересовались, каким боком это все относится к нему. Узнав, что никаким, выбросили бы нафиг. А он летел бы к земле и думал, каким хером вообще его это так задело. Подумаешь, у полоумной девчонки проблемы нарисовались. А у кого их сейчас нет. Да он, по сути, и видел то ее…. Настроение вообще ушло в ноль, от понимания, что он не помнит ничего из той операции после высадки на вертолетах. Как отрезало, хотя на память он никогда не жаловался. Он не помнил даже, вспоминал ли он об этом после возвращения домой. Спрашивать у Люка чревато, мало ли что подумает. Сердце защемило, как у ребенка, которого отобрали любимую игрушку и сказали, что больше никогда не получит. Ему кровь из носу надо лоб в лоб встретиться с этой ведьмой. Ему нужны были ответы. И наверно не только ответы. — Скажешь, если что. Деньгами там, ресурсами. Если нужна будет сила, я оплачу работу своих ребят. Хоть так должок отдам. Оп-па. А Люк еще ей обязан чем-то. Тайны мадридского едрить его налево двора. А Тайлер еще и покосился на него, будто знал, что он тут уши греет. Зачесались руки. Очень сильно чесались. И только открыл рот, спросить у Тайлера, где ему искать его ведьму, как тот опять на него покосился, словно мысли читал. — Да я понимаю. Только бы еще знать, где ее носит. Я просто ночью увидел у себя над кроватью окровавленную мордочку. Пересрался, как младенец. Перед фактом поставила и свалила. Глаза живые такие были. Радовалась. Разлекалово нашла. Все, приехали. Его ведьма. У него проблемы. Как переклинило напрочь. Блять, ведь еще час назад он и не подозревал, насколько он заинтересован в ней. И что такого особенного? Его по идее наоборот отталкивать должно все это. А поди ж ты, может только думать, где ее там носит и цела ли вообще. Но, черт побери! У девки крыша давно сбежала, его от баб как от подвида человека воротит иногда так, что он себя настоящим геем считает. Успокаивало, что мужики его не привлекали совсем. Но не успокаивало ни разу, что у них не будет будущего. Ни в каком виде. О господи, он уже и о совместном будущем задумываться начал! Да что за хрень творится? И закончится это тем, что припрется он к ней, а она ему нож в глаз. Просто потому что переклинит, и до свидания. Он и лицо то ее с трудом вспоминал, но вдруг поймал себя на мысли, что в кои-то веки кто-то по-настоящему ему не неприятен. Ему понравилась ее искренность. Ничего искусственного, ни малейшего притворства. Таким ебанутым на всю голову не нужно притворяться. У него проблемы. Охеренные проблемы. Когда там уже инструктаж и раздача указаний, иначе он сам будет, как его ведьма. С протекающей крышей. Операция закончилась, не успев толком начаться. Их попросту отозвали почти сразу после посадки. Наверху решили свои проблемы и без них. Ну и ладно, полетали туда — сюда, бабло заплатят за покатушки. И за то, что он сейчас двум людям окончательно решил мозги сломать. И жизни тоже, если идти по- честному. Своей ведьме и себе. По прилету домой он уже был уверен, что ведьма должна принадлежать ему. Даже если ему придется ее папаше шею свернуть. Но через несколько часов, накидавшись до синих человечков во имя привычки после работы, он подумал сквозь пелену алкогольного дурмана, что ему нихера-то не светит. Может, ведьма его даже на пушечный выстрел не подпустит. Мало ли какие там у нее закидоны еще есть. Но он хотя бы попытается. Не получится раз, будет еще уламывать. Пока не уломает. Или не получит пулю от нее. Жопой чуял, слишком сложно все на деле окажется. Да похрен, живет один раз. Ребята из группы, как один, криво посмотрели, когда он очередную девку с явно рабочим ртом попросту отогнал от себя. Не то чтобы в целибат влез, но когда он доберется до ведьмы, он хотел быть почище. И не в микробах всяких дело. Что он будет делать, когда доберется до ведьмы, он предпочитал не думать. Как никогда захотелось свои правила нарушить. На месте узнает, получит в бочину нож или как. Если хотя бы позволит загнать себя в угол. А что он будет делать вообще дальше, если она ему отдастся, он даже боялся представить. Жить с ней? Как жить? Мозги-то у нее набекрень. Как будто он тут идеал сидит, бухой в говнище. В общем, будущее представлялось не то чтобы смутно, а вообще не представлялось. Через сутки Люк явился лично. Вот как раз таки его и хотелось выслушивать меньше всего. Кто ж знал, что командир явится первым, узнав о том, что он информацию на свою ведьму ищет. Не его вообще собачье дело, но босс, похоже, считал иначе. — Ну-ка, Бенджамин. Расскажи мне, что к чему ты затеваешь. Папаша Прайм обеспокоен, что кто-то еще копает под него. Или он и тебе насолить успел? Если так, можно решить проблему иначе. Босс с порога выложил, что думал. Выудил даже бутылку из сумки, и без спроса сцапал из буфета два стакана. От звука льющегося виски немного поплохело. Да и пить не хотелось, свою послерабочую норму еще вчера выжрал. Сидящий напротив Люк демонстративно залпом выпил свою порцию, кривым взглядом намекая последовать его примеру. Он промолчал. Говорить тоже не хотелось, пить тем более, к своему стакану он не прикоснулся. — Пойми, он только-только очухиваться начал, новый домик присмотрел. А тут ты вынюхиваешь. Расскажи. Вместе порешаем, Бенни. Не говорить же ему, что плевать он хотел на папашу мать его Прайма. Дочь его интересует. Сильно интересует. Кто из информаторов доложился? Ведь бабки он за информацию выложил немалые. И получается, зря заплатил. Люк так-то знал много, но вот именно его спрашивать нельзя было. — Не мне тебе рассказывать о причинно-следственных связях, приятель. Но я… обязан кое-чем его дочери. И в моих интересах тоже… — Она вернулась? Едва он это спросил, Люк и застыл. Хитрая рожа босса перекосилась. Дурачком он не был, и один плюс один складывал отлично. Вот тут он и получил в челюсть. Если б не задумался о своей тупости и проклинал собственный язык, успел бы увернуться. Командир был не просто в бешенстве. Как бы глаза не выпали у него, настолько он быстро ими вращал. Надо же, как заволновался. — Так. Стоп. Твою за ногу налево. Что произошло? О чем я не знаю, Бен? Где она успела перейти тебе дорогу. Пойми, что бы она тебе ни сделала, она не со зла. Ты ведь понимаешь, у нее чуток винтиков не хватает, и… Он снова смолчал. Пусть думает, что хочет. Слишком много объяснять. Не его ума дело. — Расскажи уже. Решим проблемы и разойдетесь с миром. Пристал как банный лист. Еще глазами сверкает, как бы снова не заехал. Не так уж и больно, но и незачем. — Никаких плохих намерений, Люк. — Тогда зачем ты роешь под нее? Если не намерен вредить, то… Он снова получил удар в лицо. В этот раз еще и фингал наверняка будет. Какого хера ж он такой умный. Он в первый раз за столько лет видел своего дядьку в таком виде. Моралист херов. Убогонькую кто-то захотел, а он и взбесился. Дать бы в ответку, так он прав вообще-то. Ну, он так-то понимал, что все это только у него в голове. Таких юродивых, наоборот, стараются не трогать. Потому и чувствовал себя последним извращенцем. Да ему два дня назад скажи, что ведьма центром его мира станет, он бы оборжался. Два дня назад кто ему скажи, что есть баба, которую он захочет целовать и обнимать, он бы еще и зубы повыбивал бы. Два дня назад его правила были нерушимы. Не целовать, трахать только в рот. А теперь, получив днем ее маленькую фотку, чуть не подавился слюнями, поняв, что вот именно ее он и хочет вылизать. Везде. Прям до зубовного скрежета захотелось украдкой сфотографированную девчонку за горло держать и вбиваться между тонких ножек. Чтоб выла, пока он языком бы ее пробовал во всех местах. Днем он и понял, что ему хана. Сидел и разглядывал фото очень плохого качества, где и лица толком не было видно, но ему хватало, чтобы дрочить до мозолей на члене. Пока не нарисовался командир… Пришлось рывком схватить бутылку и вылакать с горла половину. Для храбрости. — Она… как наваждение. Я не знаю, что и думать. Эта сучка вцепилась в меня своими лапками. Пришептала своими ведьмовскими губами. Влезла внутрь, и не вылезает. Мне хочется рвать и метать, Люк. От мысли, что ее где-то носит, и я ничем не могу помочь. От мыслей, что она может где- то лежит раненая, а я тут болтаюсь без дела. От мысли, что она вернется, я попытаюсь к ней подойти, а она меня просто грохнет. Люк дернул рукой. Но думки босса на лице были написаны. — Я мог бы сказать тебе, что мне насрать на твое мнение, Люк. Но это не так. Я понимаю, что ты можешь устроить мне кучу неприятностей. И ты сделаешь это, если посчитаешь нужным. Но я не собираюсь вредить ей. Я знаю, о чем ты сейчас успел подумать. Я не дам тебе себя пристрелить, босс. Мне нужна моя ведьма, и я успею свернуть тебе шею, раньше, чем ты достанешь свою пушку. Командир перестал менять цвета лица. Теперь задумался. И тоже отхлебнул с горла виски. — Я тебя не первый год знаю, Бен. Ты ж, мудак, не отступишься. Признаться, я не то, что удивлён. Я аж прихуел. Как тебя припекло-то. Не ожидал. От тебя точно не ожидал. Ты же к бабам, как к мясу. Я… мог бы тебе палки в колеса ставить, но, похоже, тебя уже не тормознуть. Но и потакать не буду. Черт побери, мне надо подумать. Я по просьбе Папаши Прайма пришел, разузнать что-куда. Ты ведь понимаешь, что он тебе сам проблемы устроит, когда узнает, зачем о его семье вынюхиваешь? Он за дочку готов полстраны спалить. — Как же он еще на наши дела отпускает? Если трясется так. Вроде босс очухался. Даже готов к адекватному диалогу. — А кто сказал, что Риппи его спрашивает. Ха. Пусть у нее с головой не в порядке, она умная. И чуйка у нее почти всегда срабатывает. Если ей кажется, что дело жареным пахнет, не лезет. И крышу двигает так, что и другие не высовываются. Много раз так задницы спасала. — Папаше Прайму лицо сломали, не сработала чуйка? Не стоило ему ухмыляться. Люк опять морду сморщил. Но повелся на вопрос. А ему сейчас любая крупица информации о его ведьме важна. — Не помню, что там за диагноз у нее. Прайм ей таблетки сует, чтоб хоть как-то поменьше срывалась. Он ее любит, но устает. Но пить их не заставляет. Она сама решает, что и когда принимать. Насколько знаю, в тот день что-то не склеилось у них, и она наглоталась своих колес. И отцу не сказала, что овощем побудет. У них там правило, отец бухает, Риппи смотрит за ним. И наоборот. А тут и она в астрале, и он нахерачился. Ну и очнулась она, когда полдома разгромили, а папаше половину скелета сломали. У нее норка в подвале обустроена. Даже бабы, которых папаша приводит, не всегда знают, что у него дочь есть. Тайлер уже нанял толпу дом восстанавливать. Чтоб было, куда малявке вернуться. Новый адрес никто ей не скажет же, пока не явится. Связи с ней вообще нет. — Когда это произошло? Все интереснее и интереснее. И от собственной беспомощности злоба душит, что тяжело дышать. — С неделю назад. Блять… какого хера я тебе это все рассказываю, а? Манипулятор херов. Или она тебя своими способностями заразила? Лучше скажи, что делать вообще намерен? Ну… как ты себе вообще представляешь это? Я- то вообще не врублюсь, что ты там себе успел напридумывать. С простыми женщинами проще. Букетик, ресторанчик, киношка. А с ней как? Ну? Или у тебя голову напекло, а штаны давят, тебя и понесло? Не молчи, Бен. Нечего было ему ответить. Он и сам-то не знал, что делать. Как всегда прав Люк. С обычными бабами все делалось намного проще. Бухла купил, или сразу бабками отгораживался. Ну, в кино он некоторых водил. Кафешки с посиделками на пляже. Денег на тряпки давал, они и веселились сами. А сейчас… Вообще ни одной мысли адекватной не приходило. — И давно тебя так жмет? Вроде видел ты ее с год назад. Точно… Ты ж ей занозил чем-то, она на тебе свои штучки проверять стала. Уже тогда зацепила да? Точно, точно, ты ж тогда сказал, что хочешь ее себе. И потом еще и выдал, что проблемы у тебя. Не стал говорить ему, что плющит его так два дня. Люк не поймет, а он опять по роже получит. — Давай ты посидишь, подумаешь сначала. Дождемся ее возвращения. Я даже сам тебе сообщу об этом. Если к тому времени не перегоришь, будем думать дальше. А если успокоишься, то и вообще отлично будет. Папаше Прайму пока ничего не скажу. Отбрехаюсь чем-нибудь. Не хочу лишнего гемора на свою голову. Не перегорел. Только накрутил себя так, что блевать хотелось. Но не бухал. И баб не подпускал, что по былой привычке забегали. Держал мутную фотку, и мутными глазами глядя, дрочил. Ведьма не отпускала и его натурально несло в какие-то ебеня. Но внезапно и плюсы внезапно нашлись. И квартиру новую себе подыскал, поприличнее и покрасивее, чтоб свою ведьму в этот свинарник не вести. Вдруг оказалось, что бабла-то у него оказывается прилично. Потому что больше не тратил на бухло и шлюх. Поймал себя на том, что в интернете копается, ищет и посуду себе нормальную, и мебель оказывается нужна хорошая. Но покупать ничего не стал. Ведьма его пусть сама выберет. Если конечно с ее мозгами ей это нужно будет. Если вообще хоть что-то из этого нужно будет. Люк пришел через семь дней, с баблом, которые были потрачены на покупку информации. Бросил свертки купюр на столик и скептически оглядел собранный в сумки нехитрый скарб. — Уезжаешь? Стволы свои тоже заберешь, или как? Предупредил бы хоть, чтоб я хоть какую замену тебе нашел. Я… тут бабки твои принес. Ну, которые ты информаторам передавал. — Нет. Нет смысла воздух сотрясать. Объяснять еще что-то. Он просто стоял посреди комнаты и ждал новостей. Не просто так же тот приперся. Деньги мог и передать через кого-нибудь из ребят. Хотя какого хрена их вернули-то. А Папашка Прайм не так прост оказался. Если никто связываться с ним не захотел. Или у ведьмы репутация еще хуже, чем у него самого. Босс, не заморачиваясь, уселся в кресло, похлопал по карманам, скуксился. — Черт, забыл в машине. Пришлось свои отдать. Иначе больше рта ведь не раскроет, а ему нужна информация. — И как ты эти ароматизированные куришь, а? Как баба, ей-богу. Продолжая морщиться, затушил и молча ушел, но вернулся через пару минут. Не понравились ему его сигареты. Выпендрежник блять. Захотелось затолкать боссу в пасть всю пачку принесенных им вонючих папирос. Люк молчал, пока не выкурил четыре сигареты подряд. Тянул одну за другой. И время тянул. Будто решался что-то важное сделать. Или не сделать. — Не передумал, я смотрю. А, точно. В руках-то до сих пор замацанная фотография его ведьмы. — Ладно… собирайся, кое-куда сгоняем. Он первый двинулся к двери. Смысла не было задавать вопросы. Босс, упёртый баран, не захочет — не скажет ничего. Люк кряхтя, как столетний старик, поднялся со своего кресла и пошел следом. Уже в машине начал говорить, иногда поглядывая на него. Он прямо ушами чувствовал эти косые взгляды. — Папаша Прайм прижал меня к стенке. Но я не все рассказал. Сказал, что ты любопытствовал за его дочку как за нового бойца. Он-то прекрасно знает о возможностях дочурки. Вроде повелся. Хотя по его хитрой роже ничего не понятно. Он… попросил тебя привезти. Познакомиться, так сказать. Не знаю зачем. Я… всегда считал тебя хитрым ублюдком у себя на уме. Но благоразумным и адекватным. Теперь не знаю, что и думать. Только знать бы еще, насколько тебя несет. Поаккуратней с Папашей Праймом. Они там все сейчас на взводе. Наезд на него началом был. Кто-то всерьёз взъелся на Тайлеровских. После Прайма напали на Бозли. Жену с двумя детьми вырезали, а его самого в живых оставили. Пока Тайлер с ребятами разбираются что куда, мы… немного погуляем рядом. На всякий случай. И прошу, не наломай дров. Пока ехали непонятно куда, он понял, что трусит. Трусит услышать самое важное на данный момент. Вернулась его ведьма или как? Если вернулась, где она? Если вернулась, что делать дальше? Пока ехали, все пытался отвлечься анализом ситуации. Понятно, почему Папаша Прайм занервничал, когда донесли, что копают информацию. Понятно, почему все встали на уши. Если сразу не пресечь, все это грозило перерасти в невероятный ком проблем. С кучей вырезанных людей. Непонятно, как папаша и Тайлер упустили начало этих проблем. О нем-то сразу донесли. Хотя он просто мелкая сошка. Значит, начало сидит гораздо выше. Плохо. Пиздец как плохо. Непонятное огромное здание оказалось частной клиникой. Нехилой такой клиникой. С кучей охраны и прочей лабудой с мерами безопасности. Одна из тех, что финансируются его организацией. Ему везло, он еще ни разу в такой не валялся. Если переломанный Прайм здесь, значит, на него наехали левые. Будь причиной проблем Папаши кто сверху из своих же, он бы тут не лежал. Уже на подъезде к этому зданию он на автомате начал отмечать недостатки. Углядел слишком хорошую простреливаемость, как и отсутствие охраны на въезде. Но подвижные на 360 градусов камеры ему понравились. Ни сектора не упустили. Часть перекаченных быков даже не пряталась в густых кустах. В кустах сидели ребята понезаметнее. Хорошо хоть, наземная часть госпиталя надежно соединялась с подземной. Уже в здании были общие металлодетекторы, завизжавшие после него. Конечно, будут визжать, все-таки три ствола на теле совсем не булавки. Но Люк только кивнул отлепившимся от стен ребятишкам, и те попросту испарились. Чистенькие коридоры с кучей снующего персонала, что не обращали на них внимания. Привыкшие. Не было суетливого быдла, требующего к себе внимания из-за прыщика на жопе. Тишина какая. Семь этажей вниз и длиннющий пустой коридор с несколькими дверями был несколько нереальным. Будто плыл в воде. Пришлось проморгаться и прикусить слегка зык. Что-то он разволновался. Знакомство с папой. Ха-ха три раза. В одноместной, но довольно большой палате было довольно людно и сумрачно. Трое мужчин окружили койку и тщательно внимали лежавшему на ней негру. Пиздец. Папаша Прайм оказался черным. Не то чтобы он был расистом, как бы и сам порождение француза и дичайшей помеси пуэрториканки и норвежца. Но ведьма его была как сливочная зефиринка. Бледная как поганка. От бинтов и гипсовых сооружений Папаша Прайм казался иссиня-черным. Да еще и с голубыми глазами, что уставились на него с непонятной ненавистью. Правда, прожигающая бездна сразу исчезла, оставив легкий интерес. Значит, Прайм бесился не на него. Люк с кивком общего приветствия подошел в кровати. Представлять его Прайму не стал. Посчитал ненужным, он и остался у входа. И хотя босс ему ничего так и не сказал, он увидел ее сразу. Сидевшая в кресле в самом темном углу зашторенной комнаты, она смотрела в пол и опять уплывала из-под взгляда. Только дернулась, как в прошлый раз, когда он неприкрыто уставился. А поднявшиеся на него осмысленные глаза намертво отпечатались на его сетчатке. Под футболкой что-то невнятное заскреблось, когда увидел еще не сошедшие синяки на скулах и трещинки на пересохших губах. От небольшой проплешинки на виске явно вырванных волос стало неимоверно душно в собственной коже и жутко от своего же гнева, лавиной снесшего на своем пути все разумное. Он, ни секунды не раздумывая, сделал шаг, не имея ни мысли в голове. Легкая трещина рта в виде улыбки остановила, как молотом ударив по мозгу. Он захотел вытереть невыплаканные слезы, застрявшие в уголках глаз. Чтоб глаза тоже улыбались. Захотелось разгромить все стены, схватить ее за плечи, вытрясти из нее все плохое. Краем разума понимал, что наверняка все повинные в ее ранках, синяках и ссадинах уже мертвы. Но захотелось стать некромантом, чтобы поднять их трупы и с особой жестокостью разорвать на мелкие кусочки. Он с трудом мигнул, и чуть сам не отшатнулся. Она уже стояла рядом, и ноздри постоянно двигались, словно она внюхивалась в него. Он так и не понял, когда именно ее тоненькое запястье оказалось в его лапе. Легла в кисть сама, как в так и не начавшемся танце, как в жесте приветствия. В тусклом свете настенных ламп она больше не текла убегающей водой. Стояла твердо перед глазами. И даже казалась обычной нормальной девчонкой. Кожа ее лапки была совсем мяконькая, бархатная такая, что он едва сдержался чтоб ногтем не ткнуть, ощутить. Чуть надави ногтем, прорвется, все ниточки мышц навыпуск. Но едва он погладил кожу большим пальцем, ее рот искривился. Будто он кислотой на нее полил. Вырванную руку даже не пытался удержать. В злом оскале виднелись два ряда мелких остреньких зубов, которые захотелось увидеть окровавленными от его прикушенных пальцев. Оскал исчез также быстро, как и появился, глазенки остекленели. Деревянной куклой обогнула его по большой дуге и исчезла за дверью, вырвав по пути кусок его здравомыслия. Но ему стало намного легче дышать, едва она ушла. Настолько она забрала его внимание себе, что он позабыл, что нужно дышать. Как будто всем своим весом встала ему на кадык, и давила, мешая жить. А тут сошла с пьедестала, и смылась. По его коже побежали мурашки от осознания, как же стало легче дышать. В уши ворвались тихие голоса присутствующих. Гости у койки продолжали что-то рассказывать, так и не поняв, что у них за спинами было некое событие. Почти таинство. Таинство первого прикосновения. Лишь Люк со сжатыми губами смотрел прямо на него, когда он соизволил к ним повернуться. Не стал заморачиваться, просто сел в кресло, где она до этого сидела. И также уставился в пол, как она до этого. И поэтому не видел, как косился на него Папаша Прайм. Пустая голова звенела. Он не знал, сколько тупил в пол, пока не понял, что его окликают. По кислому виду Люка сразу стало ясно, что звали его не раз и не два. Гости уже ушли, в палате остались только переломанный Прайм со странным выражением лица, он да босс. Покидать уютного кресла не хотелось, но пришлось подойти к кровати. Приятный даже для него голос Папаши никак не вязался с его льдинами в глазах. — Привет- привет, Бен. Я, как ты уже понял наверно, Финнеган Прайм Ричардс. Можешь звать меня Папаша Прайм. Прости, что не протягиваю руки. Ну, сам понимаешь. Ха-ха. И прости, что заставил Люка оторвать тебя от твоих дел. Просто захотел познакомиться с тобой. Не подумай плохо, но мы тут немного на взводе. Плохие дела творятся, а тут и ты со своими интересами. Я это, заставил ребятишек бабки твои собрать, чтоб тебе вернули. Люк рассказал, зачем ты информацию вынюхивал. Зачем тебе так тратиться, если можно спросить прямо у меня. Ха-ха-ха. Сразу скажу, если дочка захочет сменить специализацию, то и я буду не против. Но я что-то сомневаюсь. Не любит она людей. Ха-ха. А кто сейчас любит. Да и Люк, насколько знаю, не сильно будет сопротивляться, если моя Риппи в его команду влезет. А, премудрый Люк? Командир лишь фыркнул. Только вот глаза Прайма ни разу не смеялись, несмотря на каркающий смех. От них прям запредельной осторожностью несло. Беспокоился. Настоящий папаша. И ответить-то было нечего. Не говорить же теперь, что совсем другие виды он имеет на его дочку. И ведь встанет со всем своим гипсом, чтоб шею свернуть ему. И разрешил ему вопросы задавать. Если бы знал, что у него в голове творится, хрен бы он получил разрешение спрашивать хоть что-то. Разрешение вздернуться бы получил. Так что лучше молча подождать. — А ты, я смотрю, не очень любитель разговаривать. Или просто плохо воспитан, молодой человек. — Прайм, он просто… Ого. Вот это да! Вот это поворот. Папаша одним взглядом Люка заткнул. А босс-то и закрыл рот сразу. Уважает так? Или у Прайма влияние настолько большое? Но сам Прайм и границы знает. Не стал при нем выговаривать Люку, мол, я не с тобой говорю и не тебя спрашивал. Умный. И не совсем старик, как показалось. Лет пятьдесят от силы. Сильно старше. Мутно все как. И почти плевать. Если придется, переступит через всех. И Люка в расход, и папашу Финна Прайма. И Тайлера. Всех. Он готов и на это. — Вот что, приятель. Как на духу скажу, ты мне не очень-то и нравишься. Я думал, что привык каменным рожам, но ты непробиваемый какой-то. Никак не пойму, что у тебя на уме. И смотришь на меня, как на мертвеца, хоть бы мигнул разок. Нутром чую, что-то не так. Но когда пойму, дружок, берегись. Зачем так растягивать слова. А ну да. С перебитым горлом трудновато говорить. Уж он-то знает. — Никаких… кхм… плохих намерений. Как будто и его горло исковеркано. Люк даже поморщился. Но еще и скривился от фальшивого энтузиазма Папаши Прайма. — Эй, Люк, гляди-ка. А твой истукан разговаривать умеет. Ты погляди-ка. Снизошел рот раскрыть. Не обижайся, дружок. Если Люк тебя терпит и доверяет, значит, есть за что. А как так вышло, что его я знаю сто лет, а про тебя не слышал ни разу, потом разберемся. — Не высовываюсь. Прайм аж сверкнул на него своими льдинками. Хотя зачем так удивляться правде? И ни разу не намек это был. — Ладненько. Где там моя мелкая. Эй, Люкас-фильм, у тебя есть что в загашнике? Давай вытаскивай, я же знаю, у тебя всегда во фляжечке имеется. С каждым разом все любопытнее. Однако плохо он своего дядьку, оказывается, знает. Но босс еще тот обломщик. — Тебе нельзя, Прайм. — Я в гипсе, а не на смертном одре. Доставай. — Риппи будет против. Ха, а для Папаши это самый весомый аргумент значит. Забинтованный чуть ли не по уши ниггер сдулся, как шарик. Было настолько смешно это наблюдать, что он чуть не снял свою привычную маску и не расхохотался. — Ненавижу тебя, придурок. Легкий сквозняк едва заметно всколыхнул плотные шторы и дышать снова стало тяжело. Он не выдержал и повернулся, провожая взглядом тень ведьмы. Та, словно услышав свое неназванное имя, призраком от самого входа до изголовья койки по дуге обогнула его. Будто он прокаженный какой. Недоступная пока что сучка. Замерла у головы Папаши, чуть покачиваясь. Слегка дергала сжатыми кулачками, будто бесилась снова, что он на нее так откровенно пялится. А ему только и оставалось, что на расстоянии всматриваться в четкие очертания профиля и тела. Так и стояли в тишине, пока Прайм рот не открыл. — Детка, ты поела? Он бы удивился, если бы она хоть как-то отреагировала. Но ведьма только пустыми глазенками по бинтам и гипсу блуждала и крыльями тонкого носика играла. Потом резко вздрогнула, и на него посмотрела. Глаза были полны дикого гнева, словно голыми руками придушить его хотела. Он бы и не стал сопротивляться, реши она его прямо здесь прикончить. С психу за руку негра зацепилась, а тот аж заскрипел, вторя скрежету сминаемого гипса. Пришлось глаза на Папашу переводить. Ведьме не нравилось его внимание. Жаль. Будет труднее завоевать ее. А пальчики-то сильные у нее. Еще немного и гипсу хана. Но ведьма на него все еще смотрела своими безумными глазками, он прям чуял кожей, как она его с ног до головы осматривала. Даже казалось, облизывала. От этого поднялось все, что могло. И настроение тоже. Но лапки от Прайма убрала. — Детка, отпусти! Фух. Я понял, понял. Тебе он тоже не нравится. Но чуток придется потерпеть. Люк ему доверяет. Он тоже с нами побудет, чтоб наверняка. Пока не разберемся со всем. Вот это новости! Отличные новости! Наиотличнейшие, можно сказать. Плевать, что там ему босс наговорил. Главное, поближе быть. Издалека трудно будет ее уламывать. И плевать, что там происходит у них. Девочку нахрапом не взять, пусть подольше разгребаются, чем дольше тянут, тем больше у него времени. От этих мыслей даже улыбаться хотелось. И видать дернул краем рта, если Прайм на него так уставился. — Убери ухмылку свою поганую, приятель. Не хочешь помогать нам, так и скажи. Тебя никто не заставляет. Деревянный ублюдок. Папашка завелся с полуоборота, хотя вот секунду назад умильно на дочку смотрел. Почти таял, на нее глядя. Так по-настоящему любящие отцы на долгожданных детей смотрят. И почти завидно стало, но теснота в штанах отвлекала невероятно, хорошо, что футболка навыпуск и куртка длинная прикрывают. — Я не против. Показалось, что Люк огорчился. Сильно огорчился. Настолько вид у него злой стал, едва он выдал свою фразу. Но командир смолчал. И Прайм на него уставился удивленно. Тоже комментировать ничего не стал. Только дочке улыбнулся очень по-доброму. — Милая. Слушай внимательно меня. Милая. Тайлер с ребятами немного заняты. Новый дом тебе Люк с Беном покажут, хорошо? Хорошо? Вещи уже перевезли. Один в один сделали твои комнаты. Не беспокойся о них, Люка ты знаешь, а Люк Бену доверяет. Прошу, посиди пару недель тихо, милая. Папа решит все проблемы, хорошо? А там и Тайлер скоро вернется, и Финли приедет. Воркует дочери, а как будто сам себя уговаривает, льдинки в глазах при ней моментально растаяли. Не выдержал, посмотрел на свою ведьму, та снова дернулась. Словно он ее плетью каждый раз хлещет. Но от отца глаз не оторвала. Сбоку плохо видно, но все равно очень странно на отца смотрела. Оценивающе. Осуждающе. Как будто она тут мамаша, а загипсован малолетний сынок. — Ой, да не смотри ты так. Не буду бухать. Наверно. Так ладно. Бенни-бой. Проводи Риппи к машине. Мне с Люком парой слов перекинуться надо. Иди, детка. Будь на связи. Ведьма на него так остро посмотрела, дерзко почти, что захотелось за шкирку выволочь в коридор и к стене прижать. Чтоб посмотреть, как трепыхаться под ним будет. Потерял из виду, едва она у него за спиной остановилась очень близко. Голову мог дать на отсечение, что вплотную почти стоит и нюхает его. А Люк и Папаша переглянулись, едва он сумел кивком согласиться. Не просто проводит. Даже готов джентльменом стать. Лишь бы не сбежала. Главное не сорваться. Его ведьма первая исчезла из палаты. Пришлось из всех сил держаться, чтоб вслед как собака не рвануть. Брошенные Люком ключи в руку камнями упали. Она за дверью послушно ждала. Только зря к стене прислонилась. Он не железный. Одним движением из кармашка таблетки в пузырьке достала. Одну вытряхнула и в ладошке зажала. И застыла. Он не идиот полный, хотя именно так себя чувствовал. Молнией до ближайшего кулера с водой метнулся, стаканчик разве что за край не переливался. Главное, не делать сейчас резких движений. Пугать лишний раз не хотелось. Воду покорно приняла, а по телу целый табун мурашек побежал. По руке ноготками обломанными царапнула, словно специально задеть хотела. До самого позвоночника пробрало-то как. Все без слов. Незачем говорить что-то. Ни ему, ни ей. Как акула на него смотрит, наблюдает. А он мог лишь тупить и пялиться, как белая таблетка в ее треснувшем рте исчезает и стаканчиком прикрывается. Хотел стакан забрать, но ведьма к нему в два шага вплотную встала. От стены отлепилась, не моргнув ни разу, на него долго и странно смотрела. Все принюхивалась, а он только и мог стоять и кулаки сжимать. Потому что слишком близко стояла. А он не железный. После и вовсе на цыпочки встала и к нему потянулась, будто поцеловать хотела. Его как молотком по башке приложило, кровь по телу зазвенела просто. Едва руки опущенными удержал, иначе в ребра бы ей вцепился, да чтоб до синяков. Чтоб знала, над кем издевается. Целовать не стала, только этот сраный стаканчик к его губам приложила. Той стороной, что сама пила. И вода эта ему как благословение божье стало. Не отпускала его глаза, пока он, последним дауном себя чувствуя, ее дар из копеечного стаканчика глотал. От простого лепечущего спасибо, что ему в лицо прошептали, ощутил себя всесильным богом. И хорошо, что сразу отступила, из светящейся богини превратилась в скрюченную раковинку. Иначе он бы все испортил. Он не был железным. До лифта словно метр был, так быстро перед ними створки открылись. Пока ехали, даже не знал как себя вести, даже смотреть боялся. Та что, пять минут назад чуть окончательно крышу ему не сорвала, в пол смотрела и пальцем по воздуху водила. По коридорам шагая, больше не чувствовал на себе ее глаз. Да и держалась она слишком далеко. А он шел и давил в себе желание на руки подхватить, и зубами в горло вцепившись, чтоб не трепыхалась, да в какую-нибудь темную нору унести. На парковке первым к машине подошел. И даже дверь придерживал, пока она змейкой на заднее сиденье юркнула. Рядом садиться не стал. Не рискнул. Упал поленом на пассажирское спереди. Только на себя зеркало заднего вида повернул, понаблюдать хотел. Едва уселся и приготовился ждать босса, как щеку и шею обожгло. Его ведьма ногтями впилась в него, как во врага всего человечества. Только дернулся от неожиданности, но не более. Терпеливо смотрел в зеркало заднего вида, как она с искаженным лицом ему кожу раздирала. От того, что молча прижимала его голову к подголовнику, стало не по себе. Даже не душила, просто ногтями все глубже впивалась в закровившие ранки на шее. Не дергался, даже не пытался оторвать от себя ее пальцы. Ни звука не издал, пока всматривался в распахнутые на пол-лица страшные глаза позади себя. А она как будто и не дышала. Терпел молча, потому что даже не знал, как реагировать. Руки на коленях удержал, даже когда она голову его в сторону отвернула и свои оскаленные зубы в его шею вдавила. Но только прижалась к ранкам, словно намекая, что вот-вот укусит. А его аж затрясло от горяченного дыхания и ощущения острых зубов на горле. И кончил прямо в трусы, когда нежный кончик языка слизнул капельки крови и пота, как подросток какой. Спустил в трусы, чувствуя, как болезненно врезается ширинка в пульсирующий член. Но руки при себе удержал. Ее локоть давил на ходуном ходившую грудь, а рык застрял внутри. Кончал, стиснув зубы и штанины в кулаках, пока тонкие, но жёсткие женские пальчики уверенно оттягивали голову. Севший за руль Люк лишь выматерился, увидев, в каком положении он находится. Босс дернулся отрывать ее от его горла. Руки и зубы исчезли, а державшая его через спинку кресла демоница ловко вывернулась из хватки на плече, и в одно неуловимое движение, развернувшись между сидений… идеальным ударом справа попросту врезала Люку. Возбуждение почему-то нарастало все больше, хотя он буквально несколько секунд назад разрядился. Сквозь это наваждение он увидел, как откинулся назад босс, ударившись виском о стекло. Через это же наваждение он успел заметить, как Люк поднял руку для ответного удара. Хотя, может, как раз бить ее командир и не собирался — тело уже отреагировало само. Толчком ладонью в лицо отправило фурию на заднее сиденье, тут же изворачиваясь в маленьком пространстве, ногой пнуло в грудь босса. Брошенный вперед корпус, и уже готовый вынести челюсть кулак был остановлен умелым блоком. — Твою мать! Бен! Угомонись! — СУКА! Инстинкт самосохранения у Люка работал идеально. Вываливаясь спиной на тротуар, напоследок еще и оттолкнулся подальше ногой. Видимо выглядел он не очень приятно. Потому что его ведьма шарахнулась и моментально забилась в угол подальше от него, но глядя с вызовом. Зря она так на него смотрит. Чудовище внутри уже почти вылезло. Сладкая маленькая сучка так и просилась своим горлом в его руку. Но через миг задняя дверь открылась, и мужская рука выдернула его ведьму наружу. Монстр внутри уже бесновался в почти удачных попытках вырваться из многолетней клетки. Не помня себя, он выскочил из машины, но тут же остановился на полпути. Потому что Люк задвинул ее за спину, приготовившись защищать. Понимание, от кого он ее закрывает, наковальней придавило все злые мысли. Как будто это он напал на нее. — Бен! Спокойно, не надо… — Ты.собирался.ударить.Ее. Он уже спокоен как удав. Только радостно смотревшая на него сладкая сучка все еще колыхала внутри самое низменное, растянув слегка окровавленные влажные губы. А Люк захлебнулся своими же слюнями, проглотил гневную тираду, что собирался вывалить на него. Понял, что непонятки пошли, подбежавших быков рукой остановил. Он даже не удивился, что охрана именно его собиралась скрутить. Кого же крутить, как не сверкающего следами крови на шее чужака, а не Люка, что собой все еще закрывал надменно глядящую демоницу? — Какого черта, Бен? Нахера ты ее провоцируешь? Я думал, глюки у меня, когда увидел, что она тебе шею раздирает. Думал, ты ей сказал чего. А ты еще до кучи и на меня набросился. Не собирался я ее трогать. От тебя оторвать только хотел. Господи, как с вами дебилами сложно-то, а. Охрана удалилась и махнув рукой ему, босс демонстративно сел за руль, открыв заднюю дверь ведьме. Только она несколько секунд помедлила, заметно сдуваясь, снова из яркого света в тусклый шарик превращаясь. Ему почти больно стало наблюдать за такими изменениями. Пришлось о багажник опереться рукой, чтоб ноги от обиды не подкосились. Но он рано жалеть ее начал. В несколько шагов слишком близко подошла и в рот ему выдохнула: — Не надо прятать такого красивого зверя. Ляпнула и тут же в недрах машины исчезла. Только вот воздух ему вернуть забыла. Сел в машину аккуратно. Спереди. Люк банально чертыхнулся и сам с бардачка влажные салфетки достал, бросив ему на колени. Мол, вытрись. Пока следы крови убирал с шеи и протирал метки на щеке, зеркало на место вернулось. Босс только глянул разок и завел машину. Ведьма сзади забилась в угол и в пустоту под ногами смотрела. — Риппи. Ноль реакции. Босс на повороте даже остановился и к ней повернулся. Снова выругался, но вспомнил. — Риппи, посмотри на меня. После правильных слов она послушно на него пустые глазенки подняла. В зеркало заднего вида хорошо было видно. — Папаша сказал, ты так ничего не ела со вчерашнего дня. Мы сейчас заедем перекусить. Ехать долго. Веди себя прилично, Риппи. Хорошо? А ты… прикройся хоть что-ли. Заметил, глазастый урод. Пришлось стягивать куртку и прикрываться. Уши горели, словно их ножом кто порезал. До ближайшей закусочной сверлила пустышками своими затылок Люка. Ни на миллиметр в сторону глазенки не сдвинула. Может потому что командир снова правильных слов не сказал, может из вредности. Едва остановились на парковке, первая из машины вылезла. Но остановилась в ожидании, все в землю таращась. — Пошли, Риппи. Внутри было весьма приятно. Бормотал телик в углу, за барной стойкой старички что-то тихо обсуждали. Семейная забегаловка такая. Он уселся первым. Она села напротив. Тут же начала передвигать в разные стороны солонки — салфетки, выстраивая по известному только ей порядку. Люк сел к нему. Беглый взгляд на всех от подошедшей дородной официантки мгновенно вычислил к кому обращаться. — Что будете есть, ребятки? Меню не отличалось разнообразием. Ведьма даже в руки не взяла протянутую папочку, застопорив глазёнки на ближайшей солонке. Босс сделал заказ на себя и нее, вопросительно глянул на него. Пришлось пожать плечами, было похер, есть не сильно хотелось. Люк буркнул невнятно что-то вроде о бесполезных людях. Заказал и ему. Что именно, не понял, потому что смотрел на нее. Ведьма не дергалась, опять достала из кармашка вялыми ручками таблетку. Люк, увидев зажатый в ладошке кругляшок, почему-то замялся. —Тебе настолько плохо, Риппи? Может, подождешь до дома? Ты еще даже не видела своего нового дома, Риппи. Она не ответила. Просто глядела на свою ладошку. Он хотел открыть рот, сказать, что ей просто воды надо, но появилась официантка. Подозрительно глядя на нее, выставила на стол тарелки и чашки. Ну да, синяки и царапины на ее бледном лице выделялись неимоверно. Гневный взгляд на него с боссом мерзко проехался склизкими соплями. Ему даже смотреть на командира не надо было, чтобы понять, как тот напрягся. Недовольство официантки было написано на ее постном лице крупными буквами. Эту женщину можно было понять. Скрюченная в комок девчонка с кучей ссадин на лице. Бог знает, какие еще травмы под одеждой. В окружении двух громил. — Деточка, все в порядке? Черт, не все ли равно этой бабище? Не нужны им проблемы. — Стакан воды. Или сока. Его голосом только говорить что-либо. Официантка гневно поджала губы. — Деточка… Вот зря она потянулась к ней. Ведьма взвыла, когда женская рука коснулась ее плеча. Дернулась, как будто током ударили. Сбросила с себя чужую ладонь и отодвинулась. В угол стола забилась, и вовсе к окну отвернулась. Бабища же молча ушла, видать решила не вмешиваться, и правильно. Не касается никоим образом. Только вот командир не расслаблялся. — Риппи. Ешь. У нас мало времени. Ему только оставалось смотреть, как ведьма послушно маленькие кусочки от бургера отщипывает и ест. Как птенец, которому надо в клювик еду закидывать. На стол грохнулся стакан с водой. Официанта также молча удалилась, а Люк воду ей подвинул. После тихого приказа выпить, схватила цепко стакан и таблетку проглотила. Босс нервничал, от своего бургера ни куска не проглотил. — Пока я не пришел… она уже принимала что-либо? — Одну. В коридоре у палаты. Голос еще хриплее стал. Неспроста босс места не находил. Он больше не смотрел на методично жующую девушку напротив — смотрел на босса. — Что… не так? — У нас проблемы, Бен. Она же, как овощ, после этих колес. — И? Ответить Люк не успел. К столику подошли полицейские. Официантке было не все равно. Чертова бабища вызвала копов. — Добрый вечер, господа. Плохая ситуация. Пиздец, какая плохая. Зашуганная побитая девочка и два мужика. Люк рот раскрыть успел. — Какие-то проблемы, сэр? — Мы хотели бы задать вашей спутнице пару вопросов. — Послушайте, она… — Не вам, сэр. Предупреждения в голосе копа Люку хватило. — Мисс… Мисс? Ведьма даже не повернулась, таращась в окно на проезжающие машины. Коп поближе потянул к ней свои грабли. — Не трогай ее. Вот теперь копы еще больше напряглись. Один даже отступил и руку как бы невзначай на кобуру положил. Может, зря он рот открыл. Только вот его ведьмы нельзя касаться. Тем более левым мужикам. Происходящее все больше походило на сцену из плохого боевика. Осталось им всем стволы выхватить и начать перестрелку. Но им повезло. Риппи оторвала глаза от окна и весьма осмысленно на копов глянула. Не спеша, не отрываясь от их лиц, вытянула из кармашка таблетки. Вслед на свет вылезла визитка. И пузырек, и кусок картона офицерам подвинула. Ближайший к ней коп, что лапы тянул, взял в руки визитку, таблетки не тронул. — Как вас зовут, мисс? Мисс? — Риппи, посмотри на него. Отвечай, — подал голос босс. Офицеры переглянулись. — Рей. Звуки из ее рта были вялыми. Словно в вакууме находилась, безразличная ко всему. Хотя час назад кровь ему пустила. И не только кровь. — Вы помните свою фамилию, мисс? — Прайм. Ричардс. — Вы можете назвать свое полное имя, мисс? — Рей Прайм Ричардс. — Вы понимаете, где находитесь, мисс Ричардс? — Прайм. Не Ричардс. — Мисс, Вы понимаете, где находитесь? — Мне не нравится Ричардс. Прайм. — Хорошо, мисс Прайм. Вы понимаете, где находитесь? Терпению копа можно было позавидовать. Визитка перекочевала к его напарнику. — Да. Место, где кормят. Вкусно. — Вы знаете этих мужчин напротив, мисс? — Люк. Бен. Люк. Бен. — Кто они вам, мисс Прайм. — Люк папин друг. Люк доверяет Бену. У него зверь внутри. Красивый монстр. Опасный. Добрый. — Откуда у вас эти травмы, мисс? Можете не бояться рассказать, мы… — Папа ругался с Финли из-за меня. А я ушла. Чужие люди кидались в меня железками. Мне было больно. А потом подралась. Папа в больницу попал. Из-за меня. Я виновата. Не пришла сразу. Я виновата. Я хочу домой. Ведьма заныла, уже глядя на стол. Еще и покачиваться начала. Он только сидел и почему-то умилялся. Но так и не понял, как к ней относиться. Сейчас хотелось к себе прижать и не отпускать вообще. И чтобы никого не было вокруг. — Домой. Домой. — Мисс Прайм… — Домой! Домой! Хочу домой. Отвези меня домой! Люк почему-то не реагировал. Нервничал, глядя на копов. Пришлось самому. — Ты доешь свой обед… Риппи. После мы отвезем тебя домой. Он не стал удивляться тому, что не в первый раз она его слушает без нужных слов. Ведьма тут же угомонилась, снова принялась отщипывать кусочки, изрядно пачкая пальцы. Копы тоже расслабились, второй даже руку с кобуры убрал. Извинившись и пожелав приятного аппетита, положили на стол визитку, отошли к замершей неподалеку бабище. Переговорив с ней, испарились. Он скосил глаза на картонку. «Привет. Я Рей Прайм Ричардс. Я немного болею. Простите меня за мое поведение. Если я нахожусь не одна, значит, рядом со мной друзья. Я не подпускаю к себе посторонних. Если я без сопровождения, пожалуйста, попросите меня вслух следовать за Вами и отведите меня в полицейский участок или позвоните по номеру указанному ниже. Пожалуйста, не касайтесь меня, я нервничаю. Заранее спасибо» Визитку увидела и официантка — даже прочитать успела. Сразу лицо изменила, почти приятной стала. Он даже подумать успел, какими ответственными, оказывается, могут быть люди. Ведьма твердо отодвинула тарелку, наелась мол. — Сходи в туалет Риппи. Нам ехать далеко…— отмер босс. — Не хочу. Не хочу. Не хочу. Люк только плечами пожал, спорить не хотел. Визитку и пузырек к ней подвинул. Та послушно их убрала в заветный кармашек. — Идите в машину. И без глупостей. Я расплачусь и возьму воды в дорогу. Уже в машине он понял, что руки-то у нее остались грязными. Перепачканные соусом тонкие пальчики возникли у него перед лицом, едва он сел на переднее сиденье. Снова почти обнимая спинку кресла, его ведьма вытянула перед ним ручонки. Он полез в бардачок за салфетками. Но понял, что идея плохая, потому что пальчики ему в рот ткнулись, едва он подался вперед. Зеркало было отвернуто, он не видел, как она на него смотрит. Пустыми ли глазами, или выжидающими. Она больше не упиралась ему в плечи локтями. А у него не хватило сил подумать. Он просто перехватил ее кисти… и попросту вылизал ей пальцы. Каждый пальчик отдельно. Тщательно, как последнюю еду на этом белом свете. Погружая каждый в свой жадный рот полностью. Еще и обсасывал, как последняя шлюха. Даже те, что были чистыми. Только и мог сквозь непонятную завесу в сознании как можно нежнее удерживать перед собой и поглаживать прозрачные запястья. Только что не мурчал от удовольствия. А вылизав пальцы, присосался к одной ладошке. От шепота сзади встал даже язык. — Какой красивый зверь. Не прячь его. Лишь когда хлопнула водительская дверь, очухался. Ладошки тут же исчезли, но Люк ничего не сказал. Лишь укоризненно глянул, мол, какого хрена творишь. Штаны снова жали неимоверно. Единственная мысль одиноко билась внутри пустой головы. Ему конец. Им всем конец. Смелости оглянуться на нее хватило только, когда штаны перестали давить. Ведьма попросту спала, сжавшись на заднем сиденье как ребенок. Ему конец.