Огненный Феникс

      Агата сидит в камере предварительного заключения в полицейском участке Патели Бридж. Как она там? Наверное, её посадили одну в камеру, если нет, то наш обычный контингент — не сливки общества, и общение с ними ей точно не понравится. Думает ли мисс Харрис, что все против неё, что никто ей не поможет, когда даже такой близкий человек, как дядя, сам предал её и поспособствовал её заключению? Я не оставлю тебя, Агата, ради твоей безопасности я пойду на всё, если понадобится, даже нарушу закон и пожертвую карьерой детектива, о которой мечтал.       Когда этот придурок комиссар явился её арестовывать, я ничего не мог сделать. Без веских улик и решения суда он не имел бы права её забрать. Но подписку о невыезде мисс Харрис не нарушала, постоянно находилась рядом со мной, а значит, у комиссара появились какие-то улики или показания, доказывающие её вину. Что за доказательства, о которых я, помощник детектива, ведущий это дело, даже не знаю?       Когда я направлюсь в участок, чтобы выяснить всё у комиссара, Александр увязывается за мной. Зачем ему это? Он что-то испытывает к Агате, или для него это какое-то развлечение, как детективный квест? Мы следовали мимо кабинетов, Александр шёл за мной, раздражающе улыбаясь всем окружающим. Он не знает, как себя нужно здесь вести, чтобы не вызывать подозрений? Кто из посетителей в таком месте вообще улыбается? Может быть, обвиняемые, или жертвы преступлений, или очевидцы? Не выдерживая, говорю шведу: — Прекрати скалиться, ты выглядишь подозрительно. — Можешь надеть на меня наручники. Типа, ты меня арестовал и ведешь на допрос. — С такой довольно рожей? Все подумают, что я ударился в БДСМ.        Никогда не понимал любви Александра к БДСМ. Острых ощущений мне и на работе хватает: задержания, перестрелки, драки и преступники в наручниках. Почему я не смог оставить Агату в тот вечер связанной у Александра? Только ли из ревности и потому, что она попросила меня освободить? Вспоминаю то туманное промозглое раннее утро в Лондоне, когда я дежурил в патруле в полузаброшенном промышленном районе на окраине города. Мой напарник спал в автомобиле, в то время как я боролся со сном с помощью крепкого кофе из местного магазинчика. Внезапно, к нашей патрульной машине выбежал заросший бездомный с опухшим от пьянства лицом и глазами, полными ужаса, постучал в окошко и несвязно бормоча, потащил нас в сторону заброшенного цеха. То, что я увидел там… Раньше я такого вживую не видел… К одному из стеллажей было привязано за талию тело девушки, она совершенно обнаженная, руки крепко связаны за спиной в районе плеч, локтей и запястий, как будто делал это любитель БДСМ. Голова со спутавшимися белокурыми волосами опущена, голубые глаза открыты и застыли в ужасе, горло перерезано, кровь на груди, животе, ногах… Как оказалось позднее, это была работа маньяка, который выбирал исключительно голубоглазых блондинок, было найдено ещё пять жертв. И один почерк: связывание, сексуальное насилие и перерезанное горло, убийцу так и не нашли. После этого случая я стал испытывать к БДСМ особое отвращение. Просто не понимаю, как можно обездвиживать и хлестать кого-то, кто тебе доверился.       Когда комиссар сообщает о том, что отстранил меня с Гудманом от дела, и Гудману давно пора на покой, я еле сдерживаюсь, чтобы не врезать комиссару в его мерзкую рожу, но понимаю, что тогда точно ничем не смогу помочь Агате, поэтому незаметно стаскиваю у него ключи от кабинета. Александр злорадствует: — Ха! А ведь притворялся хорошим мальчиком. Я знал, что в душе ты тот ещё мерзавец.       Ох, Алекс! Ты абсолютно ничего не знаешь обо мне и о моём прошлом! Мне приходилось заниматься более опасными делами, чем связывание беззащитных девушек! Пока я нахожу в столе протокол допроса Марты, который не составлял, в котором та обвиняет мисс Харрис в убийстве, Александр смотрит переписку на компьютере, из которой становится известно, что Чарльз подкупил нашего начальника. Везде эта коррупция! В США почему спокойно проходят незаконные гонки на улицах мегаполисов? Всё по той же причине. На что только ни способны некоторые мелочные душонки ради денег, и плевать на загубленные жизни! Терпеть не могу Александра, но стоит отметить, что мы с ним неплохо сработались. Всё встало на свои места, нужно собирать доказательства против Чарльза и комиссара и вытаскивать Агату из тюрьмы, но прежде стоит сообщить ей об этом, чтобы она знала, что не одна и мы не бросим её.       По большой дружбе дежурный пускает нас с Александром к камерам предварительного заключения. Все камеры вокруг пустые, это ведь крошечный провинциальный городок, а не шумный Лондон, где в отделении полиции всегда полно проституток, пьяных водителей, наркоманов и домашних дебоширов. Когда мы подходим к камере, за которой держат Агату, слышу её грустный голос, напевающий какую-то тюремную песню. Сердце обливается кровью от того, что я не смог избавить её от всего этого, и щемит от любви к ней. От любви? Я же перестал верить в любовь после Джессики, неужели это… Подходим к решетке, и наконец я вижу Агату. Её взгляд сначала падает на Александра и глаза округляются от удивления, затем на меня. Грустные любимые глаза, в которых появляется надежда и радость, когда она смотрит на меня.       В то время, как мы обсуждаем причастность Чарльза к убийству Аннет, Агата нервно проходится по камере, останавливается у окна, выражение лица меняется с задумчивого на испуганное, её голос дрожит: — Сюда… идёт Фредерик. С ружьём в руках… Зашёл в дверь, куда меня приводили, а там же охраны почти нет!       На пути к камерам только один дежурный, мой приятель Ник, с которым мы иногда ходим в бар после работы. Фредерик пройдёт мимо него, и тогда между ним и Агатой будут только Александр и я, который не взял с собой табельное. Почему не взял? У меня сегодня выходной, я не ношу с собой пистолет в свободное от работы время, и мы не планировали побег. Не могу поверить, что Фредерик настолько безумен, чтобы явиться в полицейский участок и устроить пальбу, как какой-нибудь Джокер. Но проверять не хочется, на кону уже не просто свобода, а жизнь моей Агаты, поэтому я иду к Нику и нагло вру ему, что начальник срочно вызывает его к себе, а я побуду на посту, пока он ходит. Беру ключи от камеры, подставляя дежурного и жутко подставляя себя, открываю непослушный замок. Александр остаётся в участке, чтобы задержать Фредерика, в то время как мы с девушкой каким-то чудом, не попавшись никому на глаза, выбираемся за его пределы.       Полицейский участок находится на окраине Патели Бридж, поэтому, выбравшись из него, мы оказываемся в лесу. Крепко держа за руку Агату, я быстро бегу впереди, она еле поспевает за мной. Бежим со всех ног сквозь сеть буков и дубов, перескакивая через кочки и корни деревьев. Через десять минут бега девушка останавливается, тяжело дыша, её ноги дрожат и видно, что она вот-вот рухнет на землю. Я боюсь, что мы ещё не оторвались от преследователя и предлагаю ей уйти дальше, на что она, пытаясь совладать с дыханием, облизывая пересохшие губы, отвечает: — Ещё пара минут такого бега, и лично я уйду в мир иной. Дай отдышаться.       Осматриваюсь по сторонам, пытаюсь высмотреть Фредерика, не замечая никого в поле зрения, останавливаюсь. Никого не слышно, только пение птиц и шелест листвы, как внезапно разносится выстрел. Мгновенно падаю на Агату, прижимая её собой к земле и накрываю её голову руками. Пока девушка ерзает подо мной и возмущается, что ей тяжело, получаю сообщение от Александра о том, что Фредерик ещё в участке, она сердито говорит: — Да это охотник какой-то… Мы вообще зря всё это затеяли!       Да, Агата, ты права. Это был охотник, но если существовала даже минимальная вероятность того, что Фредерик планировал застрелить тебя в участке, то всё это было не зря, и я сделал бы это снова, какими бы ни были последствия для меня. Кончиком носа я задеваю её ухо и спрашиваю: — Ты готова поставить на это свою жизнь?       Девушка перестаёт ворочаться подо мной, замирает и игриво произносит: — Мне и под тобой хорошо. Хотя я могу быть сверху. Тебе как больше нравится?       Да, Агата, ты не перестаешь меня удивлять! Больница, особняк, в то время, как я там на работе, теперь лес после побега из заключения и от убийцы? Задаюсь вопросом, почему я в тебя влюбился? Неужели это тот случай, когда я нашёл себе принцессу в беде, которую нужно постоянно спасать, и возомнил себя рыцарем? Не думаю, что дело в этом. За время своей работы я повидал много потерпевших, свидетельниц, боящихся за свои жизни, но ни к одной меня не тянуло. — За тобой охотится маньяк с ружьём, а ты о чём думаешь?! — О том, что у тебя подозрительно твёрдо в брюках.        Только сейчас замечаю это, все мысли были заняты побегом и Фредериком с ружьём, даже не заметил, как моё тело в очередной раз так предательски среагировало на Агату. Сержусь на себя и на Агату, но сознаваться не хочется, потому что не смогу устоять перед ней, а обстоятельства сейчас совсем неподходящие. Будет ли у нас когда-нибудь нормальное свидание? — Это пистолет. — Ты же сказал, что не взял его? — Мало ли, что я сказал. — А почему твой пистолет увеличивается в размерах? — девушка не сдаётся. — Особая модель, с регулируемым стволом. — Твой пистолет упирается мне в… — Я сейчас откушу тебе ухо. — Не откусишь! — Почему? — Потому что я буду кричать!       Ты в глухом лесу, Агата. Кто тебя услышит? Нервно выдыхаю, не в силах больше сопротивляться желанию, сдаюсь ей и мягко прихватываю зубами кончик уха. — Ты сейчас будешь кричать в любом случае.       Она делает вид, что не понимает намёка. — Это ещё поче…       Не даю договорить, провожу кончиком языка по её шее. — Ты понимаешь, что дразнить мужчину в лесу — так себе идея? — мой голос звучит нарочито угрожающе. Придавливаю ягодицы Агаты своим пахом, заставив её пискнуть. Когда сообщаю ей о том, что стрелял охотник, а Фредерик за нами не гоняется, она делает недоумевающий вид и спрашивает: — А почему тогда ты всё ещё лежишь на мне?!       Ох, Агата! Что за игру ты затеяла? Под названием «Соблазняй его, а потом строй из себя недотрогу»? Ещё сильнее придавливаю девушку бёдрами к земле. — Потребуй, чтобы я встал — и я встану. — Сэм! А я могла бы! — Условное наклонение. К чему бы это?       Всё, Агата! Эта затянувшаяся игра мне уже порядком поднадоела! Не дожидаясь возражений, всё ещё лёжа на девушке, протискиваю горячие руки между ней и лиственной подстилкой и сжимаю грудь через ткань одежды. Агата охает, роняет голову и тихонько скулит, её раскиданные по траве руки сжимают хрупкие листья. Наслаждаясь нежностью кожи и вдыхая аромат волос, неторопливо целую её шею, провожу рукой вдоль её бока, по рёбрам, по плавному изгибу талии, по крутому изгибу бёдер. Не удержавшись, сгребаю Агату в охапку и жадно впиваюсь губами в её плечо. Девушка вдыхает полной грудью и изгибается навстречу моим ласкам. Запускаю руку под одежду, глажу её животик, с нажимом провожу вверх, почти до самой ключицы и щипаю за сосок, наслаждаюсь бархатной кожей, чувствую, как её мышцы содрогаются под моими руками. Её тело… Уже такое горячее и такое желанное… Агата возмущённо охает, а я пальцами за подбородок поворачиваю её лицо к себе, задерживаю взгляд на этих умоляющих зелёных глазах, наконец целую её чувственные губы, нахально прикусывая и оттягивая нижнюю губу. Девушка рычит, стонет что-то невнятное мне в рот и вздрагивает всем телом, когда моя ладонь спускается ниже. — Сэм, нет… ух… — Я услышал «нет»? Серьёзно?       Мой палец бережно надавливает на мокрую ткань трусиков, девушка тихонько взвывает. Агата, ты сама меня соблазняешь в глухом лесу, потом неожиданно говоришь: «Нет!», но твоё тело уже сказало: «Да!». Мои пальцы ласкают её, проникают внутрь, она подаётся навстречу им, запрокидывает голову и прикрывает глаза от удовольствия, я замечаю и стараюсь запомнить каждое изменение на её прелестном личике. — Ты вроде сказала: «Нет.»       Поднимаю руку вверх, Агата приподнимается навстречу моей ладони, но никак не сдаётся. — Нет!       Начинаю уже чувствовать себя насильником, но останавливаться не намерен. Усмехаюсь, расстёгиваю молнию, и, не в силах больше терпеть, резко вхожу в неё. — Ох! Ты… нет… — Снова нет? — мой голос напряжённый и тяжёлый. Агата, мы же уже с тобой занимались сексом, и тебе очень даже тогда понравилось, ты меня сейчас упорно соблазняла. Для чего это? Чтобы обломать меня и себя? Эта игра уже затянулась, и мне некомфортно уже чувствовать себя каким-то сексуальным маньяком, поэтому двигаюсь назад, собираясь выйти из неё, когда девушка протестующе взвизгивает и подаётся мне навстречу. Значит, всё-таки да. Улыбка расползается на моём лице, выдыхаю, наклоняюсь и трепетно целую ямочку за её ушком. Я обнимаю её со спины, прижимаю к себе за бёдра и за талию, мы стоим на коленях в траве в тени деревьев, где-то высоко в кронах щебечут птицы, лёгкий ветерок обдувает наши разгорячённые тела. Я смотрю на растрёпанные мягкие волнистые волосы Агаты, прекрасный профиль, тонкую шею, изящную фигуру, спрятанную под одеждой, к которой пристали сухие листья, и чувствую, как любовь переполняет меня. Любовь к этой нежной, очаровательной, гордой, непредсказуемой, но невероятно сильной девушке. Любуясь ей, замираю и говорю: — Ты такая милая… Если бы ты только видела себя со стороны…       Агата игриво улыбается и, не дожидаясь меня, двигается мне навстречу, и снова, и снова… Я — ей навстречу плавными движениями, поглаживаю её бедренные косточки, прижимая её к себе ближе. Она запрокидывает голову назад, кладёт на моё плечо, выгибается всем телом, её рука крепко сжимает мою шею. Она словно лук в моих руках, самый прекрасный и гибкий лук. Наращиваю темп, Агата стонет, всхлипывает, срывается на крик. Агата, как же с тобой хорошо! Чувствуя, что начинаю пульсировать, пытаюсь сдержать стон, запускаю руку ниже и несколькими движениями пальцев помогаю ей достичь пика. Она дрожит, закрывает глаза в блаженстве, я всё ещё придерживаю её за бедра. Бережно обнимаю девушку за талию, пытаюсь восстановить дыхание, уткнувшись в её плечо. Думаю о том, что она намного выносливее, чем думает: сбежала из заключения, неслась сломя голову по лесу, и после всего этого у неё ещё хватило сил на секс. Агата открывает усталые глаза, я её спрашиваю: — Ты живая? — Да… Ты? — Больше, чем когда бы то ни было.       Только рядом с Агатой я чувствую себя по-настоящему живым, только рядом с ней моя мёртвая душа начала оживать. Даю ей ещё несколько минут прийти в себя, мягко прижав к себе и наслаждаясь этим простым тёплым объятьем, затем разрываю этот сладостный момент словами: — Вставай боец. У нас ещё куча дел. Алекс прислал сообщение, что Фредерик всё ещё в участке.        Протягивая руку, помогаю девушке встать с земли, мы отряхиваемся от листьев, она поправляет волосы. Смотрю на карту в телефоне, и мы идём к окраине леса, туда, где нас ждёт Александр.