Огненный Феникс

      Когда мы с Агатой возвращаемся из магазина сладостей Патели Бридж, я думаю о своём будущем. Моё будущее совершенно неопределенно. Скорее всего, меня выгонят из полиции и на мечте о карьере детектива придётся поставить крест. Три года я учился в Колледже полиции в Лондоне: изнурительные тренировки, сложные экзамены и нормативы, бессонные ночи, погони и перестрелки в патруле. Пуля в плече, огнестрельное в ногу и шрамы как напоминание. Боялся ли я умереть? Нет, я никогда не боялся смерти. Опасность стала моим наркотиком, как только я стал стритрейсером. Два года работы помощником детектива: я многому научился у Гудмана, действительно научился расследовать преступления. Мне всегда везло с наставниками: Гудман, до этого Роберт, да покоится он с миром… Сколько уже должно быть его дочери Мелани? Кажется, четыре года… Даже якудза Шидзу был мне хорошим учителем, хоть и пытался потом меня убить, но он сделал из зелёного юнца отличного гонщика. Всего пять лет по пути полицейского: даже больше, чем по пути стритрейсера, там было четыре года. И снова начинать с чистого листа. Обидно, досадно, ну ладно. Как Феникс, я снова восстану из пепла. Как всегда.       Пока мы едем, включаю радио. Там играет песня Green Day «Boulevard of Broken Dreams». Мне нравится Green Day, но я больше люблю слушать грубоватую музыку, популярную у якудза. Сказывается моё прошлое, хотя на людях я делаю вид, что люблю лёгкий рок: американский, корейский и японский.       Агата откинулась в сиденье и мечтательно смотрит в окно, за которым солнце садится за горизонт, окрашивая небо багровыми красками. Розовые облака плывут над холмами, на которые уже опускаются вечерние тени. Её короткое чёрное платье высоко задралось, соблазнительно оголяя бёдра. Я смотрю на её волнистые волосы, на которые закатное солнце бросает алые отблески, на задумчивые глаза цвета нефрита, на тонкие черты лица, нежную шею, пышную грудь, спрятанную под тканью платья. Как же хочется сгрести мисс Харрис в охапку и целовать каждый сантиметр её прекрасного тела! Осыпать поцелуями её лицо, шею, грудь, живот и ниже… Вдыхая запах её тела и наслаждаясь нежной кожей, наслаждаться её руками, зарывающимися в моих волосах, её сбившимся жарким дыханием. Слушать звонкий смех Агаты, затем её сладкие стоны, сходить с ума от желания овладеть ей без остатка… Ради неё мне не жаль спалить свою жизнь дотла, спалить всего себя и возродиться вновь из пепла. Из радио доносится песня: Иду по улице пустой, Единственной, что мне знакома. Не знаю я, куда ведет, Но чувствую себя как дома. Проулком я безлюдным вышел К бульвару грез, разбитых мной, Ну, а пока что город спит, И только тень идет за мной… Иду один, Иду один, Иду один, Иду о… Со мной лишь тени, что за мной шагают, Осколки сердца кровь ещё качают. Пока за мной идти никто не рвётся, Лишь одному бродить мне остаётся. Иду граничной вдоль черты, Что разум делит на фрагменты. С обрыва в самый низ смотрю, Ограничительной не видя ленты. Прочти все мысли между строф, Узнай, я болен иль здоров. Проверь мой пульс, чтоб убедиться, Что моё сердце может биться.       Агата отворачивается от бокового окна, задумчиво смотрит на меня, слушает радио и говорит: — Сэм, ведь эта песня о тебе! — Почему? — слегка склоняю голову на бок и вопросительно смотрю на неё. — Ну твои мечты об уличных гонках были разбиты, и ты так долго был один…       Моё лицо мрачнеет и я невольно произношу: — И Джессика… — Кто такая Джессика? — в глазах Агаты вижу ревность, очаровательные губки сердито поджаты.       Это ведь странно — ревновать к прошлому? Я знаю, Агата, что у тебя тоже кто-то раньше был, кто-то, кого ты любила. И прошлое должно оставаться в прошлом. Но мне приятно, что мисс Харрис меня ревнует. Свободной рукой нащупываю её ладонь и переплетаю наши пальцы. — Да так… Никто. Всего лишь призрак прошлого, который никогда меня больше не потревожит.       Самая прекрасная девушка крепко сжимает мою ладонь, поднимает и нежно целует её тыльную сторону, оставляя на ней влажный след и отпечаток персикового блеска для губ. Как же мне нравится стирать его с этих соблазнительных губ своими жадными поцелуями! — Сэм, но теперь ты не один! Я с тобой! Теперь я иду с тобой.       Значит ли это, что ты, Агата, признала, что мы вместе? Неважно, я люблю тебя и всегда буду защищать. Ты от меня так просто не отделаешься. — Да, и ты собрала моё сердце из осколков и теперь оно бьётся для тебя.       Что? Это звучит как признание в любви. Смущаюсь, краснею, чувствую, как меня бросает в жар, боюсь, что мисс Харрис к этому не готова, сосредоточенно смотрю на дорогу и стараюсь перевести тему: — Так какие конфеты тебе понравились больше?       Боковым зрением вижу, как Агата пристально смотрит на меня с безграничной нежностью, затем слышу её звонкий смех: — Клубничные с присыпкой!