Так получилось...

[Кара пытается «уйти на покой» и начать жизнь подальше от Искателя. Волею случая, она спасает жизнь принцессы Цинтры, Паветты, и королева Калантэ приглашает спасительницу на пир, где Кара встречает Ведьмака среди гостей, и становится свидетелем Обещания о праве Неожиданности. После пира морд-сит покидает Цинтру, намереваясь исполнить мечту о спокойной жизни. Но Судьба снова и снова сводит ее с Геральтом из Ривии…] — Зараза… — прохрипел раненый ведьмак, падая прямо под ноги бесстрастно взирающей на него морд-сит. Не так давно Кара Мейсон была свидетельницей того, как этот здоровяк пил из серебряного кубка на пиру Калантэ, мрачно поглядывая по сторонам, будто ожидал нападения в любое мгновение. Сама Кара на том пиру ощущала себя куда уютнее — когда-то, при дворе Даркена Рала, ей было позволено куда больше, чем прочим ее сестрам. Она знала, как носить роскошные платья и умела вести себя в высшем обществе. Другое дело, что в нынешние приоритеты бывшей морд-сит все это не входило — ни пиры, ни роскошные платья, ни серебряные и золоченые кубки. Вся эта суета сует должна была кануть в лету — после гибели Даркена Рала и после того, как ее новый господин Ричард Сайфер даровал ей свободу воли и выбора, Кара желала лишь одного: обрести свой покой где-нибудь вдали от крупных городов и даже от крупных селений. Кто знает, быть может ей и вовсе лучше всего пойдет уединение лесной глуши, где слышно пение птиц, а не пение рвущейся в бой стали или тревожный гул ее эйджилов. Ричард и Кэлен, старик Зеддикус — они научили Кару быть не только машиной для убийств. Они открыли для нее мир эмоций, тот мир, в котором сострадание не было пороком. Кара все еще училась — для нее годы жизни среди морд-сит оказалось невозможным стереть одним махом, но она собиралась сделать это постепенно. Так, как ей это будет удобно — и так, как ей позволит ее сердце, которое она открыла для себя вовсе не каменным, а израненным многочисленными потерями. Каре предстояло смириться с прошлым и принять будущее — принцесса Паветта и спасение ее жизни в ее планы не входили, но так уж вышло. Некоторые вещи от Ричарда и его друзей она все же перенять успела — теперь Кара не могла бросить кого-то в беде, осознавая, что в силах помочь. Так она и попала на тот пир в Цинтре — благодарная мать Паветты, великая Калантэ, отказов не принимала, и если уж она решила кого осенить своей милостью, то вывернуться из ее хватки могло стоить жизни. Кара выворачиваться не стала — порой хмель просто необходим для того, чтобы расслабиться и переосмыслить свои приоритеты. Главное — не переусердствовать, и бывшая морд-сит улизнула ровно после того, как на празднике Калантэ случилась неприятная и занимательная заварушка с тем самым ведьмаком по имени Геральт. Право Неожиданности, Обещание — все это для Кары не значило ровным счетом ничего, так что она не стала дожидаться, пока ведьмаку отрубят голову или же расцелуют как родного. Ее путь лежал дальше — прочь из Цинтры, к своему безмятежному будущему, где у нее больше не было господина. Но ведьмак нашел ее раньше, чем Кара бы успела уйти слишком далеко. Пожалуй, даже не сам ведьмак, а его лошадь — именно с нее и рухнул Геральт, израненный и едва живой, под ноги морд-сит в лесах. Он что-то бормотал о резне и о нападении вооруженного отряда, но Кара не особенно слушала. Это была не ее битва, и она не могла ничего поделать с тем, что уже случилось. Но она могла помочь ведьмаку — ведь Геральт распростерся перед нею, умирающий и такой слабый. Что ж, ведь именно этому и учил ее Ричард — помогать. Ведьмак был тяжело ранен, а у Кары не было с собой ничего, с помощью чего она смогла бы залечить его раны. Зато при ней была ее сила — особенная, удивительная, способная возвращать к жизни умерших. Именно это Кара и сделала — когда последний вздох сорвался с губ Геральта, Кара склонилась к его раскрытым губам и подарила ему Дыхание Жизни. Часть себя самой, ту энергию, которую никто не смог бы понять и постичь, облечь в слова или изучить. Дар морд-сит был не только в хладнокровной способности убить любого, но и в том, чтобы вернуть любого из мертвых. Почти любого — то, что случилось с Лео все еще тупой болью отзывалось в сердце Кары. С ведьмаком она ничего подобного не допустила. — Зараза… — пробормотал Геральт, рывком садясь у потухшего уже костра. Его верная лошадь, которую Кара привязала поблизости, приветственно заржала — и ведьмак улыбнулся, заслышав это ржание. Скупо, но все же улыбнулся. — Ты мне должен, — проговорила Кара, выходя из зарослей рядом. — По гроб жизни, я бы сказала. — Я всегда плачу долги, — буркнул ведьмак, потирая место на животе, где был смертельно ранен. — Ты… Вернула меня к жизни? — Совершенно верно, — Кара сложила руки на груди, с любопытством разглядывая лицо ведьмака, которое было столь же бесстрастным, как и ее собственное. — Значит, слухи о морд-сит верны. Вы существуете. — Осталась только я. И в уплату своего долга я хочу, чтобы ты никому обо мне не рассказывал. Я просто одинокая воительница по имени Кара, и только. — И только, — эхом повторил ведьмак, сопроводив свои слова понимающим кивком. — Так тому и быть, одинокая воительница Кара… Куда ты отправишься теперь? — Подальше из этих земель, — повела плечом Кара в ответ. — Я больше не хочу сражаться за чужие идеи. И ты, чудится мне, тоже. — Поэтому ухожу и я, — свел челюсти ведьмак. — Скажешь, что нам не по пути? — Немногословен и хорошо соображаешь, — хмыкнула морд-сит, усмехнувшись. — Ты мне нравишься, пожалуй. Они некоторое время довольно пылко и без слов обсуждали вопрос взаимных симпатий, а затем в самом деле разошлись в разные стороны — без сожалений и без обещаний помнить друг друга. Кару это более чем устраивало — на данный момент она не собиралась сближаться с кем бы то ни было. Минул десяток лет, и даже больше, прежде чем Кара вновь услышала имя Геральта из Ривии и его образ воскрес в ее памяти. Она жила теперь уединенно в землях, где даже гонимые всеми эльфы ощущали себя свободными — в ее домике в чаще леса приют мог найти любой, кто нуждался в помощи. И так вышло, что в ее дверь постучалось юное белокурое создание с затравленным взглядом — княжна Цири из павшей под напором нильфгаардцев Цантры, дочь Паветты и внучка Калантэ. Эльфы рассказывали Каре о ней, и эльфы же и направили к Каре юную княжну. — Мне нужна помощь, — умоляюще проговорила девочка, вцепляясь в предплечья Кары будто в спасительную опору. — Мне сказали, ты не бросаешь в беде никого. Я должна отыскать Геральта из Ривии, он… Он заберет меня к себе, и все кошмары закончатся. Девочка, похоже, совсем мало знала о репутации ведьмака — кошмары были его специализацией. Вряд ли за эти годы что-то изменилось. Впрочем, Кара допускала, что Геральт мог, подобно ей самой, забросить свое ремесло и осесть где-нибудь… — Геральт из Ривии, говоришь? — бывшая морд-сит привлекла Цири к себе, впуская в дом. — Проходи к очагу, дитя. Ты наверняка голодна и озябла. Путь ко мне непрост и долог. — Ты поможешь мне? — с надеждой воззрилась на Кару девочка своими необычными, глубокими глазами. Ну как можно было отказать ей? Кажется, Каре с Геральтом не миновать было третьего свидания.