9. Повсюду Джека застаём: он вездесущ, как наша пресса
Оказывается, очень опрометчиво говорить летающему животному посреди сети запутанных коридоров «Или ты сейчас выложишь всё как на духу, тупой пучок перьев, или я тебя побрею! Говори, кто ты, тварь!» Не сумев отбрехаться от допроса Гарри и схлопотав ультиматум, Мертвяк с воплями, что он, «мимир, чист пред Богом и людьми», кинулся наутек от разъяренного хозяина. Изумляя встреченных по дороге студентов разных факультетов и пару раз едва не сбив с ног ассистентов преподавателей, Поттер с палочкой наголо несся вслед за хлопающим крыльями и истошно каркающим вороном. Увлеченные погоней, оба они не заметили, как оказались в запретной части третьего этажа. Потеряв след питомца и споткнувшись о какой-то тяжелый предмет на полу, Гарри остановился. Здесь было удивительно тихо, глухо и пахло паутиной. Под ногами валялись древние доспехи, они же в беспорядке громоздились у стен, кучами забивали пыльные углы. — Ладно, черт с тобой. Возвращайся. А то мне из-за тебя влетит, — сказал Гарри, озираясь в неприятной полутьме. Здесь было как-то мерзко, хуже, чем в казематах Слизерина. Мертвяк не отвечал. — Ну и хрен с тобой. Если тебя сожрет какой-нибудь упырь, я тут ни при чем. Так и знай! Поттер решительно развернулся, произнес заклинание Люмос и тут же среди неподвижных рыцарских лат увидел промелькнувшую невдалеке тень: — Ох и ублюдок же ты, Мертвяк! Я тебя кормлю, пою, а ты… — Мя-а! — отозвалась тень, и в круг света выползла облезлая кошка завхоза, издевательски потягиваясь и щуря наглые глаза, как будто видела в Гарри мышь, с которой теперь можно всласть поиграть. Еще не хватало быть отчисленным из-за какой-то драной бестии! Мальчик быстро погасил палочку и отступил в «рукав» дополнительного коридора. Как назло, это был тупик. — Т-с-с! — послышалось под ногами. — Если что, я вылечу и отвлеку их с Филчем, а ты беги на свет! — Ты не ворон, ты свинья, Мертвяк! Так меня подставить! — Гарри ощупал стенку за спиной и понял, что это не стена, а кованая дверь. — А что за гнилые подозрения, босс? Я тебе хоть раз что-нибудь плохое сделал? Или этому твоему мучачесу? — Да всё время мне за тебя влетает! Всё время! — Гарри с трудом, но вспомнил заклинание, которому пытался научиться у зубрилы-Грейнджер: — Алохомора! — кованая дверь открылась, Гарри с Мертвяком просочились в нее, и очень вовремя: проклятая миссис Норрис как раз в эту минуту привела за собой своего хозяина. Теперь старый сквиб и его кошка прочесывали коридор. — Мне всё время за тебя влетает, а сейчас еще и отчислят, если поймают! — Фу! Чем тут так смердит, как в жопе тролля? — вдруг спросил ворон. И тогда они оглянулись. Душа Гарри ушла в пятки, а Мертвяк и подавно поделился с половицами комнаты продуктами своей жизнедеятельности. Прицепленный стальной, звенящей от натяжения цепью к кольцу на люке в полу, к ним, полузадушенно хватая вонючей пастью воздух, пытался прорваться безобразно огромный пес о трех головах. Ошейник, усеянный шипами, обвивал сразу три шеи Цербера, и было видно, что вот-вот либо лопнет застежка, либо разойдутся звенья цепи, а мощной собачьей шее не грозит ничего. Гарри заорал от ужаса. Прямо из стены в комнату, бледно светясь, выдавился силуэт Кровавого Барона, за ним подобострастно выглянул, но тут же и спрятался обратно старина Пивз. — Прошу мне это засчитать в отработку, господин Барон! — провизжал полтергейст с той стороны. Без лишних слов привидение слизеринской гостиной выхватило призрачный кинжал и бросилось полосовать Цербера с энергией трижды живого ассасина. Не то чтобы его удары наносили псу какой-то физический ущерб, но от такого напора чудовище резко осело на задние лапы и сдало назад. Не теряя времени, Гарри дернул на себя дверь и выкатился в коридор. Вместе с Мертвяком они захлопнули ее, услышав изнутри сдавленный рык, от которого завибрировало под ногами, сиплый кашель и истошный вой сразу трех глоток «сиамского близнеца». Поттер даже не заметил, как вместе с вороном очутился на винтовой лестнице возле плачущего дождем желтого человека в оконном витраже, и еще долго они пытались отдышаться после нескончаемого бега. — Блин! — проглатывая вязкую слюну, отрывисто вымолвил Гарри. — Что это было? — Да ипацца-срацца, босс, чем бы это ни было, это ж просто какое-то невзъепеннопромандобляццкое пиздопроепище, акуеть-невстать! Я чуть яйцами нестись не начал! Как такую поебень, мать его, в школе держат, они тут все йобу дались, что ли?! После такого боевого крещения Гарри решил принять пока на веру слова Мертвяка о невинности его побуждений. Хотя, конечно, остался уверен, что лже-мимиру есть что скрывать. Рассказать подробнее о своих подозрениях Акэ-Атль не сумел и, когда вечером того дня Поттер под большим секретом поведал ему историю с комнатой трехголового мутанта на третьем этаже, признал: — Ладно, если так, то пусть его. Наверное, будь твой Мертвяк замешан в настоящем черном колдовстве, преподаватели Хогвартса раскусили бы такое сразу. — Так что же ты в нем видишь? — Не знаю, трудно это описать. Просто чую в нем что-то запредельное — аж волосы дыбом встают! — Куатемок немигающим взглядом уставился на горы, что виднелись вдали из окон когтевранской гостиницы. — Но согласен: по сравнению с этим дьяволом на третьем этаже твоя птица — просто весенняя ласточка… — А еще там, в полу, находилась какая-то дверь, и к ней этот Цербер был пристегнут цепью… — Точно! Именно то, что спрятано внизу, он и охраняет! — сказал метис. — И преподаватели это знают, раз уж запретили нам туда ходить… — Слабо сказано — знают! Они же его туда и посадили охранять, с ведома самого директора. Дамблдор — тот еще фрукт, — Гарри едва сдержал улыбку, воспользовавшись случаем хотя бы заочно отомстить директору за вчерашнего «овоща». — Я вот только не знаю: предупредить об этом остальных ребят, или пусть, если что, помрут счастливыми? Мальчишки засмеялись. — Я бы, наоборот, туда кое-кого отправил, — признался Акэ-Атль, зло сощурив темные глаза. — А вообще странно, что Кровавый Барон кинулся вас защищать. О нем говорят, что это самый безжалостный из всех известных призраков, а ты ведь даже не из Слизерина… — Зато если верить легенде, из Когтеврана была та, кого он любил. — Угу. И которую грохнул при первом же подвернувшемся случае.* * *
Всё шло своим чередом. Новые впечатления, новые знания, новые друзья и недруги. Так незаметно пролетели два месяца, и вот Хогвартс забурлил в преддверии маскарада на Хэллоуин. Студенты и преподаватели всех возрастов в одночасье сравнялись, с одинаковым задором придумывая себе костюмы для конкурса. Видимо, только два человека во всем замке не разделяли всеобщего воодушевления. Первым был Гарри, который теперь в подробностях знал, как и когда погибли его родители, а в это 31 октября и подавно исполнялось десять лет со дня их смерти. Мальчик много раз представлял, как всё случилось, вспоминал и странные свои сны, навязчиво повторявшиеся, когда он лежал в летаргии у Лавгудов. Хотя, конечно, их содержание совсем не совпадало с официальной версией. Вторым, безусловно, оказался алхимик, но для угрюмого зануды не нужен был и повод, чтобы испортить своим видом даже самое праздничное настроение кому бы то ни было. И все же тут он посрамил собственные рекорды ношения траура. Многие даже спорили, что Снейпа не будет на праздничном ужине, но оказались неправы. Несмотря ни на что, декан Слизерина с вечно недовольной рожей банши появился за преподавательским столом, хотя сидел, даже не притрагиваясь к столовым приборам и действуя на нервы гриффиндорцам одним своим молчаливым присутствием. Гарри думал, что не будет засиживаться здесь долго: ему хотелось побыть одному, в укромном уголке, и, может быть, даже дать по такому случаю волю слезам. Однако в самый последний момент Дамблдор поднял ему настроение намеком на то, что у него есть сюрприз для юного сына Джеймса и Лили. Окрыленный такой вестью, мальчик подключился к веселью однокашников и теперь немного жалел, что с ними за столом нет Полумны: за эти месяцы он сильно соскучился по Лавгудам, а особенно по Луне с ее глазами звездного цвета и плывущей походкой. Скорее бы прошел этот год, и она тоже поступила в школу! — Не грусти, босс, и это пройдет! — наслаждаясь угощениями с общего стола и ни в чем себе не отказывая, говорил Мертвяк. — Сегодня веселятся даже призраки! А о чем, кстати, ты грустишь? Влюбился? Гарри примерил к руке бутылку с крюшоном: — Вот я тебе сейчас как врежу этим промеж ушей, чтобы не болтал всякое! — Разбей! Разбей! Я капли оближу! — трепетно взирая на хозяина, пообещал ворон. Пир был в самом разгаре, когда в зал вбежал профессор Квиррелл в растрепанных чувствах и чалме. Рана двухмесячной давности у него на лице стараниями мадам Помфри почти зажила, остался лишь багровый рубец, а вот рукой он двигал все еще с трудом и выглядел совсем не здоровым. Приблизившись к Дамблдору, он пролепетал: — Там… это… т-т-т-тролль. В па-па-па-подземельях! — и рухнул без чувств прямо поперек стола. Пока поднявшийся с места директор отдавал распоряжения об эвакуации учеников, Гарри заметил, что алхимик пристально посмотрел на Квиррелла, безжизненной морской звездой раскинувшегося на блюдах с едой, встал и, пользуясь всеобщей суматохой, скрылся за какой-то невидимой дверью — наверное, доступной только педагогическому составу школы. Этот странный блеск холодных темных глаз, сжавшиеся в нитку губы, возникшая будто из ниоткуда палочка в длинных пальцах и плавные перемещения атакующего черного скорпиона заставили Гарри содрогнуться. Будто управляла Снейпом какая-то тварь — нечто, во много раз более страшное, нежели Кровавый Барон. Когтевранцы выходили вместе с гриффиндорцами, и между Гарри и Акэ-Атлем внезапно затесался Рон Уизли: — Слушайте, там Гермиона хотела, пока все празднуют, залезть в одну из запретных секций библиотеки и до сих пор не вернулась. Мы с ней поспорили насчет одной штуковины, только я не думал, что ей взбредет именно сегодня... В беседу неожиданно включился Мертвяк: — Черт! А ведь там я ее и видел не так давно… — Нашла, значит… Вот Мерлин! — упавшим голосом сказал Рон, повернулся и кинулся к пуффендуйцам, которые шли как раз в нужном ему направлении. Гарри и Акэ-Атль, не сговариваясь, только переглянувшись, побежали за ним, а ворон хлопал крыльями у них над головами. Возбужденные форс-мажором студенты не обращали на них внимания, и вскоре им удалось оторваться от всех. Последний месяц Поттер, Куатемок, Грейнджер и — иногда — Уизли проводили вместе всё больше времени. Гермиона, кажется, нравилась Акэ-Атлю, а Рон, охочий до знаний и считавший, что в большой семье он сам за себя ответчик и добиться чего-то можно только тогда, когда неустанно занимаешься тем, что тебе интересно, тоже примкнул к ним вслед за сокурсницей-заучкой. Наверное, этот парень был единственным, с кем рыжая стерва не только ни разу еще не подралась, а даже и наоборот — выказывала некоторые признаки уважения. Но именно сегодня, занятый своими мыслями, Гарри как-то упустил из виду странное отсутствие Гермионы за гриффиндорским столом. Отделавшись от толпы, два когтевранца, гриффиндорец и говорящий ворон быстро промчались по опустевшему боковому проходу и устремились к женским туалетам. Именно там, по предположению Уизли, могла запереться Гермиона, чтобы попробовать проделать на практике вычитанное в добытой книге. Спрашивать, что же это такое, было некогда, и Гарри просто следовал за Роном и Мертвяком. Но тут за углом послышались торопливые шаги. Мальчишки юркнули за статую грифона. — Нас, наверное, ищут! — прошипел Рон. — Из старост кто-то… Может, даже мой братец! Но это был не Перси Уизли и не поисковая команда учителей. Коридор быстрым шагом пересек алхимик. В окружении черных теней, пляшущих под рваным факельным пламенем, с палочкой наизготовку, он не шел, а словно струился над полом и тем еще сильнее напомнил Гарри готового к битве скорпиона. — Куда его понесло? — выглянул из-за статуи Акэ-Атль. — Подвалы ниже! Мертвяк слетал за ним до поворота и доложил: — Свернул на винтовую и пошел на третий этаж. В ту самую часть! — он многозначительно посмотрел на Гарри и Акэ-Атля. Не успел он это произнести, пол под их ногами сотрясся. Следуя по пятам Снейпа, в коридор свернуло чудище не меньших размеров, чем запертая на третьем этаже трехголовая тварь. И хотя голова у этого гуманоида была всего одна, а судя по взгляду, мозг в ней и подавно отсутствовал, огромная дубина в жилистых горилльих лапищах наводила на мысли, что надо прикинуться частью интерьера. Мальчишки замерли. Смердя, как выгребная яма, тролль прогромыхал мимо их грифона и влез в один из туалетов. — Запрем его там, нафиг, и позовем преподов! — предложил Рон. — Давай, погнали! — Гарри и Акэ-Атль выскочили из укрытия, но тут из уборной донесся визг, грохот и плеск воды. — Герми! После этого они, уже ни о чем не договариваясь, хаотично бросились в туалетную комнату. Там их глазам представилось дикое зрелище: размахивая дубиной и рыча, горилла-переросток увлеченно гонялась за маленькой, но прыткой, как ласка, Грейнджер, а та визжала и швырялась в монстра кусками разбитого кафеля и осколками мраморных раковин. Из переломанных труб во все стороны хлестала вода, заливая темную мозаику пола и что-то, что было на нем начерчено каким-то составом почерком Гермионы — остатки полукруга, символы... — Твою ж мать! — крикнула она. — Честное слово, это не я его вызвала! Гарри и Рон, не раздумывая, ткнули палочками в сторону тролля и выкрикнули первые пришедшие на ум заклинания. Возможно, от страха или от ярости, но у них получилось сбить эту тушу с ног. Выхватив из болтавшейся на боку сумки свою знаменитую рогатку, Гермиона тоже умудрилась всадить троллю в лоб самодельную бомбочку из селитры, которая взорвалась и задымила лучше всякого колдовского проклятья. Оглушенный, с вылезшими из орбит красными глазками, монстр, подскочив было после ударов Поттера и Уизли, снова сел на задницу, а сверху на него, кашляя от дыма и трехэтажно матерясь, налетел Мертвяк — и ну долбить в макушку громадным клювом. Страдала от этого не столько макушка, сколько исходящие кровью уши тролля. Внезапно Гарри услышал рядом с собой утробный рев и уже приготовился защищаться от невесть откуда взявшегося второго врага, как тут увидел выпрыгивающего из ученической мантии черного зверя, похожего на пантеру. Гигантская кошка в два скачка вознеслась на загривок контуженного тролля, а оттуда принялась кромсать когтями и клыками лысый, как орех, череп. — Ну мне-то оставь! — кровожадно прокаркал ворон, которому давно не подворачивался случай поделиться с миром наболевшей экспрессией. Через несколько секунд тролль распластался в луже воды, перемешанной с его собственной кровью, а черный зверь прыгнул за дверцу одной из чудом уцелевших кабинок. — Пора валить, — сообщила Гермиона, но было поздно. Захлопнувшуюся во время боя дверь в туалет вынесло ударом снаружи, и внутрь вломились МакГонагалл, Снейп, а за ними — Квиррелл. Что тут было! Гарри еще никогда не слышал, чтобы Минерва так разорялась на студентов. Даже мужчины-спутники уставились на нее с приоткрытыми ртами. Декан Гриффиндора обрушила на головы бедных учеников такое словоизвержение, что Поттер начал опасаться, не обменялись ли они со Снейпом телами по дороге сюда. А еще он заметил, как алхимик осторожным движением палочки дотер оставшиеся после всей этой возни каракули Гермионы на полу и перевел взгляд на Квиррелла, который пялился на него, словно увидел призрак. Заломив левую бровь и склоняя голову к плечу, Снейп почти беззвучно промолвил: — Нежданчик, правда? Квиррелл схватился за сердце и припал к стене, но на него никто не обратил внимания. Сильно хромая, алхимик подошел к троллю, нагнулся над ним и наложил связывающее заклинание. Мантия профессора была разодрана снизу, на ноге, и перепачкана клочками какой-то бело-розовой пены, но Снейп то ли не знал об этом, то ли впопыхах забыл. — Где еще один студент?! — заорала Минерва, подхватывая с пола мантию и порванную школьную форму… Акэ-Атля. — Я… здесь, — послышался его сдавленный голос из кабинки. — Не входите, пожалуйста! Я… не одет. — Вы что, с ума сошли? — МакГонагалл настойчиво постучалась в дверцу. — Что вы там делаете? Что здесь… что здесь такое происходило?! — она с подозрением уставилась на помятую в драке Грейнджер, будто силясь уличить в нехватке одежды и ее. — Тут был какой-то зверь, мэм. Черный такой… Он помог нам добить этого, — дрожа от перевозбуждения, как и Гарри, сказал тогда Рон. — Не знаю, откуда он вдруг взялся. Сидящий на краю кабинки Мертвяк взглянул через плечо на скрытого внутри мальчишку, потом снова повернулся ко всем: — Это он и был. Зельевар отодвинул с дороги Рона и Гарри и решительно открыл дверцу, заслонив проход своей необъятной мантией. — Всё понятно, — после десятка секунд молчания он, не оборачиваясь, отвел руку в сторону: — Профессор, подайте, пожалуйста, мне вещи студента, — и, раздраженно швырнув в Акэ-Атля комком его одежды, приказал: — Одевайтесь и выходите. Жду вас всех, — а это уже относилось к присутствующим, — в учительской через пять минут. Кто не явится, будет исключен. Сегодня же! — Верно, профессор! — наконец-то сдавая позиции диктатора и становясь похожей на обычную бабушку, кивнула МакГонагалл. — Поговорите с ними по-мужски, давно пора. Совсем распоясались! Слепому коню что кивай, что подмигивай! Пять штрафных очков Гриффиндору! — Но мэ-э-эм! — по привычке заканючили Рон и Герми. — И столько же Когтеврану. — Десять, — хлестнув злым взглядом Гарри с перелетевшим к тому на плечо Мертвяком, по выходе за дверь добавил Снейп. — Когтеврану — десять. — Блять… — сказал ворон. — Пятнадцать! — донеслось в ответ из коридора.* * *
— А теперь потрудитесь сообщить, почему после эвакуации вы четверо находились не в своих башнях. В учительской стояла жуткая — и жутко знакомая Гарри и Мертвяку — вонь псины. Если в туалете все прочие запахи перебивались миазмами тролля и дымовухой Гермионы, то здесь не определить его было невозможно: он бил в нос, как пудовый кулак кузена Дадли. Под громкое тиканье десятков висящих на стенах и стоящих по углам часов Снейп полусидел на буковом письменном столе, взирая на вошедшую четверку. Вонь Цербера, пена из его пасти, смешанная с кровью алхимика и, в конце концов, хромота последнего вызвали у Гарри нешуточные подозрения. А не намеревался ли профессор зельеварения под шумок унести из хранилища под трехголовым псом что-то, там спрятанное? Мысли его перебила Гермиона: — Простите, профессор, это я виновата. Во время банкета я пошла в туалет, и там меня застала тревога. Убежать я уже не успела, туда ворвался тролль. И большое счастье, что мимо как раз проходили ребята, — она взяла за руки Акэ-Атля, стыдливо кутавшегося в кое-как прикрытые мантией обрывки своей одежды, и Рона. Неужели его приятель — оборотень? Гарри стало не по себе. А ведь он уже много раз видел приметы, намекающие на его двойственную сущность… — Да, сэр, мы подняли шум, чтобы привлечь внимание учителей, — подхватил Уизли. — А каббалистические символы вы чертили на полу, как я понимаю, для лечения своего обострившегося цистита, — съязвил Снейп, даже не удостоив мальчишку взглядом. — Но я клянусь вам, профессор, этот ритуал никак не мог вызвать тролля! — воскликнула Гермиона, боявшаяся, что ее теперь исключат за вредоносное колдовство, и боявшаяся небезосновательно, как понимал Гарри, видя реакцию профессора, который, по слухам, знал толк в таких делах. Вот только зачем он замел следы, компрометирующие Гермиону? Это был бы чертовски удобный предлог опозорить Гриффиндор и порадовать деток аристократов своего факультета отчислением маглорожденной из школы. Алхимик поднялся со стола, одним небрежным движением палочки обмел мантию, уничтожая собачью вонь, слюну, кровь и восстанавливая целостность материи. Вкрадчивой походкой, уже без малейших признаков хромоты, он приблизился к Грейнджер: — Сама додумалась, или подсказал кто? Она опустила голову и шмыгнула носом: — По книжке… — И где же вы, позвольте осведомиться, разжились подобной литературой, мисс Грейнджер? — принимая у нее аккуратно обернутую книгу, продолжал допрос Снейп. Газетная обложка аккуратистки Гермионы, у которой была мания оборачивать всё, что попадалось ей в руки хотя бы на час — книги, тетради, блокноты, альбомы, — тут же полетела на пол. На темном кожаном переплете блеснуло золотое тиснение с заглавными «GG». — В запретной секции, сэр… Между подлинником Хроник Акаши и сборником трактовок Ницше под редакцией академиков и профессоров Дурмстранга. Там еще рядом стеллаж магловской оккультной литературы, но до нее я не дошла… «Какое счастье, что не дошла, вундеркинда ты наша!» — мелькнуло у Гарри, которому совсем не улыбалась мысль изгонять из школьного женского туалета заодно и дьявола. Он никак не мог взять в толк, зачем Герми и Рон вообще полезли в эту область знаний. Видимо, взять это в толк не получалось и у Снейпа. — И чем вас так заинтересовала эта тема? — зельевар повернул книгу другой стороной. Тогда Гарри смог прочитать название и имя автора. Называлась она не то на французский, не то на немецкий лад — «Доппельгёнгер» — а написал ее некто Геллерт Гринделльвальд (имя показалось Поттеру смутно знакомым, он точно уже где-то его слышал или видел). По центру обложки виднелось выпуклое, как камея, изображение — два лица, растущие из одной головы и смотрящие в противоположные стороны: одно — молодое, гладко выбритое; второе — старое, с бородой и усами. — Дело в том, профессор, что я уже читала об этом в немагической литературе… Но сведения психологов меня не убедили. И тогда… — Я, кажется, не просил вас начинать свою безусловно увлекательную историю с момента сотворения мира. Я спрашиваю: чем э-та те-ма так за-ин-те-ре-со-ва-ла лич-но вас? — отчеканил Снейп. Гермиона замялась. Гарри видел, что ей очень не хочется откровенничать с этим мрачным и скользким профессором, с легкой руки которого слизеринцы постоянно оскорбляли ее и других гриффиндорцев только потому, что он поддерживал заведенную в Хогвартсе с незапамятных времен традицию непримиримой вражды двух факультетов. Хуже того: в линзах очков снова всё поплыло, а в левом ухе послышалось с детства привычное шипение: «Тс-с-с! Молч-ч-чать! Ни с-с-слова!» На правом плече закопошился Мертвяк, и голос его отдался эхом в другом ухе: «Расскажите ему! Расскажите всё!» Они, эти двое, снова едва не свели Гарри с ума, как тогда, под Распределяющей Шляпой при поступлении. Мальчик сдавил виски ладонями и зажмурился, силой воли заставляя их обоих заткнуться и даже не представляя, что выбрать. Всё, всё говорило в пользу того, что доверять Снейпу нельзя ни в коем случае: разум, прошлый опыт, факты… Но он знал точно — если здесь кто-то и сможет разобраться, то это профессор алхимии. Непонятно откуда, но знал. — Расскажи всё! — тронув за руку Грейнджер и содрав с носа очки, шепнул Гарри. Снейп и Герми уставились на него одинаково изумленными глазами, мол, вот уж от кого можно было меньше всего ожидать. А ведь он даже не представлял себе, что скрыто под этим самым «всё». — Но это долго, — предупредила Гермиона, с вызовом уставившись в бледное лицо зельевара. — Ничего. Тут уже никто никуда не спешит. Присаживайтесь, — ответил он, сам сел за буковый стол и сложил руки на груди, дожидаясь, когда ученики рассядутся вокруг. — Слушаю вас.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
В прошлый четверг, то есть ровно за неделю до этого злополучного Хэллоуина, Гермиона самозаточилась в библиотеке и весь вечер усердно готовилась к уроку заклинаний у профессора Флитвика. Уже с начала октября первокурсники узнали, что декан Когтеврана всего лишь замещал основного преподавателя истории магии — лысенького призрака по имени Катберт Бинс. Когда же зануду Бинса, который, как оказалось, не заметил зеркало на своем пути, прошел сквозь его поверхность и удалился в некое подпространство, доступное привидениям и скрытое от живых, наконец нашли и перенаправили оттуда в реальность, он как ни в чем не бывало продолжил читать лекции. Только теперь студентам, а не зазеркальным сущностям. Поговаривали, что в былые времена профессор Бинс точно так же не заметил по рассеянности и собственной смерти, а потому встал с утра со смертного одра, покинув бренную оболочку, и зашаркал на свой урок. Тело предали земле, но сказать об этом бедолаге-привидению не решился никто, и оно продолжало преподавательскую деятельность так, как если бы ничего не случилось. Соответственно, Флитвику остались только его часы, и он стал гонять учеников по своей основной дисциплине с удвоенным тщанием. Если бы не три часа спортивной подготовки у безжалостной мадам Хуч, наконец-то подпустившей некоторых, как ей показалось, морально и физически подготовленных студентов к метлам, Грейнджер ни за что не задремала бы над книгой. И не проворонила бы в тихом уголке тот момент, когда мадам Пинс попросила всех читателей разойтись по своим гостиным. Сон, сморивший девочку, был так крепок, что она не очнулась даже тогда, когда библиотекарь погасила освещение и ушла из зала. Но виной недосмотра была вовсе не халатность Ирмы Пинс. Всё дело в том, что еще в очень нежном возрасте, не зная ни о чарах, ни о собственной природе, Гермиона в совершенстве научилась отводить глаза некоторым надоедливым взрослым. Первым ее опытом стала мерзкая коллега родителей, мисс Гиббс. Она так и лезла во все дела маленькой Грейнджер, а папа с мамой жалели ее, потому что у несчастной Розмари, видите ли, не было своих детишек, а ей так хотелось с кем-нибудь понянчиться. Вытерпев ради уважаемых ею родителей пару осад, Гермиона поняла, что надо как-то уклоняться от неприятной обязанности — во всяком случае, их черепаховой кошке вполне удавалось избегать гостей, незаметно ныряя под кровать. Так что было с кого брать добрый пример. И, едва завидев мисс Гиббс на пороге, девочка очень четко проговаривала внутри себя: «Ты меня не видишь». Как ни странно, вскоре это заработало и с тех пор безотказно спасало Герми уже не только от любвеобильной дантистки, но и от других нежелательных встреч с кем бы то ни было. Возможно, именно поэтому ее не заметила даже волшебница Хогвартса: та просто забыла снять с себя свой «кокон» после тренировок у Хуч, где у них был сдвоенный урок со слизеринцами, а драться у Гермионы не было настроения. Проснулась она уже поздно вечером. Вероятно, старосты еще не совершили обход своих гостиных, и отсутствие ученицы пока замечено не было. Девчонки из комнаты Герми, зная ее независимый характер, хватились бы соседки в последнюю очередь. Повертев затекшей шеей, Грейнджер уже хотела подняться и тихонечко покинуть читальный зал: привыкшие к темноте глаза прекрасно различали контуры предметов, поэтому даже включать свет, чтобы уйти, ей было не нужно. Но тут она услышала шепот и шаги, доносящиеся из-за стеллажей. Гермионе показалось, что разговаривают двое или трое, причем старшекурсников: это был голос парня и голос девушки. Она еще подумала, что странное место выбрали влюбленные для поцелуев, ведь находились они явно в запретной секции, а пустить в нее могла бы только библиотекарь — значит, эти ребята проникли туда тайком и без разрешения, из-за чего сильно рисковали репутацией своего факультета. — Поставь на место! — громким шепотом велела кому-то невидимая в темноте девушка. — Это не она! — Но здесь же тоже двуликий! — возразил парень. — Вот, прямо на обложке! — Нам он не нужен. Вернее, нам нужен не он. Не этот. Так оформлялись все его сочинения. Кстати, помнишь? На первом курсе было! Всё, всё, поставь. В его «Доппельгёнгере» этого не было! — Точно? Мы же тогда не успели ни прочитать, ни сделать… — Да уверена! Я успела пролистать всё от начала до конца, и там не было ничего о реликвиях древних семейств. Ни слова! — И даже о кровавом эмеральде? — И о нем тоже. Там другое. Призыв Тени не даст в нашем случае никаких результатов, она не подчинится нам. И еще хорошо, что у меня тогда ничего не вышло. Мы бы и вчетвером не совладали с этой тварью, если бы она появилась… Гермиона насторожилась: на кого на кого, а на влюбленных эти нарушители походили мало, и целоваться странная парочка явно не собиралась. Девочка подкралась к решетке, отделяющей запретную секцию от секций свободного доступа. Так и есть: решетка была отперта, в замке торчал ключ. Гриффиндорка тихонько просочилась внутрь, юркнула под раздвижную лесенку у стеллажа и там затаилась в надежде, что стук ее бешено скачущего сердца не выдаст ее загадочным посетителям. В этом ночном разговоре крылась какая-то тайна, и не поддаться соблазну подслушать ее любознательная Гермиона не могла…. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
— В замке торчал ключ, и вы… — остановил ее алхимик. — Мисс Грейнджер, в замке торчал ключ… и… Гермиона стыдливо залилась краской, и веснушки ее прямо-таки засияли на упрямом лице. Не выдержав считывающего взгляда преподавателя, она вынуждена была отвести глаза и сознаться: — Ну да, я сначала сделала с него слепок… на жвачку. Заморозила ее, чтобы не потеряла форму, потом вставила ключ обратно и пролезла под лесенку. — Хорошо. И, пожалуйста, избавьте меня от необходимости контролировать каждую вашу фразу, — поморщился Снейп, как если бы у него болел зуб или голова. — У нас с вами обоюдный интерес: уйти отсюда как можно быстрее. Давайте сюда эту свою… жвачку. У Гарри мелькнула робкая надежда, что профессор ограничится лишь устным наказанием, максимум — отработкой, и до исключения их четверых из школы дело не дойдет. Гриффиндорка с досадой вытащила из кармана отвердевший грязно-белый комок с отпечатками зазубрин ключа и протянула алхимику, но тот, не скрывая брезгливости, лишь взглянул на зажеванную резинку и указал пальцем положить ее на стол подле небольшой статуэтки какого-то египетского божка. — Продолжайте.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Загадочная парочка пошушукалась еще немного, затем, видимо, или нашла, что искала, или, напротив, не нашла, но голоса стали приближаться к выходу. Гермиона набросила на себя капюшон мантии и на всякий случай еще вжала голову в плечи, надеясь, что они, проходя мимо, не заметят ее под лестницей. Они и в самом деле не смотрели в ее сторону. Люмос, испускаемый палочкой девушки, очень скупо освещал лишь небольшое пространство вокруг них. Зато эти двое были для Гермионы как на ладони, и она чуть было не выдала себя, охнув, но вовремя зажала себе рот обеими руками. Ближе к ней был парень — лет шестнадцати на вид, в общем, старшекурсник; высокий, стройный, бледный, с правильными чертами лица, длинными темными волосами; было в нем что-то знакомое, но Герми не могла определить, что, а главное — где она видела его раньше. Но испугал ее не он, а выглянувшая на мгновение из-за него девушка, его ровесница. Гермиону затрясло, потому что увидела она… саму себя. Выросшую себя.