16. От нас потянутся иные тени, склоняющие душу к перемене
Всю рождественскую ночь Гарри за кем-то гонялся во сне, потом кто-то гонялся во сне Гарри за ним самим, и наутро он проснулся разбитым, в дурном настроении, да еще и вспомнил, что Акэ-Атль и остальные приятели-однокурсники сегодня разъезжаются на каникулы по домам. Он отпросился у Флитвика проводить друзей хотя бы до перекрестка, откуда брала начало дорога на Хогсмид и где их поджидали никем не запряженные, но при этом волшебным образом передвигающиеся кареты. А поскольку снега за прошлые сутки навалило, будто на Северном полюсе, то сегодня это были не кареты, а сани, как в сказке о Снежной Королеве. Но тоже самодвижущиеся. — Ладно, не кисни! — Куатемок подставил свой кулак под легкий тычок кулака Поттера, а потом, уже совсем было усевшись в сани, вдруг приблизился к его уху и быстро шепнул: — И не шастай больше в ту комнату… ну, которая с зеркалом. Верно тебе говорю, дед зря предупреждать не станет! Гарри изумленно уставился на него сквозь запотевшие на морозе линзы очков, однако спросить ничего не успел: все сани одновременно, как по команде, сорвались с места и покинули перекресток в направлении деревни со станцией. Как ни странно, на снегу между бороздами от полозьев отпечатались вполне четкие следы конских копыт — именно там, где ступали бы настоящие впряженные лошади… Стайка старшекурсниц, провожающих подруг и зябко прячущих руки в меховые обшлага рукавов мантий, помахала вслед кавалькаде и со звонким смехом упорхнула обратно к воротам. Кажется, даже звуки здесь превращались в кристаллики льда и хрустально переливались в совершенно прозрачном воздухе. Несмотря на морозец, от которого «поседели» кончики волос, что выбивались из-под капюшона зимнего «домино», Гарри решил, что ему стоит сделать большой крюк, прогуляться по свежему воздуху и еще раз покатать в уме события, которые выявляли тайную изнанку Хогвартса. Как сказали бы Дурсли (и были бы в чем-то правы), «тут всё не как у людей». В чулане школы, охраняемом от учеников только кокетливо-провоцирующим директорским запретом, сидит нечто трехголовое, от которого стоило бы охранять самих учеников. Зачем оно там сидит — ведомо только директору. Ну, может, кроме него — и паре преподавателей с сомнительной репутацией. Один из учителей во время матча пытается угробить одного из учеников, попутно едва не гробит еще нескольких, промахиваясь мимо цели. Другой учитель вмешивается, отводит угрозу, но далее не ударяет палец о палец, чтобы хоть как-то известить об инциденте общественность и предотвратить возможные повторы покушений. А ведь помимо директора и деканов, если верить слизеринцам, существовал еще некий Попечительский совет, собранный из уважаемых в магическом мире личностей. В свободном доступе, за незапертой дверью, стоит вызывающий опасения артефакт-зеркало, но всё, связанное с защитой от него, опять же сводится к банальному «ай-яй-яй» со стороны всё того же учителя-декана и деда одного из студентов. Причем во втором случае это «ай-яй-яй» и подавно высказывается заочно. Где логика? И как вообще Хогвартс обходится без массовых вымираний учеников, если ничто из перечисленного не является для его педагогического коллектива форс-мажором? Да что там! Вспомнить хотя бы родню Невилла из Гриффиндора, которая считала мальчишку сквибом и во избежание позора пыталась пробудить в нем магию самыми изуверскими способами, вплоть до вышвыривания из окон… Невилла? Стоп! Не его ли это крики доносятся сейчас со стороны глухого дворика с «тетей Молли»? Почуяв недоброе, Гарри припустил бегом. Он уже привык, что с Лонгботтомом постоянно случаются какие-нибудь казусы и за компанию с Герми и Роном ему приходится время от времени выручать пацана из беды. Можно сказать, что они взяли над Невиллом негласное шефство. Никто из Когтеврана, даже Куатемок, не понимал этой «благотворительности», да Гарри и сам относился к этому насмешливо: чай, Лонгботтом не малолетка, давно ему пора отращивать собственные зубы и когти. Но в последний момент жесткости не хватало, Поттер срывался, а не утерпев, тоже вступался, и тоже вытаскивал, и тоже… Словом — сентиментальный болван, размахивающий ржавым копьем перед ветряными мельницами. Курам на смех. Сюда выходили окна самых верхних комнат башни Пуффендуя, да и те не приносили никакой практической пользы обитателям, спрятанные под ветками. Еще осенью стены с этой стороны замка были густо укрыты мелкими темными листьями плюща с вплетениями разноцветных резных — дикого винограда. Несколько тропинок, ведущих к площадке с разных сторон, пролегли под туннелями-перголами плетистых роз. Сейчас только пустые серые ветви, кое-где с нахлобучками снега, кое-где с почерневшими листьями, напоминали о прежнем растительном буйстве этого уголка. А посреди внутреннего дворика, уставленного по кругу скамейками, высилась статуя какой-то волшебницы с непонятным садовым приспособлением в вознесенной руке. Студенты всех возрастов в шутку называли этот прибор сковородкой. Когда же в школу год за годом начались поступления отпрысков семьи Уизли, доселе безымянная статуя обрела и имя — теперь она сделалась для всех «тетей Молли». Рон подтверждал, что иногда его матушка могла становиться и куда более грозной валькирией, чем эта каменная леди, особенно если ее выводили из себя близнецы. И вот сейчас Гарри увидел на этом глухом пятачке нескольких первокурсников. Сначала он заметил плачущего Невилла, который боялся, но всё же полз вверх по громадной статуе. Поттер понял, что гриффиндорец хочет достать свой рюкзак, повисший на «сковородке». Это само по себе было рискованно, а теперь, когда мрамор обледенел и скользил на каждом дюйме, стало смертельно опасной затеей. У подножия статуи стояли и ехидно посвистывали в два пальца Крэбб и Гойл, а Драко, в дорогом норковом плаще и шапке рассевшийся на одной из скамеек нога на ногу, подначивал бедолагу: — Эй, Пупсик, а призвать метлу не судьба было? — Пуп-сик! — Уа-а-ха-ха! «Пупсик»! Малфой, ты красавчик! — Я на поезд опоздаю, Драко! — в отчаянии завопил Невилл, оценивая расстояние до рюкзака. — Бабушка сильно расстроится? — с сочувствием спросил Малфой. — То есть за тобой заехать некому будет, как за нами, да? И как только ваше семейство умудрилось в перечень попасть, Пупсик? Такие убогие, мать честная! — Драко, спусти мой рюкзак, делать тебе нечего, что ли?! — А у тебя там есть бьющиеся вещи? — Есть. Блондинчик с деланной досадой щелкнул языком: — Тц! Тогда не могу. Ты же первый побежишь жаловаться своей деканессе, если я там случайно что-нибудь расколочу. Видишь ли, я не слишком хорошо слушал Флитвика у него на уроках и в совершенстве усвоил только Вингардиум. А вот остальное у меня по заклинаниям на «тролль», правда, Винс? Крэбб заржал, охотно кивая, но при этом активно показывая лидеру их компании скрещенные пальцы, чтобы Драко чего доброго не оскорбился на него за такое подтверждение. Гарри вышел на площадку, но помочь Лонгботтому не мог: заклинания, чтобы опустить предмет на землю без повреждений, он не знал, в отличие от Драко, на самом деле. Да если бы и знал, то сейчас у него не получилось бы на этом сконцентрироваться, потому что дрожал от бессильной ярости. Он готов был выругаться самым отборным матом своего ворона, и только последняя ниточка разумного довода удерживала его от этой глупости: «Черт, Поттер, ты же когтевранец, какого хрена ты вообще лезешь в чужую свару? Ну а раз уж влез, так хотя бы не унижайся до брани, опускай их интеллектом!» — Драко, нафиг тебе всё это нужно? — спросил он. — Ха, очкастик! — раскотяшился поганенькой улыбочкой Гойл. — А ты тут чего забыл? Проповеди пришел почитать, святой избранник? Не обращая на него внимания, как на пустое место, и глядя исключительно на Малфоя, Гарри продолжал: — Свалится он сейчас. Попадет в лазарет. Пролежит там все каникулы с переломами. Ты огребешься от его бабки по самые помидоры. Тебе всё это зачем нужно? Но Драко сегодня был одновременно и не в настроении, и в ударе. Видимо, тоже во сне его нынче кто-то гонял. Он лишь сузил кошачьи серо-голубые, как лед, глаза и презрительно покривил идеально очерченные губы античной статуи: — Что это ты так обо мне печешься, полукровка? Шел своей дорогой? Вот и пиздуй мимо. Без твоих соплей сегодня скользко. — Вот и катался бы, пока скользко, на коньках, чем колдовать не умеючи… — подколол Гарри, понимая, что избежать стычки теперь, когда Малфой снизошел до простаковской брани, не удастся. Да и не очень-то хотелось: нашла коса на камень, встретились двое, вставшие не с той ноги… Провокация сработала, и чванливый потомок древнего рода в ту же секунду оказался на ногах, с палочкой наизготовку: — Уж поумелее всяких магловских выпердышей! Сам-то чего ее не снимешь, Поттер? Ты же у чистокровного гриффа-сквиба на побегушках, как я понял? — Ты не применяй на меня иерархию вашего гадюшника, о’кей? — бросив по одному короткому взгляду на Винсента и Грегори, отозвался Гарри и мысленно приготовился схлопотать множественные переломы ребер и сотряс. Крэбб с Гойлом намек поняли, рявкнули и ломанулись вперед Малфоя, однако тот осадил их недовольным окриком: — Отошли оба! Мы сами разберемся! Гарри уже забыл о существовании Лонгботтома, его рюкзака, статуи и вообще всего на свете. Перед ним остались только три его противника, а внутри него самого — порядком подзабытая со времен общения с кузеном готовность терпеть умопомрачительную боль. Весь мир схлопнулся до размеров этого пятачка за пуффендуйской башней. Приятели Малфоя немного отодвинулись назад и угрюмо сунули руки в карманы плащей. Гарри понял, что очки ему мешают, и отбросил их, а Драко, словно того и ждал, как-то легко и подвыподвертом двинул палочкой. Раздался щелчок хлыста, и нос Поттера обожгло взрывом нестерпимой боли. Он даже не услышал заклинания и теперь не представлял, чем можно защищаться от таких вещей. Зажав ноздри, из которых ручьем хлынула кровь, Гарри почти вслепую просто бросился на Драко физически, надеясь перебить ему каст следующего проклятья. Тот не уклонился, но и не упал от его натиска, устоял на ногах, только выругался сквозь зубы, когда противник успел по-магловски влепить ему оплеуху. Снова щелчок, снова боль — теперь уже на брови и скуле, а зажмуренный глаз, кажется, уцелел. Удар каблука по берцовой кости. Гарри свалился на колени, но дернул за собой и Драко. — Да отвали ты, мудак! — выкрикнул Малфой, брезгливо отрывая его от своей одежды и пытаясь вскочить, из-за чего неловко запрыгал на одной ноге и снова завалился на колено. — Что тебе неймется? — Помочь? — лениво предложил кто-то из здоровяков. — На хрена? — Драко все-таки удалось подняться и хорошенько пнуть Поттера остроносым сапогом в солнечное сплетение. Тот упал в снег, как набитая ватой кукла, и дышать стало нечем. Вдобавок, кажется, у него начались галлюцинации, потому что рядом кто-то вопил писклявым голосом Невилла и слышался топот ног. Гарри продрал глаз под уцелевшей бровью, и до него дошло, что Лонгботтом успел слезть со статуи и кинуться в драку. «Вот недотепа!» Однако вмешательство малахольного гриффиндорца разбудило потрепанное самообладание Гарри. В одном порыве он приподнялся, обхватил чью-то ногу — судя по величине ботинка, это был кто-то из приятелей Малфоя, — извернулся и коленкой сделал ему подсечку второй ноги. Туша рухнула прямо на него. Полуослепленный кровью и болью, Поттер даже не представлял себе течение боя, кто где находится и в сознании ли еще Невилл. Крэбб (или Гойл), привстав, скомкал лапищей волосы Гарри на затылке и от души ткнул его физиономией в сугроб. Все что-то выкрикивали и ругались, но Гарри уже терял сознание и слышал только обрывки фраз, не способный соединить их в общий смысл. В какой-то миг на него обрушилась тишина. Но не темнота. Поттер пошевелился в сугробе и понял, что это не обморок. — И как сие понимать, мистер Малфой? — спустя вечность послышался вкрадчивый мужской голос. Ну всё. Теперь точно конец. Гарри из последних сил извлек ничего не чувствующее, до онемения изжаленное ледяными иглами лицо из снежного муравейника. — Сэр, Поттер полез в драку, я не мог ему отказать, — чуть-чуть оправдываясь, чуть-чуть бравируя перед приятелями, откликнулся Малфой, на идеальном лице которого виднелся только один, и то едва заметный кровоподтек на скуле. Понятное дело, чего ему бояться своего декана, который их постоянно выгораживает? Зрение сфокусировалось на фигуре профессора зельеварения, застывшей по выходе из-под ближайшей арки для роз. — Поттер? — Снейп слегка склонил голову к плечу и впился в Гарри взглядом, ожидая объяснений. — Всё по-честному, сэр, — признал Гарри, еле выговаривая слова, каждое из которых отзывалось вспышкой боли в каждом из уголков тела. — Мы были один на один… это… уже потом… так получи… Он понял, что может и не мямлить и что зельевар без него видит, что у них там получилось. Слизеринцы стояли перед деканом, вытянувшись во фрунт и опустив глаза долу, но на их губах играли улыбки разного уровня самодовольства. Невилл выкарабкивался из другого сугроба, у скамеечки, куда его тоже воткнули головой вперед. Прекрасны, что и говорить. Дуэлянты хреновы… Тут заговорил Снейп: — Я не удивляюсь, когда подобные глупости совершают нищие духом и разумом, — он чуть выстрелил взглядом в сторону кое-как ворочавшегося в снегу Лонгботтома, а Поттера не удостоил и этим. — Но от вас, мистер Малфой, клянусь Мерлином, осечки такого масштаба я не ожидал. — Но, сэ-э-эр… — растерянно протянул Драко, вскидывая голову. Алхимик тем временем отлевитировал на землю злополучный рюкзак недотепы из Гриффиндора. Слушать своего студента он откровенно не желал и зло хмурился. — Мне придется сообщить мистеру Малфою о том, что по вашей милости студент параллельного курса опоздал к отходу поезда. Это приведет к ненужному беспокойству родных студента, которые были намерены его встретить и среди которых имеются члены Попечительского совета Хогвартса. А также — к беспокойству директора школы, чью резолюцию теперь будет необходимо получить для отправки мистера Лонгботтома домой по каминной связи. Причем вы лучше кого бы то ни было знаете, что такое производится лишь в исключительных случаях и весьма не приветствуется администрацией. — Сэр… Я отработаю провинность! Не сообщайте отцу, прошу вас, — тихо и сдержанно, но с явным чувством процедил Драко, теперь уже по-настоящему, со стыдом, пряча глаза от учителя, которого подвел, поставив под сомнение его авторитет. — Он прибудет сегодня за мной, и я попрошу его трансгрессировать Пуп… то есть Лонг… — Вы создали проблему, мистер Малфой, вы ее и решайте. Как мужчина, а не как сосунок, — оборвал поток обещаний ученика зельевар, после чего с высоты своего роста взглянул на Поттера, который всё еще приходил в себя, упираясь рукой в обнажившийся из-под снега каменный бордюр клумбы. — Вы так и собираетесь сидеть, Поттер? — Д-да… То есть… Нет! Сэр… — Ну вставайте тогда! — прошипел Снейп, и карие глаза его снова почернели, даже на ярком солнце. Драко многозначительно взглянул на дружков, дернул бровями, и парни ринулись поднимать на ноги сначала Поттера, потом Лонгботтома, однако те гордо от помощи отказались и еще какое-то время смешили лярв, барахтаясь на окровавленном льду в попытках встать и убраться вон. Наконец Снейп схватил Гарри за капюшон, одним рывком, как жалкого щенка, поставил на ноги и грубо повлек за собой, белый от злости. Заговорил он только у себя в кабинете, а как они туда попали — Поттер даже не понял. Пол-лица распухло и дергало болью, нос, кажется, готов был отломиться, нутро под ребрами раскалывалось, навевая старые добрые воспоминания о временах Дадли Дурсля. Не упал он только потому, что Снейп прислонил его к узкому шкафу. — Объяснитесь, Поттер, — становясь напротив и складывая руки на груди, потребовал декан Слизерина. — Я увидел, что Малфой с друзьями засунули сумку Лонгботтома на «тетю М-м-м…», простите, сэр, на статую… Вмешался… Поругались… — Сядьте. Гарри недоуменно оглянулся. Снейп коротко ткнул концом палочки в сторону кожаного кресла и с грохотом придвинул к этому креслу дубовый табурет. Гарри рухнул на кресельное сидение. Удивился, как до этих пор еще мог держаться вертикально. Зельевар позвенел своими склянками у него за спиной, поскрипел петлями дверок шкафчиков, побулькал какими-то выливаемыми жидкостями, после чего возник напротив, затмив свет от лампад своей необъятной мантией. — Какого черта вы туда полезли? — Снейп раздраженно пнул ножку табурета, от чего тот развернулся, качнулся и встал, как ему нужно. Усевшись на него почти верхом и держа в одной руке штатив с пробирками, а в другой — зажим с тампоном, профессор начал неспешно обрабатывать повреждения на лице ученика. Так же медленно и монотонно, словно начитывая мантру, он заговорил: — Малфой уже имел представление о магии тогда, когда вы еще пачкали подгузники. Кому и что вы пытались доказать? Гарри не знал, как и ответить. Не объяснять же закоренелому слизеринцу, что просто органически не переносит травлю слабого, а когда это происходит у него на глазах, буквально «роняет планку»? Решил ответить вопросом на вопрос, пусть даже Снейп обозлится за это на него еще сильнее — хотя куда сильнее? — А по-вашему, я должен был пройти мимо, когда они издевались над… Профессор ожидаемо пресек его порыв: — То, что должны вы, записано в уставе студента Хогвартса. Почитайте, кстати, на досуге — это полезно. То, что должны старосты, записано в «Префект-кодексе». То, что должны преподаватели школы, записано в контрактах преподавателей школы. Вы догадываетесь, к чему я клоню? Гарри едва заметно кивнул, шмыгнул носом, который теперь почти не болел, но из упрямства все же добавил: — Я бы не успел никого позвать, а этот дурак свалился бы со статуи и разбился. — Ладно, — внезапно делаясь сговорчивым, произнес Снейп. — Вполне возможно, что у вас где-то завалялась запасная голова и конечности. Увольте меня это выяснять. Так значит… — он слегка покусал губы, будто подбирая слова, — тетя не скрывала от вас ваше происхождение? От резкой смены темы разговора — и какой смены! — Гарри даже потерял дар речи. Ему показалось, что кто-то стал перебирать воспоминания у него в голове, но спустя пару секунд ощущение прошло. Алхимик уже явно не ждал ответа, поднялся и убрал свои склянки, а пропитанный зельями и кровью мальчика комок хлопковой тряпицы бросил в камин. — Скрывала… До письма из Хогвартса… Зрение начало расплываться, и только теперь Поттеру пришел на память момент, когда он отшвырнул перед дракой ненужные очки. — На полке, — как будто отвечая на его мысли, буркнул Снейп, указывая в нужном направлении. Гарри повернул голову и успел увидеть, как только что влетевшие в смутный дверной проем смутные очки укладываются точнёхонько в центре расплывающейся стеклянной полки над размытым пятном лабораторного стола. Он привстал; ноги уже не подворачивались. Мальчик дошел до стола, нащупал очки и нацепил их на нос. Мир снова стал четким. Профессор как-то странно разглядывал его, и это изрядно нервировало. Наконец, придя к некоему выводу, Снейп озвучил свое решение: — Полагаю, во время этих каникул имеет смысл перевести вашу неуёмную и неумную энергию в мирное русло, Поттер. Пойдемте.* * *
Если поначалу Гарри еще пытался запомнить путь, которым вел его алхимик, то после очередного поворота, погружавшего их все глубже и глубже в лабиринты подземелий Хогвартса, он бросил это бессмысленное занятие. В какой-то момент, остановившись напротив круглого окна, похожего не только на вентиляционное отверстие, но и на колеблющуюся поверхность воды в колодце, которая магическим образом не выливалась, повернутая на девяносто градусов по отношению к полу, Снейп начертал палочкой в воздухе витиеватую загогулину. Гарри ощутил, как извернулось пространство, меняя свои характеристики и словно уходя в иное измерение (возможно, так оно и было: о чем-то таком не раз твердил ему Акэ-Атль, рассказывая об устройстве Хогвартса). Отверстие встало к ним «в профиль», качнулось, как рисующее «восьмерку» испорченное колесо велосипеда, и снова вернулось «анфас». Мальчик понял, что не надо обращать внимание на воду, как не надо обращать внимание на кирпичную кладку вокзальной тумбы, на самом деле пропускающую на платформу девять и три четверти, и шагнул в «колодец». Интуиция не обманывала: они с учителем вышли по ту сторону отверстия уже не в подземелья, а на открытый воздух, пронизанный лучами морозного солнца. Это место напоминало кратер, со всех сторон окруженный горными хребтами. Гарри оглянулся, но вместо вентиляционной шахты позади обозначился неглубокий туннель в горе, и с обратной стороны в нем виднелась поверхность замерзшего озера. Местность была знакомой, но только в привычном мире здесь не было никакого острова, обнесенного горным кряжем и засыпанного обломками породы. Исключительно ультрамариновая гладь Черного озера, одна часть которого подходила впритык к стенам Хогвартса и представляла собой одну из деталей фортификационного замысла. Как сам замок не был предназначен для глаз случайного магла, который мог бы забрести в эти края и который на месте школы увидел бы не представляющие исторической ценности руины и пустырь, так же, по-видимому, и этот остров был скрыт от непосвященного. Причем даже от мага. Снейп внимательно посмотрел на Гарри, и тот снова понял: алхимик подтверждает его догадки, невесть как угадывая ход мыслей. — Снаружи, с озера, он не видим и посвященными, — добавил он. — Только через переход Мебиуса. Наверное, Малфой с дружками сегодня действительно перегнули палку, если теперь этот непрошибаемый гад замаливает их грехи и пытается разговаривать с презираемым «полукровкой» по-человечески. У них же там, вроде, всё расценивается в эквиваленте чистоты крови? Мог бы и не напрягаться, Гарри не собирался опускаться до жалоб и доносов. И, соответственно, его тоже незачем унижать фальшивой жалостью. Профессор чуть поморщился, кинул в него косой взгляд, но ничего не сказал, только прибавил шагу, пробираясь едва заметной тропкой между громадными обломками базальта, которыми был усеян весь «кратер». Еще десяток футов, они огибают утес — и… Гарри открылся потрясающий вид на громадную арену. Всё это напоминало увеличенное раз в несколько квиддичное поле, но здесь не было деревянных стропил под арены, не было эфемерных башенок, обтянутых шелковыми тряпками, не было песка, смешанного с опилками на случай падения игроков. Здесь вообще не было ничего деревянного и эфемерного, только камень. Башни для наблюдателей больше напоминали крепостные, подготовленные к отпору наступавшего врага. Их было… один, два, три… семь штук, и надо всеми висели огнеупорные чары. Потом Гарри разглядел и какие-то другие, но огнеупорные всегда более очевидны и узнаваемы. Со всех сторон сюда слетались на метлах люди, некоторые из них являлись преподавателями Хогвартса, некоторых Поттер не знал. Но народа на башнях собиралось предостаточно, как на какой-то подпольный квиддичный матч. Гарри помнил, как дядька смотрел по телевизору конные скачки и говорил об игре на тотализаторе, причисленной к категории азартных. Может быть, Снейп притащил его на какую-то разновидность магического тотализатора — зря, что ли, тут всё так засекречено? С него станется… Мальчик опасливо покосился на алхимика, и ему показалось, что Снейп с трудом подавил ухмылку. По винтовой лестнице они долго поднимались на бойницы ближайшей постройки. Наверху их встретили профессора Флитвик (ну, слава Мерлину, не тотализатор значит!) и Вектор. Септима благодушно улыбнулась алхимику, но, кажется, заметил это только Гарри, а сам Снейп что-то проговорил на ухо когтевранскому декану, согнувшись ради этого в три погибели. Флитвик покивал и собственноручно трансфигурировал обычное кресло в такое же высокое, как у него самого, а после этого жестом пригласил Гарри присаживаться. Как один преподаватель объяснил другому остатки повреждений на лице учащегося, неизвестно, но лишних вопросов к Поттеру от мистера Флитвика не последовало. — Мне думается, у мистера Снейпа неплохая идея, — сообщил декан ничего не понимающему студенту. — У вас это может со временем получиться, я тоже вижу задатки. — Что может получиться, сэр? — А вы внимательно следите за профессором. Он сам вам потом всё объяснит. Но тренажер этот, скажу я вам, потрясающей полезности, и сразу по нескольким фронтам! Вы оцените, обязательно оцените его преимущества, Гарри! Гарри и так не сводил глаз с притащившего его сюда зельевара. Башни-трибуны заполнились и теперь гудели, словно трансформаторные будки. А еще мальчик отметил, что здесь нет пронзительного мороза, как по ту сторону озера. Да и снега он не заметил нигде. Было прохладно, но не более. Как и положено в горах в любое время года. Тем временем Снейп уселся в стоящее отдельно и на возвышении кресло особенной конструкции. Оно чем-то напоминало трон, чем-то — пыточное устройство… ну или кресло дантиста, что не исключает предыдущее сравнение. Сам Гарри дантистов не боялся и никогда с ними еще не сталкивался, зато хорошо помнил, как орал Дадли. Профессор прислонил к вискам непонятные спирали из стекла или хрусталя, поудобнее устроил голову на спинке кресла, куда были ввинчены эти спирали, положил руки на подлокотники и прикрыл глаза. Через пару мгновений откуда ни возьмись прямо посреди заваленного камнями поля возникло громадное коричневато-серое чудовище змеиной раскраски. Чешуя длинной рептилии, причудливо изогнутого дракона с грозными желтыми глазами, напоминающего змею о четырех лапах, как на японских картинах, ослепительно взблескивала при каждом его движении в лучах солнца. Змей припал грудью к земле, выгнул спину с полупрозрачным алым плавником, и утробно заревел. Хвост его, бесконечный, увенчанный скорпионьим жалом, возделся высоко над длинным туловом. Башня содрогнулась до основания. — Ороти, японский дракон стихии земли, — пояснил Флитвик. — Грозный противник, не всякий укротитель рискнул бы даже приблизиться к детенышу такого. — Откуда его выпустили? — Гарри все глаза проглядел, пытаясь различить тайный лаз в арене, по которому выбрался змей. Декан хитро улыбнулся: — Он… как бы вам это сказать?.. Он не совсем настоящий. Но с принципом создания этих существ вас начнут знакомить с третьего курса. Тогда у вас как раз появится такая дисциплина, как Техномагия. Мальчик покосился на слизеринского профессора, но тот сидел неподвижно, с закрытыми глазами, и как бы еще не дремал вдобавок ко всему. Грудь его почти не двигалась от дыхания, а прижатые к вискам спирали пульсировали алым, посылая разряды куда-то в никуда. Вопли с трибун заставили снова обратить внимание на поле. На другом его краю в мановение ока материализовался другой дракон. В этом Гарри узнал виверна, сверкающего металлом, тоже увенчанного скорпионьим жалом, еще и крылатого. Виверн был заметно короче ороти, но ороти был приземистее длиннокрылого и длиннолапого виверна. Распустив перепончатые крылья, последний взмыл в воздух и оттуда пронзительно заскрежетал, как ржавый ключ в ржавом замке, чтобы подразнить японского собрата. Только тут Поттер заметил, что над одной из семи башен, расположенной напротив них, светится средневековая эмблема виверна. Поискав глазами, он обнаружил, что стилизованная под японские акварели эмблема земного змея висит именно над их трибуной. — Это… — не смея выговорить то, что подумал, шепнул Гарри профессору Флитвику и вытаращился на Снейпа. Декан засмеялся, уверенно кивая. — Он как-то руководит им? — Он им управляет. Их сознания сейчас объединены. Проще говоря, ороти — это профессор Снейп. — А кто виверн? — Кто-то из Министерства Магии, насколько мне известно. — Они — тоже?.. — О, да! Еще как! — Значит, эти драконы созданы магией? — Техномагией. Науки на стыке учения о чарах и магловской науки, изучающей механизмы — этих, как их? роботов… машины… автоматы… — Кибернетики? — О! Как приятно иметь дело с просвещенным молодым магом! Мужской, многократно усиленный голос объявил зрителям о начале поединка. Драконы-гладиаторы метнулись друг к другу. Виверн выпустил веер стальных лезвий, полетевший в направлении противника. Ороти упал на брюхо и заскользил между камней, как обычная змея, а косяк из смертоносных жал мелькнул над ним, не задев. В тот же миг из-под земли, подбросив виверна, вырвался столб песка и пыли. Он забил крыльями, пытаясь выкарабкаться из засасывавшей его воронки, и с трудом, но ему это удалось. — Каждый дракон имеет собственный набор заклинаний, в соответствии со стихией. Он может их варьировать, от степени его опытности зависит концентрация удара, — пояснял их действия Флитвик, почти крича в ухо Гарри, и все равно в этом людском гаме и реве драконов его было еле слышно. — Но у каждого дракона есть резистентность к определенным заклинаниям. Задача противника — подобрать такие, чтобы первым нанести решающий окончательный удар в раунде. Есть похожая особенность — резист к проклятьям — и у реальных людей в обычной боевой магии, но эти вещи изучают и анализируют в Аврорате. Здесь по большей части происходит тренировка мага в полевых условиях, чтобы не дать ему засидеться в рутине и потерять квалификацию. Ни один волшебник не должен подпустить к себе врага до физического контакта, для него это чаще всего означает смерть, даже если это будет простой, но телесно более развитый магл. Вы ведь замечали, наверное, Гарри, что большинство из нас не может похвастать раскачанными мышцами? — полугоблин рассмеялся. — Поэтому и драконы, которых мы водим, стараются до последнего соблюдать дистанцию. Гарри хотел возразить, вспомнив Крэбба и Гойла, но благоразумно не стал. Вот уж кому потеря дистанции с маглом любой комплекции будет скорее на руку. Особенно если их рука в тот момент окажется горячей. Но сейчас мальчика занимал только бой на арене. Он успевал метаться взглядом от песочно-коричневого ороти к креслу Снейпа, длинные пальцы которого изредка подрагивали, как лапы у спящей собаки, а временами цепко впивались в подлокотники, но лицо оставалось безмятежным. Гарри понял, что искренне болеет за японского дракона. Странно? Наверное. Но ему очень хотелось, чтобы победил ядовитый ползучий слизеринец, а не тот, кто водил бодрячка-виверна. Драконы заваливали друг друга тоннами наколдованных металлических, магнитных или каменных обломков, сшибали с ног ураганом алмазной пыли или дождем из ртути, секли песочными молниями, жгли расплавленной магмой. Оба были порядком изранены и утомлены. По словам Флитвика, до конца раунда оставалось около трех минут, а сдаваться не собирался ни один, ни другой. Виверн начал подбираться к ороти, ловко избегая хищных выпадов необычайно длинного хвоста с ядом. Его собственный, металлический, хвост был куда опаснее, чем у Снейпова дракона: он не просто жалил, а перед этим рассекал, словно ланцетом. То, с какой легкостью он разнес пополам базальтовую плиту, не оставляло никаких сомнений о незавидной участи противника, если тот подпустит его слишком близко. — Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! — шепотом заклинал Гарри зельевара, не замечая, как улыбаются и переглядываются между собой, слыша его, Флитвик и Вектор. Впервые за все это время Снейп слегка качнул головой к плечу, как будто у него затекла шея. Руки резко сжались и разжались. Ороти на арене чуть привстал на задних лапах, вскинув переднюю часть туловища, как кобра в угрожающей позе, и щелкнул когтями выставленных наружу передних. «Клещи» жала тоже лязгнули высоко над головой, беспрестанно метя в виверна, который кружил возле него и раздражающе скрежетал. Они походили на промыслового зверя и гончую егеря-загонщика, перед которой стояла задача заморить жертву до смерти. Ни тот, ни второй не наносили последнего удара, экономя силы. — Ну что же он?! — простонал Поттер, готовый подскочить и пнуть слизеринского декана. — Бейте же! Септима спрятала лицо в ладони, уже не в силах сдерживать смех. Она была больше заинтересована событиями на трибуне, чем на арене. И тут виверн сделал решающий выпад к закружившемуся и дезориентированному ороти. Хвост его со свистом рубанул воздух в каком-то дюйме от морды японского змея, а сам змей, вместо того чтобы использовать ошибку врага и отскочить, прянул ему навстречу, и оба исчезли. Трибуны ахнули. — Аппарация? — задумчиво предположил в наступившем безмолвии декан Когтеврана. Ответом был грохот у самой их башни. Все, кроме Снейпа, вскочили с мест и подбежали к бойницам, чтобы заглянуть вниз. Дракон-ороти кубарем катился по насыпи рва, окружавшего их постройку. Сама башня при этом глухо вибрировала и до удивления знакомо верещала. Слегка перегнувшись наружу, Гарри увидел, что из одного камня в кладке торчит и мечется сверкающий сталью ланцет хвоста-жала, с каждой секундой обретая свойства камня, в который было вмуровано остальное тело. Докатившись до дна, искалеченный японский дракон выдохнул, с трудом поднялся и тяжело пополз наверх. Хвост волочился за ним безжизненной тряпкой, но он был уже и не нужен. Скрежет виверна сошел на нет. Башня прекратила сотрясаться, а окаменевший хвост развалился на куски. — Ах ты ж Мерлинова грыжа! — позабыв о присутствии студента, вскричал Флитвик. — Дракон земли! Как я сразу не угадал! Он при аппарации разобрал виверна на элементарные составляющие и, пользуясь базовыми умениями, сплавил затем на молекулярном уровне с каменной башней! Не позволив трансгрессионного отскока! Четко выполнено, профессор! Воистину четко! Он подскочил к приходящему в себя Снейпу (дракон внизу тут же испарился, как будто не существовал никогда) и стал трясти его за руку. Зельевар осознал, что творится, первым делом в возмущении изъял руку из ладошек миниатюрного Флитвика, а потом и вовсе поднялся на ноги, чтобы отделить себя от поздравляющих с победой коллег. — Вот это я понимаю — мастер-класс для студента! — продолжал радоваться полугоблин. Тут, видимо, слизеринский декан вспомнил, кого притащил с собой на ристалище, и спешно пробежал взглядом по толпе. Гарри стоял немного особняком ото всех и уже растерял болельщицкий пыл. — Надеюсь, вы примете взвешенное решение, мистер Поттер? — спросил зельевар, довольно быстро расплевавшись с теми, кто еще не понял, что поздравлять таких, как Снейп, с чем-либо — себе дороже. Они с Гарри спускались по винтовой лестнице башни и время от времени поглядывали друг на друга. — Я хочу сказать, что занятия в этом… гм… кружке по интересам… не дадут вам никаких привилегий. Ни на основных уроках, ни на факультативах, которые начнутся в следующем году. Не ждите поблажек от учителей, это станет всего лишь дополнительной нагрузкой, и знать о ней будут только директор и еще несколько видевших вас здесь преподавателей. — Я сочту за честь, сэр, — высокопарно высказался Гарри и по движению брови собеседника понял, что его такой ответ и несколько развеселил, и оставил довольным; вот, значит, на каком языке стоит упражняться в красноречии с ядовитой анакондой. — Позвольте вопрос? Можно ли мне будет оповестить об этом моих друзей? — Вы когда-нибудь пробовали остановить решетом град? — Нет, сэр. — Тогда ваш вопрос не имеет смысла. Если я запрещу вам делиться этой информацией с вашими друзьями, то неужели вы после той типично гриффиндорской выходки, за которой я вас застал два часа назад, действительно будете молчать? — Конечно, сэр. В смысле — буду. Если это необходимо. Снейп повел плечами, оценивая его ответ, и в конце концов сказал, что никакой тайны никто из этого не делает, но до тех пор, пока успеваемость каждого из друзей Гарри не станет стабильной, присоединиться к занятиям они не смогут. Поэтому решать, дразнить их этой информацией или до поры до времени воздержаться, он предоставляет самому Гарри. — И еще. Искать лунный вереск для сто шестого задания лучше перед заходом солнца на растущую луну, но не в ветреную погоду. — А по неорганичес… — А по неорганической химии там всё разложено по полочкам, как для… маглов. Извольте включить мозги.