Недо-прокси

      Всё началось, когда Слендер привёл этого парня в дом. Почти сразу же, как только эта неумелая пародия на маньяка переступила порог гостиной, я понял, что уже ненавижу его. В этот день в старом, давно обветшалом доме, занимавшим первое место в программе «снести нахер и забыть», было необычно спокойно. Ни одна тарелка не влетела в стену, ни один нож не вытаскивался из кармана и даже не было слышно громких споров, щедро приправленных угрозами. Жители, у которых хватило желания выбраться из своих комнат, мирно сидели в гостиной, освещаемой тусклым светом догорающего камина. Чёрные куски дерева тихо и жалобно потрескивали, выбрасывая в воздух яркие рыжие искорки. Каждый занимался своим делом — кто-то чистил использованное недавно оружие, кто-то вполголоса беседовал, а кто-то просто валял дурака, переживая очередной бесполезный вечер. Я, например. Убаюкивающая атмосфера, тёплый воздух, исходящий из камина, недавно выкуренная сигарета — всё это навевало лёгкую дремоту, поэтому я не сразу заметил, как на пороге комнаты появился хозяин дома. Слендер передвигался абсолютно бесшумно и в этот раз остался верен своим привычкам. И только низкий голос обнаружил его присутствие. А если Тонкий человек соблаговолил заговорить, значит его точно нужно послушать. — Это новый обитатель нашего дома, — начав без предисловий, Палочник обвёл «взглядом» устремлённые на него взоры жителей. Заинтересованных оказалось большинство. — Более того, он пополнит список моих прокси. Последняя фраза заставила меня оторвать голову от спинки кресла, в котором я так удобно устроился, и повнимательнее приглядеться к юноше, нерешительно переминающемуся с ноги на ногу рядом со Слендером. Бледная, костлявая рука последнего лежала на его худом плече, голубые глаза парнишки бегали от лица к лицу. Я выпрямился в кресле, вцепившись от недоумения в подлокотники. Это? Прокси? Сонное состояние мигом пропало, уступив место чему-то неприятно извивающемуся внутри. На вид парню было не больше двадцати, в длинных пальцах он комкал тканевую маску, а жёлтое, потрёпанное худи только добавляло ему вид заморыша, оказавшегося тут абсолютно случайно. — Это шутка? Я повернул голову в сторону звука. Джейн, никогда не снимающая свою маску, разделяла моё мнение, но, в отличие от меня, высказала его вслух. Только чёрные губы маски остались неподвижными. Слендер тоже повернул к ней голову и вопросительно склонил голову набок. Я мысленно пожелал Джейн безболезненной смерти. В день, когда Слендер научится шутить, небо рухнет, не иначе. — Я извиняюсь, но он выглядит так, будто раздаёт детям конфеты на улице, — пояснила Аркенсоу. Я снова изучающе взглянул на парня. Лицо у того действительно было ещё юношеское, светлые вихры торчали в разные стороны, а большие, ярко-голубые глаза, казалось, никогда не видели чего-то жёстче малобюджетных ужастиков. Только засохшие пятнышки крови на толстовке нарушали картинку. Одна мысль о том, что это чудо станет работать на Слендера, да и вообще когда-нибудь держало в руках нож, вызывала желание расхохотаться Палочнику в «лицо». Но, так или иначе, ещё немного мне пожить всё же хотелось. — Я видел его в действии, — холодно отозвался Слендер, продолжая неотрывно смотреть на рискнувшую вступить с ним в спор девушку. — И, если будет нужно, он подарит конфету и тебе. Предварительно наполнив её чем-нибудь, что найдет внутри тебя. Я представил себе эту картинку: красиво выпотрошенная Аркенсоу, а рядом, склонившись над ней, новый прокси аккуратно расставляет в ряд с десяток красненьких конфеток. Но потом я вспомнил его смазливое лицо, и всю прелесть картины как ветром сдуло. Джейн не нашлась, что на это ответить, и гордо отвернулась к камину, не желая продолжать бессмысленный спор. Безликий подтолкнул парня в спину, вынуждая его пройти дальше в комнату, а сам удалился так же бесшумно, как и появился. Новый житель нерешительно смотрел на своих сожителей, как бы рассуждая, с чего начать. Или с кого. — Что ж, — оборвал порядком затянувшуюся паузу Джек, сидящий в соседнем кресле и до этого поправляющий крепления синей маски. — Велком, так сказать. Как звать, чем живёшь? Парень ещё пару мгновений помолчал, а потом-таки догадался открыть рот. — Меня зовут Брайан Томас. Или можно Худи, это вроде прозвище. Мне девятнадцать. Надо же, с возрастом угадал. Дай ещё угадаю, сюда он попал случайно и теперь понятия не имеет, что делать. — Я убиваю людей, — ан нет, в этот раз не угадал. А жаль. На это заявление никто не откликнулся. Эка невидаль, мы все тут такие. И по-оригинальнее есть. Взять хотя бы Кукловода — этот подвешивает людей на ниточки. Хоть немного интересно. — И сколько на твоём счету уже? — скорее из вежливости, чем из любопытства поинтересовался Джек. Найрас хоть и имел своеобразные отклонения в виде тяги к каннибализму, но всё же был приятным в общении, да и мозги имел. С ним я иногда мог засидеться в гостиной, обсуждая последние новости, или просто помолчать, наблюдая, как догорает камин. — На маньяка ты действительно не тянешь. Парень будто смутился. — Около десятка… — отозвался он, старательно глядя в сторону. — Знаю, что мало, но я не заинтересован в количестве. Меня больше интересует, что может быть у человека внутри. Прозвучало ванильно. С одной точки зрения. Но если смотреть на эту фразу с нашей стороны, то картинка с конфетками стала чётче. Несмотря на это, я наблюдал за тем, как парня мучают вопросами, с недовольством. Одно дело, когда с тобой работает Тоби — Роджерс, несмотря на порой забавный вид мог в один взмах топора проверить, «что может быть у человека внутри», а глаза за желтыми очками в этот момент становились поистине звериными. Но абсолютно другое — мелкий экспериментатор, проверяющий, у всех ли людей стандартный набор органов внутри. Почему-то мне резко захотелось, чтобы парень надел свою маску, которую он до сих пор беспощадно мял в руках, и не снимал её больше никогда в своей бесполезной жизни.       Старая, продавленная кровать привычно приняла меня в свои объятия, когда дверь в мою небольшую комнату открылась. Моему взору второй раз за день предстал недо-прокси, в этот раз решительно прошедший в помещение. — Какого хрена? — я сел на кровати, по-турецки скрестив ноги и хмуро уставившись на совсем не долгожданного гостя. Парень не ответил, зато на пороге появился Слендер. — Он будет жить здесь. В какой-то момент мне захотелось высказать Палочнику всё, что я думаю о нём, об этом парнишке, уже по хозяйски присевшему на соседнюю кровать, о выборе прокси и об отсутствии глаз и, видимо, мозгов в придачу. Но потом я решил, что мне не очень интересно, как чувствуют себя люди со сломанным позвоночником. Поэтому я ограничился сдержанным вопросом: — Почему здесь? — даже сейчас я не смог сдержать раздраженные нотки в голосе. — Потому что это единственная свободная кровать, — а вот в голосе хозяина дома слышалась усталость от глупых вопросов. Свободные комнаты в доме были, это я знал точно. А вот насчёт свободных кроватей как-то прогадал. Можно было предложить перенести кровать в другую комнату, но сейчас это было себе дороже, поэтому я благоразумно промолчал, недовольно глядя, как парень обустраивается в противоположном конце небольшой комнаты. На тумбочке рядом с кроватью уже лежала аккуратно сложенная маска. Теперь я смог рассмотреть, что на ней было — два глаза и широкий рот, завершающий изображение грустного смайлика. — Что за бред? — фыркнул я и только потом понял, что сделал это вслух. Хорошо, что Слендера в комнате уже не было. Брайан повернулся, непонимающе глядя мне в глаза. Искреннее и даже какое-то наивное удивление в голубых глазах раздражало меня сильнее. Я сжал пальцами край одеяла. — В смысле? — В коромысле. Что у тебя на маске? Парень, явно слегка потерявшийся от грубого тона, развернул передо мной свою маску. Будто я не видел и спросил из любопытства. Он ещё и недалёкий. — Ну и что это? — я заставил себя ухмыльнуться, хотя очень хотелось принять какое-нибудь противоположное выражение лица. — Грустняшки? Ох уж эта депрессия? Лицо Худи, как он себя обозвал, слегка потемнело. Он снова сложил своё подобие маски, и, игнорируя меня, принялся дальше разбирать кровать. Я отвернулся. Только сейчас до меня дошло, как же хорошо жить в комнате одному. Надеюсь, этот придурок не будет часто попадаться мне на глаза. Как же я ошибался.       Утро выдалось прохладным. Одеяло, которое я ночью скинул с себя, теперь сиротливо лежало на полу, тогда как я, поёживаясь от холода, медленно вынырнул из сна, но глаза открывать не спешил. Снизу едва доносились чьи-то оживленные голоса — кто-то снова не в духе, что было совсем не редкостью в этом доме. Лениво прислушиваясь к голосам и скрипу дома, вдыхая пыльный запах старой подушки, я всё ещё не открывал глаза. Казалось, если я подниму веки, новый день сразу же набросится на меня, окружит волной звуков, шумом голосов, ненужных забот и бесполезных мыслей. И всё же холод промёрзшей за ночь комнаты не давал мне снова погрузиться в сон. Об отоплении тут можно только мечтать. Поэтому некоторые иногда ночевали в домах своих жертв. Глупо и рискованно, но порой хочется проснуться утром и увидеть подушку, покрытую тканью, а не инеем. Пора оживать или что-нибудь отморожу. С трудом отодрав голову от подушки, я сел на кровати и запустил руку в тёмные волосы, окончательно просыпаясь. — Здравствуй, новый бесполезный день… — пробурчал я себе под нос, хмуро глядя в серую, покрытую трещинами стену. — Ты что-то мне говоришь? Я аж подскочил, резко поворачивая голову в сторону голоса и машинально дёргая рукой в сторону тумбочки, где лежал нож. В шее что-то жалобно хрустнуло. Привыкнув к тому, что я один в комнате и могу беспалевно побеседовать сам с собой, я, признаюсь, порядком напугался, услышав рядом с собой голос. Перед глазами за секунду пролетели события вчерашнего дня. Ах, да, теперь со мной в комнате живёт какой-то малолетний придурок. Вчерашнее состояние мигом вернулось ко мне, а парень молча смотрел на меня, сидя на своей кровати и держа в руках книгу. Голубые глаза выражали искренний вопрос. Конечно, он услышал меня. — Бля-я-я-ять, — протянул я, расслабленно опускаясь обратно на постель. Я ведь действительно забыл, что он здесь. — Я тебя сейчас чуть не грохнул, ты в курсе? — я постарался придать своему голосу максимально безразличный тон, чтобы показать своему соседу, что здесь такое обычная практика. — За что? — Худи отложил книжку и теперь смотрел на меня большими глазами. Я в упор уставился на него, прищурив серые глаза и пытаясь разглядеть в его образе хоть что-нибудь, за что мне не хотелось ему втащить. — Для профилактики, — понизив тон, медленно произнес я, внимательно наблюдая, как меняется его лицо. — Чтобы знал своё место. Как тебе такой ежедневный утренний ритуал? Вместо зарядки, а? Теперь не в духе я. Парень поджал губы, с тихим стуком положил книгу на тумбочку, где со вчерашнего дня покоилось то, что он называл маской, и, поднявшись, вышел из комнаты, не забыв оставить дверь открытой. Будто знал, что меня это выводит из себя. В комнату сразу пробралась новая порция холодного воздуха. — Агхх…       Сидя за обшарпанным столом, я мельком окинул взглядом тех, кому всё же не повезло проснуться этим утром. Сидящий по правую руку от меня Джек Найрас никогда не отсиживался в своей комнате, но в то же время особо общительным не был. Похоже, он ещё не совсем отвык от социума, и ему было необходимо видеть кого-то живого рядом с собой. Напротив сидела маленькая Салли — девочка добавляла в свою чашку с чаем невесть какую по счёту ложку сахара. Это компенсировало ей отсутствие других сладостей в доме. У неё на коленях неизменно покоился оборванный плюшевый медведь. На другом столе изредка мигал и исходил помехами дышащий на ладан ноутбук, неизвестно, когда, кем и откуда добытый. Это означало, что Бен решил порадовать нас, смертных, своим визитом. Непонятно, зачем. Рядом с Салли сидели дремлющий Джефф Вудс, так и не снявший с глаз черную ночную повязку, и Хелен Отис — вечно бледный и чертовски худой парень, почти безвылазно сидящий в своей комнате и превративший её в галерею своих почеркушек. Хотя, признаю, получалось у него довольно неплохо. С башкой, правда, были проблемы. И, конечно, мой новый сосед, чёрт бы его побрал. — Выглядишь хуже, чем обычно, — отпустил мне комплимент Джек. Я недовольно зыркнул на него. — Ко мне подселили новенького, — решил рубить напрямую я. Тем более, скрывать что-то от друга я смысла не видел. — Какая досада, — скептически хмыкнул Найрас. — Придется теперь мириться с тем, что на свете существует кто-то ещё. — Смешно, — мрачно отозвался я и подпёр голову руками, глядя на соседа с другой стороны длинного стола. — Бесит меня, аж зубы сводит. Одним видом своим бесит. Какой из него, к чёрту, прокси? — Скажи это Палочнику. — Ты меня потом по кускам в лесу собирать будешь? — я посмотрел в абсолютно чёрные глаза Джека. — Бесплатный набор «Собери отбитого, который со Слендером поспорил». — Я найду кого-нибудь, кто любит конструктор чуть больше, чем я. В этот момент в комнату зашла Джейн, неся в руках поднос с дымящимся куском мяса. Кем бы мы ни были, чувство голода никто не отменял, поэтому любезно согласившаяся на это Аркенсоу почти каждый день пыталась сообразить что-то из имеющихся продуктов. Получалось не всегда. Ели молча. Раньше я отчаянно пытался прогнать из своей головы навязчивые вопросы, кем и какой частью тела было то, что сейчас в моей тарелке. Потом понял, что, либо это ем я, либо с этим с чистой совестью расправляется кто-то другой, а я остаюсь смотреть на холодильник, в котором мыши проводят демонстративную каждодневную казнь через повешение. Хотя кто-то старался поддерживать там хоть какое-то количество продуктов, а иногда даже появлялся алкоголь. Вспоминая, как я сначала реагировал на здешнюю пищу, я наблюдал за Худи. Однако парень даже не задумывался об этом — его тарелка постепенно пустела, тогда как он беседовал с севшей рядом Джейн. От её вчерашнего недоверия и следа не осталось. Маску она так и не сняла — только сдвинула по диагонали. Лицемерка, подумал я, не замечая, как с силой втыкаю вилку в жестковатый кусок мяса. Металлические зубчики со скрипом проехались по тарелке. Краем глаза я вижу, что Джек косится на меня. Нет уж, Найрас, ты живёшь в обществе людей, давно потерявших связь со здравым смыслом. На самом деле, я хотел достать вилкой до поверхности стола под тарелкой.       В комнату я вернулся нескоро. Я и Джек остались за столом последние, беседуя на различные темы. Главной, конечно, был новый прокси. Найрас терпеливо объяснял мне, что передвинуть железные кровати, прикрученные за одну-две ножки к полу будет, мягко говоря, сложновато. Бонусом он напомнил мне, что это здание раньше использовалось, как больница-интернат. По этой же причине оно и стояло в стороне от города. В конце концов, Джек пытался успокоить меня, весьма справедливо замечая, что Худи ничего мне не сделал. Пожалуй, это было лучше всё же для него. Подольше останется целым. Поэтому в комнату я поднимался в более-менее мирном расположении духа, про себя всё же надеясь, что парень случайно упал на что-нибудь острое. Ну, или хотя бы лёг спать. На несколько лет. Но, зайдя в комнату, я увидел Худи в той же позе, что и с утра, с той же книгой в руках. Он проводил мою сутулую фигуру до кровати и опять уткнулся в строчки. Умник. Станица за страницей. Брайан читал быстро, но запоем, не прерываясь, поэтому только шорох перелистываемых листов бумаги нарушал в комнате тишину. Так любимую мною тишину. Я привык слышать звуки исключительно за стенкой, поэтому каждый последующий шелест раздражал меня всё сильнее. Почему этот гадёныш не может просто исчезнуть? Я рывком поднялся с кровати. Худи не среагировал, методично переворачивая очередную страницу. Голубые глаза проворно бегали по занимательным строчкам. Названия на тёмной обложке не было, поэтому узнать, что же так заинтересовало парня, я не мог. Борясь с желанием засунуть ему эту книгу туда, откуда он сам её не достанет, я сжал в пальцах пачку сигарет и толкнул дверь в противоположной стене, открывая балкон. Это была единственная комната с балконом. Вероятно, тут держали не самых буйных. Травился я редко, но что-то подсказывало мне, что теперь я буду делать это в два раза чаще. Холодный ветер забирался под рукава кофты, за воротник. Я сжал сигарету губами и поднёс к лицу зажигалку. Огонь с щелчком на мгновение осветил лицо, а потом собрался на кончике сразу начавшей тлеть сигареты. Рыжая бусинка становилась ярче, когда я затягивался тёплым дымом, заполняющим лёгкие и создающим контраст с прохладной погодой. Красота. Сказал бы я, если бы до меня даже тут не доносился проклятый шелест страниц. — Глаза не вывалятся? — бросил я через плечо, не переставая затягиваться. — Спасибо за заботу, но нет, — мне послышалось, что в голосе соседа прозвучало ехидство. У него лишние зубы? Я развернулся, ломая остаток сигареты. Тлеющий кончик обжёг мне пальцы, потухнув. Последний дым вышел с тяжёлым выдохом, не сулящим парню ничего хорошего. — Кажется, ты меня не понял, — я вышел с балкона и прислонился к дверному проёму, с наслаждением глядя, как Худи поводит плечами и морщится от поступающего через незакрытую балконную дверь холода. — Меня бесит, как ты шуршишь своей книжкой. Хочешь читать — иди в гостиную. Когда камин погаснет, разожжешь ей его ещё раз. Я наконец захлопнул дверь и вернулся в свою часть комнаты, бросая полупустую пачку сигарет на тумбочку. Та проехалась по деревянной поверхности и остановилась сантиметрах в трёх от края. Парень какое-то время молчал. — Теперь я тоже живу здесь, — несмело начал он, но постепенно наращивал уверенность в голосе. — И имею право спокойно почитать в СВОЕЙ комнате, — Худи выделил слово «своей», недовольно глядя на меня. — Хочешь свою комнату, поставь тут стенку, — огрызнулся я, чувствуя, как слабенькое чувство равновесия от выкуренной сигареты развеивается, как дым от неё. — Тогда, может быть, ты и получишь ТВОЮ комнату. Знаешь такое выражение, проглотить книгу? Брайан медленно кивнул, догадываясь к чему я веду. Тонкие бледные пальцы сжали краешки книги. — Так вот, если я услышу этот сраный шелест ещё раз, ты испытаешь это на себе. Буквально. Вид у Брайана был тот ещё: голубые глаза устремлены на меня, тонкие губы дрогнули, будто он собирался что-то ответить мне, но наружу не вырвалось ни звука. Я поблагодарил небо за это — слушать его голос снова было невыносимо. Не дожидаясь, пока Худи созреет для ответа, я развернулся и покинул комнату, попутно пнув какой-то скомканный листок бумаги на полу. В комнате давно пора прибраться, но мне, по закону жанра, было чертовски лень, да и смысла я в этом не видел. В конце коридора меня встретила темная лестница вниз. Ступеньки тонули в полумраке. Единственным источником света были отблески камина из гостиной. Спустившись туда, я нашел там только одного жителя дома. Слендер поднял безликую голову, как только я показался в дверном проёме. Почему-то я представил, как выгляжу со стороны — слегка недовольное, изможденное лицо, сутулая фигура, потёртая футболка с намертво присохшим пятном крови на рукаве. Темные волосы в лёгком беспорядке, а серые глаза ничего не выражают. Я почувствовал, как «взгляд» Слендера скользит по мне, подмечая те же черты. Жгучее ощущение взгляда остановилось на открытых сейчас руках, об которые я иногда тушил сигареты в попытках притупить непрошенные воспоминания. На сгибах локтей ещё виднелись следы от иголок. — Тимоти? Низкий бархатный голос привел меня в чувства, выдёргивая из мыслей. Тонкий человек сидел в кресле, в котором я сидел накануне, повернув его к камину. На его коленях контрастом тёмному костюму лежала газета. Он всегда пытался быть в курсе событий. Полезная привычка. Слендер медленно наклонил голову вбок и соединил кончики длинных пальцев. — Ты хочешь мне что-то сказать? Признаться, у меня было, что сказать. Но я слишком хорошо знал босса, чтобы тыкать его в свои капризы. Так же я слишком хорошо знал, что потом он тыкнет меня лицом в правду, как нашкодившую кошку. Нет, выставлять себя жалким я не собирался. Он не должен узнать, что его прокси эмоционально нестабилен и не может справиться с тараканами в своей дурной башке. Поэтому я чуть расправил плечи и, какое-то время глядя в «глаза» Слендеру, ответил: — Нет. Нет, не хочу. Со своими проблемами я справлюсь сам. Разве я не смогу справиться с каким-то левым пацаном? Эта мысль меня немного успокоила. Правда, ровно до того момента, как сутки спустя я увидел в своей комнате ширму. Бледно-зеленую, мать её, ширму с мелкими розовыми цветочками. Ширма доставала практически до низкого потолка комнаты и делила её ровно пополам, отгородив от меня нового соседа. Он, кстати, стоял рядом, опираясь о стену. Пока я рассматривал обновление комнаты охреневшим взглядом, он, в свою очередь, рассматривал меня, ожидая реакции. Но, так и не дождавшись, решил пояснить сам: — Комната, — он обвёл жестом помещение. — Стена, — паршивец указал на невесть откуда взявшийся кошмарный сон дизайнера. — По особой просьбе, экстренная доставка. С этими словами чрезвычайно довольный собой Худи развернулся и исчез за ширмой, в теперь своей половине комнаты. Признаюсь, в эту секунду в моей голове проскочило с десяток способов убийства. Парень был доволен, это было сразу заметно по его ухмыляющейся роже. Впечатлений за несколько суток хватило, чтобы написать книгу «Сто способов особо жестокого убийства Брайана Томаса». И, клянусь, я бы ни разу не повторился.