История Тонксов.

Маленькая девочка бежала. Бежала в отвратительном, липком страхе, изо всех сил, ей казалось что грудь вот-вот разорвется, а лёгкие полопаются. Она не помнила как оказалась на поляне где-то в глубине запретного леса, в памяти отложилось лишь то, как она вышла из библиотеки, а потом наступила какая-то блаженная дремота, будто она провалилась в сон. Очнулась она от этого сна лишь на этой самой поляне. Ей было очень холодно, в одной школьной форме, а будничная мантия без подкладки почти не согревала. Рядом с ней был мальчик, ещё младше неё, курса со второго, тоже не понимающий что происходит. Он плакал и звал маму: — Мама, спаси, Я не хочу здесь быть, пожалуйста! Девочка подошла к нему и принялась успокаивать: — Всё в порядке, малыш, остынь. Ты не один. — А ты кто такая? — Мальчишка шмыгнул носом. — Меня зовут Элли Стингрей, Я с четвёртого курса Гриффиндора. А ты? Пацан помедлил. — Микки. — Он протянул руку и Элли пожала её. — Микки Брайнер с Когтеврана. — Будем знакомы. — Элли помогла ему встать. — У тебя есть палочка? Парень отрицательно помотал головой. Элли нахмурилась, дело принимало нехороший оборот. Свою собственную палочку она тоже не нашла, хотя она точно была при ней в библиотеке. Тогда они и услышали мерное, тяжёлое дыхание. Так дышат лошади или коровы. И запах. Отвратительный, липкий смрад, полный трупной вони, запах смерти и разложения. Из темноты на них взглянула пара больших жёлто-зелёных глаз, с узкой прорезью вертикального зрачка. Тварь стояла в тени деревьев и не спешила высовываться. Зверюга смотрела на них неподвижно, своими страшными, немигаюшими глазищами. Внутри Элли все сковал ужас, животное смотрело на неё, она — на него. И тут их атаковали. Нет, тварь не зарычала, и не кинулась на них с боевым кличем, она по прежнему стояла и смотрела на них, как вдруг по бокам хрустнули ветки, и две огромные, лохматые тени, выскочили на поляну. Тогда они и побежали. Побежали без оглядки, и зверюга, зашипев, бросилась следом, остальные две — тоже. Стаей. Они охотились стаей. «Оборотни!» — Промелькнула у девочки мысль. Точно, однозначно оборотни, она знала что они водились в запретном лесу, тем более сегодня полнолуние! Элли бежала, не чувствуя ног, звери догоняли, но лесная местность позволяла им маневрировать, и животные не могли развить максимальную скорость. Она крепко держала вспотевшую ладонь мальчишки, который едва поспевал за ней и уже стал выдыхаться. Оставалось надеяться что они бегут по направлению к Хогвартсу. Безотчетный, первобытный страх пропитал мышцы адреналином, желание жить как никогда било в них, и только это позволило им не сдаваться и продолжать бежать. Бежать без оглядки. Профессор Кеттлберн неторопливо насвистывая себе под нос, прошёл к дальнему концу пирса, неся в саквояже целебные мази и зелья для детёныша Эласмоклида, которого им доставили пару недель назад из Лох-несса сотрудники отдела по регулированию магических популяций. Его мать, десятиметровая, пятидесятилетняя самка была убита браконьерами ради своей уникальной влагоустойчивой и сверхпрочной чешуи. Кеттлберн сам видел у некоторых слизеринских учениц сумки из шкуры этих уникальных существ, и от одного этого вида у профессора сами собой сжимались кулаки. Ладно эти пустоголовые курицы ещё школьницы, и им лишь бы попонтоваться, но родители куда смотрят? Эласмоклиды вымирают, по всему миру осталось, дай Мерлин, сто-стопятьдесят этих уникальных водных созданий, а всем по барабану! Особенно Кеттлберна взбесило заявление одного из этих напыщенных чистокровных ушлепков, купившего себе непыльное местечко в Министерстве, в отделе по магическим существам: — Ну и что что они вымирают? Это природа так распорядилась, значит они не способны выживать в современных условиях. Ага, конечно. Природа так распорядилась. А про то что никакого наказания за убийство вымирающего животного, кроме штрафа в пять тысяч галеонов, не предусмотрено, он тактично забыл. Кеттлберн знал насколько это ничтожная сумма для браконьеров — за одну партию таких дамских сумочек из ста экземпляров браконьеры выручают шестьдесят кусков, а учитывая то что они работают в небольших командах из трех-четырёх человек то получается примерно двадцать тысяч галеонов на нос. А что само гадкое — самостоятельно пришить этих уродов нельзя, против закона. Тридцать лет назад Кеттлберн работал как раз в отделе по наблюдению и охране волшебных животных, и как-то раз на этом самом чёрном озере возле Хогвартса, только гораздо севернее, за Фестраловым мысом, они во время патрулирования заметили на берегу банду браконьеров, готовящихся упаковать товар — десяток убитых жеребят единорогов. Они успели наложить антитрансгрессионное заклятье, завязалась схватка, в ходе которой ублюдки использовали Круциатус, и Кеттлберну и его сослуживцам осталось лишь применить непростительные в ответ. Как итог трое мерзавцев были убиты, остальные сдались. И что Кеттлберн и его друзья получили за отправку на тот свет троих отморозков? Конфискацию палочек, судебное разбирательство, и увольнение за использование непростительных заклятий. Тогдашний глава департамента магического правопорядка Леонард Крауч и вовсе хотел посадить их на два года в Азкабан, но их спас Дамблдор, только вступивший на должность верховного чародея Визенгамота. Сильванус остался один и без работы, благо ему предложил устроится профессором по Уходу за магическим и существами тогдашний директор Армандо Диппет, но нарастал кризис, а потом и вовсе началась Вторая Мировая война, и его мать-маггла погибла во время бомбардировки Лондона. Все его бывшие сослуживцы записались в добровольцы и отправились на материк воевать с Гриндевальдом, и живым не вернулся никто. Кеттлберн хорошо помнил диалог в Бристольской таверне перед тем как они ушли на фронт. — Так ты остаёшься, Сильв? — Да, Зак. — Тяжело вздохнул Кеттлберн — остаюсь. Зак Дэвидсон, его бывший сослуживец, усмехнулся и кивнул. — Как знаешь. Но ты многое теряешь. — Я уже достаточно потерял в этой жизни. — Кеттлберн глотнул бренди. — С меня хватит. А то вернусь домой с фронта, и меня кинут за решётку за то что Я убивал немцев, а не арестовывал их. — За Гриндевальда сражаются не только немцы. — Хмыкнул Дэвидсон. — У него сторонники по всей Европе, даже у нас наверняка есть. Я могу им оказаться, та шлюха в углу. — Он кивнул с сторону размалеванной девицы в очень коротком платье возле входа. — Или ты, например. — Ты издеваешься? — Спросил Кеттлберн. — Да ладно тебе, Я же прикалываюсь. — Дэвидсон хлопнул его по плечу и невесело рассмеялся. — Эх, Сильвер, знали бы мы чем вся эта херня закончится. А сейчас Я не уверен что доживу хотя бы до завтрашнего дня. — Я знаю, и мне от этого гаже чем тебе. — Кеттлберн закурил свою трубку. — Работа есть, но не думаю Я что учить детишек — моё призвание. Мне тридцатник, а за душой только нахер не нужная степень зоолога и пара лет службы в Министерстве. — Тебе вообще-то чертовски повезло что старина Диппет согласился взять тебя учителем. Так ты хотя бы получишь непыльное местечко с хорошей зарплатой, а как только подкопишь деньжат сможешь свалить. Ладно, мне пора. — Дэвидсон отсчитал деньги и кинул их на стойку. — Сдачи не надо. Удачи тебе, Сильв. — Спасибо. — Кеттлберн пожал крепкую ладонь друга. Зак кивнул и вышел из таверны. — Будь осторожен. — Вздохнул Кеттлберн и заказал ещё выпить. Подойдя к лунке, Профессор ухода за магическими существами поставил саквояж на причал, и вытащил оттуда маленький пакет с дохлыми мышами и постучал палочкой по льду. — Come together right now all to me. — Пробормотал он. Тут из лунки высунулась маленькая голова на длинной, тонкой шее. Тоненько попискивая, животное полностью высунулось на лёд из лунки. У него было бочкообразное, сплюснутое с боков туловище, обтекаемое и гладкое, чтобы удобней было вести подводный образ жизни, вместо лап были большие, широкие ласты и плоский хвост. Несмотря на маленькую голову, которая даже у взрослых особей достигала размеров в лучшем случае обувной коробки, эласмоклиды были опасными подводными хищниками, обитавшими в крупных озёрах различных стран. Конкретно в Англии самая их большая популяция жила в Лох-нессе. Кеттлберн наколдовал согревающие чары чтобы детёныш не околел. — Привет, малыш. — Он ласково потрепал эласмоклида по голове, и тот щёлкнул пастью. — Хочешь угощение? — Профессор кинул ему одну мышь. — Таакс, посмотрим, что тут у тебя… Да, бедняге досталось от этих ублюдков, пусть и не так сильно как его матери, которая от полученных ран умерла, но ощутимо. Вся шкура была в царапинах и шрамах от охотничьих гарпунов и режущих заклятий, некоторые порезы ещё не зажили и их нужно было продолжать смазывать. От правого переднего плавника отодрали большой кусок, на полное восстановление уйдёт значительное время, и как минимум до конца лета этот малыш останется в Чёрном озере. Если сейчас его выпустить в Лох-несс, то он попросту околеет от холода и голода, с поврежденным плавником он не сможет охотится. Кеттлберн вздохнул и кинув детенышу ещё несколько мышей, принялся обрабатывать раны. Элли и Микки продолжали бежать и уже потеряли надежду, как вдруг увидели вдалеке, за деревьями, свет масляной лампы. До этого они удирали без оглядки, а твари, подгоняя их своим рычанием, не отставали и бежали следом. Они петляли между вековых деревьев, спотыкались о корни и камни, но продолжали бежать. Стая пыталась загнать их и окружить, но ребятам удавалось на удивление сохранять самообладание. Было подозрительно тихо, лишь кровь стучала у них в висках. Казалось, весь Запретный лес замер в ожидании финала этой погони. Наконец ученики выскочили из леса, но лишь отбежав от деревьев на несколько метров, они остановились и маленько перевели дух. Животные, на удивление не стали их преследовать и остались в лесу. — Где эти твари?! — Визжащим, простуженным голосом пропишал Брайнер. — Не знаю… — пробормотала Элли. — Похоже, они отстали. — Оч-чень, блин, надеюсь! — Воскликнул Микки. Тут то их и заметил Кеттлберн. — Вы что тут делаете после отбоя? — Каркнул он. — И… Что с вами случилось? — Профессор, мы не знаем. — Начала Элли. — Я занималась в библиотеке, вышла, а потом вдруг будто потеряла сознание, и опомнилась лишь в лесу. С Микки приключилась тоже самое. А потом на нас напали какие-то твари, большие, их было три… Кеттлберн выпучил глаза. Вот так новости. — Не помнишь как оказалась, говоришь? — Тихо спросил он. Девчонка кивнула. — Похоже у нас тут завелись любители непростительных заклятий. — Животные его слабо интересовали, тут явно кто-то использовал Империус. Профессор оглядел лес и вынул палочку. — Давайте-ка Я отведу вас в замок. В деревьях мелькнула тень. Наметанным глазом Кеттлберн метнул в лес оглушающее заклятье, которое выбило крошку из старого дуба. В этот момент его кто-то обезоружил: — Экспелиармус! — Идиот, зачем ты напал на учителя?! — Прошипел чей-то голос. Палочка вырвалась у профессора из руки и шлепнулась точнехонько в лунку. Кеттлберн оглядел лес и во всю мощь своих лёгких каркнул: — Ну, сделайте это, чего медлить! Покажитесь! — Сэр, они что, убьют нас?! — Тоненько пропищал Брайнер. В этот момент из леса показался первый Авеллатур. Кеттлберн выпучил глаза, неверяще глядя на животное. — Не может быть… Однако это было именно так. В свете полной луны профессор во всех подробностях видел длинный, жёсткий хвост, мощные задние лапы, имеющие серповидный лезвиеобразный коготь, и мускулистые передние, которые хищник держал по-птичьи согнутыми. Огромные жёлтые глаза с узкой щелью зрачка неотрывно следили за ним, узкая, треугольная голова на гибкой шее, сужающаяся к концу, покачивалась в такт движениям ящера, совсем как у птицы. В лунном свете тускло блестел длинный ряд зубов, уходивших к слуховому отверстию. На руках отливали красным маховые перья, хохолок таких же торчал на макушке твари, плюс опахало на конце хвоста. Предок всех фениксов продолжал смотреть на преподавателя по уходу за магическими существами. — Так, дети. — Кеттлберн вышел вперёд и закрыл учеников собой. — Медленно отходим назад. — Но сэр… — Я сказал: отходим назад! — Прошипел Кеттлберн и стал медленно отходить, продолжая смотреть ящеру в глаза. И тут он вспомнил как был на раскопках в Сэнд-Лейке, на Девонских породах. Тогда он проходил стажировку и получал докторскую степень по магозоологии, для этого нужно было побывать на раскопках и набрать материал по предкам известных волшебных существ. Там он впервые услышал об аввелатурах. Они как раз откопали новый скелет, когда кто-то из новеньких сказал: — А в виде скелета он не такой уж и страшный. Руководитель из экспедиции доктор Штромер хмыкнул. — Не такой уж и страшный, говоришь. А ведь встреть ты этого красавца вживую ты бы вряд-ли так думал. — Это ещё почему? — Студент отложил кисточку. — Ну, предположим что ты оказался в меловом периоде. — Штромер продолжал вычищать палочкой скелет, и попутно рассказывал. — Идёшь ты такой по своим делам, и тут тебе встречается Аввелатур. Ты замираешь, это распространённая защитная тактика. Ты надеешься что он тебя не заметил, но это не так. — Доктор стал извлекать из породы окаменевший коготь. — Ты смотришь на него, он — на тебя. И тут тебя атакуют. Но он не кидается на тебя очертя голову, нет. На тебя нападают с боков. Потому что Аввелатуры охотятся стаей. И вот этим, — Он наконец извлёк из породы коготь, напоминающий серп и отложил палочку. — Они наносят режущие удары, выпускают тебе кишки, прокалывают артерии. — Штромер несколько раз махнул когтем, изображая нападение. Некоторые студенты отпрянули, так убедительно профессор изображал атаку. — Но так, как они вымерли, это всего лишь догадки. Догадки. Кеттлберн продолжал отступать, закрывая учеников собой. И тут он услышал с боку треск сломавшейся ветки. «Но он не кидается на тебя очертя голову, нет. На тебя нападают с боков. Потому что Аввелатуры охотятся стаей.» «… потом на нас напали какие-то твари, большие, их было три…» Стая. Три зверя. Сильванус, ты в дерьме. Вторая тварь выпрыгнула из леса и понеслась прямо на них. Тот зверь, что караулил их спереди, поднял перья, визуально увеличившись в размерах, оскалил зубы и зарычал, готовясь к броску. Вот она, первобытная мощь. Это не гиппогриф и не фестрал, которых можно приручить и заставить отзываться на команды, эти твари не станут к тебе привязываться. Все что они хотят — сожрать тебя, и этим они страшней любых тиранов и злодеев. Их нельзя задобрить, с ними нельзя договориться. Они не остановятся, пока не начнут поедать тебя. Кеттлберн сильнее сжал руки детей и постарался завести их дальше за свою спину… Тут очень быстро произошло сразу несколько вещей. Когда второй ящер уже собрался напрыгнуть на них, в лесу послышалось возня, и кто-то выкрикнул: — Релашшио! Зверя отбросило, он жалобно взвыл. Первая тварь, собиравшаяся напасть спереди, в замешательстве обернулась. Кеттлберн услышал голоса из леса: — Мы не должны убивать преподавателей! — Ты совсем сдурел, что-ли?! — Уговор был только на парочку грязнокровок! Одно животное в замешательстве, второе корчится на земле, а где же третье? И тут послышался треск, громкий рык, переходящий в визг, и совершенно человеческий, полный ужаса крик. Кеттлберн и Элли с Микки увидели как из леса выбежали две фигуры в мантиях с капюшонами, а вслед за ними по снегу несётся третий хищник, и было прекрасно видно что на открытом пространстве он легко их нагоняет. Ящер оттолкнулся от земли, взмыв в воздух почти на четыре метра, и приземлился точнехонько на спину второго бегущего. Кеттлберн не медлил. На каком-то инстинкте он бросился с детьми в сторону, к пирсу, и тут из воды показалась голова детёныша эласмоклида. В зубах он держал волшебную палочку. Профессор потащил детей за собой на причал, и выхватив оружие из зубов малыша, он обернулся и увидел как из школы к ним бегут несколько фигур с зажжеными палочками, крик не прекращался, вторая тварь испускала дух, а первая безрезультатно топталась рядом, завывая и капая слезы на раны собрата, но тщетно, и протяжно взыв, раненный зверь обратился в пламя, и осталась лишь жалкая горстка пепла. Август Руквуд боялся смерти. Боялся как и многие. Он собирался нести её другим, но в итоге она настигла его самого раньше тех, против кого он собирался выступать. Сначала их план шёл как по маслу: девчонка и мальчишка были успешно уведены в лес с помощью Империуса, они с Эйвери остались на поляне, и затаились. Они должны были убедиться что эти две грязнокровки точно умрут, нужны гарантии. Но все пошло не по плану. Убивать преподавателей Руквуд не имел ни малейшего желания, ведь это куда серьёзнее чем шлепнуть ученика, и они с Эйвери повздорили. Все вышло из-под контроля: твари переключились на них, и теперь надо было спасаться. Плевать на метку, плевать на грязнокровок, Руквуд только хотел жить. Он проклинал Лестрейнджа, придумавшего эту дурацкую затею с этими доистроическими тварями. Страх гнал его вперёд, и он не видел как за ним в воздух взметнулась рептилия. И в следующее мгновение девяносто килограмм мышц и костей упали на его спину. Руквуд вскрикнул и выронил палочку, его тело разорвала адская боль — кривые когти легко пропороли мантию, а острые как бритва зубы с зазубринами впились ему в шею. Руквуд кричал, бился за земле, звал на помощь, но все было без толку: зверь продолжал вгрызаться в него, когти резали его спину как нож масло. Почему Эйвери не помог ему? Послышался хлопок, и внезапно Руквуд понял: они достаточно далеко от Хогвартса. Нужно трансгрессировать, или хотя бы попытаться. Да, это спасение! Но в тот момент когда он уже представил как выпрыгивает из пустоты во дворе родного Руквудбрука, что-то оглушительно громко хрустнуло, слизеринца настигла слепящая вспышка боли в шее, и удивительная, блаженная дремота. Август почувствовал себя как никогда расслабленным и умиротворенным. Он увидел несколько странных огоньков и фигур, бегущих к нему. «Зачем они это делают?» промелькнула у него последняя мысль и веки его сами собой опустились. Новость о новом нападении потрясла всю школу. Теперь резонанс был ещё большим: стало известно что за твари атакуют учеников, но почему и зачем — неясно. Выдвигались самые разные теории и предположения. Поговаривали что одна из тварей была убита, но потом обратилась в огонь и сгорела, оставив после себя лишь пепел, что многих приободрило — одной проблемой меньше. Гриффиндорцы не замедлили повесить всех собак на слизеринцев, ибо до сих пор скорбели по Майклу, и их главным аргументом было то, что выпуск этих доисторических тварей санкционировал ныне покойный Харрисон Нотт, пусть и в рамках благотворительной компании. Так же по странным обстоятельствам первым пострадал магглорожденный ученик, и был убит вторым также нечистокровоный студент. Главным контраргументом слизеринцев являлось то что последним погибшим был, собственно, слизеринец, что по их мнению автоматом исключало любую их даже теоритическую или возможную причастность к этим нападениям. Пуффендуйцы и Когтевранцы либо предпочитали не лезть в эту историю, считая что это не их дело, либо принимали или ту, или другую сторону, нередко мнения разнились. И опять началась стандартная шарманка с дуэлями и конфликтами. Тед всегда диву давался как с такими нравами, и постоянным желанием набить друг другу рожи, гриффиндорцы и слизеринцы не разнесли весь замок на корню ещё тысячу лет назад. После смерти старшего наследника Руквудов в Хогвартсе были введены ограничительные меры: все уроки вне пределов замка и квиддичные тренировки осуществляются только в соправождении взрослого из числа педколлектива, в семь вечера ученики всех факультетов должны находится в своих гостиных для переклички перед сном, походы в Хогсмид отменили. Для многих парочек это стало серьёзной проблемой, и выкручивались все по-разному: кто-то искал потайные выходы из замка чтобы пробраться в деревню, кто-то мирился с ограничениями и гулял только в безопасных пределах, а кто-то и вовсе прервал отношения до лучших времен. Андромеды и Теда это тоже коснулось, ведь им ещё надо было как-то подстраиваться чтобы успеть подготовиться к ЖАБА. И в итоге Тед нашёл решение, пусть в этом ему и помогли. Тед любил Андромеду больше собственной шкуры, и до сих пор иногда не верил что все это происходит взаправду, и она встречается с ним. Она тоже не раз доказывала свою верность, взять хоть те полтора месяца что он валялся в коме: только она заходила проведывать его регулярно (У Карадока и остальных парней получалось когда как), приносила ему самые свежие новости, читала книги, разговаривала с ним, хоть и знала что он её не слышит, а когда уходила, то неизменно целовала и просила не покидать её. Она же поддержала его после смерти родителей, и всячески пыталась отвлечь его от мыслей, причём она так старательно это делала, что Теду теперь иногда становилось стыдно за то что он так долго корчил из себя королеву драмы, и главного мученика этого мира. И понятное дело, он дико ревновал Андромеду ко всем парням в Хогвартсе. Оно то и понятно что такие красавицы как она постоянно будут привлекать внимание, но спустя полтора года эти откровенно голодные и похотливые взгляды начнут раздражать кого угодно. Заварилась эта каша в середине февраля, когда Тед сидел в гостиной и сражался с домашним заданием по травологии, и к нему подсела однокурсница Джонсон. — Привет, Тед. А ты чего сегодня один? — Здарова, Силения. — Тед поднял взгляд от тетрадки. — В каком смысле «один»? Со мной моя верная спутница. — Он напустил до ужаса торжественный вид. — Прошу любить и жаловать, её величество — Лень. — Три хаха. — Хмыкнула Силения. Тед рассмеялся. — Юморист из тебя похлеще чем из Дирборна. — Да брось, нормальная шутка. — Всё ещё улыбаясь ответил Тед, и вернулся к учебникам. — Я вообще-то спрашивала про Блэк. — Уточнила она. — Вы ведь обычно занимаетесь с ней. — Ну, тут все предельно просто. — Сказал Тед. — Просто у неё проблемы связанные с полнолунием. Они есть у каждой девушки, необязательно в фазу когда луна в виде идеального шара. В таки дни любая женщина становится воистину монстром. Даже почище оборотня. — Он значительно покивал головой. — Тонкс, хорош заливать. — Да стебусь Я конечно. У неё просто эти ваши проблемы. — Немного досадливо ответил Тед. — Какие «Ваши»? — Силения нахмурилась. — Ну, — Тед помахал карандашом в руке. — Ваши эти, по женской части. — Ааааааааа. — Понимающе протянула Силения. — Теперь все встаёт на свои места. — Да, именно. — Тед хмыкнул и скомкал черновик. — А по какому поводу Я имею удовольствие видеть тебя? Имей ввиду, скатать домашку дам только по сотне галеонов за строчку. — Вообще, Я по личным причинам. — Девушка поправила юбку. — Ты не мог передать Дедалусу, что Я хочу с ним поговорить? А то он заперся у вас в спальне, и Я не решаюсь туда входить. — А чего ты боишься? Волшебного монстра из кучи грязных носков и мужского белья? — Хмыкнул Тед. — Очень смешно. — Саркастически скривилась Силения и откинула волосы за спину. — Нет, не поэтому. Просто Я, в отличие от твоего дружка Дирборна, воспитана, только и всего. — Ладно, без балды. — Тонкс пожал плечами и встал из-за стола, однако тут же замер. — Слушай, Сил. — Внезапно сказал Тед. — Ты не знаешь каких нибудь укромных мест в замке? — Какого рода укромных? — Деловито спросила Джонсон. — Какие нибудь живописные. Мне нужно место для встречи. — Понятно. — Хмыкнула девушка. — Хм, ну есть кое-что. Знаешь же про теплицы с двузначными номерами? — Знаю, конечно. Но нам туда заходить нельзя, ты забыла? — Сказал Тед. Действительно, теплицы начиная с десятой были закрыты для посещения студентами, ходили слухи что там проводят эксперименты по выращиванию и скрещиванию особо опасных растений. Мало кто осмеливался туда заглянуть, а тех кому все же хватало духу чаще всего ловили, и бедняги гремели на отработки до конца семестра. Однако среди старшекурсников гуляла информация о том что в двенадцатой теплице находится целая долина, с собственным климатом, в которой даже создана небольшая экосистема из различных экзотических растений, редкой красоты. — Да, но никто не запрещает попытать удачу, верно? — Заговорщически прошептала Силения. — Я раздобыла пароль от входа. Можешь проверить. Потом расскажешь, можно ли использовать его как место встречи. Через неделю, когда Тед уже все разузнал и побывал на месте, за завтраком ему принесли письмо. Он успел только плюхнутся на скамью и навалить себе сосисок с яичницей, как вдруг прямо перед ним приземлился виргинский филин. — Ты к кому? — спросил Тед. Птица щёлкнула клювом и подпрыгнула к нему, протянув лапу. Тонкс недоуменно почесал затылок (дядя и тётя написали ему вчера, и он в тот же день отправил ответ), и отвязал конверт, на нем стояла печать американской таможни. Похоже, письмо снова от Джонни. Тед сунул его во внутренний карман и вернулся к завтраку. — А как по мне здесь всё равно что-то не чисто. — Уверенно заявил Карадок. — Что-то тут не клеится с официальной версией. — И что же конкретно? — Спросил Питер Аберкромби, тоже член сборной и второй загонщик, мощный толстяк с пятого курса. — Да хотя бы повод. — Фыркнул Дирборн. — Нахрена отцу Нотта для якобы «восполнения экосистемы» выпускать в лес трех доисторических тварей? Что, других животных не нашлось? Это первое. Второе, — Он сунул в рот кусок бекона, из-за чего остальные его слова прозвучали невнятно. — пофему на них не облатили внимания кентавхы? Я думаф эти жебята не особо жады чузакам на своей теввитофии. — Может эти Аввелатуры не попадают под их категорию «чужаков». — Пожала плечами Эммелина. — Скорее всего они приняли их за животных, ведь волков же они из своих владений не выгоняют, так как это животные. Тед покачал головой и перестал слушать спорщиков, обернувшись в сторону слизеринского стола. Андромеда с самым безмятежным видом уплетала овсянку, не обращая внимания на злые и презрительные взгляды, которые на неё бросали остальные слизеринские старшекурсники. Всё таки им хватало мозгов не докапываться до старосты, тем более Блэк. Очередной раз Тед убедился что королям все можно, Блэкам все сходит с рук. В нескольких учениках от неё сидела кислая Нарцисса, с ужасно скучающим видом слушая разглагольстовавания Люциуса Малфоя на тему того что его отец, Абраксас Малфой, уже подал в Министерство заявление на подробное рассмотрение дела касательно выпуска Аввелатурров в Малдеровский заповедник, южной частью которого и является Запретный лес. Тед по-прежнему слабо разбирался в чистокровной иерархии, но Андромеда в общих чертах более-менее растолковала ему что к чему. Основную борьбу вели не отдельные роды, а группировки кланов, только единичные чистокровные семьи могли позволить себе играть в одиночку. Руководили действиями семей в основном отцы, но у некоторых родов главные решения принимали и женщины. Так, Андромеда рассказала ему что несколько раз видела на приемах в Шато мадам Забини, которая, не смотря на свой почтенный возраст, до сих управляла этим кланом. Во главе Блэков пока стоял Сигнус, его главными союзниками были Лестрейнджи и Розье. Поговаривали что он метит аж в Министры магии, в чем главную конкуренцию ему составлял Джозеф Мальсибер, отец Дэниэла Мальсибера, ловца слизеринской сборной, чьими основными союзником в свою очередь, являлись теперь Гэбриэл Нотт, сменивший на этом посту своего умершего брата Харрисона, отца Ричарда, Жозефины и Теодора, а так же Абраксас Малфой, на котором держалась большая часть заграничных связей этой группировки. Также к ним прибивались более мелкие по могуществу семьи: за Блэка стояли Роули с Кэрроу, а за Мальсибера — Стимпсон, Гринграсс и Эйвери. Они были вроде заодно, но в тоже время порознь — все они под колпаком у Тёмного лорда, но все же мутят кой-какие грязные делишки в политике и финансах. Ходили слухи что Роули отмывал грязные деньги Огастеса Лестрейнджа, заработанные на подпольных тролльих боях, Эйвери контролировали и держали под колпаком таможню, и не стесняясь драли с нечистокровных торговцев и предпринимателей пошлины в три раза больше положенного, Гринграсс использовал свое влияние известного композитора чтобы запретить трансляции на радио групп и музыкантов, ратующих за равенство волшебников, или пытался протащить запрет на продажу пластинок маггловских исполнителей. Так например, в ноябре был сорван акустический благотворительный концерт группы «Зелёные гиппогрифы», чей вокалист Марго Кенвуд являлась магглорожденной, а в Хогсмиде перед рождеством куда то пропали из «Зонко» все немагические группы: «the Beatles», Элвис, «Creedence clearwater revival», «Black Sabbath», «the Rolling Stones», осталась только обёртка от второго альбома Джимми Хендрикса, сам магазин был разгромлен. От поглощения завтрака Теда оторвал громкий вскрик. Все разом повернулись к слизеринскому столу, за которым Нарцисса Блэк, немного безумными и мокрыми глазами читала письмо. Рядом столпились остальные ученики факультета, к ней спешил потный и перепуганный Слизнорт. Андромеда попыталась успокоить сестру: — Цисси, успокойся, что случилось? — Не трогай меня! — Крикнула Нарцисса и сбросила со своего плеча её руку. Её прозрачные глаза оглядели всех присутствующих. Затем она повернулась к сестре и крикнула. — Это ты виновата! Это твоя вина! — Вина в чем? — Спросила окончательно сбитая с толку Андромеда. Нарцисса в ответ швырнула ей письмо: — Любуйся! Это на твоей совести! Андромеда недоуменно вскинула брови и прочитала. В процессе чтения она все больше бледнела, став поразительно похожей на младшую сестру. — Цисси, мне очень… — Ложь! Нихрена тебе не жаль! — Обычно Нарцисса не позволяла себе употреблять ругательства, но теперь похоже её прорвало. Она сорвалась с места и бросилась прочь из Большого зала. — Мисс Блэк! — Позвал её Слизнорт. — Вернитесь сейчас же! — Не нужно, профессор. — Андромеда кашлянула и поправила свой значок. — Я найду её, Я ведь её сестра. — Она взглянула на Теда и тот кивнул. Вопросы откладывались на потом. Андромеда вышла вслед за ней. — Нарцисса, подожди! — А что собственно случилось? — Требовательно спросил Слизнорт. — Нарциссе пришло письмо из дома. — Протянул Люциус. — С очень дурными новостями. — Вот как, и что же за новости? — Миссис Друэлла Блэк скончалась, профессор. — Малфой напустил на себя до ужаса трагичный вид. — Острый приступ Драконьей оспы. Андромеда нашла ревущую в три ручья сестру в одной из теплиц. Нарцисса забилась под стол и от её рыданий, казалось, дрожали стеклянные стены. Девушка рвала на себе волосы и дрожала. Андромеда тихо опустилась перед ней на колени. — Эй… Нарцисса вскинулась и отпрянула. — Не трогай меня! — Хватит дуться, Цисси. — Устало сказала Андромеда. — Я прекрасно понимаю твоё состояние, поверь мне. — Верить ТЕБЕ? — Истерически крикнула блондинка. — После всего что ты натворила?! — А что Я натворила? — Андромеда начала терять терпение. — Всего-то предала всю нашу семью, да? Это ты хотела сказать? — Нарцисса прищурилась. Некоторое внимание сестры Блэк сверлили друг друга взглядами. — Она была и моей матерью тоже. — Тихо сказала Андромеда. Нарцисса после этих слов немного остыла и растеряла свой пыл. — Если ты закончила сыпать в меня обвинениями, то пожалуйста будь добра вернуться в замок. Или, если хочешь, — Она сбросила с плеча сумку и уселась на стул. — Мы можем посидеть и поговорить. — Поговорить? — Немного недоверчиво спросила Нарцисса. — С предательницей крови? — Если Я не поддерживала идеи нашего превосходства, это не значит что Я не любила свою маму. — Холодно сказала Андромеда. Нарцисса поежилась, но все же вылезла из-под стола и отряхнула форму. Андромеда помогла убрать потекшую от слез тушь и взяла сестру за руку. — Пошли отсюда, попрошу в Крыле умиротворяющий бальзам. Когда они вышли в узкий коридор между стеклянными стенами теплиц, Нарцисса заметила через запотевшие стекла странный, тёмный силуэт. И тут её осенило, она в ужасе сжала руку старшей сестры. — Анди, там что-то есть… Андромеда обернулась и действительно увидела что к ним беззвучно крадётся ящер. Она схватила сестру за руку и нырнула за стол. Осторожно выглянув, она увидела как Аввелатур зачем-то опустил голову и что-то обнюхивает. Она поняла что это ремень её сумки, которую она там оставила. Затем хищник, фыркнув, поднял голову и осмотрелся. Эти твари проникли в замок. Но этот хищник явно не охотился. Он что-то искал. Искал очень тщательно.