История Тонксов.

— Раз… — Два… — Три… Чарли несколько раз ударил по барабанам, играя начальную сбивку, затем вступили остальные. В «студии» так же помимо них была Лизз, которая сидела за старой партой и делала домашку, она говорила что ей музыка на фоне наоборот помогает сосредоточиться, а не отвлекает. Ещё на их репетицию пришли поглазеть двое второкурсников Барнаби Ли и Андре Эгву, они покачивались в такт песне и иногда тыкали друг друга в бока, говоря что-то на ухо. Доиграв вступление, Тонкс резко провела пальцами по струнам до начала грифа, гитара издала протяжный низкий звук, и Дора запела: Childhood passed away from you, Now you old and mad. You said that you hate everething It hurts me really bad. I don't know how much you harm Need to leave me alone. But now I know the cruel methods I never known before! Чарли снова отбил перебивку, Дора включила педаль и заиграла припев, Бен подошёл ко второму микрофону и стал тихонько подпевать: Whats the matter, tell me, Whats the matter, tell me, Whats the matter, tell me, Maybe I will help you pass this way… — Готова поспорить эту песню написал Уизли. — Пробормотала Лизз, усмехнувшись и бросив взгляд на Коппера, за грохочущим «грязным» гитарным звуком и долбежкой барабанов её само собой никто не услышал. Забавное зредище со стороны представляла их группа: мелкая и лохматая левша Тонкс, с торчащими во все стороны ярко-красными волосами, за ней почти не видный за барабанами рыжий Уизли, у которого волосы отросли до такой степени что уже закрывали глаза и он переодически сдувал их со лба, за ним упитанный Бен, который казалось за эти три года разросся что в длинне что в ширине, со своей побитой бас-гитарой и стрижкой под горшок аля «Биттлз в молодости», который зачастую всю песню играл один и тот же мотив, и наконец, тонкая как палка и долговязая Венди с двумя косичками, иногда могло показаться гриф гитары толще её руки. Отыграв ещё две собственные песни и пару каверов, после репетиции Нимфадора объявила: — Итак, ребята, мы с вами тут уже почти два месяца наигрываем. Думаю, нам пришло время расширяться и выходить за рамки Хогвартса. — Это как? — Почесал затылок Бен. — Думаю, Тонкс хочет сказать что нам пора уже начать где нибудь выступать. — Чарли покрутил палочки в руках. — И я в принципе с ней согласен. — Именно. — Дора кивнула головой. — Вам самим то не надоело сидеть в этой теплице и бренчать перед двумя-тремя слушателями которые просто пришли поглазеть? — Вы помогаете мне делать домашку. — Вставила Лизз. — Извини, Таттл. — Венди выдернула провод из своей гитары и уселась на стул. — Окей, а где мы тогда будем играть первый концерт? — Поинтересовалась она. — И сколько нам за него заплатят? — Ну ты даёшь, Салливан. — Хмыкнул Чарли. — О какой оплате вообще речь? Это мы должны заплатить чтобы нас взяли играть хоть куда то. — Нужен менеджер! — Воскликнул Бен. — Тот, кто сможет вести дела группы и организовывать нам выступления. Нимфадора подумала. Нужен человек с даром убеждения, и который одновременно сможет выступать буфером между остальными участниками, ибо со временем некоторая напряжённость стала порой всплывать наружу. Самой больной точкой был Чарли Уизли — несмотря на то что в основном барабанщики в группах молчаливы и немногословны, Уизли оказался с весьма твёрдым характером и иногда вспыльчив. Да и в самой группе он порой пытался тянуть одеяло на себя, ибо оказался довольно талантливым в стихосложении, и половина их собственного материала вышла из-под его руки, и он соответственно, требовал считаться с ним, из-за чего порой с Дорой у них случались перепалки. Например на одну из репетиций он принёс свою песню под названием «My sweet girl» и заявил что петь её тоже будет сам. Нимфадора офигела от такого поворота (вокалисткой была только она), но ещё больше офигела от содержания песни: — «Мне нужен лёгкий друг, к которому я смогу лечь на грудь, думаю ты удовлетворишь меня, с такими сиськами как у тебя»? — Дора пораженно опустила листок с текстом и взглянула на довольного Чарли. — Уизли, ты что издеваешься? — А что такого? — Хлопнул глазами Чарли. — Что такого? Что такого?! Ты решил притаранить на репетицию песню про то как тебе нужна девчонка с большими сиськами? — Нимфадора смотрела на него как на идиота. — А что тут не так? — Вмешался Бен. — Все парни любят когда у девушек, ну… — он показал руками что имел ввиду. — «Я с радостью готов угодить в твой капкан, как ловлю снитч в свою ладонь»? — Тонкс снова опустила листок. — Я не пойму в чем ваша претензия, блин. — Чарли саданул палочкой по одной из тарелок, но тут же заглушил её. — Нормальная песня, нормальный текст, что вам не нравится? Тем более что и петь её тоже буду я. — Ты ещё и петь собрался?! — Нимфадора сжала кулаки, её волосы почернели. — Я вокалистка! — От одной песни хуже не станет. — Так, угомонитесь! — Лизз встала между ними и развела руки в стороны. — Хотите ссориться — идите вон отсюда и препирайтесь сколько влезет. Вы здесь собрались чтобы репетировать, верно? — Она поочерёдно оглядела подругу и Чарли. — Вот и славно. — Хорошо! — Дора швырнула листок на барабаны и скрестила руки на груди. — Что ты предлогаешь? Таттл помедлила. — Мне нравится идея о какой нибудь романтической песне. — Сказала она. — Предлогаю такой вариант: вы оставляете и поёте эту песню, но Чарли редактирует текст. Чтобы убавить пошлость, и внести романтики. Название в принципе можно оставить без изменений. Участники группы переглянулись. Чарли вздохнул и развёл руками: — Ладно, убавляем пошлости, добавляем романтики. Тот конфликт удалось замять, и им можно сказать повезло. Но вдобавок ко всем прочим проблемам возник ещё один вопрос — в каком жанре то они играют, ибо сама Тонкс частенько задавалась этим вопросом. Если она сама больше тяготела к панк-року, то Уизли считал что им нужно больший упор делать на метальное звучание, остальные не шибко в этом разбирались, и потому предпочитали занимать нейтральную позицию, хотя не сказать что они совсем уж не проявляли энтузиазма — Бен написал две песни, а Салли придумала к каждой основную мелодию, которые Нимфадора сама потом украсила и написала к каждой соло. К тому же ко всем проблемам с творчеством прибавился факт того что Чарли иногда пропускал репетиции из-за тренировок по квиддичу. И ладно бы только Чарли был игроком, но беда подкралась откуда не ждали — Венди вдруг сказала: — Кстати Тонкс, я тут вспомнила что записалась на отборочные по квиддичу в субботу. Туда придёт половина факультета, я боюсь что могу пропустить послеобеденную репетицию. — Да ладно… — Дора возвела глаза к верху. — Серьёзно? — Да. — Салливан пожала плечами. — Погодите, а зачем Кирку в середине октября понадобилось проводить отборочные? — Нахмурился Бен. — Потому что на прошлой неделе ваш капитан Миллер пересрался с вашим охотником и выпер его. — Хмыкнул Чарли. — Мы с командой шли на стадион, ваша сборная уже закончила тренировку, но в раздевалке мы обнаружили что Кирк со Скотткинсом чего то не поделили и нам едва удалось их растащить. Нимфадора помолчала. — В общем, я если что просто хотела предупредить. — Осторожно сказала Венди. — Я сама ещё не знаю как пройдут отборочные и во сколько я освобожусь. — Клааааас. — Протянула Дора. — Меня это несказано обрадовало. — Тонкс, угомонись. — Миролюбиво сказала Лизз. — В конце концов, на группе твоя жизнь не заканчивается же. Ты могла бы вместо этой репетиции уделить время учёбе. — Так, про учёбу вообще давайте не упоминать, окей? — Нимфадора тоже вытащила кабель, выключила усилитель и затолкала гитару в чехол. — Мне и от предков нотаций вполне хватает. С этими словами она вышла из теплицы и отправилась в пуффендуйскую гостиную. Вести дела с группой оказалось куда сложнее чем она рассчитывала. Первые репетиции были скорее похожи на какое нибудь юмористическое шоу типа Монти-Пайтона, которое она иногда смотрела по телевизору в детстве, а когда они наконец то более менее сработались вылезли другие проблемы. Мама оказалась права — нагрузки в сравнении с предыдущими тремя курсами значительно выросли, все без исключения учителя талдычили про одно СОВ, да так что у Нимфадоры уже начало дёргаться веко при одном упоминании предстоящих экзаменов. Что же будет дальше, на пятом курсе или того хуже — седьмом, когда надо будет готовиться к ЖАБА? А игра в группе вместо ожидаемого расслабления принесла только больше геморроя. Но Дора твёрдо решила что распускать команду не будет. Она её организовала, она отобрала участников, а значит и роспуск группы будет только через её труп. И плевать с чем ей ещё придётся столкнуться. Тридцатое и тридцать первое октября были объявлены для студентов выходными днями, с разрешением похода в Хогсмид. В первый день Дора решила пойти туда только ради того чтобы купить подарок отцу на предстоящий день рождения. Собственно, приобрела она ему колдоаппарат, мгновенно распечатывающий снимки (какой-то гений додумался встроить в колдоаппарат функцию мгновенной печати фотографий на манер маггловского полароида), и в «Сладком королевстве» она накупила отцу его любимых вкусняшек, всего понемногу, чтобы Сид мог за раз все это унести. По пути назад в Хогвартс Венди и Бен с Лизз решили зайти в «Три метлы» и чего нибудь выпить, Нимфадора отказалась и по возвращении сложила все подарки в чемодан, а потом села делать домашнюю работу, так как сроки сдачи уже поджимали. Однако и написав чёртово эссе по восстаниям гоблинов в 14 веке и закончив начатое сочинение по зельеварению о свойствах шкуры бумсланга, особой радости Нимфадора не почувствовала. Всё будто высосали из неё, как пылесосом. От нечего делать она взяла полистать одну из волшебных энциклопедий Лизз, и на первой же попавшейся странице нашла выход, причём в прямом и переносном смысле. Уже через десять минут она была у двери кабинете по Защите от тёмных искусств. Оставалось надеяться что профессор Адлер на месте, а не перекуривает где нибудь или торчит в учительской. Набрав воздуха в грудь, она решительно постучалась. — Войдите. Девочка вошла и тут же поняла что прервала довольно важный разговор — Адлер сидел за своим столом, а на первой парте перед ним сидел скрестив руки на груди Снейп. Обернувшись на вошедшую ученицу, профессор зельеварения тут же скорчил рожу и небрежно спросил: — Что вы здесь забыли, мисс Тонкс? — Я пришла посоветоваться с профессором Адлером. — Ответила она. — Вот как? — Адлер вскинул брови. — Что ж, Северус, придётся отложить наш разговор на потом. Снейп уже дёрнулся было возразить, но лишь состроил морду кирпичом и смерив Нимфадору презрительным взглядом, гордо удалился из кабинета. Адлер вздохнул и указал рукой на первую парту. — Пожалуйста, мисс Тонкс, присаживайтесь. — Адлер достал сигарету и закурил. — Что ж, чем обязан? — Профессор Снейп сегодня не в настроении? — Без доли иронии спросила девочка. — Не стоит обсуждать людей за их спиной. — Строго сказал Адлер. — По какому поводу вы пришли, мисс Тонкс? — Сэр, расскажите мне о заклинании Патронуса. — Попросила Дора. Адлер поперхнулся дымом. Прокашлявшись, он тут же спокойным тоном спросил: — Чем вызван вопрос? — Понимаете, сэр, — Тонкс помялась. — Я просто прочитала в одной книге что это заклинание являет собой как бы, концентрацию счастливых воспоминаний. — Вы несчастливы в последнее время, мисс Тонкс? — Спросил Адлер. — Да, сэр. — Вздохнула Нимфадора. — Вернее, я испытываю какое-то опустошение. Я будто не испытывала радости никогда, хотя это совсем не так. Адлер какое-то время молча курил. Затем он вытолкнул дым через нос и потушил сигарету в пепельнице. — Что ж, думаю вы просто переутомились, мисс Тонкс. Учёба и ваша группа отнимают у вас огромную часть времени, и там и там нагрузок много, логично что вы чувствуете эту странную опустошенность. Вам всего лишь нужно отдохнуть. — Отдых мне не поможет. — Твёрдо сказала Дора. Сложно было угадать каким взглядом учитель смотрел на неё за своими тёмными очками. — И все же, сэр. — Нимфадора решила не отступать. — Научите меня этому. Научите меня вызывать Патронуса. Вы сами говорили что это высший разряд боевой защитной магии, я хочу им овладеть. — Зачем он вам нужен в столь юном возрасте? Патронус это заклинание которое мы будем проходить только в конце весны. — Хочу стать мракоборцем. — Соврала Тонкс. — Нужно быть готовой ко всему заранее. Профессор несколько секунд смотрел на неё, но за тёмными очками было сложно понять куда конкретно направлен его взгляд. Спустя какое-то время он вздохнул. — Что ж, раз вам так этого хочется, то я вас научу. Подойдёте ко мне после первого урока после выходных, проясним точное время. — Спасибо, сэр. — От души поблагодарила учителя Нимфадора. Адлер усмехнулся и кивнул ей, девочка покинула кабинет. Что ж, по крайней мере она научиться вызывать Патронуса. И вообще без разницы как она будет учиться этому заклинанию. Чтож, Шляпа была права отправив её на Пуффендуй, трудолюбие ей было не занимать. Эх, если б ещё оно распространялось на все вещи и случаи в жизни, а не только на то, что ей интересно… — Эй, Тонкс! Нимфадора обернулась. К ней приближался старший брат Чарли. — Привет, Билл. — Ты чего здесь одна слоняешься? — Спросил Уизли. — Я у Адлера просила помощи с домашкой. — Опять соврала девочка. Хотя опять-таки, ложью это было лишь отчасти. — Ясно. — С видимым облегчением ответил Билл. — А то уж думал тебя на дуэль вызвали. — С чего такие опасения? — Сощурилась Дора. Сощурилась совсем как своя мать. Уизли и бровью не повёл: — Я староста, не забывай. Я должен следить за порядком. Кстати где все твои друзьяшки и мой дебил-брат? — В Хогсмиде. — Дора пожала плечами. — Вроде в «Трех метлах». — А ты чего не с ними? — Удивился Билл. — Я думал у тебя минимум одна причина там быть точно есть. — Какая же? — Недоуменно спросила Нимфадора. — Завтра Хэллоуин. Розмерта устраивает праздничные скидки, там стопудов будет полный аншлаг. — Билл почесал затылок. — Это отличная возможность для вашей команды заявить о себе громко и отчётливо, если сможете уломать её разрешить вам выступить. Нимфадора захлопала глазами. И спустя секунду на неё снизашло озарение и она пулей помчалась к выходу из замка. Тридцать первое октября. Хэллоуин. Андромеда проснулась в шесть утра и повернулась к Теду — он лежал на боку на своей половине кровати и тихо посапывал во сне. Его лицо было таким спокойным и умиротверенным, что Андромеда не удержалась и совсем легонько, чтобы не разбудить его, вытянула руку и провела кончиками пальцев по его щеке. Обычно он вставал примерно в пол восьмого, чтобы было время неспеша побриться, позавтракать, почитать газету или послушать радио, а затем собраться и трансгрессировать на работу в Мунго. Но сегодня особенный день. Сегодня его день рождения, и Андромеда решила по устоявшейся в их семье взаимной традиции посвятить этот день только своему любимому. Сегодня Теду исполнялось тридцать восемь лет. Аккуратно и тихо встав с постели, она набросила на плечи свой домашний халат и ушла в ванную, быстро приняла там душ, высушила волосы палочкой и волнами пустила их по плечам. Краситься и навадить прочий марафет она не стала, решив просто вернуться в постель чистой и благоухающей, затем она задернула полог со своей стороны и подперев голову рукой, стала ждать когда Тед проснётся. Вскоре Тед разлепил глаза и увидев перед собой жену, сонно улыбнулся: — Если я в раю то мне здесь нравится. Андромеда усмехнулась и быстро чмокнула мужа в губы. — С днем рождения, милый. — Она вздохнула и любовно провела по его лицу кончиками пальцев, а затем взлохматила его волосы. Тед какое-то время с улыбкой наблюдал за её действиями, а затем взял её маленькую ладошку и прижал к губам, закрыв глаза. Андромеда подползла ближе к нему и поцеловала, Тед обвил её руками и прижал сильнее, затем подмял Андромеду под себя и углубил поцелуй. Затем он вдруг сомкнул губы и отстранился. — Что? — Недоуменно спросила Андромеда. — Что такое? — Тебе хочется этого? — Спросил Тед. — Всмысле, у тебя есть желание? Ты же не обязана кувыркаться со мной только потому что у меня сегодня день рождения… Андромеда закатила глаза и без лишних слов притянула мужа к себе. Полог на кровати был задернут, а сама она громко и ритмично скрипела. Солнечный свет постепенно стал пробираться внутрь спальни сквозь узкий просвет между задернутыми шторами, освещая ходившую ходуном постель. Кровать скрипела все громче и чаще, Тед пыхтел, Андромеда стонала, одна её коленка высунулась из-под полога и забавно дергалась туда-сюда. Супружеский долг они оба исполнили исправно, и наконец, под аккомпонемент скрипящей кровати, Тед издал за пологом сдавленный стон, поперхнулся воздухом, и отчаянно протянул «Че-е-рт, дааа!», кровать протяжно взвизгнула пружинами в последний раз и затихла. Несколько секунд было тихо, затем из-за полога послышался довольный вздох, тихий смех и чмоканья. Затем Тед отстранился и с улыбкой спросил: — Это был мой подарок? Андромеда с хрустом потянулась и взлохматила мужу волосы. — А на что это было похоже? — Ответила она вопросом на вопрос. Тед вместо ответа усмехнулся и снова прильнул к её губам. Ещё немного полежав и понежничав с супругой, Тед чмокнул жену в лоб и отстранился. — Мне надо идти. С этими словами он отдернул полог и встал с постели, Андромеда подтянула одеяло выше и стала смотреть как Тед одевается и идёт умываться. Она не считала секс чем то особенным, в конце концов они муж и жена, это было и приятно и для здоровья полезно, но Тед говорил что после их близости чувствует какое-то странное чувство долга, будто Андромеда дала ему что-то, и ему тоже надо отдать что-то взамен. Андромеда же не придавала этому какого-то особого значения. Тед плеснул себе водой в лицо и уставился на собственное отражение в зеркале. Сегодня ему тридцать восемь лет. Что чувствовали его родители когда миновали этот порог? Что вообще чувствуют люди на этой странной дате? Всегда есть какие-то отметки в возрасте, по прошествии которых человек начинает заново осознавать самого себя. Десять лет. Ты гордишься тем что ты уже не совсем маленький ребёнок, а много (как тебе кажется) умеешь сам. Пятнадцать лет. Ты может и не угрюмый и не злобный на весь мир, но идеалист, считающий что все построенное взрослыми нелогичное и устаревшее, что это все надо менять жёстко и кардинально, и что все те кто пытался сделать это до тебя просто облажались, а у тебя обязательно все получиться. Двадцать лет. Ты окончательно начинаешь мнить себя взрослым, хотя по факту ничем не отличаешься от подростка, которым ты сам был буквально вчера. Зубастая и неприкрытая озлобленость никуда не девается, у тебя ещё полным полно энергии которую надо куда-то девать. Тридцать лет. Предельно странный рубеж. Из-за разгара войны Тед даже не заметил как вступил в этот по-настоящему переходный возраст, когда энергия и пылкость резко начинает отходить на второй план, уступая место другим вещам. Конкретно в случае Теда это была его семья, его девочки. Его милые, любимые девочки. Мысли снова скакнули на его родителей. Тед вспомнил как ему описывал процесс похорон Карадок в конце пятого курса, у него тогда умер дедушка. — Сначала — долгая морока с гребанными ритуальными агентами, которые будут листать у тебя перед носом каталог с гробами и беспрестанно повторять: «Соболезнуем». Потом — морг, где целителям нужно будет дать на лапу, чтобы те привели тело в «божеский» вид и прочее дерьмо. — Мрачно рассказывал Дирборн. — Будут долгие проводы, сраный чёрный катафалк с гробом по центру, много виски, завывания родственников на кладбище, крест в земле с надписью «Помним, скорбим», и конечно же, дождь. Друзья семьи, родственники будут подходить и прощаться с вами — у них больше нет повода поддерживать связь. Это — их последний гребаный визит. И так обрывается последняя ниточка, связывавшая тебя с близким человеком. Тогда Тед не придал этому какого-то особого значения, но спустя полтора года, сначала узнав о разводе, а затем и гибели своих родителей, понял что когда ты сам испытываешь такое, да ещё и с родителями, с теми, кто дал тебе жизнь, растил, ухаживал и заботился, то это чувство куда хуже. Гораздо хуже. Тед помнил как вернулся в день похорон в квартиру своего детства в Нью-Денвиле, которая совершила полный круг и теперь снова принадлежала ему, теперь уже полноценно. Скрепя сердце, он прохаживался вдоль стен, глядя на старые календари, ходил по дому и недоумевал — как эти люди развлекались? Что они делали в свое свободное время, как проводили досуг? Ему даже сложно предположить. Бродя по квартире и собирая в стопку пыльные книжки, он понял что даже не знал своих родителей. И лишним подтверждением этого стала обнаруженная им коробка под их кроватью. В ней — альбом с фотографиями и медицинская карта его матери. Пролистав её наскоро, Тед не нашёл там ничего интересного. А вот фотоальбом — вещица действительно стоящая. По ней Тед сумел провести примерную линию супружеской жизни своих родителей, а так же увёз его в Англию. Большая часть этих фотографий по прежнему находилась в альбоме, но часть из них Тед вытащил и поставил на комод и рабочий стол в своём кабинете. Но дело было в крайне странном сне, что приснился ему накануне. Вместо фотоальбома он нашёл кассеты. Кассеты — интереснее. Что на них? Домашнее видео? Какие-то фильмы? А, может, кто знает, родители просто шалили с камерой? Тед вставил кассету в видак (он то каким макаром очутился в его сне?) и уселся смотреть. Все-таки, домашнее видео. Он увидел себя, лет пяти, бегущего по какому-то газону. В руках у него воздушный змей. Папа кладет камеру на землю, подбегает к нему и собирается помочь запустить… Запись прерывается помехами, а после на экране возникает кинохлопушка. На ней надпись: «Эксперимент № 8». В комнате за столом сидела его мать, гораздо моложе — на вид ей лет двадцать, не больше. За кадром женский голос спрашивает: — Вы хотели бы иметь детей? — Да. — В вашей медкарте написано, что вы бесплодны. Это так? — Да. Тед мысленно посмеялся над врачами, ведь вот же он — живое доказательство того, что мамин диагноз ошибочен. — Вам провели резекцию маточных труб по медицинским показаниям. Это так? — Да. — Хорошо, продолжим. И здесь тут ему стало резко неуютно. Тед не очень разбирался в женской физиологии, но все-таки он почти всю войну отработал санитаром и имел знания в медицине, а потому знал что забеременеть после такого почти невозможно. Он — результат ЭКО? Или он и вовсе приемный? Тонкс взял следующую кассету и включил. На ней человек десять, в абсолютно пустой комнате сидят полукругом на стульях. Среди них он сразу увидел своих родителей — еще молодых, красивых, живых. Темноволосый отец с серыми глазами как у него, и мама, лёгкая и воздушная блондинка с карими глазами. Мама с папой никогда не рассказывали ему ни о чем подобном. Мягкий женский голос говорит: — Эксперимент № 8 продолжается. Пожалуйста, испытуемые, начинайте работу с мыслеформой. Мыслеформа? Это ещё что за херня?! Люди на стульях вместе с родителями начинают синхронно гудеть. Запись длится и длится, и ему начинает казаться, что гудит не динамик телевизора, а трубы в ванной. Вдруг мелькает что-то в центре круга, будто телепомеха, и трое из круга падают на пол. Из носа у них идет кровь. Запись прерывается. Кровь внезапно хлынула и у него. Не обращая внимания, Тед утер её рукавом и защелкнул следующую кассету. — Эксперимент № 9 продолжается. Пожалуйста, испытуемые, начинайте работу с мыслеформой. И снова то же самое — только, кажется, тех троих, упавших в прошлом видео, заменили другими людьми. Но родители все еще в круге. — На этот раз для лучшего закрепления мыслеформы вам будут предоставлены ассоциативные объекты. На полу в центре круга стояла детская пирамидка, погремушка и бутылочка с молоком. Тед начал о чем-то догадываться, а люди в круге опять начинают гудеть. Через некоторое время в центре круга вновь оформляются какие-то помехи, а вскоре из динамиков телевизора раздается какой-то жуткий, режущий уши визг. Тед заткнул уши, видео прерывалось, но Тонкс успел заметить в центре круга какой-то бесформенный комок, красный, похожий на карамелизованное яблоко. Последняя кассета. — Эксперимент № 22 продолжается. Для лучшего закрепления мыслеформы было решено использовать соединительные электроды, а также задействовать сенсорную депривацию. На этот раз люди сидели не на стульях, а были подвешены вниз головой на каких-то миниатюрных виселицах, также стоящих полукругом. Глаза у всех были закрыты какими-то металлическими нашлепками, а головы соединены проводами. В центре круга теперь была люлька. — Испытуемые, начинайте работу с мыслеформой. Теперь гудение продлилось не дольше минуты. Помехи в центре круга. спустя секунду, сплелись, закрутились вихрем и оформились… в младенца. Он кричал, агукал и дрыгал ножками. Тед застыл. Прямо на его гребаных глазах свершилось чудо. Щелчок хлопушки возвестил о смене эпихода: «Эксперимент № 22. Фаза наблюдения» Мама сидит в той же комнате с ребенком на руках. На вид ему полгода, не больше. Младенец довольно агукает и дергает маму за волосы. Раздается голос за кадром: — Скажите, есть ли какие-то особенности в поведении объекта? — Нет, никаких. У него аллергия на грудное молоко, приходится кормить смесью. Я почему-то так и знала. — Хорошо. Скажите, что происходит, когда вы спите? — Мы с мужем спим по очереди. — Бывает такое, что вы забываете об объекте? — Нет. Даже когда я на кухне или в ванной, я кладу его рядом или устанавливаю зеркало. Тед невольно обернулся. Его всегда бесило зеркало в коридоре, через которое мама могла наблюдать за тем как он делал уроки из соседней комнаты или кухни. По спине пробегает дрожь. — Как вы планируете ездить в отпуск? — Если честно, нам пока рано об этом задумываться. Хотя, знаете, чем чаще я о нем думаю, тем чаще могу оставить одного. — То есть, закрепление мыслеобраза увеличивает его стойкость? — Да. Знаете, похоже, эффект имеет накопительный характер. — Он уже исчезал при вас? — Да. Дважды. Но оба раза восстанавливался, стоило о нем вспомнить. Видео снова прерывается, на этот раз перед Тедом предстала огромная аудитория — наверное, какого-нибудь института — но занято от силы мест десять. Какой-то дядька в халате и круглых очках, седые профессора. Картинка кажется знакомой, что-то такое вспоминается из глубокого детства. Мама говорила, что ей нужно зачем-то съездить в университет на свою работу (она была аспиранткой) — Тульпа, — говорит уже знакомый по прошлым записям женский голос, — является закрепленным в физическом мире мыслеобразом, первоначально созданным в так называемом «тонком» мире. Камера поворачивается на полную женщину в белом халате, которая показывает слайды. Внезапно она делает шаг и оказывается рядом с (Тед отказался верить своим глазам) ним — пятилетний, стоящим на табуретке и ковыряющем в носу. На вид ему лет пять-шесть. Рядом его за руку держит мама. Он вспомнил что потом они поехали в зоопарк, а дома его ждал первый полноценный подарок на день рождения — велосипед. Так, получается, тот младенец… — Тульпа прекрасно себя чувствует в физическом мире, — продолжает женщина, — и зачастую отвечает всем ожиданиям своих создателей, как негативным, так и позитивным. По сути, данный мыслеобраз полностью зависим от сознания основного носителя. В данном случае им является так называемая «мать» эксперимента № 22, и в зависимости от ее представлений и будет развиваться тульпа. — Простите, мэм! — поднял руку профессор из аудитории. — А такой момент. Что произойдет, если сознание носителя мыслеформы по какой-то причине перестанет функционировать? — По истечении накопительного эффекта достоверности тульпа… перестанет существовать. Мы пока не знаем, каково значение накопительного… Но дальше Тед уже не слушал. Осознание сокрушило его, раскатало в труху. Он вскочил с кресла, но напоролся на стенку. Спотыкаясь, он побежал к зеркалу, чтобы увидеть как то, кем он был, теперь становится ничем, ведь о нем больше некому помнить, некому заботиться, его родителей больше нет. Он перестал быть ребенком, он перестал существовать… … Или нет? В этот момент он и проснулся. И тут же понял что весь этот сон был всего лишь сном. Всего навсего сном. Глюком, если угодно. Есть люди для которых он не пустое место. Есть люди, которым он дорог. Есть люди, которые о нем беспокоятся. Перед ним было лицо Андромеды. Его прекрасной, милой, доброй Андромеды, самого совершенного и чуткого человека во всей вселенной. Её красота, её чувственность, любовь и вера в него давали ему энергию и стимул жить дальше. Одна только её улыбка, полная тепла и доброты к нему делали все невозможное возможным. А её прикосновения, её объятья, её бархатный и полный нежности голос, шептавший ему слова поддержки. «С днем рождения, милый» Тед снова плеснул себе воды в лицо и тряхнул головой. Так, всё, надо гнать вон плохие мысли из головы. Прочь, Прочь из его мозгов! Сегодня в конце концов не годовщина их гибели, сегодня его день рождения. Его праздник, праздник его семьи. И он не позволит какому то дряному глюку во сне испортить этот праздник. Пока он умывался, брился и приводил себя в порядок перед работой Андромеда колдовала на кухне, причём в буквальном смысле — по кухне летали сковородки и кастрюли, она уже начинала готовить праздничный ужин на вечер, попутно поджаривая Теду глазунью с беконом на завтрак. Она продолжала возиться с посудой и ингридентами, пока Тед потягивал кофе и параллельно читал «Ежедневный пророк». — Что нибудь интересное? — Да нет, что может быть интересного. — Усмехнулся Тед. — Только новости о всяких мелочах. — Тут его взгляд зацепился за маленькую заметку в левом нижнем углу газеты — это было рекламное объявление «Трех метел» о том что сегодня у них будут Хэллоинские скидки и живой концерт какого то хогвартского школьного ансамбля. — Похоже Дора все-таки смогла найти место для выступлений. — Усмехнулся он. — То есть? — Андромеда удивлённо развернулась. — Тут в рекламном блоке есть столбик о «Трех метлах», — пояснил Тед. — сегодня Хээлоуин и Розмерта делает скидки, ну и заодно у неё в баре выступит какая то группа школьников из Хогвартса под названием «Dragonhead». — Кто у них вообще там подбирал название? — Андромеда покачала головой и вернулась к готовке. — Страшно подумать что они там играть собрались. — Сегодня Хэллоуин. — Тед сложил газету и бросил её на стол. — В этот праздник положено петь песни, от которых становится страшно. Андромеда закатила глаза, Тед допил кофе и доев яичницу, встал из-за стола, подошёл к ней сзади и приобнял за талию. — Вернусь к ужину как обычно. Ты не идёшь на работу сегодня? — Нет, я взяла отгул на один день. — Андромеда повернулась к нему. — Тебя вечером ждёт сюрприз. — Надеюсь приятный. — Тед улыбнулся и поцеловал жену в губы. — Я люблю тебя. Хогсмид. Ребята проводили последние приготовления к выходу. Барабаны уже стояли на небольшой сцене которую хозяйка «Трех метел» спешно навела после того как согласилась все же дать группе шанс сыграть перед публикой. Нимфадора поправила свой «Мустанг» на плече и принялась крутить в пальцах медиатор, Венди без конца меняла длинну ремня своей SG, Бен просто постукивал ладонью по струнам в такт какому то своему ритму, и лишь Чарли преспокойно стоял облокотившись на стену и зажав обе барабанные палочки в одной руке. Нимфадора надела белую футболку с принтом лица молодого Майкла Джексона и чёрный кардиган, Чарли был в школьных брюках и рубашке с коротким рукавом, Бен в сером пиджаке с фланелевой клетчатой рубашкой, Венди надела спортивный пуффендуйский свитер с надписью «Салливан» на спине и номером 2, и простые синие джинсы. К ним подошла Розмерта. — Ну, готовы? — Д-да. — Пробормотала Дора, но тут же прокашлялась сказала громко и чётко. — Да, мы готовы. — Славно. — Хмыкнула Розмерта, а затем повернулась боком и протянула левую руку в сторону сцены. — Ну, с Мерлином. Ребята покивали и вышли на сцену. Народу в баре было полным-полно, ноги Доры были ватными, но она сумела взять себя в руки (насколько это вообще мог четырнадцатилетний подросток перед такой толпой) и прокашлявшись, она постучала по микрофону. — Ээээ, всем здрасте. — Посетители резко прекратили гудеть и обернулись к ним, оценивающе разглядывая четверых музыкантов. — Собственно, позвольте представить вам группу «Dragonhead». — Боже, такого стыда и неловкости Нимфадора ещё никогда не испытывала. — В общем, чего тянуть низзла за яйца… Ой. — Она поняла что сейчас ляпнула, сидящие в баре дружно усмехнулись. — Короче, песня небезызвестных.... Битлов короче. — Она заглянула на приклееный к полу скотчем сет-лист. Чарли шандарахнул палочками по двум тарелкам, Венди ударила по струнам, Дора набрала в грудь воздуха и запела, одновременно все начали играть: It's been a hard day's night, and I've been working like a dog. It's been a hard day's night, I should be sleeping like a log. But when I get home to you I'll find the things that you do, Will make me feel alright. Постепенно посетители стали ловить ритм и покачиваться в такт музыке, в баре стало заметно веселей. You know I work all day to get you money to buy you things. And it's worth it just to hear you say you're going to give me everything. So why on earth should I moan, 'cause when I get you alone, You know I feel OK! Дора резко отошла от микрофона и наступила на шнур, из-за чего провод из гитары едва не выдернуло, но она успела его поправить, пока Бен, такой же красный как её волосы, исполнял припев: When I'm home everything seems to be right, When I'm home feeling you holding me tight, tight, уееееааааh! * Переосмысление оригинальной песни Великолепной четвёрки из Ливерпуля пришлось посетителям бара по вкусу, с непривычным девичьим вокалом и грязным гитарным звучанием это звучало хоть и странно, но интересно. А потому когда Дора отыграла соло и песня закончилась, ребята сорвали аплодисменты которых совершенно не ожидали. Но видимо сложные репетиции в течении двух месяцев дали о себе знать. Наблюдая за хлопающими посетителями бара, ребята немного приободрились, а следующий номер отыграли уже немного увереннее: HELP! I need somebody HELP! not just anybody HELP! you know I need someone HEEELP! В этот раз на бэк-вокале был не только Бен, они вместе с Венди встали по бокам от второго микрофона и оба подпевали Тонкс, которая находу сменила цвет волос на ярко-голубой. Help me if you can, I'm feeling down! And I do appreciate you being 'round. Help me get my feet back on the ground, Won't you please, please help me?* Спустя некоторое время в бар зашёл потрепаный молодой человек. Сняв весь в заплатках плащ и повесив его на вешалку, он откинул свои каштановые волосы со лба и подошёл к стойке. Разливавшая Розмерта подошла к нему чтобы принять заказ, но вгляделась в кажушееся знакомым лицо. — Люпин? Римус Люпин? — Я тоже рад тебя видеть, Рози. — Хмыкнул Люпин. — Я же просила не называть меня так. — Деланно-строго ответила хозяйка заведения, но тут же смягчилась. — Выглядишь неважно. Что с тобой? — Да так, — Отмахнулся Римус. — подрался по дороге. Ну и разумеется комната в «Кабаньей голове» не могла не сказаться. — Мог бы и у меня поселиться. — Цокнула языком барменша и поставила перед ним бутылку пива. — За счёт заведения по старой дружбе. А комнату я тебе могу и в полцены сдать. Хоть недельку поживи в человеческих условиях. — Розмерта, нет. — Твёрдо ответил Римус. — Я не собираюсь тебя обсчитывать. Да и таких денег у меня увы, пока не водиться. — Как скажешь. — Хозяйка «Трех метел» пожала плечами. Римус поморщился и обернулся на грохочущую музыку, которая казалась отдалённо знакомой: I need someone to show me The things in life that I can't find I can't see the things that make True happiness, I must be blind* И тут коротышка справа, которая до этого пела, вдруг резко упала на колени и принялась исполнять соло, остальные музыканты на сцене яростно тряслись, басист стоял в полный рост и подпрыгивал на месте, вторая гитаристка согнувшись по полам прыгала по сцене туда-сюда, иногда сталкиваясь с басистом спинами, их ударник без остановок лупил по барабанам, буквально уничтожая своими выпадами установку, посетители в баре дружно натряхивали головами в такт музыке, некоторые даже вскочили и отплясывали между столами. — А это ещё кто? — Да, какая то группа школьников выпросила у меня разрешение сыграть на Хэллоуин, хотят этим «концертом» дебютировать. — Что ж, под такой аккомпонемент я тут надолго не задержусь. — Римус взял бутылку и направился к выходу, лишь мельком взглянув на группу второй раз и заметив что у их солистки были ярко-розовые волосы, небольшой рост, и что она была левшой. Андромеда устроила небольшой романтический ужин при свечах, решив однако обойтись без хэллоуинских заморочек. После невероятно вкуской запеченной индейки с кисло-сладким соусом Тед с Андромедой спустились в подвал, в их маленькую сауну, и опустились в большую, круглую ванну, где в горячем, пенном блаженстве просто сидели потягивали шампанское, любуясь друг другом. Внезапно Тед сказал: — Больше мне ничего дарить на дни рождения не нужно. — Почему? — Андромеда протянула руку и погладила его по щеке. — Мне досталась самая лучшая женщина во вселенной. — Улыбнулся Тед. - А зачем что-то ещё? Андромеда тихо засмеялась и подползла к мужу ближе. Тед приобнял её за плечи, а затем сказал: — А ведь это не так далеко от правды… — Что недалеко от правды? — Что мне уже не нужны никакие подарки. — Тед посмотрел жене в глаза. — Ведь у меня есть ты. А большего мне и не надо. Ведь это всё, — он обвел рукой комнату. — это всё благодаря тебе. — Андромеда перестала улыбаться, тоже глядя мужу в лицо. — Если бы не ты, то я бы давно сошёл бы с ума или погиб. Если бы не ты, у меня не было бы сейчас ничего. Ты подарила мне Дору. Самое дорогое что у нас с тобой есть. — Ты преувеличиваешь мои заслуги. — Андромеда вздохнула и положила голову ему на плечо. — Слишком преувеличиваешь. — Может быть. — Тед отпил из бокала. — Может быть… А может и нет.