Почему? Почему Лидия не любила её? Что Беверли делала не так? Что нужно было сделать, чтобы мать её полюбила.
Хоть капельку…Так раньше думала Бэви.
Годы безответной любви к своей родной «мамочке»… Нет, матери, которая не любит своего ребёнка? Что за бред? Лидия живой тому пример. Пока ещё живой. Идя по тому же жизненному пути, она скорее всего закончит также, как и её отец, Густав. Умерший фактически психологически больным. В моральных муках, сумасшествии, представляя в последние моменты жизни устрашающую улыбку сына… Думая, что он проиграл ему. Он поиграл, ещё тогда, когда позволил Себастьяну уйти. Когда тот пошёл в консерваторию. Или все началось ещё намного раньше? Когда Густав начал бить сына линейкой по детскому запястью, а его жена, оставаясь на стороне мужа, лишь угражала сыну, так сказать, очередной расправой, если тот начнёт «ныть». Лидия, к большому сожалению — «папина дочка», и в итоге, являясь ею, повторила ошибку отца. Она глубоко ошиблась, когда не ушла вместе с Себастьяном. Когда разлюбила своего единственного брата и позволила отцу промыть себе мозги…Всё это началось ещё до рождения Беверли…
Но виновата тут лишь Лидия и Джефф. Никто более… И сейчас, Лидия стоя на своих длинных каблуках, сложив руку на руку со всей своей деловитостью смотрела на дочь. Та, также не отводя взгляда от матери, собиралась уже петь. Сейчас, да сейчас. Беверли выскажет всё, что хотела… так долго хотела… — Итак, как и говорила релиз, — кивая парням, перед этим изначально обговорив с ними и передав какие-то бумажки, сказала девушка. Началась сама песня. Слегка хриплый голос девушки начал свою рапсодию.«You're gonna do what I tell you You live under my roof Follow my rules Don't speak» «Ты будешь делать, что я говорю. Ты живёшь под моей крышей. Следуй моим правилам. Молчи.»
Начало песни, и всё родственники сразу поняли о чем речь. В том числе и Лидия. Цвет её лица менялся быстрее, чем она могла подумать, также как и его противное выражение. Из обычного, бледного тона, он превращался, то в зелёный, то в белый, то и вовсе в красный.«Тебе не нужно знать, что я чертовски ненавижу свою мать»
Последние слова первого куплета. После чего идёт множественное повторение одной лишь фразы. Временами, срывая голос на крик, делая его ещё более охрипшим на пару секунд, пела девушка, пытаясь докричаться до матери.«I hate my mom»
Лидия и Беверли по прежнему смотрят друг на друга. Мельком. Мать следит за дочерью. Беверли в проигрыше, отведенному под соло гитары и барабанов, танцевала на сцене, чтобы хоть немного раскачать свое настроение. Бэв, будто пытаясь достучаться до матери, которую вряд ли уже простит, Лидия, с пустыми глазами, будто женщина внутри себя вспоминала и пролистала все моменты, как из её детства, так и из детва Бэви. Начинался второй куплет.«It'd be better if you wore makeup, But not too much like a whore»
«Было бы лучше, если бы ты красилась, Но не увлекайся, шлюха»
Вспоминая тот самый вечер на яхте «Кэролайн», когда Лидия оскорбила девушку просто за то, что та нанесла легкий макияж, распустила волосы и надела платье с открытыми плечами. Это лицемерие, ведь как одевалась Лидия, как она красилась, в сравнении с образами Бэви, как раз можно было принять за образ потаскухи.Можно ли считать это нормальным?
Пожалуй, мать и дочь обе выпали в раздумья, смотря на друг друга. Сама песня подходила уже к концу. Заключительное «I hate my mom», и сама Беверли не заметила, как из её глаз полились слезы, а чистый голос смешался с плачем и хныканьем… Отвернувшись от людей, начинающих восхищённо кричать и хлопать группе, девушка подняла футболку и вытирала ей слезы, размазав макияж. Ди и Хэви быстро среагировали и побросав инструменты, метнулись к сестре с объятиями и тёплыми словами. Действие продолжалось не более пяти секунд, поэтому быстро реабилитировавшись, Бэви закричала в микрофон, объявляя людям следующую песню. Народ не понял, что произошло и подумал, что это лишь образ или «номер», чтобы слушатели лучше почувствали песню. Так будет куда лучше, если эта история окажется тайной. Пока что. Топнув ногой, Лидия наступила каблуком кому-то на ногу и под громкие ругательства и мелодию, досадно подгоняющую её к выходу, буквально убегала из заведения, расталкивая на своём пути людей. На глазах Лидии начали просачиваться слезы, которых на голубых глазах не было с того момента когда Себастьян сбежал…Черт…
Лидия зашла за угол заведения и все ещё слыша знакомый голос дочери, что-то сладко пропевающий, женщина прислонилась к холодной стене. — Фух… — единственное что могла выпустить из себя Лидия, сдерживая поток слез. Это слезы обиды? Может стыда? Ненависти? Она не понимала сама. Когда грудь и плечи перестали подрагивать от слез, Лидия вытерла пальцами солёные потоки слез, вдруг превратившиеся в тонкую корку на щеках от прохладного ветра. Мерзость… — Домой, быстро, — скомандовала женщина, садясь на заднее сидение лимузина. Она больше не хотела слышать ничего ни о дочери, ни о пении, ни о семье Глэма.Она сама создала монстра…
Лидия глубоко несчастный человек, который сам выбрал такую жизнь. Она сама свернула не туда в молодости и не хочет этого признавать, сваливая вину на других. На малолетнюю дочь. Хах, как мило… Лидия завидовала Глэму. Чёрной, черт возьми, завистью. Такой чёрной, что ни одна грешная душа не сравнится с этой темнотой… С этой грязью и гнилью, живущей в душе благородной женщины… Если подумать, то все предки Лидии были глубоко несчастными людьми… Каждый из них не любил, ни жизнь, ни супруга, ни детей… Они любили только деньги и свое благополучие… Из-за того, что Себастьян не такой, его изгнали и считают бездарностью… Но… Он единственный, кто прекратил этот ужас в семье Швагенвагенс. Каждый блондин на гобелене был несчастен по своему. Только Глэм прекратил эту ужасную «традицию», дав своей фамилии второй шанс. Он создал семью, где все любят друг друга, поддерживают, оберегают, дорожат… Мразь… На Себастьяне кончилась ветвь Густава. На древе не было ни Вики, ни Хэви, Ди… Будто Себастьян давно умер, не оставив после себя ничего. Возможно это было правдой, ведь от Себастьяна в Глэме ничего не осталось. Это новый человек. Счастливый человек. Дома Лидия содрала этот чёртов гобелен, из-за которого вся эта франшиза и началась. Если бы Бэви не видела Себастьяна, она бы и не начала интересоваться им, контактировать с ним и его бездарной семьёй, ничего бы не было! Ну вот, Лидия снова переложила ответственность, но теперь на неодушевленный предмет. В этом её проблема. Кроме себя, она никого не любит и не любила. Лидия несчастна, но сама этого не знает. Не понимает. Пока что.***
Беверли видела, как уходила Лидия. Разъяренная, но с высоко поднятой головой. Её вечно не сползающее с лица высокомерие…Бесит… Мать она или нет, она такой же человек, как и все, то что она богаче остальных и из хер пойми какого рода не значит, что она лучше кого-либо другого. Это не даёт ей права возвышать себя и свою личность до небес. Господи, как же всё-таки счастлива Беверли, что смогла сбежать в тот день, когда мать избила ту до полусмерти. Когда сама Беверли поняла, что Лидия никогда её не любила и вряд ли когда-нибудь бы испытала к дочери это будоражащее чувство. Если бы не тот день, Бэви бы наверняка страдала бы до сих пор. Оставшееся время выступления прошло более чем хорошо. Беверли поняла, что не нужно расстраиваться, вспоминая прошлое, вспоминая года мучений и жизни в нелюбви, где всем на тебя глубоко похуй. Пока ты приносишь домой огромные успехи. Пожалуй, единственное, за что Бэв могла бы поблагодарить мать, так это за то, что она пригласила Глэма с его семьей на яхту «Кэролайн». После концерта, хозяин объявил о закрытии заведения и отделил некоторое время для празднования в узком кругу семьи выпускного девушки. Глэм, Вики, Ди, Хэви, Фил и сама Беверли сидели за столом. Семья Швагенвагенсов то и дело выдвигала тосты, говоря нежные слова, вспоминая различные неловкие, грустные и смешные ситуации из их совместной жизни. Но любой насыщенный день является утомительным для человека. Как бы Беверли не хотела оставаться бодрой до утра, у неё это не получилось чисто физически. Заверив родственников и Фила, что ей нужно немного развеяться и подышать на свежем воздухе, Беверли поспешила к выходу из помещения. На улице дул приятный летний ветерок, уходили за горизонт последние лучи ослепительного солнца, появлялись первые и по удачному совместительству, самые яркие звезды. Девушка облокотилась на стену здания и погрузилась в раздумья.Семья Глэма.
Семья, где каждый стоит друг за другом, как за каменной стеной. Семья, давшая Беверли любовь, понимание и поддержку. Её братья, Ди и Хэви, которые стали действительно, как родные, готовы постоять за девушку в любой ситуации, принимая всегда её сторону. Глэм и Вики, ставшие фактически её вторыми родителями, а может и первыми, ведь можно ли назвать родителями людей, которым на тебя посрать. Вряд ли. Теперь, даже если Лидия и захотела из-за своего ужасного и неоправданного упрямства забрать Беверли, то просто напросто бы не смогла. Ведь здесь, именно в доме Глэма, в его доме, девушка смогла обрести счастье и понимание слова «семья», и терять это трепещущее чувство в груди, чувство любви и родства, светловолосая не собиралась. У неё в жизни, где Бэв стала новым человеком, способным, казалось бы преодолеть любые трудности, есть все, о чем она могла только мечтать ещё с малых лет, когда до кровати её провожала горничная, которая перед тем, как уйти, сухо, в перемешку с отвращением говорила «Спокойной ночи». Теперь у девушки есть Хэви, которые заходит к ней каждый вечер перед сном, и с улыбкой от уха до уха и искренне желает сестре сладких снов. Ди, с которым Бэви обмениваются «сладкими снами», пока девушка выходя из ванны лениво и сонно толкает брата в плечо. Глэм и Виктория, которые машут ей на прощанье и кивают в ответ с нежной улыбкой в сторону светловолосой, когда та уходит в сторону лестницы на верхний этаж. И наконец Фил, с которым девушка списывается каждый вечер и разговаривает допоздна, а в конце переписки Филипп пишет ей что-то милое на прощание, что казалось бы, вообще не свойственно этому кудрявому засранцу.Теперь, у Беверли есть все, о чем она могла только мечтать.
Наконец она счастлива.