Путь к самому себе

Шиндзоку собирался ко сну и не ждал гостей. Приход Вольфрама удивил его, но мечник, как обычно, не подал виду. – Твое предложение еще в силе? – хрипло спросил гость, напряженно вглядываясь в глаза хозяину. – Конечно, – отозвался Бериас, жестом приглашая юного лорда войти. – Хорошо, – тонкие пальцы мадзоку судорожно рванули застежки светло-зеленого шимаронского колета, который он носил с тех самых пор, как впервые оказался у Адальберта. – Предложить тебе что-нибудь? – Не стоит. Зачем время терять. – Как знаешь. Бериас взял его за руку и осторожно привлек к себе. – Ты дрожишь, – прошептал он, целуя покрытый золотыми завитками висок. – Не обращай внимания, это пройдет. – Уверен? Вольфрам кивнул, игнорируя торжественное рычание крылатых монстров в своей душе. Наследник Бильфельдов принял решение и не сдастся, чего бы ему не стоило. – Как тебе нравится? Подобного вопроса Вольфрам не ожидал и не сразу понял, что имеет в виду светловолосое божество. – Что? – Что мне сделать, чтобы тебе понравилось? – терпеливо преспросил мечник. – Я не знаю, – честно ответил юноша, покраснев и отведя взгляд. – После двадцати лет брака? – Адальберта не сильно заботило, нравится мне или нет, – тихо сказал Вольфрам. Он никогда и никому не рассказывал о том, что творилось между супругами, даже Шейла и Гизела, лечившие следы адальбертовой «страсти», не знали деталей. Бериас не стал продолжать расспросы. Он не был мастером любовных речей, да и само искусство любви представлял себе чисто теоретически на основе старинной книги, которую ребенком подсмотрел у сестры. Он помнил написанное от слова до слова, хотя эти знания ни разу не пригодились. Он не знал, сумеет ли безошибочно применить их на практике. Благо стоящему перед ним смелому, но печальному мальчику явно было нужно другое. То самое, что у самого Бериаса за долгие годы службы в Шин-Макоку накопилось с избытком. Понимание. Нежность. Принятие. Готовность быть рядом, вопреки происхождению и взбаломошной воле любых королей. Бериас никогда не бросит племянника, но и мальчишку, сумевшего тронуть преданное сердце шиндзоку, сумеет защитить от беды. Ему не нужны слова, чтобы понять природу чужой печали. На юном теле мадзоку довольно следов, едва заметных для глаза, но сильные мозолистые ладони считывают их не хуже, чем сребровласый королевский советник – послания от иностранных гостей. Усилием воли мечник сдерживает пробуждающийся в нем гнев: не будь фон Гранц мертв, он пал бы сегодня под серебряными клинками шиндзоку. – Я никогда не причиню тебе боли, – не выдержав, обещает воин. Изумрудный взгляд загорается на мгновенье, чтобы тут же погаснуть вновь. Не доверяет. Слишком мало времени прошло. Ничего, не страшно, пусть люди плетут интриги, время у демонов и богов пока еще есть.