Анна. Лекарство от ликвидации

Анна Гамильтон все еще оставалась в Великобритании. Она действительно записалась в London Arts College ради прикрытия, ведь она изначально базировалась под легендой студента. Прошла пара-тройка лет. Анна выпустилась из колледжа, Марина постоянно пропадала на интернатуре. Они ни разу не встречались, Анна не настаивала, да и после того случая с ордером просила покинуть свою квартиру и забыть о том, где она живе. Кажется, что Марина уже простила ей это происшествие. За это время в их общении, да и в последней жизни Анны чего только не было. Для Марины она социальный работник и психолог, для Дори Грегори — студент колледжа искусств. Жить как бы две или три жизни в одной уже давно было особенностью ее работы. Костёл все еще не высылал ее обратно, говорили, что пока она должна продолжать следить за ее жизнью. Анна не понимала этого. Селф-харма у нее нет, вредных привычек тоже, саморазрушающего поведения, типа вождения авто с превышением скорости — не, не слышали. Костёл говорил, что Анна должна продолжать постоянное разряжение стрессогенной обстановки. Интересно, что это за обстановка. Было дополнение: на фоне продолжения постоянного бла-бла-бла она должна получать, собирать и обрабатывать информацию о Марине Пакстон. Наверно, костёл не успокоится до тех пор, пока не получит от Марины признание в том, знала ли она о темных делах отца. По прошествию времени Анна для Дори Грегори стала убежденной карьеристкой, вроде студентка, а так толком ни с кем и не знакомится, может боится своего отца (хотя бы что-то похожее на правду). Что касается Марины, то время от времени всплывала тема возраста. Марина была старше Анны на три года и периодически писала: «Анна, я старше тебя на три года и я не понимаю, почему ты вообще должна давать мне какие-то советы. Ты лучше меня знаешь, как мне жить? Образование выбрала лучшее, чем у меня? Моя работа тоже была секретной, а я видела и жила намного больше, чем ты. Разговор окончен. Никаких советов». У Марины постоянно всплывала тема возраста, даже небольшой разницы. Анна предположила, особенно не зная русских, что, наверно, тема возраста является ключевой для русской культуры. Дори Грегори была британкой и выросла в Великобритании, она на пять лет старше Анны, никогда и ни в одном, даже в самом дурацком разговоре тема возраста не всплывала. У Анны были версии. Либо русские сильнее боятся старения и старости, чем даже американцы или британцы, либо у них возраст является специфической иерархией. Он старше, а значит, он автоматически умнее. Постоянные отсылки на небольшой возраст Анны и Марины раздражали саму Анну. Вторая особенность Марины понравилась Анне куда меньше. Оказалось, что она лишь единожды вылила свою душу Анне, случайно выбранному человеку. Ведь она оказалась рядом, эмоционально приближенной и довольно умной, чтобы вообще понять эту информацию (а не считать ее сразу паранойей), к тому же достаточно независимой от ее жизни. Ведь близкий друг или подруга наверняка бы исчезли после этого из жизни Марины, они бы не смогли ее терпеть, воспримут ее строго и никогда не поддержат ее точку зрения. Один и только один раз заведя такой разговор, оказалось, что Марина терпеть не может эмоционально неудобные и разрушающие разговоры, слишком психологические. Когда Анна попросила у нее какого-то другого совета, она лишь намекнула: «заведи реального друга или домашнего питомца, познакомься с парнем или обратись к психологу. Я тебе никаких советов давать не буду и не хочу. Все равно ты все сделаешь по-другому. И вообще, я тебе не прямой ровесник». Отношение Анны к Марине навсегда изменилось. То есть выплакаться ей захотелось, рассказать про шприц спермы и грязную беременность, а Анне она помогать не будет и ее дружба никогда не станет взаимной? Да зачем вообще собирать с Марины какую-то информацию? Зато Анна, встретив и поработав с ней, поняла, что женская дружба (может быть, и какая-либо) — это вообще миф. Тобой пользуются как подушкой, покуда ты отвечаешь и не кидаешь людей в бан, в нужный момент, если таковой настанет, свою подушку могут и не дать. Есть вероятность, что Марину просто развратила британская разведка, а дело и не в ней самой. У нее и раньше были не лучшие взгляды на женскую дружбу, а сейчас ее желание дружить, кажется, подошло к концу. Если раньше Анна думала, что подавляющее большинство ее проблем связано с тем, что люди не имеют отношение к разведке, а, значит, просто генетически не способны понять, что же испытывает и думает Анна, то теперь ее точка зрения изменилась. Человек может работать там же, где и она сама, да просто считать, что он пострадал больше, располагает большей информацией, был на большем числе заданий, у него тактика выполнения миссии лучше или он знает больше секретов и способов убийства, чем она. Они обе связаны с секретными службами, но встретились не на совместном задании. Просто провалился отец Марины, доигрался во псевдоброкера и его надо было убить, а потом пасти Марину, и она тоже оказывается неудачницей из отдела информации в разведке. По крайней мере, не убойный отдел, но как будто работая в этом месте ты меньше врешь окружающим. Если раньше переживания и эмоции Марины были хотя бы немного симпатичны Анне, а женская солидарность видела примерно копию Анны, то теперь Марина превратилась чуть ли не во вторую Мэрил Стокс. Помогать не будет, а скажи ей что-нибудь о себе, так воспользуется этим против тебя, и в следующий раз уже будет знать, куда надавить. Такими же она видела агентов других разведок. Не исключено, что Марина видела в ней такого же человека. Марина вконец разругалась с Анной на почве творчества, когда последняя спросила ее. «Вот мой новый женский портрет (карандашный рисунок через месяц после колледжа). Попробовала поработать с фоном, что скажешь?» Она записала ответ через пару часов при помощи аудио: «Портрет? Ты серьезно? На лице у тебя каждый глаз немного разного размера, а ведь перспектива под девяноста градусов. Фон? Да его здесь нет вообще. Эти кирпичики с тщательным разрисовыванием штукатурки на него не тянут. Фон появляется там, где персонаж с ним взаимодействует. Кладет руку на стол, поднимает книгу со стола и так далее. Это просто лицо на фоне кирпичиков и ты называешь это фоном? Лучше бы уделила внимание анатомии. Глаза разные, это первое. Носы у тебя никогда не удавались, и давай будем откровенными, нос этой девушки никакой. Я впечатлена такой халтурной работой, словно прежние портреты за тебя рисовал другой человек». Анна была удивлена ее панибратским, наглым и агрессивным стилем. Когда она присылала почти никаких парней с зелеными или синими волосами, иногда даже недорисованными до конца, Анна старалась сказать Марине хоть что-то хорошее, хотя по факту ничего профессионального не видела. А здесь Марина берет и включает «эксперта» по живописи. Иногда говорила, что она непрофессионал, но практик, и ее картины не надо судить строго. Они вообще две настоящие подруги или просто люди, которых случайным образом свели, например по работе? И все больше подтверждалась вторая версия. Дело в том, что раньше Марина рисовала для себя и своих друзей, у нее не было никаких сообществ в социальных сетях. Анна была едва ли не единственным зрителем ее портретов, преимущественно парней, иногда других вещей (например, страус, роботы и андроиды, персонажи в аниме-стиле). Но однажды какая-то из дерьмоподруг предложила ей нарисовать персонажа из аниме за деньги: очень захотелось на рабочий стол. Марина, и так убитая смертью отца и увольнением из элитной британской разведки, словно проглотила сахарную пилюлю и поняла, что в рисунке она уже хороша, раз кто-то покупает ее работу (причем, подруга необязательно увидела высокий стиль, может ее задачей было получить хоть какой-то рисунок; в конце концов, она не музейный критик). Затем Марина быстро сколотила сообщество в социальной сети, где уже начала зарабатывать рисунками. Смешно, но Анна в колледже училась, хотя считает себя более скромным художником, Марина для живописи никто и ничто, и уже делает деньги. Как это типично. Были еще пару выходок старой-новой Марины. Однажды она написала Анне и сказала, что может нарисовать случайно выбранную импровизацию. Анна выбрала кадр из фильма «Обитель зла» и через пять минут получила от нее кривое лицо, даже без прослеживаемой минимальной анатомии и надписью I’ll kill you, больше всего напоминающей дурацкие интернет-мемы for fun. Это смешно, а ведь Марина критиковала портрет, выполненный Анной, может и выпускником-новичком, но в десять раз лучше этого мема. Анна запаслась разным набором карандашей: толстым, средним и тонким, а еще ластиком. Ластик она использовала для создания теней, стирая тонкие и средние контуры карандашей. Это часто применялось для эскизов и набросков (урок, который студенты передавали из рук в руки), но такое решение не является академически принятым. Одна только проблема: ластик износился предыдущими четырьмя рисунками и грязнил, в том числе на недавнем портрете. Анна знала, что должна была купить новый ластик, ведь для художника это расходной материал, особенно в этой технике. Времени не было, к тому же в колледже она рисовала не карандашом, а маслом; дома же в другой технике. По всей видимости Марина тупо штопает рисунки на компьютере, даже не знает проблемы обычных художников. Если бы знала, то она бы прежде всего заметила бы грязноватый ластик. Иными словами, может из Марины когда-то и был хороший сотрудник Отдела информации MI6, то художник из нее посредственный, а главная ценность: не нарисовать один или два портрета качественно, а нарисовать как можно больше за день. Похоже, она делала деньги, продолжая учиться на доктора медицины, качество ее и саму не волновало. Новым в опыте было то, что если в детские или подростковые годы, будучи в первом классе Анна могла рисовать как в четвертом, и на нее уже молились, или будучи в шестом рисовать как в девятом, и это уже было очень круто, во взрослой жизни, чтобы называться художником надо быть именно больши́м профессионалом, хотя бы имитировать профессионализм. Грязный ластик? А почему это кого-то должно волновать? Первый звоночек, мягко говоря, невзаимности Марины, проявился в том, что она совсем никак не заметила собственные музыкальные треки Анны на странице, наигранные еще в Техасе. Марина присылала любимые каверы, оригинальные саундтреки из фильмов и Анна действительно старалась все это, как минимум, послушать. Марина совсем не хотела слушать ее музыку. Понятно, что нельзя быть не то что на 100%, даже на 70% полностью взаимным и в браке, но какой же смысл от почти полностью односторонней дружбы, когда тобой оголтело пользуются? После того, как Анна выпустилась из London Art College, через полгода руководство костёла решило, что психике Марины ничего не угрожает, особо интересной информацией она не располагает, а постоянное разряжение стрессогенной обстановки следует прекратить в связи с утратой таковой. Наконец-то Анна садилась на самолет в один конец, который направлялся в международный аэропорт Нью-Йорк-Сити, а после она пересядет на самолет до международного аэропорта Даллас, Техас, а потом на автобусе доберется до Сан-Аджело. По дороге до аэропорта Анна заехала, чтобы купить еще один ноутбук вместе с сумкой на память из Лондона. Ведь проверка грамматики в его текстовом редакторе настроена на британский вариант, неплохо будет изучить его детальнее, ведь помимо русско-немецкого они еще натыкались на противоречия между американским и британским английским. Например, в США мусорная корзина чаще всего представляет собой металлическую сеточную корзину, конусообразную, цвета металлик, похожую на бейсбольную, без крышки. В Великобритании она прямоугольная и пластмассовой формы с крышкой, обычно синей или зеленой, а еще ее называют другим словом. Конечно, у Анны был американский акцент, но в современной Великобритании это уже давно ни о чем не говорило. Скорее всего, британка, которая жила в США и за десять или пятнадцать лет могла начать говорить как американцы. К тому же в Великобритании в некоторых домах жили американцы со своей мусорной корзиной, если они переехали из США. * * * Оказавшись в своем доме в Техасе, Анна была очень довольна. Как будто она посещает дом каких-то дальних знакомых, планировку своей британской квартиры она знала лучше, чем подзабытую квартиру в Техасе. Впрочем, она была полупустой, Анне еще предстояло разложить вещи. Направившись в одну из спален, она встретила Рика Кёртиса. — Привет, Рик! Что ты здесь делаешь? Скучал по мне? — Привет, Анна. Мне приказали следить за твоей квартирой. Я так полагаю, задание было несложным, скорее психологическим. — Да, но я об этом не просила. — Я просто делал свою работу. Администратор рассматривал варианты либо поручить слежение за квартирой кому-то, кому ты доверяешь, либо просто опечатать ее. — И ты подставил свое плечо? — Разумеется, подставил. Его не распилили бензопилой, даже не планировали это делать, — усмехнулся Рик, а вместе с ним и Анна. Он всегда отличался чувством юмора. Они переместились на кухню и приготовили себе кофе. — Этот электрочайник совсем скрипит, — жаловалась Анна на подставку, держащую чайник. — Скрипит и крутится слишком быстро. Надо бы за новым отправиться в магазин. — Неплохой повод продолжить знакомство, — сказал Рик и улыбнулся. — Я могу тебя довести. — А мы уже встречаемся? — Не знаю, Анна. Это от тебя зависит. На следующий день они купили новый чайник, упаковка от него сначала стояла пару-тройку дней, а потом Анна его заменила. Однажды, когда пришел Рик, он уже увидел другой. Серебристый вместо красного.