Lucida Console

       На публике они могут быть добрыми и вежливыми; учтивые улыбки, крепкие рукопожатия, пожелания всего самого наилучшего на каждый праздник. Чем пригляднее маска, тем приятнее её срывать. Время от времени Оливия делает ставки, чаще — сама с собой, ведь Амели или вовсе ей не ответит, или посмотрит и разве что едва заметно вскинет бровь. Удивительно то, что она до сих пор не ушла и решила составить компанию.        — Может, он изменяет жене и сливает все деньги в казино. Я много таких видела, у них одинаковая улыбка, — предвкушает Оливия и потягивается в кресле перед тем, как приступить к работе. Она не слишком верит в свой прогноз и, наверное, говорит лишь для того, чтобы разбавить тишину. — Готова срывать покровы?        Многие люди не задумываются об информационной безопасности, пока их данные — интимные переписки, мошеннические схемы, коммерческие тайны — не станут достоянием общественности или не попадут в руки заинтересованных лиц. Им все кажется, что они неуязвимы, а хакеры — призраки, плод разыгравшегося воображения. Кто-то в призраков верит — просыпается посреди ночи на завывания ветра, сыпет соль под дверь и окна или даже проводит обряды очищения. Дети на Хэллоуин облачаются в простыню — и это ещё одно подтверждение вымышленности угрозы. Так думаю и о хакерах, хотя единственное, что объединяет хакеров и призраков, это то, что и те и другие несут незримую угрозу и часто неуязвимы к физическому воздействию. И по мере совершенствования технологий наивности в людях не становится меньше, сколько бы консультаций ни проводили как члены правительственных структур, так и частные специалисты. Может быть, раз в два года руководители очередного крупного предприятия поменяют пароль от личного кабинета на сайте. Один символ добавят, сотрут другой, запишут на бумажке, а бумажку сфотографируют. Готово. Это уже можно было бы назвать продвинутыми мерами безопасности. У большинства пин-код — дата рождения. И так всю жизнь. Хакеру остается только воспользоваться обыкновенной человеческой глупостью. Но с очередной жертвой Оливии все складывается по-другому. Человек хорошо позаботился о сохранности своих данных. Неопытный хакер сдался бы, но не Оливия — ей просто пришлось потратить на двадцать секунд больше.        — Деловые переписки… — скучающе тянет она и жестом прокручивает страницу вниз. — Ничего интересного.        Всего на секунду Оливии кажется, что её цель действительно может оказаться столь же безгрешной, какой хочет казаться всем вокруг. Она продолжает листать почту. Первая страница, вторая, третья. Кое-какие данные Оливия копирует — для заказчика. Для неё они никакого интереса не представляют, но, может, клиенту будет полезно. Ничего особенного, конечно, небольшие полулегальные махинации. Оливия добирается до самого первого сообщения, но в нем находит только обычное «добро пожаловать» от почтового оператора.        — А теперь давай-ка вскроем его соцсети...        — Этого достаточно, — сухо отзывается Амели, — ты уже узнала все, что было нужно. Они хотят лишь немного припугнуть.        Но Оливия не слушает — продолжает. Едва ли она получит хотя бы словесную благодарность за дополнительный материал, но это дело принципа. Он не может быть идеальным. Нужно лишь копнуть глубже.        — Его дочери вчера исполнилось шесть... Он не приехал. — Оливия тихо вздыхает. — Скука. Я бы больше удивилась, если бы он действительно отказался от деловой встречи и помчался домой.        — Ты закончила?        — Что-то тут не так. Не могу поверить, что все так просто...        Чем больше денег и власти у человека, тем больше у него странностей и тем сильнее он подвержен разного рода искушениям. Одно время Оливия следила за целым клубом извращенцев, каждый член которого — видный политический деятель, отстегнувший щедрый вступительный взнос за не совсем законные или вовсе преступные развлечения.        — Здесь только то, что нам «позволили» узнать. Пользы от данных с рабочей почты и даже от соцсетей не будет, — хмыкает Оливия. Даже если они хотят лишь припугнуть, все равно мало. Она скрывает голографический интерфейс, задумчиво обхватывает подбородок рукой и вытягивает указательный палец вдоль щеки. — Скорее всего, со всеми его партнерами история та же... Умно. Они даже додумались чуть-чуть себя запятнать, чтобы не выглядело слишком подозрительно. — Оливия вновь потягивается, а затем садится и начинает новый поиск. Нужно проверить всех, кто хоть как-нибудь связан с целью. В глазах Оливии вспыхивает азартный огонек. — Ты могла бы принести мне кофе, пока я тут занята, м?        И подозрения Оливии быстро оправдываются. Под личностью честного бизнесмена и благотворителя скрывается жестокий и расчетливый мерзавец, сотрудничающий с рядом мафиозных структур. В «Когте» бы такой, может, прижился, но его слишком заботит личное обогащение и контроль, что делает кандидатуру непривлекательной. «Когтю» хватает самодеятельности Оливии. И от неё одной хлопот не оберешься.        — Его непрямые конкуренты частенько пропадают без вести или спешно прикрывают лавочку, а прямые — те, что на пятки должны наступать — опускаются до совсем уж невыгодных сделок и во всю стелются под ним, — многозначительно улыбается Оливия. — Он играет аккуратно, но теперь у нас есть кое-какая подноготная. — Оливия отправляет данные заказчику и неторопливо допивает свой кофе. — Люди не те, кем кажутся. Это закон.        — Как скажешь.        Когда-то Оливия пыталась раскрыть тайну Роковой Вдовы. Не какой-то конкретный секрет — хотя бы что-нибудь. У неё не было ни единой зацепки, одна лишь уверенность, что люди не те, кем кажутся. Она копалась в её прошлом, залезала в медицинские показатели. Она следила — и могла бы следить часами, могла бы следовать за Амели повсюду, будучи лишь тенью, лишь тихим шорохом. Призраком. Но тогда Оливия тоже ничего бы не выяснила. Амели всегда одна и та же, даже когда ей нужно притвориться, она делает это только для выполнения миссии, по приказу. Ей не нужны маски, ей не нужно ничье одобрение — она готова всегда быть хладнокровной убийцей, человеком без чувств. С ней одно из важнейший правил Оливии Коломар перестает работать совсем. Нет более искреннего человека, чем Амели Лакруа, нет более честного взгляда, чем её, но этот взгляд всякий раз заставляет Оливию ощутить холод и пустоту. Она находит желание погрузиться в них глубже чем-то ненормальным, чем-то на грани извращения, но все равно делает это снова и снова.        — Иногда я представляю, как ты в тайне ото всех смотришь детские мультики, плачешь над мелодрамами или, может, выбираешь сексуальное нижнее белье, — звучит глухая усмешка, Оливия опускает взгляд, но затем тут же возвращает его на Амели, — мне кажется, что так просто должно быть, у всех есть маленькие секреты. — Она встает из-за стола и подходит к Амели, подсаживается к ней на диван. — Солги мне о чем-нибудь таком.        — Я мечтаю о том, чтобы ты всегда была ко мне так близко, как сейчас, — ласково произносит Амели, и голос её звучит до того естественно, что у Оливии не остается сомнений. Ни капли правды.        Тогда она позволяет себе опустить голову на плечо Амели и не встречает никакого сопротивления. Это часть той лжи, о которой она просила, это то, во что она готова здесь и сейчас поверить, потому что после, стоит ей отстраниться, холод и пустота захлестнут её сильнее, чем когда-либо.