***
Когда девушка пришла домой, на часах было уже за полночь. Она швырнула сумку на пол, к ножкам кровати, и легла, даже не раздеваясь. Господин Ван подал иск против полиции за то, что не уберегли единственную дочь. Удивительно, что этот самый господин Ван, который имеет наглость именовать себя «отцом», навестил дочь лишь один раз и променял её на свои супер важные дела с сыном. «Как же, твою мать, по-отцовски!» Отец Чеён бросил их с матерью, когда ей было одиннадцать. Сообщил, что влюбился в другую женщину и переехал в соседний город. Даже когда у него родился первый ребенок, девушка продолжала навещать отца, сбегая в слезах от матери. У неё с дочерью всегда были натянутые отношения, и даже сейчас они связываются друг с другом лишь по праздникам. Сон правда верила, что они смогут остаться семьей, ведь отец каждый раз говорил, как скучает и любит её. И даже тогда, когда по его просьбе она приезжала с учебы понянчить его двойняшек: обливаясь потом и пытаясь одновременно делать домашнее задание, сидя на ступеньках дома с годовалыми детьми, — а он пропадал в баре с друзьями. Что ж, он всегда хотел сына, наследника, которому, если честно, непонятно, что бы досталось от такого папаши, а в итоге получил четырёх дочерей, не считая Чеён. «Злодейка, ты сыграла с ним хорошую шутку!» Чеён не вспоминала об отце уже долгое время, в последний раз он звонил занять денег и пристроить свою дочь к ней в участок. После развода мать вкалывала на нескольких работах, чтобы обеспечить себя и дочь, вот тогда Чеён поняла, что все они уходят. Уходят те самые люди, которые клянутся с пеной у рта, что всегда будут рядом. Она уткнулась лицом в подушку, на бежевой наволочке которой моментально отпечатался след от туши. Ей было плевать на это. Плевать на отца. Плевать на видеомагнитофон, который они так и не нашли при обыске. Чеён знала, чего хочет.***
Солнце только вышло из-за горизонта, и тени на траве перед домом стали короче. Ферма была такой, какой Ким её навсегда запомнил: сочные яблоки, залитая солнцем листва и глубокие тени под деревьями, каменная кладка дома и песни птиц, порхающих над головой. Он проспал всего три часа и уже поднялся ни свет, ни заря, расхаживая с корзинкой вокруг сада. Плетёная, она висела на правой руке и постепенно наполнялась свежими румяными плодами. Шляпа закрывала глаза, спортивные штаны были закатаны до колен. Когда бабушка умерла, а родители перебрались в город, Тэхён понял, что не может оставить это место. Мужчина поселился в домике рядом с фермой, каждое утро встречал солнце и собирал свежие фрукты для Джебома. После ухода из участка он часто помогал другу с готовкой и ведением кафе, не раз ремонтировал подтекающую крышу и ступеньки, которые каждые полгода норовили и вовсе развалиться на щепки. Ким вынул изо рта травинку и заскользил взгядом вдоль фермерской ограды. Тэхён встал как вкопанный. В дальнем её конце, на освещенном солнцем клочке земли под яблонями, он увидел Чеён: босые ступни в мокрой траве от росы показались Киму самым эротическим зрелищем, какое он видел в жизни. Впервые он увидел её в простых черных джинсах и такого же цвета свитере, в руках она несла кроссовки. Словно ещё не отошла от сна, без грамма косметики на лице, девушка убрала волосы за уши. С каждым её шагом сердце Кима отбивало чечётку. Когда он писал адрес дома, то не думал, что она появится так скоро и неожиданно. К тому времени, как они поравнялись, Ким и думать забыл о яблоках. Чеён прикрыла ладонью глаза от солнца и произнесла: — Сегодня я буду просто Сон Чеён. Не журналисткой Сон, не офицером Сон, а просто собой. Я пришла поделиться с тобой частичкой своих страхов, Ким Тэхён. Шатен понимающе склонил голову и взял её за руку, помогая пройти по скользкой от лепестков яблони дорожке. — Не говори это сейчас. Чем ты хочешь заняться? Девушка вынула из-за спины потрепанный чехол с камерой. Та прошла с ней через взрывы и бурю, людские слезы и алый дождь. Делая на ходу снимки, она еле дышала — воскрешались ощущения, давно забытые: будто сейчас произойдет взрыв или Чонгук внезапно тронет её за плечо, улыбаясь. Девушка и сама не знала точно, зачем приехала: поделиться страхами или забыть о них? Жимолость в саду за лето разрослась так, что полезла вверх по задней стене дома, а её аромат, поднимаясь на крыльях прохладного утреннего ветерка, заполнил дом. — Давай зайдем внутрь? Тэхён не так давно занялся ремонтом: дом старый, поэтому пришлось принять меры, чтобы продолжить спокойно жить. Кое-где стояли банки с краской, через новые стеклопакеты проникал свет. На заваленном книгами, газетами и всевозможными папками столе в гостиной кое-как поместился ноутбук, подключенный к зарядке. Достаточно шаткие кипы бумаг, некоторые из которых рухнули, образовав завалы из фотографий и распечаток, загромождали пол. За комнатой сразу находилась кухня, на столе хаотично стояли кружки разных форм и размеров: Йерин коллекционировала их, а Тэхён не нашел в себе сил избавиться от посуды. Указав на стул, он заварил мяту и, доставая пару яблок из корзины, нарезал их. Намазав мёд на яблоки, Тэхён положил их на тарелку и подал вместе с чаем. Сделав несколько глотков, Чеён поинтересовалась: — У тебя тоже он есть? — Договори всё предложение. — У тебя тоже есть альбом? Тот самый, в котором ты собираешь все понравившиеся снимки. У меня был такой, пока я не перестала фотографировать. — Я узнаю о тебе всё больше, Сон Чеён. Она отправила дольку яблока в рот, причмокивая. — Я тоже. Тэхён встал из-за стола и скрылся в гостиной. Через десять минут, когда девушка уже допивала чай и доедала последний кусочек лакомства, он положил пыльный альбом перед ней. Обклеенная обложка, которую ещё в первый год знакомства отремонтировала Йерин, почти оторвалась, и выглядывал родной коричневый переплёт. Чеён с любопытством листала страницы, разглядывая фотографии: вот гусеница на листьях яблони после дождя, лучи солнца сквозь пальцы, вытоптанная трава возле ступенек и лепестки подсолнухов в корзине. За окном забарабанили птицы, и Тэхёну пришлось открыть окно, чтобы одна из них влетела и нагло уселась на столешницу. В это время Чеён наткнулась на полароидную фотографию. Девушка со снимка сидела на кровати, едва прикрытая мужской курткой. Длинные каштановые волосы с медовым оттенком волнами лежали вокруг её лица. Глаза закрыты, но форма скул, изгиб рта – всё воплощало величественность. Цвета были такие насыщенные, а её кожа почти светилась. Выражение лица такое, будто с её губ только что сорвалось признание, которое больше никогда не повторится. — Должно быть, это и есть Йерин. — Ты права. Здесь она точно такая же, какой и была: ясная и чистая. — Сфотографируй меня. Чеён протянула ему фотоаппарат. Тот уставился на него, словно на новую игрушку. Слишком большой и навороченный - с «малюткой» Чимина он точно не сравнится. — Запечатлей меня настоящей, когда я буду говорить. Тэхён настроил фокус и навёл объектив. Среди кухонных приборов она восседала на стуле, закинув ногу на ногу. Кое-где виднелись неровности на коже и черные точки на носу, небольшое красное пятно на лбу и длинные черные ресницы, обрамляющие глубокие глаза. — Я хочу начать… кхм… да, нужно начать говорить. Это касается моего прошлого, с которым я не дружу. Когда мне было двадцать один, я уже работала журналистом, получила от жизни всё, что хотела: уехала из родительского дома, как всегда и мечтала. Видишь ли, моя семья не славилась особой любовью, поэтому я рано повзрослела. По крайней мере, я так думала. Мы с коллегами пошли в клуб, отпраздновать отличный репортаж, который похвалил наш босс, – будь он дважды проклят, старый придурок, – и изрядно повеселились. Раньше мне нравились такие места, пока я.… В общем, мы придем к этому, — Тэхён щелкал её задумчивое выражение лица, глаза, смотрящие, казалось, не в объектив камеры, а прямо на него, нахмуренные брови и скрещенные пальцы. — Наутро я проснулась с жуткой головной болью в мотеле, совершенно одна. Той ночью я жутко напилась, поэтому не помню, как там оказалась. Я просто… Я помню свои крики, когда просила его не трогать меня. Я молила его не делать этого, и моя голова была так затуманена… Я не могла… Мне было так страшно… Я… Слова прервали выступившие слёзы. Чеён быстро стёрла их и отвернулась, чтобы Ким не видел её слабость, но мужчина нежно развернул девушку обратно. — Я выгляжу жалко, я знаю. Дослушай меня до конца и ты поймешь, что я хочу сказать. Дай мне время и… — Не нужно продолжать, Чеён. Я услышал достаточно и понял твою боль. — Нет, ты не понял. Просто помолчи и дай мне закончить. — Эй, глаза открой! — Она смотрела на него, удивленная и сбитая с толку его внезапной сменой настроения. Казалось, Чеён вот-вот закричит от переполняющих голову мыслей, но она сдержалась. Тэхён провёл рукой по лицу. — Я каждый день узнаю новую тебя: Чеён, которая на самом деле не бездушная и грубая, Чеён с добрым сердцем, Чеён, что держит в руках фотоаппарат, Чеён, которая борется за справедливость и верит, хм, не только фактам, но и своей интуиции. Чеён, которая так нравится мне, что бы она о себе не говорила. Девушка быстро заморгала, понимая, как глупо сейчас выглядит. Она попыталась убрать слезы из-за внезапного порыва нежности, но те застыли на глазах. — Тебе что, пятнадцать лет? — То есть, из всех моих слов ты обратила внимание только на это? Он улыбнулся собственным мыслям. Как бы его не задел ответ, он знал, что реакция Чеён и будет примерно такой, и догадывался – сразу она не ответит, не так быстро. Но Тэхён уже был рад тому, что она поделилась своим огромным грузом, который мучил её долгое время. Он видел, как девушка приходит в себя после сказанного, а потом подрывается с места и летит в гостиную. — Хочу посмотреть больше фотографий! Мужчина окидывает взглядом посуду на столе и плетётся следом. С настенного стеллажа достает несколько семейных альбомов и коробку с бабушкиными фото – та в юности увлекалась фотосъемкой и даже посещала кружок. В детстве маленькому Тэ запрещалось заглядывать в вещи старших, но, когда парень подрос, то из вредности пролистал несколько снимков, особо не вглядываясь. Мелькали черно-белые изображения природы, деревушки, где выросла Джаён, её портреты. Чеён достала фото откуда-то из середины снимков и, не скрывая улыбку, признала: — А ты был милым ребенком, — на неё смотрел малютка Тэ в одних пижамных штанах. На вид ему было чуть больше года. — Да, уже тогда я покорял сердца и мужчин, и женщин. Тэхён отвернулся: он не любил разглядывать свои детские фотографии и уж точно не любил, когда на них смотрит кто-то, кроме него. Чеён перебирала снимки, когда зазвонил мобильник. Увидев на дисплее имя хёна, мужчина прислонил телефон к уху, поднимаясь и отходя в сторону. — Что-то случилось? Почему звонишь в такую рань? — Ты, видимо, старательно игнорируешь наши сообщения, — Сокджин протяжно зевнул, — поэтому мне пришлось набрать тебе. И где ты там пропадаешь вообще? Я же помню, в какую рань ты встаешь. В общем, собирайся и дуй в участок. Да, и кстати, набери офицеру Сон. Криминалисты нашли отпечатки на кассете и молитвеннике, и мы только что посмотрели видео… Не знаю, что и сказать, ты должен сам всё увидеть. Вешаю трубку. Тэхён взглянул в сторону девушки, которая с неподдельным интересом просматривала фотографии одну за другой. Такая домашняя, совершенно уязвимая, она сидела на полу и водила пальцами по бумаге. Тэхён так не хотел разрушать эту идиллию, но ему пришлось сказать: — Звонил Сокджин-хён, они нашли что-то, и нам нужно срочно ехать. Дай мне пять минут одеться. На ходу снимая футболку, он исчез в соседней комнате. Сон держала в руках очередную фотографию малыша Тэ и пыталась не рассмеяться во весь голос.