Ты хочешь лишь внимания

Дональду казалось, что он сейчас оглохнет. Громкая музыка, больше походившая на ту, что чаще всего играла в популярных ночных клубах, вызывала внутри пульсацию, дребезжание и дрожь. Парень не знал ни исполнителя, ни слов, но все равно покачивал головой в такт. Вокруг него творился настоящий неоновый хаос: кто-то уже успел разрисовать себе лицо флюоресцентными красками, чья-то одежда отражала свет диско-шаров или вовсе сливалась с общим безумным колоритом. Вечеринка превращалась в одну сплошную волну, накрывающую каждого- спрятаться было невозможно. У этой волны было сердце в лице диджея, душа, и даже голос, но явно не было мозгов. Люди кричали, визжали и подпевали знакомым трекам, пусть это даже больше походило на истошные вопли. Дон нашёл себе пристанище на кухне коттеджа, где не было никого. Повсюду валялись пустые пластиковые стаканы, пачки от снэков, вроде чипсов или печенья, бутылки из-под алкоголя и содовой. Сейчас в голове у Дака было лишь две мысли: напиться посильнее, и, как бы так ловко, избежать любой непонятной интрижки на вечеринке. С первым дело шло намного проще: парень опустошил уже второй стаканчик с приторным коктейлем из фруктов, апельсиновой газировки, мармелада и водки. Будь Дональд в другом состоянии, он в жизни бы не решился выпить такое пойло. Тонна сахара и красителей, явно дешевый алкоголь, который слишком сильно жёг горло и язык, кусочки мякоти цитрусовых и, иногда, цедры. Не сказать, что парень отказался бы в другой день от бокала хорошего вина, или же стакана с чем-то покрепче, к примеру, джина. Но уж точно не такой безобразно вульгарный, но унылый коктейль. Дон обводил взглядом фигуры, двигающиеся одна за одной, сливающихся в одно целое, и снова расходящиеся. Всё начинало плыть. Дом уже был переполнен людьми. Наверняка и треть всех присутствовавших не были приглашены, а просто пробрались, задобрив хозяина или его близких друзей поставкой алкоголя или еды. Кто-то вышел во внутренний дворик, распространяя вечеринку и туда. Плевать было, что скажут соседи, прийдет ли организатору на утро жалоба, постучится ли полиция. Никому не было дела до последствий, все были в моменте, проживая его, утопая в нем полностью и захлебываясь. Входная дверь коттеджа в очередной раз отворилась, ударяясь о стенку и впуская новых гостей. На этот раз пришедшим радовались даже слишком сильно. Прибыл один из самых долгожданных гостей любой вечеринки- Глэдстоун Гандер. Все в городе и округе знали, что если этот парень заявится к вам, одетый с иголочки и с отличным настроением, готовый танцевать всю ночь, то значит, ваша вечеринка удалась и запомнится всем надолго. Так и сейчас Глэд, войдя в комнату, тут же стал эпицентром общего внимания и восхищения. Кто-то нахваливал его костюм и прическу, кто-то мигом протянул парню красный пластиковый стаканчик с выпивкой, а кто-то просто подбегал, чтобы переброситься с гостем парочкой слов или же пожать руку. Сам Гандер довольно улыбался и, время от времени, поправлял кудри, на которые красиво падали цветные блики от диско-шаров и другой подсветки. Ещё утром, за завтраком, он получил приглашение на электронную почту, а уже сейчас, в десятом часу ночи, он выглядел идеально, и чувствовал себя также, чтобы отдаться ритму музыки и завести новые, бесполезные, знакомства. Пока хозяин коттеджа, держа Глэда под руку, пытался докричаться до гостя, рассказать ему, кто сегодня в числе элиты вечеринки, какую выпивку он достал, и что в конце всех ждёт сюрприз, сам Гандер осматривал помещение, а точнее людей, находившихся в нем. Очевидно, ищущий взгляд желал остановиться на определенной персоне, не на слипшихся парочках, кричащих студентах, танцующих девушках, и не на мебели, заставленной теми самыми красными стаканчиками. И Глэдстоун, впервые за несколько недель, казавшихся бесконечной чередой поглощаемого алкоголя и ужасной головной боли, увидел его. Внутри у Гандера все опрокинулось и разбилось, тут же возвращаясь на место и склеиваясь воедино. Дональд. Дональд Дак. Глэд никогда не признался бы себе, что он ходил на все вечеринки, изо дня в день, не потому что вернулся к прежнему образу жизни, не потому что снова хотел отрываться и терять самого себя, а потому что хотел, как и три месяца назад, на одной из вечеринок, случайно найти открытого и жизнерадостного паренька, который разделял его любовь к вечеринкам, мохито и шоколадным батончикам. Сердце Глэдстоун забилось гораздо чаще, ударяя по грудной клетке так сильно, что готово было вырваться, упасть, и разорваться на месте. Сразу резкий запах сладких коктейлей стал противным и мерзким, весь шум заставлял помещение ходить ходуном, а лучшие подсветки ослепляли. Кружилась голова, подступала тошнота, ком в горле беспощадно драл глотку. Гандер опустил голову, как виноватый ребёнок, уже не обращая никакого внимание на движение и звуки вокруг. Три месяца назад, он нашёл Дона. Две недели и пять дней назад, он потерял его. Глэдстоун не отводил взгляда от фигуры на кухне, отмечая для себя, что тот был так же хорошо одет, волосы были по-обыкновенному растрепанны, поза непринужденная, а взгляд опущен. За мгновение Глэд распрямился, приподнял подбородок, прикрыл глаза и поправил лацканы пиджака. Оттолкнув всех вокруг себя и не извинившись, парень решительно направился в сторону кухни, продолжая расталкивать всех на своём пути. Дон, тем временем, опустив взгляд, покачивал стакан у себя в руке, наблюдая за тем, как на дне перекатывается кусочек апельсина. Но услышав весь шум, парень невольно перевёл взгляд на источник таких возгласов. Он здесь. Казалось, Дональда ошпарило кипятком, а через секунду бросило в ледяную воду, чтобы затем он вовсе окаменел и прирос к тому месту, где стоял прежде. Хотелось сбежать, спрятаться, но равносильно хотелось и попасть в самое сердце урагана, чтобы понять, что стало его причиной. Дак обвёл взглядом Гандера, но как только заметил, что тот действительно движется ему навстречу, что это не стены сдвигаются, заставляя двоих сблизиться, оттолкнулся от кухонной стойки и ринулся вперёд. У Глэда сперло дыхание. Дон идёт к нему? Он хочет поговорить? Ударить? Накричать? Тут же, как двигатель гоночного болида, взревела гордость Гандера, и тот ещё сильнее выпрямил спину и ухмыльнулся. Всем вокруг не было дела до двух идущих навстречу друг другу молодых людей, расстояние между которыми словно отрезали острейшими ножницами. Но Глэдстоуну казалось, что с каждым шагом каждого, напряжение растёт, оголяются провода, количество вольт растёт в геометрической прогрессии и вот-вот случится взрыв. Гандер уже было почувствовал дыхание Дака на себе, приоткрыл рот, чтобы попытаться сказать хоть что-то, или, для начала, поздороваться, как Дональд толкнул его плечом, убирая со своего пути, и прошёл мимо. Взрыва не произошло, видимо Глэд стал громоотводом. Он пропустил через себя сотни тысяч разрядов. Его снова затошнило, руки стали ледяными, а во рту все как будто окислилось. Это столкновение плечом к плечу- единственное прикосновение за двухнедельный промежуток времени, Глэдстоун видел сейчас ещё десяток раз, но как в замедленной съёмке. На кухню резко завалился народ, видимо следуя за Гандером. Люди принялись намешивать новые коктейли, опустошать холодильник. Кто-то даже попытался прибрать мусор, складируя все пустые пакеты и пачки в одну большую картонную коробку. Толпа окружила Глэда, не давая лишний раз вздохнуть. Дон же усмехнулся сам себе, выхватывая у кого-то из рук стакан, как потом оказалось, с чистым виски, и опрокинул его в себя. Второй раз он оттолкнул от себя Глэдстоуна. Первый раз, из-за собственной уверенности в том, что его любовь не сдалась Гандеру от слова совсем. Второй раз, сейчас, из-за страха и внутренней накрывающей тревоги. Дональд рассекал толпу, пытаясь найти себе укромное местечко, чтобы ещё сильнее напиться. Уже на ходу, он снова выпивал стакан за стаканом. Сознание помутнилось, заставляя прокручивать все прошлые события. Дон невольно вспомнил, как три месяца назад случайно столкнулся с Глэда на одной из вечеринок, как там они танцевали под их любимую песню, как чокались бокалами с мохито, а после уехали отсыпаться в квартире Гандера. С тех пор они, поверив в судьбу и любовь с первого взгляда, не разлучались и стали действительно королями вечеринок. Две свободные и безумные души нашли друг друга. Каждые выходные парни находили новое местечко с огромным танцполом, где можно было бы убить новые туфли и оставить последние воспоминания о здравом рассудке. Дак и Гандер не расходились даже на редких медленных танцах. Дон любил утыкаться носом в рубашку Глэдстоуна, покачиваясь с ним в одном ритме и просто по-глупому улыбаться. Глэд никуда не отпускал Дональда от себя, иногда лишь отрывая, чтобы покружить за руку, доводя своего парня до колик в животе от смеха. Все было нелепо, несуразно, но так живо и весело. После всех тусовок, посиделок и вечеринок, они любили приезжать домой, почти всегда к Глэдстоуну, выпить ледяной минералки и пересматривать фотографии с прошедшего мероприятия. Дон всегда заранее готовил им таблетки от головной боли и по стакану воды, Глэд отдавал свои футболки Даку, чтобы тому было в чем спать, хотя была большая вероятность, что на следующих выходных Дон появится на вечеринке либо именно в этой футболке, либо в новой рубашке Гандера. Дональд всегда ночью прижимался к спине Глэда, обхватывая того руками, а когда тот поворачивался, чтобы обнять парня, то Дак и вовсе полностью перебирался, как панда, на Гандера и снова засыпал. Дон любил готовить завтраки по утрам для Глэдстоуна, даже самые простые украшая сердечками из фруктов или записочкой. Оба парня были студентами, учились в разных университетах, на противоположных концах города, но это не мешало им каждый день ночевать вместе и просыпаться рядом. Глэдстоун буквально утопал во внимании и заботе Дональда, и ему это чертовски нравилось. Он обожал получать комплименты от своего парня, находить маленькие шоколадки у себя в рюкзаке или сумке, видеть, как Дон иногда рисует на запотевшем стекле в ванной сердечко и пишет корявую букву «Г». С Гандером было такое впервые. За пару недель они сблизились настолько, что стали с первого дня жить вместе, каждые выходные проводит бок о бок. Это не были отношения на недельку- другую, все было более чем серьёзно. Глэд ни за что на свете не сказал бы, что ему это не нравилось, он просто даже не ожидал резкого поворота событий, и, видимо, его занесло на этом повороте. Глэдстоун видел все знаки внимания и с удовольствием принимал их, иногда пытаясь сделать что-то взамен. Но этого чего-то было недостаточно. Недостаточно, чтобы Дон понял, что, на самом деле, Гандер тоже влюблён по уши, тоже хочет всегда быть вместе, тоже готов заботиться о Дональде. Поэтому, через какое-то время, Дак всё-таки начал раздражаться, от того, что он с каждым разом отдаёт все больше, но получает в ответ меньше. Ему тоже хотелось почувствовать себя любимым и нужным, а не присутствующим. Гордость Глэда не могла позволить ему показать, что тот сам понимает, что что-то идёт не так. А Дон со стороны и видел, что его парню все равно, и он не хочет ничего менять. Осточертело. Для себя Дональд сделал вывод и подчеркнул его: Глэдстоуну Гандеру от него нужно лишь внимание, а сердцу и любви Дона грош цена. Дак даже не стал сдерживать себя и сглаживать углы. Все произошло со скандалом, мгновенно взлетая на воздух. Дональд хлопнул дверью и ушёл. Не захотел слушать, не захотел дождаться того самого, нужного разговора, где они обсудили бы все их проблемы, разобрали бы все и решили исправлять всё. У Дака тоже была гордость. Он любил безвозмездно и бескорыстно. Он не любил что-то в Глэдстоуне, он любил его самого. Но хотелось видеть ответные действия. Отдавать и тут же получать что-то. Вернувшись сознанием к настоящему моменту, Дональд и не заметил, как опустошил ещё около трёх стаканов с крепким алкоголем и затерялся где-то среди комнат, полных людей. Глэдстоун пробирался через толпу, отнекиваясь от очередных предложений потанцевать. Ему нужно было сейчас настигнуть Дака в этой странной игре в догонялки. Но худая фигура постоянно терялась в толпе, пошатывалась и сливалась с общим движением. Глэд видел, как Дональд напивается, теряя трезвость ума и решил не отставать. Мигом он осушил пару стаканчиков с кислым пойлом и вытер губы тыльной стороной ладони. Глэдстоун вдохнул, решаясь на что-то снова бесполезное и попытался докричаться до Дона в толпе, но из-за музыки, орущих вокруг людей, Дак даже если захотел бы, то не услышал бы зовущего голоса. Тем временем, Дональда накрывало. Он снова вспоминал что-то, что очень любил. Тёплые ладони, сладкий запах парфюма, мягкие и послушные кудри, острые клыки, которые нередко оставляли багровые укусы, звонкий смех и хитрая улыбка. Рука Дака сжалась, сминая в комок пластиковый стаканчик. Хотелось сбежать от хоровода мыслей, от беготни воспоминаний в голове, от самого себя и от него. Балкон. Дональд удостоверился, что на просторном балконе никого не было, с грохотом открыл дверь, и буквально вылетел на площадку. Ему сейчас хотелось так громко рассмеяться. Нет, разреветься. Нет, кричать, что есть мочи, до боли в горле. Дон уже сам не поспевал за своими мыслями. Он пытался ухватиться хоть за одно мгновение, но все ускользало из его рук. В голове снова проносились вихрем воспоминания. ... - Мы проспали все, что можно было!- Дон вскочил на кровати, скидывая с себя тёплое одеяло. - Хоть один понедельник ты можешь отоспаться и не торопиться никуда?- Глэдстоун приоткрыл один глаз, бубня в подушку. - Ты вчера закрыл шторы?! Зачем?!- Дональд повернулся к парню. - Чтобы ты проспал учёбу. - Что?! Боже, да я опоздал уже на две пары, мне конец,- Дак хотел было встать, но был возвращён в плен одеяла и объятий Гандера. - И ты поедешь туда, чтобы отсидеть ещё две?- Глэд провёл пальцами по спине Дона,- Оставайся дома, со мной. - Да как я могу?! - Очень просто, я же могу,- Глэдстоун поцеловал фыркающего Дональда в щеку, укутывая того в плед. - Ты- то у себя там любимчик, а мне не простят,- Дак начал успокаиваться и поддаваться желанию никуда не пойти. - Я тебе потом чай с мятой заварю, фильм посмотрим,- Глэд сам засыпал, прикрывая глаза. - Мой любимый? - Угу. Твой любимый. ... - Ты нарисовал на кофе зайчика, как мило, Дон,- Глэдстоун разглядывал свой утренний кофе, улыбаясь. - Чего? Вообще-то, это котик,- Дональд обернулся и подошёл к столу. - Да посмотри на его уши, это зайка. - Я знаю, что рисовал, это котик,- Дак нахмурится, всматриваясь в своё произведение латте-арта. - Да заяц это,- Гандер поднял чашку и поднёс ее поближе к автору. - Кот, я тебе сказал!- Дон наклонился к чашке, как тут же Глэд поднял ее ещё немного, пачкая нос парня в молочной пенке. Глэдстоун расхохотался, откидываясь на спинку стула. - Теперь ты у нас кот,- Гандер не мог перестать смеяться и уже схватился за живот. - Ах ты!- Дон сам засмеялся, вытирая нос. - Или все же ты- заяц?- Глэд театрально смахнул слезу от смеха, но тут же перестал улыбаться, ведь Дональд опередил его, выпив весь латте и прекращая этот глупый спор. ... Дон стоял на балконе, улыбался и трясся от бури в душе. Ещё одна промотанная пленка с воспоминаниями о Гандере и он свихнётся прямо здесь и сейчас. Дрожащие руки потянулись в карман брюк за пачкой сигарет. Ещё одна вредная привычка. Ещё один способ заглушить тупую боль внутри, в области сердца. Но пальцы предательски подрагивали, и, когда сигарета, поднесённая к губам, упала на пол, нервы Дональда лопнули, как гитарная струна. Парень скатился по стенке на пол и спрятал лицо в колени. Больно, плохо, страшно. Дон отпустил себя и позволил утонуть в бесконечно бурном потоке мыслей. Внутри все сжималось и разжималось как можно сильнее, растягивалось до предела и рвалось на мелкие части. Дака трясло хуже землетрясения. Он не мог ни закричать, ни взвыть от раздирающего и жгучего чувства внутри него. Все это длилось до тех пор, пока Дональд не услышал шаркающие шаги напротив себя и неровное дыхание. Он поднял голову и увидел настолько встревоженного Глэдстоуна, что казалось, что вокруг начался апокалипсис и нужно спасаться. Апокалипсис начался между ними двоими и оба это прекрасно понимали. Глэд протянул руку Дону, чтобы тот встал, но Дак сам, покачиваясь, встал и сделал шаг, сокращая расстояние до минимума. - Я... - Заткнись, Гандер,- Дональд сжал кулак и стиснул зубы. - Но... - Просто заткнись,- Дон опустил взгляд, но все ещё покачивался, стоя на месте,- Если ты сейчас начнёшь снова лепетать что-то и заставишь поверить, что я сделал правильно, что ушёл, я ударю тебя. И за лечение платить не буду. Глэдстоун действительно замолчал, но не отвёл взгляда ни на секунду. - Я чуть с ума не сошёл. Как тебя вытащить из головы?! А?! Ты повсюду, Гандер. В каждой вещи, в каждом звуке и запахе. Ненавижу тебя за это. Я не могу попросить тебя вернуть все назад, не позволю себе, но так хочу. Две недели и четыре дня, я... - Пять дней. - И пять дней! Я носился по этим вечеринкам, напивался такой дрянью и общался с такими противными людьми, ты и представить не можешь. А все ради чего, Гандер?! Чтобы снова увидеть твой этот пиджачок и дурацкую улыбку! Твою мать, Гандер!- голос Дона срывался то на крик, то переходил на шёпот и сиплое бурчание,- За что ты так со мной?! Я уснуть не могу, поесть не могу, не вспомнив, черт возьми, о тебе! А ты ведь, наверняка, даже и не думал обо мне. Не беспокоился и не надеялся на встречу! Развлекался себе и все тут. Тебе от меня нужно было только внимание?! Я так не хочу в это верить снова! Неужели я настолько ничего не стою, что ты решил просто растоптаться мое сердце, Гандер?! Обжигающие слезы потекли по щекам Дональда, ещё немного и они оставляли бы за собой прожженные дорожки. Он был в ярости и в смятении. Глэдстоун смотрел на него, не понимая, что лучше сейчас сделать. Хотелось упасть на колени, молить о прощении и сразу умереть здесь же. Не существует таких слов, какими бы Глэд мог доказать, что Дон ему нужен, что без него мира и жизни нет и не будет никогда. - Дональд... я... мне... ты... - Господи, Гандер, заткнись,- Дак опустил взгляд, шумно выдохнул, тут же снова посмотрел в зеленые глаза парня и резким движением сократил расстояние до нуля, впиваясь в губы Глэдстоуна. Оба скучали по этому. Дико. Дон сжимал ладонями пиджак Гандера, сминая ткань. Глэд прижимал к себе Дака настолько, насколько это было возможным. Губы Дональда были слишком холодными, а губы Глэдстоуна слишком горячими. Поцелуй переходил в раздор, перепалку, войну и перемирие. Парни даже дышали в такт друг другу, поэтому могло показаться, что они не дышат вовсе. Дональд отстранился первым и уткнулся в грудь Глэда, шмыгая носом. Ему хотелось спрятаться, но теперь не одному, а вместе с Гандером. - Прости меня, я обещаю... - Замолчи, сколько тебе повторять. Дон знал, что Глэдстоун потом обязательно извинится перед ним и загладит вину. Что они вместе начнут все заново. Что все будет хорошо. Сейчас же Дак был в стельку пьян и все, чего ему хотелось, это просто вдыхать сладкий запах парфюма и стоять на этом балконе. Единственное, что могло отвлечь их от воссоединения, это фейерверк, который и был сюрпризом для всех гостей вечеринки. Разноцветные брызги на небе появлялись и исчезали, заставляя всех выглянуть в окно или выбежать на улицу. Заряды красочных взрывов отражались в кристальных от слез глазах Дональда, которыми он смотрел далеко не на зрелище в небе. Зачем ему нужны фейерверки и вообще что-то, когда есть зеленые глаза напротив.