А/Б/О

Даже несколько дней спустя я всё ещё ломаю голову над тем, почему Сокджин использует подавитель запаха. Я провёл некоторое исследование (благодаря которому у меня теперь весьма странная история браузера) и выяснил, что это не обычный вид подавителей запаха, а самый сильнодействующий из всех доступных. Вот почему мыло почти полностью удалило мой запах всего от одного раза, когда я немного им воспользовался. Но в этом нет никакого смысла! Сокджин — бета, поэтому у него не должно быть запаха! Зачем ему, в таком случае, пользоваться подавителем? Либо он лжёт о том, что он бета, либо… Я даже думать об этом не хочу… Возможно, он с кем-то втайне встречался и избавился от чужого запаха при помощи мыла, чтобы другие (такие, как я) ничего не заметили. Но это тоже не имеет особого смысла. Запах, который я чувствовал от него, определённо был омежьим, кроме того, он не выходил из дома весь день. Он точно ни с кем не виделся. Это сводит меня с ума! Может, мне просто спросить его напрямую? Нет, он подумает, что я сую свой нос в чужие дела. Может быть, есть какой-то другой способ всё выяснить? Например, я могу подойти нему поближе перед тем, как он примет душ, а ещё я могу… Ч-что, если я… Чтобы запах стал сильнее… Чёрт! Я даже думать об этом не могу! Слишком неловко. Не имея, по сути, никакого плана, я направляюсь в спальню Сокджина и Юнги. Не могу просто сидеть, сложа руки — так я только больше волнуюсь. Я уже собираюсь открыть дверь, как вдруг вспоминаю дополнение к правилу номер шесть: стучитесь, прежде чем войти. Я тихонько стучу в дверь и слышу голос Сокджина, приглашающий меня войти. Сокджин лежит на кровати и смотрит что-то в телефоне. К моему облегчению, Юнги здесь нет. Он, наверное, опять на работе. — Ты что-то хотел? — спрашивает Сокджин, не отрываясь от телефона. — Наверное, просто хотел провести с тобой время. Мне немного скучно. Он одобрительно хмыкает и похлопывает по кровати рядом с собой, приглашая меня лечь. Затем он перекатывается на бок, и я устраиваюсь поудобнее позади него. Теперь я вижу, что он смотрит какой-то боевик на своём телефоне, и придвигаюсь немного ближе, чтобы рассмотреть, что там происходит. Я уже не впервые вот так расслабляюсь с ним на его кровати, к тому же мы все довольно открыты для тактильного общения, поэтому, когда я аккуратно кладу руку ему на бедро, он, кажется, не обращает на это внимания. — Что ты смотришь? — спрашиваю я. — Мстителей, — отвечает он, и на этом разговор заканчивается, потому что он слишком увлечён фильмом. Фильм, вроде, неплохой, но я не могу сосредоточиться на нём. Мне хочется прояснить ситуацию с запахом Сокджина. Я нахожусь достаточно близко, чтобы убедиться, что он пахнет мылом, но я хочу знать, не скрыто ли под этим запахом что-то другое. У меня созрел некий план, но он может привести к тому, что Сокджин возненавидит меня. Буду действовать медленно, чтобы я смог прервать свою миссию, если понадобится. Осторожными движениями я начинаю нежно поглаживать его бедро рукой. Он не говорит мне прекратить или что-то в этом роде, поэтому я продолжаю делать это в течение некоторого времени. В конце концов мне это надоедает, так что я перемещаю руку чуть ближе к внутренней части его бедра, но всё ещё забочусь о том, чтобы мои прикосновения выглядели невинными. Он слегка ёрзает ногами, но не жалуется, по-прежнему не сводя глаз с экрана. Я немного смелею и провожу рукой по низу его живота, вырисовывая маленькие круги на его рубашке. Медленнее улитки я начинаю спускаться ладонью вниз. Проходит несколько минут, прежде чем я достигаю грани между невинными и не очень невинными прикосновениями, и Сокджин либо вообще не замечает этого, либо не возражает. Он просто смотрит фильм, идущий на экране… Погодите. Его телефон одиноко лежит на кровати. Должно быть, фильм уже закончился. Я прерываюсь, чтобы оценить ситуацию, и вдруг понимаю — я был настолько сосредоточен на своих действиях, что не обратил внимания на то, что он просто лежал и молчал всё это время. Может, он ждёт, когда я остановлюсь? Или ему нравится? Почему он ничего не делает? Мне не видно его лица отсюда, так что, может, он заснул, а я и не заметил? — Хён, — шепчу я. — Да? Ладно, он точно не спит. В его голосе нет и намёка на сонливость. Это меня даже немного удивило. Неужели я всё испортил, заговорив с ним? Надеюсь, что нет. — Просто хотел убедиться, что ты не спишь, — тихо говорю я, и он просто хмыкает в ответ, не двигаясь ни на дюйм. Я больше не смею шевельнуться. Он явно не спит, так что наверняка знает, что я тут пытаюсь сделать. Но раз он не говорит мне остановиться, то, может быть, он не против? Но что, если он просто боится меня отчитать? Нет… Если бы Сокджину не нравилось то, что я сейчас делаю, он бы не раздумывая накричал на меня или дал пощёчину. Вот такой он и есть. В таком случае… Будет ли нормально, если я продолжу? Мне кажется, что лучше сначала спросить, но сомневаюсь, что он согласится, если я спрошу, можно ли мне потрогать его член. Без разницы. Я рискну получить пощёчину. Сейчас или никогда. Я мысленно готовлюсь к какой-либо реакции с его стороны, когда накрываю рукой его промежность, но ничего не происходит. Он продолжает лежать неподвижно, не проронив ни слова. Моё сердце бьётся как сумасшедшее, и я чертовски нервничаю. Моя рука лежит на его члене. Я на самом деле трогаю член Сокджина! Но меня не покидает ощущение, будто я что-то упускаю из виду. Меня сводит с ума то, что он вообще никак не реагирует. Что, если он думает, что я пристаю к нему, и на самом деле слишком напуган, чтобы что-то сделать? Мне нельзя трогать его там, пока не получу согласия. Это неправильно. Я так нервничаю, что могу обделаться, но мне нужно подобрать какие-то слова. — М-м, ты не против, что я… Делаю это? Мой голос звучит невероятно слабо из-за моих нервов и напряжённой обстановки в комнате, тем не менее, Сокджин определённо слышал меня. Я слышу, как он делает небольшой вдох, прежде чем тихонечко угукнуть в знак согласия и кивнуть головой. Это очень расплывчатый ответ на очень расплывчатый вопрос, но я приму его. Самыми нежными движениями я начинаю ощупывать его член сквозь ткань штанов, и быстро прихожу к выводу, что он ещё не твёрдый, хотя, справедливости ради, я ещё ничего толком не успел сделать. В отличие от меня, Сокджин, вероятно, не возбуждается от малейших прикосновений. Лаская его дальше, я получаю довольно хорошее представление о том, какой он формы, и подмечаю, что Сокджин укладывает его в трусах направо. Не знаю почему, но эта информация действительно меня заводит. В попытке сохранить спокойствие я прижимаюсь лбом к его лопатке, прикусывая губу. Я определённо получаю от этого больше удовольствия, чем он, поэтому чувствую себя немного виноватым. Как будто я его использую. Никто из нас не издаёт ни звука, пока я продолжаю массировать его промежность ладонью. У меня складывается впечатление, что ему это не нравится, и он просто молча терпит, чтобы угодить мне или что-то в этом роде. Он, должно быть, думает, что я полный неудачник, поскольку он вообще не возбудился, в то время как я, наоборот… Чувствую, как мой член всё сильнее напрягается в штанах с каждой секундой. Я стараюсь не прижиматься к нему пахом, в надежде, что он не заметит. Мне всё ещё не верится, что это происходит на самом деле. Даже если Сокджин делает это просто по доброте душевной, он позволяет мне себя трогать. Мне доводилось видеть, как он отказывал бесчисленным ухажёрам, которые хотели с ним встречаться или провести вместе ночь, но всё же сейчас он позволяет мне делать с ним такие вещи. Это потому, что мы близки друг другу? Потому что он мне доверяет? Я никогда не слышал, чтобы Сокджин был с кем-то. Он весёлый парень, но большую часть времени держится особняком. Очевидно, я многого о нём не знаю. Но, чёрт возьми, это сбивает с толку. Почему он не возбуждается? Я чувствую, что у меня почти каменный стояк, в то время как у Сокджина всё ещё мягкий, как лапша. Я знаю, что у альф встаёт намного быстрее, но это просто смешно. Неужели я совсем не умею делать другим приятно? Конечно, я никогда ни с кем не занимался подобными вещами, но, по крайней мере, сам я делаю это практически каждый день. Ему не должно быть неприятно. Нужно ли мне делать это жёстче? Может быть, он не любитель таких нежностей? Я поглаживаю и сжимаю чуть сильнее, но даже спустя целую минуту ничего не меняется. Что, если он просто ждёт, когда я сдамся? Хотя было бы невероятно неловко, если бы я сейчас просто встал и ушёл. Может ли он, в таком случае, меня там потрогать? Блять, мне бы это так понравилось. Ещё лучше было бы, если бы он позволил мне заняться с ним сексом. Волна удовольствия пробегает по моему телу от одной только мысли о том, чтобы его трахнуть. Да, я хочу его трахнуть. Я хочу вжать Сокджина в матрас и войти в него резко. Как только я погружаюсь в свои фантазии, Сокджин делает короткий вдох, и я чувствую, как он напрягается под моей рукой. Я останавливаюсь на мгновение, но ошибки быть не может. У него встаёт. Как будто он смог прочитать мои пошлые мысли. Вообще-то… Может, в каком-то смысле он и мог их прочитать. В тот раз, когда Сокджин получил посылку от странного человека, он сказал, что я полностью покрыл его своим запахом. Конечно, это могло быть просто предположением, но я в этом сомневаюсь, ведь он несколько раз с точностью распознал мои эмоции, хотя я ему тогда ни слова не сказал, более того, он даже не видел моего лица. Если Сокджин — омега, значит он должен чувствовать мой запах и, следовательно, считывать моё настроение. Если это так, то он знает, как я сейчас возбуждён, и если он омега, то будет реагировать на меня, хочет он того или нет. Такова их природа. Я должен проверить свою теорию… Я намеренно позволяю моим пошлым мыслям разгуляться на полную катушку, представляя все те грязные вещи, которые я бы хотел сделать с Сокджином, отчего я возбуждаюсь ещё сильнее. В то же время я немного ускоряю темп поглаживаний, и из-за того, что я делаю и то и другое одновременно, у него встаёт до конца практически сразу. Я был прав. Он реагирует на меня. Но меня кое-что беспокоит. Ощупав его член почти полностью, я могу с уверенностью сказать, что Сокджин не может быть омегой. У мужчин-омег нет яиц, так как они не могут размножаться таким образом, но у него они, очевидно, есть. Многие факты указывают мне на то, что он омега, но есть также факты, которые говорят об обратном. Он хорошо сложен — широкоплечий, достаточно крепкий. Так в чём же правда? Кто он такой? Да какая вообще разница? Я испытываю сильное желание сорвать с него одежду и хорошенько его рассмотреть, чтобы убедиться в своих догадках, но мне удаётся держать себя в руках. Мне сложно ухватиться за его твёрдый член из-за мешающих штанов, и я бессознательно запускаю руку под резинку его нижнего белья, но быстро останавливаюсь, когда Сокджин напрягается. — Если ты, конечно, не против, — говорю я, после чего он чуть-чуть расслабляется и в конце концов кивает, немного подумав. Я закрываю глаза, чтобы мысленно подготовиться, но с моих губ почти срывается вожделенный стон, как только касаюсь его кожи. Не теряя ни минуты, я обхватываю его член и начинаю водить ладонью вверх и вниз по всей длине. С этого момента он больше не может оставаться совершенно спокойным. Он сдерживает в себе несколько стонов, отчего я немного сильнее сжимаю ладонь, в надежде услышать их во всей красе. Он изо всех сил пытается сдержать их, и это раздражает меня. Я ускоряю темп, но он закрывает рот рукой, чтобы полностью подавить звуки. — Хён, дай мне услышать, — шепчу я ему на ухо, и он вздрагивает от звука моего голоса. Он всё ещё не убирает руку, вынуждая меня принять более решительные меры. Одним сильным движением я притягиваю его ближе к себе, чтобы наши тела вплотную прижались друг к другу. Я уверен, что он сейчас думает о моём стояке, который упирается в его задницу, потому что он прерывисто дышит и нервно вертится. — Хён, — снова шепчу я. — Дай мне услышать, что я с тобой делаю. Я хочу услышать твой голос. Он хнычет, прикрывая рот ладонью, и качает головой. — Почему нет? — П-потому что я стесняюсь, — быстро говорит он, прежде чем снова закрыть рот. Теперь, когда между нами больше нет пространства, он начинает ёрзать, словно хочет отстраниться от меня, но в то же время хочет, чтобы я продолжал. Он всё никак не прекратит вертеть своей задницей, и когда он вот так трётся об меня, мне трудно держать себя в руках. Я отпускаю его член и кладу руку на низ его живота, прижимая к себе, чтобы он не дёргался. Это заканчивается тем, что мой стояк проскальзывает между его ног, и Сокджин издаёт протяжный стон, когда чувствует мой ствол на своей заднице. Его похотливый стон заставляет меня на секунду потерять связь с реальностью, но я прихожу в себя, когда он скулит и беспокойно трётся ногой об ногу. — Чонгук, тебе не следует этого делать, — говорит он. — Это плохо кончится. — Чего не следует делать? — спрашиваю я. — Прижиматься членом к моей заднице вот так. Ты — альфа, и к тому же очень молодой. Прошло всего пару недель с момента твоей презентации. Мы должны остановиться, пока не… Вдруг он вздрагивает и сворачивается калачиком на кровати, издав звук, похожий на болезненный всхлип. Он продолжает лежать в таком положении, и я начинаю беспокоиться о том, всё ли с ним нормально. Честно говоря, вещи, которыми мы сейчас занимаемся, трудно назвать нормальными, но ему, возможно, по какой-то причине стало больно. Он делает неглубокие вдохи, и меня начинает охватывать паника. — Джин-хён, ты в порядке? — спрашиваю я и кладу руку ему на плечо. — Что случилось? Тебе больно? Я могу помочь? Он качает головой, и его дыхание снова становится глубоким. Кажется, он немного расслабляется, но всё ещё выглядит очень напряжённым. — Мне очень жаль, Джей-Кей. Возможно, мне придётся вырубить тебя, — говорит он слишком серьёзно, на мой взгляд. — В-вырубить меня? Почему? Он не отвечает и вместо этого просто поворачивается, чтобы посмотреть на меня в первый раз с того момента, как я вошёл сюда. В его насыщенных карих глазах, к которым я привык, появились крошечные голубые искорки, резко контрастирующие с основным цветом. Голубые, как у омеги. Сокджин смотрит на меня виновато. Через мгновение я понимаю, почему. Запах его смазки врезается в нос, как грёбаный грузовик. Я на самом деле теряю дыхание, и когда мне удаётся его восстановить, это только ухудшает ситуацию, потому что я вдыхаю запах снова. Я уже знаю, что не смогу сдержаться. Он был прав, когда сказал, что ему придётся меня вырубить, и я просто надеюсь, что он успеет сделать это прежде, чем я сделаю что-то, о чём мы оба пожалеем.