Уроки сексуального просвещения

— Что ж, я совру, если скажу, что у меня не стоит, как у прыщавого подростка, впервые открывшего для себя мир порно, — всегда будто немного скучающий — такова была манера его общения — голос Кейго обволакивает пространство. Он подходит ближе к большому разобранному дивану, стереотипно расположенному напротив плазмы, и кладет руки на бока, хмыкая и самодовольно рассматривая Мируко с ног до головы. — Не могу осуждать тебя — сам люблю пощекотать себе нервы. Но что, если фантазия быть пойманной, подогревающая желание, воплотится в жизнь? Тебя это остановит? — взгляд скользит слева направо, сначала встречаясь с расширенными зрачками героини, затем спускаясь по серебрящимся локонам и плывя вдоль выгнутой спины и — наконец — останавливаясь на бедрах девушки. — Не говори мне, что ты смущена. Тебе нечему стыдиться. — Не смущена, — отвечает она и не лукавит, хотя она и не ожидала, что Хоукс будет настолько наглым, что не проигнорует сие действие, а завалится в самый разгар и начнет разглядывать ее — да еще так бесстыже. — Знаешь, я не извращенец, но… Дорогая… «Это его «дорогая», — Мируко закатывает глаза и возбуждение улетучивается. — Я бы прошел мимо, как делал это раньше, но, черт, ты все делаешь не так, — его ладонь замирает в паре сантиметров от смуглой кожи ягодиц Номера пять, — ты не против? — Ты ворвался посреди процесса, а теперь строишь из себя амбассадора книги по этикету? — хмыкает она, но кивает, и Кейго понимает, что она не против — сказываются долгие годы сожительства и теплые дружеские отношения. — Хороший друг никогда не бросит товарища в беде. Так ты только навредишь себе, — он мягко проводит по коже девушки. — Ну, пошути уже, я разрешаю! — Руми точно знает, что было одной из причин, по которой Таками все же не удержался и нарушил пикантное занятие. — Оранжевый, серьезно? Ты иногда — ходячий стереотип. — Зато не жру кроликов, — дерзит она и улыбается. Рядом с Хоуксом она никогда не чувствует себя неловко, даже сейчас, когда все, что на ней есть — это серый кроп-топ. — Отложи уже свою морковку в сторону, — говорит он и забирает у нее оранжевый фаллоимитатор. — Ты невероятна, какие же у этой женщины должны быть амбиции, чтобы выбрать для своего первого анального проникновения тридцатисантиметровый… — Завали! — восклицает она и выбирается из «неуклюжей» позы, ложась на бок и подпирая голову рукой. — Не все тут такие мастера, как ты… — А тут и мастером быть не надо, — невозмутимо протягивает Кейго и направляется в свою комнату, через две минуты возвращаясь с коробкой на замке. — Меньшего от тебя не ожидала, — улыбается она и вытягивает свободную руку, показывая товарищу поднятый большой палец. — Не уверена, должна ли я сейчас тебе завидовать, что ты трахнул больше парней, чем я, или же пошутить. Хотя, да, пожалуй, второе. Не ты трахнул, а тебя. — Ха-ха, — ответил Кейго, но не возмущенно и не обиженно: таким было их общение, точно они два старых комика, для которых даже самые жесткие шутки в свою сторону давно обесценились. — И все же, — голос Руми становится немного выше, как бывает, когда она думает или говорит о чем-то непристойном, — я больше, чем уверена, что раз в месяц, скажем, во вторник, твой большой папочка позволяет тебе повернуть себя на живот и вытрахать его до самого, мать его, извержения вулкана, — говоря последние слова, она поворачивает головой от левого плеча до правого и тут же оголяет белоснежные зубы. Кейго расплывается в довольной улыбке и не отвечает на предположение подруги. Но они оба знают, что Номер пять — абсолютно права, и случается подобное в спальне Тодороки гораздо чаще раза в месяц. — Ру, — говорит он, открывая «спичечный коробок» — отсылка к огненной причуде Старателя. — А вот теперь я точно завелся, — и Таками не врал: мало того, что Мируко была подобно хуманизации греческой богини в теле прекрасной мулатки, так еще и упоминание о Номере один никогда не оставляло его равнодушным. — Что ж, с кем не бывает, — отвечает она и смеется. — Ладно, к секс-просвету. Во-первых, — он достает небольшой тюбик смазки на водной основе и протягивает ее Усагияма, — без лубриканта никуда. Часто даже в место, которое господь даровал вам, женщинам, непосредственно для секса. — Секс-просвет, и ты даже не можешь назвать часть женского тела? — Речь о вагине, Мируко, — ни один мускул на лице Кейго не дрогнул, и она довольно кивает, продолжая «быть прилежной ученицей» на импровизированном уроке сексуального просвещения. — Так вот. Следующее, что тебе нужно помнить — подготовка. Как за ночь до важного экзамена: ты не можешь просто прийти и написать тест, если не повторишь за день до этого все необходимое. Точнее, можешь, если ты учишь материал каждый день, понемногу… — после этого Кейго замолкает, а Руми заливается хохотом. — Как ты, что ли? Прилежный, мать его, ученик, — она хватается за живот. — Что ж, можно и так сказать, кхм. Но, даже тем, кто часто занимается анальным сексом, необходимо каждый раз тщательно готовиться к нему и использовать смазку. — Поняла, — кивает она деланно серьезно. — Хотя, — протягивает она и прищуривается, — помощь учителя не помешает. — Это еще слабо сказано, дорогая, — говорит Кейго и садится рядом с Руми. Она поджимает ноги, освобождая больше пространства для него. — Я и сам думал предложить тебе помощь, потому что то, что ты делала с собой… — Ой, ближе к делу, Клювокрыл, перестань прикрываться заботой и уже сделай то, о чем думал, еще стоя в дверях. — Ты уверена? — уточняет он, на что Номер пять с присущей ей не покидающей ни на секунду уверенностью кивает. — Хорошо, что диван раздвинут, значит, мы сделаем все с максимальным комфортом. — Чем плоха моя поза? — Я бы предложил тебе начать с чего-то более простого, что можно повторить в одиночку. — Может, как Сотриголова, подашься в преподаватели? — Только если это будут уроки сексуального просвещения. Теоретические, конечно же, я все же… — Любишь постарше, да, это мы уже проходили, — подмигивает она. Кейго замолкает, направляя Мируко изменить позу: лечь на правый бок и поджать ближе к груди колени. Он нерешительно — но не потому, что не имеет опыта, а потому что контакт такого рода с лучшей подругой пусть и не кажется герою со свободными взглядами на секс и отношения чем-то аморальным, но не позволяет пренебречь ее чувствами — проводит рукой по левой ноге и останавливается на острой коленке, на которой белеет ее старый шрам, полученный в одной из первых битв. Что бы крылатый ни говорил и как бы остро ни шутил, он переживает за нее, больше, чем за кого-либо — не считая Энджи Тодороки. Поэтому он до последнего сомневается, но уверенность Руми подкупает его — она действительно согласна, и она знает, что у них все будет в порядке на следующий день. — Расслабься, — говорит он, пока выдавливает на указательный палец смазку. — Звучит просто, но иной раз после разгоряченного боя или — твой случай — суровой тренировки можно не заметить, насколько сильно спазмированы мышцы. — Сейчас бы говорить женщине с опытом больше, чем у бывалого бодибилдера, как надо расслабляться и как сильно забиваются мышцы после тренировки. — Каюсь, — он взмахивает другой рукой, будто извиняясь. — Значит, это чисто моя проблема. — Я дам тебе телефон моего массажиста, — подмигивает она. — Ладно-ладно. К черту болтовню. На это Мируко не отвечает, потому что и сама желает поскорее выключить привычную себя, заткнуть типичного Хоукса и почувствовать на себе его прикосновение. Она никогда не сомневалась: в сексе Номер два так же виртуозен, как и в спасении людей из падающего небоскреба. Таками выдыхает, аккуратно касаясь подушечкой пальца сухой кожи и начинает двигаться по кругу, чувствуя, как тело подруги подрагивает. Голову наполняет туман, а рот слегка приоткрывается — Кейго сложно держать себя в руках при виде живого — разве что, сексуального — памятника самой себе. Мируко в глазах Хоукса — идеальная женщина: мягкая смуглая кожа, блестящие серебристые волосы, стальные мышцы (он ловит себя на мысли, что накачанные люди — его типаж) и сводящий с ума запах утренней свежести и карамели. Она и сама — как карамель: хочется съесть, не запивая чаем и послав к черту стоматологов, проповедующих есть сладкое как можно реже, а то и вовсе отказаться от него. Палец проникает внутрь и останавливается на уровне кутикулы: Таками внимательно следит за реакцией девушки, судя по которой нельзя было сказать, что ей больно или неприятно. Она даже слегка прикрывает глаза и смотрит куда-то вниз, полностью погрузившись в процесс. Умение Усагияма с головой нырнуть в любое дело, за которое бы она ни бралась: будь то скучная бумажная работа или несколько часов выполнения однотипных упражнений в спортзале — не могло не восхищать Номера два. — И все же ты слегка напряжена, совсе-е-ем немного, — вытягивает он ее в реальность. — Я не критикую, это совершенно нормально в первый раз… Да и в пятый… И в пятидесятый, — он улыбается, но не как обычно, а нежно, чтобы транслировать Руми мысль: она не должна стесняться своей уязвимости, точно не с ним. — Ты должна говорить мне, если что-то не так. Это не слабость, это абсолютно нормально. — Черт, — она закатывает глаза и поворачивает голову в сторону друга. — Не обязательно было… — А я думаю, стоило, — он тянется к ней и коротко целует в шею. — Мне кажется, тут как в спорте: стремление к достижению отличных результатов — это похвально, но надо прислушиваться к телу и, если что-то болит — это знак, что что-то пошло не так. — Опять лезешь на священную территорию качков? — ухмыляется она. — Эх, тут я с тобой соглашусь, я поняла, о чем ты. Но, вообще, все хорошо. Даже несмотря на то, что я «недостаточно» расслабилась. — Хорошо, — после небольшой паузы, он продвигается немного глубже. Мируко коротко выдыхает: внутри становится теплее, и он чувствует напряжение, но не от дискомфорта, а от разгорающегося возбуждения. Еще несколько движений, и палец заходит внутрь целиком. Через мгновение он начинает свое отступление, делая движения вперед и назад, постепенно наращивая темп, но все еще очень медленно: несмотря на то, что Руми теперь достаточно расслаблена, необходимо учитывать полное отсутствие схожего опыта и подготовки. — Все в порядке? — не выдерживает Кейго, на что Номер пять кивает и бросает в его сторону взгляд, полный наслаждения, на что Таками улыбается — ему искренне нравится доставлять своим партнерам удовольствие в сексе. Еще несколько движений и, почувствовав, что с каждым новым разом толчок дается все легче, он, не выходя из героини, выдавливает смазку на средний палец, касаясь им прохода и аккуратно повторяя уже пройденный ранее путь. — Ах, — выдает себя светловолосая девушка, закрывая глаза: сексуальное напряжение нарастает, а кровь сильнее приливает к возбужденному клитору, заставляя Руми желать большего. Таками ускоряется, с каждым новым толчком становясь все крепче и чувствуя себя так, словно это он — на месте Усагияма. — Следующий шаг, — апатично, в шутку подражая учительскому тону Сотриголовы, говорит Кейго, — что-то небольшое, например этот красавец, — он аккуратно и очень медленно выходит из тела подруги и тянется к «коробку», доставая оттуда нераскрытый презерватив и полупрозрачный силиконовый фаллоимитатор: гораздо тоньше в диаметре и короче в длине. — Подойдет для новичков, — он раскрывает презерватив и умело натягивает его на голубую игрушку. — Твоя коробка — это что-то вроде русской скатерти-самобранки, только вместо еды — сплошной разврат, — отвечает Усагияма, и Кейго театрально дергает плечами, соглашаясь с ней. Он вновь тянется к тюбику и выдавливает лубрикант. Ненамеренно установив зрительный контакт с Номером пять, он плавными движениями размазывает сначала кончиками пальцем, затем — всей ладонью смазку по фаллоимитатору, что не может не вызвать очевидные ассоциации. Когда субстанция равномерно покрывает игрушку, он касается искусственной головкой прохода Мируко и, сделав два коротких движения вверх и вниз, аккуратно входит внутрь на два сантиметра, останавливаясь. Внутри Мируко все полыхает, а с губ спадает немой стон. Кейго продолжает, продвигаясь дальше. Сдерживать себя больше не получается, и свободная рука ложится на талию подруги. От неожиданности она, лежащая с закрытыми глазами, почти незаметно вздрагивает, но не сопротивляется. Он ласково поглаживает карамельную кожу Номера пять, на что та тепло улыбается. — Боже… — Для своих я просто — Кейго, — отвечает он и, поняв, что может набрать обороты, входит до самого конца, после чего Мируко больше не может сдерживать дрожь в теле, а изо рта вырывается крик. После недолгой паузы, он поворачивает фаллоимитатор сначала влево, затем вправо и позже вновь возвращается к толчкам. Нижняя часть тела подхватывает действия Кейго, отзеркаливая их, и подается из стороны в сторону, умоляя о большем, и Крылатый герой, четко следуя «инструкциям» партнера, идет на поводу ее желаний. — Ох, ах, черт, — уже не сдерживается Номер пять и, просовывая руку под кроп-топ, хватает себя за грудь, прикусывая губу. — Боже, Руми, — Кейго не удерживается от комментария, — ты такая мокрая сейчас. Он останавливается, когда видит, что Мируко близка к оргазму, и внезапно переворачивает ее на спину, задирая ноги и опускаясь к лобку. — Я просто больше не могу, — говорит он и касается влажных бедер, слизывая проступившую естественную смазку, затем подбираясь к вульве. Кейго вылизывает ее, точно ванильное мороженое в тридцатиградусную жару: с тем же удовольствием и рвением, не позволяя ни единой капле сорваться с вафельного рожка и упасть на раскаленный асфальт. Он плавно раздвигает ее губы и, спускаясь ко входу, ускоряется, делая движения вверх и вниз, а затем поднимается, останавливаясь на клиторе и слегка прикусывая его. — Твою мать, — вырывается у героини. Таками придерживает Руми за ягодицы, ее колени повисают на его плечах, а пальцы ног то и дело случайно касаются распушившихся от вожделения алых крыльев. И каждый раз, когда он чувствует это, его дыхание становится тяжелее, а сердце — бьется все отчаянней. Хоукс превращается в единый порыв, разгоняясь до первой космической — по крайней мере так это ощущает героиня. Он быстрее работает языком и все чаще всасывает головку, не останавливаясь, пока не чувствует брызги прохлады на подбородке. — Прости, — она виновато улыбается, а Хоукс, наконец-то заставивший себя оторваться от подруги, смотрит на нее почти оскорбленно: — В смысле, прости? Это было… Охуенно, — говорит он и, проведя ладонью по лицу, подносит ее ко рту и демонстративно облизывает ее. — Чертовски горячо. — Так ты из этих, у кого стоит на сквирт? — Если быть точнее — у меня сейчас стоит на тебя, — чем более возбужденным становится Хоукс, тем глубже и ниже опускается его голос. — Не поверю, пока сама не увижу, — коварно улыбается героиня и встает на колени, слегка наклоняясь, специально медленно, будто дразня соседа по квартире, расстегивает пуговицу, проводит собачкой молнии вниз и снимает свободные кремово-коричневые штаны Хоукса, наблюдая, как они падают на колени и оголяют эрегированный член Таками. — Где твои трусы, герой? Оставил у Старателя или потерял в битве с ПФО? — Знаешь, как говорят: некоторые герои не носят плащи. Я же — не ношу боксеры, — отвечает Хоукс и пародирует Всемогущего, оголяя белоснежную улыбку и запрокидывая голову, но его невозмутимость тает, едва он чувствует прикосновение горячих пальцев. — Вот как, — она издевательски гуляет подушечками по стволу, не торопясь обхватить его целиком и ни на секунду не отвлекаясь от золотистых глаз. Зрачки Кейго, почти всегда неестественно суженные, расширяются, и взор застилает паром, точно он не в своей комнате, а в сауне — настолько Таками тверд и не терпелив. — Б… — Мм? — почти мяучет она, требуя прямой просьбы. — Ну, же, — выдавливает из себя он. — Ты вечно затыкаешься, когда не надо, Хоукс, — она останавливается и облизывает верхнюю губу. — Пожалуйста, — его с потрохами сдают распушившиеся перья. — Что «пожалуйста»? — Я хочу, чтобы ты подрочила мне, — на это она не отвечает, довольно сжимая орган и после небольшой паузы начиная подниматься к головке, скользя всей ладонью вверх и затем — падая к основанию. — Блять, — он прикрывает глаза, и дыхание становится обрывистым. Девушка с упоением следит, как вздымается худощавая грудь Номера два, как его соски становятся острее, как живот подрагивает, а тело — будто готовится потерять равновесие и упасть — не то на нее, не то назад, и все, что сейчас удерживает Кейго от устремления в пропасть — ее цепкие пальцы на его набухшем члене. — Ох, — стонет он, и Мируко останавливается, не соглашаясь дать ему то, чего он хочет. Да и хочет ли? — Я ведь знаю таких, как ты, — говорит она, поднимаясь и равняясь с ним. Хоукс подается вперед и наклоняется к ней, раскаленно дыша прямо ей в рот. — Я знаю, что ты хочешь поиграть. Что игра важнее победы, так ведь? Кейго, может, поиграем? — она тянет парня на себя, и тот падает на нее, вовремя ловя опору кистями и нависая над ней. — Давай. — Во что ты хочешь поиграть, Номер два? — он не успевает моргнуть, как оказывается поваленным на спину, и вот теперь уже Руми — располагается на его животе и чувствует стоящий член своими ягодицами. — Скажи это, Номер два. — Я хочу, — он прикусывает губу и с трудом фокусируется на ее красной радужке: и кто здесь теперь кролик, а кто — хищная птица? — Я хочу, чтобы ты, — Кейго тянет Усагияма на себя и продолжает уже шепотом прямо в ее пушистое ухо, — трахнула меня. — Вот это поворот, — ухмыляется Мируко и коротко проводит ногтем по его грудной клетке. — В моей коробке… Ты поймешь, когда увидишь. Ее тело медленно отрывается от Кейго, и она переступает через него, затем тянется к «спичечному коробку» и видит царем горы специальные трусики с ремешком, к которым уже прикреплен фаллоимитатор — не многим меньше того, который Кейго получасом ранее забрал у героини. — Не могу сказать, что удивлена, — она протягивает приспособление Номеру два, без слов указывая надеть на себя его, и Кейго слушается. — Мне идет? — спрашивает она, упираясь искусственной головкой в пупок Таками, на что тот лишь жадно сглатывает. — Хочешь взять его в рот? Можешь представить, что это член Старателя. Уверена, у него член не менее внушительный. И как после такого, — она наклоняется к нему и несильно сжимает челюсть, — ты сможешь переваривать обычные пенисы? — Черт, — он приоткрывает рот и принимает в себя фаллоимитатор, обхватывая его губами. Хоукс дышит все тяжелее, и Руми даже кажется, что он вот-вот кончит сам, так что она упустит возможность наиграться с героем. Номер пять входит глубже, до половины, и Кейго послушно работает ртом, так, словно не догадывается, что это лишь игрушка. — Мне хватило и пары секунд, чтобы понять, как славно ты отсасываешь Номеру один, — на это Кейго замирает и сильно сжимает ягодицы героини, беря контроль на себя и задавая скорость ее же телом. Ее лицо сковывает удивление, а щеки начинают гореть. — Ты хорош, чертовски хорош, — она останавливает Таками и выводит игрушку из его рта, проведя ей по влажным от слюны губам. — А теперь к делу. — Тюбик, — он протягивает руку и выдавливает себе сразу на оба пальца смазку. Руми слезает с него и внимательно наблюдает за тем, как он, в спешке, растягивает себя. — Иди сюда, — Таками заканчивает и выдавливает субстанцию на фаллоимитатор, смазывая его — нетерпеливо, не так, как в прошлый раз. Мируко делает вывод, что он возбужден слишком сильно, чтобы продолжать играть в оттягивание оргазма, поэтому она сразу же входит в него, стараясь повторять то, как двигался он. Она останавливается, и, едва проникнув внутрь, голова Кейго рефлекторно поворачивается: он упирается скулой в простыню и шире раскрывает рот, после чего Руми проходит глубже. — Скажи, если что-то не так. — Просто, мать его, оттрахай меня уже… — отвечает он и пальцами сжимает твердый подлокотник. Мируко касается его талии левой рукой, а правой подхватывает под коленом его ногу, притягивая к себе. Мышцы напрягаются, и Хоукс не может этого пропустить — он приоткрывает один глаз и смотрит на ее бицепс — не тело, а произведение спортивного искусства. — Всегда хотела увидеть тебя таким… Беззащитным, — толчок, — возбужденным до неприличия, — снова толчок, — умоляющим трахнуть тебя, — интервалы между ними становятся все короче, и Кейго начинает срываться на крик наслаждения, — не знающим, что сказать… — Да… Быстрее! — выкрикивает он, подстраиваясь под темп Мируко. — Скажи, неплохо у меня выходит для первого раза? — Охуенно, — говорит Кейго, понимая, что этот не риторический вопрос, и Руми остановится, если он не продолжит играть по ее правилам. — И кто здесь еще ведущий секс просвета? — Ты… — Хм? — Блять, ты! — Так-то, наггетс, — отвечает Руми, продолжая ускоряться, и поднимает вторую ногу Кейго, находя идеальный угол. — А… Черт! Энджи! — кричит громче он и закрывает лицо руками, когда по животу растекается полупрозрачная жидкость. — Грубо, — хищно улыбается Мируко, аккуратно выходя из Номера два. — Опять вся слава твоему папочке. — Слижи ее, — не открывая лица, просит Хоукс. — Что, прости? — Умоляю. — Скажи это мне в лицо, Кейго, — властно говорит она, и тот тут же слушается. Перед ней открывается прекрасная и неожиданная картина: раскрасневшийся Таками, кожа, покрытая испариной, дрожащие губы открытого рта и взгляд — безумный взгляд человека, достигшего нирваны, но не как места бесконечного спокойствия, а альтернативной вселенной, где не существует ничего, кроме физических игр разгоряченных тел, сплетенных в бесконечном танце секса. — Умоляю, слижи мою сперму. — Так-то, — она опускает голову к животу и медленно, касаясь Кейго кончиком языка, слизывает липкую жидкость. После того, как она заканчивает, Хоукс крепко сжимает ее волосы и тянет к себе, сливаясь в страстном поцелуе. — Извращуга, — шепчет Руми. — Если бы мы играли, я бы собрал бинго кинков, — ухмыляется он, и Номер пять понимает, что старый Кейго возвращается в реальность. — Во сколько завтра начинаются занятия, — она кладет ему палец на верхнюю губу, слегка оттягивая ее, — учитель? — А разве ты слышала звонок с урока?