Аллё, я девочка-скандал, девочка-воздух Моё Kenzo сандал — наш с тобой birthday По мне, девочке-звезде, не скучали сёстры Много выше, но всё такие же звёзды Свесив, болтали ботинками Взвесив, болтали картинками Аллё, я девочка-с-ума, девочка-вольно Себя сделав сама, сделала больно Меня, девочку-звезду, ненавидят ветры Я рвала же ветры собой на метры Смерив возможность отрезками Я ухожу королевскими Аллё, я девочка-пожар, девочка-брызги Внутри прячу радар, ловящий мысли Со мной, девочкой-звездой, никому возможно И пустив тебя по следам по ложным Ставлю сто фишек на чёрное, Вставши у края, упорная Кто мне сказал «не получится»? Если мне хочется — сбудется! Zемфира
POV Нура 7:30 утра, Осло P!nk — So What¹ Резко просыпаюсь. Но не в холодном поту и совсем уж не в кошмарном бреду. Снова приснилось, что я падаю в пропасть, и меня никто не пытается спасти. Потому что я делаю это добровольно. Круто. Всё же лучше, нежели непонятные ванильные сны, где я героиня какой-то романтичной комедии или, что ещё хуже — драмы. А мне такие и не снятся. И слава богу! Я вообще ужастики люблю. Не нужна мне ваша любовь приторная, у меня попросту нет на неё времени. Да и желания, будем честными, тоже. Зачем мне эти сплошные нервотрёпки и достижения компромиссов в ущерб моим собственным желаниям? Ведь кого я обманываю — нет того идеального парня, который будет меня понимать и принимать такой, какая я есть, задаривая меня цветочками с плюшевыми мишками, гладя при этом по головушке, нежно целуя в лобик перед сном и готовя омлет или мои любимые панкейки с кленовым сиропом по утрам. А мне и не надо. А, ну и самое главное — нету того, кто будет терпеть мои безумные выходки, то, как я днями пропадаю непонятно где и непонятно с кем и поздно возвращаюсь домой пьянющая в хлам. Разве что Эскильд, и тот гей. Но это, скорее, к счастью — не представляю себя вместе с ним, хоть и люблю его безумно. Пожалуй, эта рыжеволосая королева драмы — единственный парень, которого я вывожу. Все остальные — столь предсказуемы и скучны что в своих ухаживаниях, что в так называемой «дружбе», которая — ожидаемо — заканчивается там, где начинается дверь в мою или их спальню, а там и постель недалеко. Но это лишь в их мечтах. Я девушка простая: не нравится человек — посылаю его быстро, надолго и далеко-далеко! Честно, я всё-таки не понимаю, как меня терпит тот же Эскиль, ну и Ева, Вильде, Сана и моя любимая Крис. Нет, ну всё-таки понимаю: я же терпела нытьё Евы и Вильде об их несносных придурках-ухажёрах. А это, знаете ли, дорогого стоит. Моих драгоценных нервов, к примеру, а их уже совсем ничего осталось. Вот потому я и не хочу столь облюбованных моими подругами отношений. Нет, вы меня, конечно, извините, господа романтики, но у меня есть инстинкт самосохранения; недавно только наблюдала картину, как Ева снова начала убиваться за Юнасом (вспомнила старые-добрые времена, как говорится, ага) — жалкое зрелище. Вообще любая девушка или женщина, которая обнимается с белым принцем (унитазом, если по-человечески), чертыхая при этом весь мир на чём стоит из-за того, что, видите ли, ей парень в мессенджере как-то не так ответил, автоматически попадает в мой список «жалких существ мироздания сего». Но Еву я безумно люблю, она вместе с Эскильдом здорово поддержала меня, когда я в очередной раз поругалась с родителями. Ох, не хочу даже вспоминать… Прекратив очередной поток мыслей с утра, быстро встаю с кровати, вспоминая, что мне сегодня на первую пару в универ. Так, у меня ещё есть полчаса на сборы и завтрак и 20 минут на то, чтобы добраться в любимое чистилище. Нет, на самом деле, университет я очень сильно люблю, вот только просыпаться с утра как-то не очень. Закончив Хартвиг Ниссен, я с подругами вступила в главный университет Осло² . Поступила я на журналистику, ведь с детства была слишком любопытной, да и информацию искать люблю, даже если это и очередной компромат на бывших парней подруг. Вот только в жёлтой прессе я работать не буду, увольте. Я борец за правду и справедливость и поливать очередную недозвезду дерьмом не буду (если только не провинится сильно, и то я постараюсь оставаться бесстрастной и объективной), я выше этих людских пороков. На специальность я поступила на бюджет — я хоть и взболмашная женщина, но далеко не дура, мозги, слава богу, на месте, и я их мастерски использую. Хоть я и с детства хотела быть режиссёром, но родители напрочь отбили всю охоту поступать в главный сценический институт, аргументировав тем, что даже если и окончу с красным дипломом — на голливудский (ага, для начала хотя бы норвежский) Олимп не поднимусь. Лучшая поддержка, родные, премного благодарна. То ли дело — бабушка, которая всегда говорила мне делать то, что я хочу. Она с титанической выдержкой терпела мои детские проделки типа изрисованных акварелью или гуашью её (любимых!) обоев; её бедные кусты роз, над которыми я надругалась, феерически упав на них, не оставляя живого места, катаясь на скейте в свои 13; постриженные и покрашенные в фиолетовый персидские кошки (обе! ведь я ещё мечтала быть парикмахером! не волнуйтесь и не спешите отправлять меня прямиком к психиатру: ни одна из них не пострадала; я ещё удивляюсь, как они мне глаза не выцарапали после такого) и т. д. С бабушкой я всегда могла посоветоваться, она всегда готова была меня выслушать в отличие от родителей, которые после того, как я пошла в школу, вечно были заняты и спрашивали только за оценки и пеклись о том, взяла ли я с собой обед, ведь столовой они не доверяли. С грустью вспоминаю те ранние годы моего детства, когда они принимали участие не только в моём воспитании, но и в моих играх. Ну вот снова! Как только вспомнила о родителях — так сразу перехотелось думать вообще. На скорую руку приготовив сэндвичи и положив их в рюкзак — привычка брать с собой обеды осталась у меня после школьных лет, как видите, как и отдавать предпочтение нескольким минутам сна, нежели завтраку — я быстро чмокнула сонного Эскильда в лоб и пулей вылетела из квартиры. Ровно 8 утра. Хорошо, у меня есть 20 минут. Оседлав своего излюбленного вишнёвого харлей дэвидсона, я молниеносно, даже больше машинально (ежедневная рутина ведь), воткнула наушники в уши, настроившись на быструю поездку с ветерком. И сразу же услышала панковские басы P!nk — заиграла моя любимая «So what», и у меня сразу же появился боевой настрой. Не спрашивайте, где у первокурсницы столько денег: они достались честнейшим и тяжким трудом (месяцы работы официанткой, затем курьером и наконец-то переводчицей), плюс бабушка подсобила (хоть я и умоляла её оставить деньги себе) тысячу на день рождения, и нет, она не миллионерша, просто любит меня больше родителей. Сегодня явно мой день! О, святые угодники, чем я на этот раз провинилась? Никого не трогая и едя по СВОЕЙ полосе, имея при этом приоритет в опережении других, меня обгоняет, едва не сбив при этом, чёрный порш, да ещё и с таким рвением, что будь он на мотоцикле, от него остался бы один только фарш. А ещё говорят, что байкеры ненормальные, да таких водителей вообще прав нужно лишать, как только они проехали два метра. Из-за этого полоумного на дороге возникла такая толкучка, чуть ли не ДТП. В меня едва ли не врезалась рыжеволосая принцесска на красном миникупере, пока я смотрела уезжающему недоделанному шумахеру вслед. Из-за него мне пришлось стоять в непонятно откуда образовавшейся пробке (видать, этот нелицензированный ведьмак, как и водитель тоже, наколдовал) битые полчаса. Из-за этого пренеприятнейшего случая я и не заметила, что всё это время в наушниках играла та самая песня P!nk. Видать, строка «Я собираюсь напороться на неприятности, я хочу затеять драку» отпечатается в моём сознании на весь этот день. На неприятности напоролась, драку тоже хочу затеять. Уже представляю, как я заряжаю тому смазливому уроду (о, оксюморон³, да я же филолог!), который сразу же после содеянного высунул свою мордашку и за ней средний палец, со всей дури в его противный курносый нос! Стоп, минуточку. Так я ведь знаю его — он старшекурсник из моего университета. А значит, он направлялся как раз-таки туда. Ну я ему покажу! Ах, да, покажу, конечно. Я всё ещё стою в пробке. Блеск! Пропустила пару вёрстки⁴ в любимого профессора Ларсена. Вчера всю ночь не тусила, как я это люблю, а корпела над журналом о туризме в Норвегии (честно, скукотища, но эту тему выбирала не я, а путь жеребьёвки), а тут такой знатный облом! Ещё и холодно теперь из-за того, что одела косуху, а не пальто. Ух, поздний октябр-р-рь.***
9:06 утра, университет Осло Припарковав свою любовь подальше от тачек местных мажоров и поближе к великам, я словила себя на мысли, что ищу глазами тот самый порш. Мои поиски не обвенчались успехом, поэтому я сделала то, что всегда делала, когда начинала нервничать, а именно — достала пачку мальборо красных. Проделав рутинные манипуляции с зажигалкой, я резко затянула дым, понемногу выпуская его и всё ещё выискивая ненавистный автомобиль. — Не меня случайно ищешь? — Блять! — Ты же говорила, что бросаешь материться! И курить, между прочим, тоже, — отчеканила моя лучшая подружка-мамка. Да, такая уж она Ева — заботливая до мозга костей. — Скорее всего, я была пьяна или в состоянии аффекта, когда давала такие обещания, — Ева ожидаемо прыснула со смеху от этих моих слов. — А ты обещала не доводить меня до инфаркта: что своими очередными интрижками, когда звонишь в три часа ночи, что пугая, подкравшись вот так! — Пф-ф-ф, можно подумать, ты спишь в такое время! — девушка посмотрела на меня с не издевательской, но искренне дружеской улыбкой на лице, заправив выбивающуюся рыжую прядь за ухо, отчего я немножко оттаяла. Как она это делает? Обаятельная чертовка. — Может, поделишься, кого это ты так тщательно выискивала, если не меня? — Ой, не спрашивай, — понурила нос я, синхронно присев с подругой на одну из лавочек возле кампуса, — одному придурку жить надоело и он испортил мне всё утро. И, скорее всего, он из нашего университета. — Нура, не тяни! Конкретнее можно? — Он обогнал меня, чуть не сбив. И был явно этим доволен, ведь наградил меня средним пальцем. Какая честь! — театрально захлопав ресничками, а затем сбросив пепел, окончательно потушив сигарету об урну, бросая её туда же, я резко встала. — Долбоёб… — А ты, как я вижу, тоже остра на словцо, дорогая! — Не начинай. Я к лику святых, знаешь ли, не отношусь. Ты хоть помнишь его машину? — внимательно посмотрела на меня Мун. — Чёрный шикарный порш. Я тоже себе когда-то такой хотела, — мечтательно посмотрела в небо я. — Погоди-ка, — вернула меня с небес на землю подруга. — Что? — Я, кажется, знаю, кто это мог быть. Наш университет хоть и самый лучший в Норвегии, но здесь не так уж и много мажоров на поршах разъезжают, больше BMW, мерсов… — Ну, не томи! — перебила подругу я. Я часто людей перебиваю. Да, я невыносимая. — Ты помнишь, как он выглядел? Не длинноволосый шатен с заметным шнобелем случайно? Я засмеялась от того, каким словом заменила привычное «нос» Ева. Как будто мне пять лет, ей-богу. Скоро 19 уже будет, а меня такая ерунда забавляет, го-о-оспо-о-оди-и-и. — Да, шатен, но не длинноволосый, и носяра у него маленький был, даже девчачий какой-то. Не люблю я такие, — я поморщилась, вспомнив противную, хоть и симпатичную физиономию виновника моего хренового настроения. Теперь уж Ева разразилась смехом: — А какие же ты любишь? Заметные шнобели? — Ахахаха, не то чтобы, — охотно приняла эстафету смеха я, — у меня даже и не было парней с большими носами. — У тебя вообще не было парней, солнышко. — Зато у тебя их столько было, что не сосчитать уже, — нет, я не обиделась, хотя на моём месте любая бы это сделала. — Но зато какие красивые они были! — подметила рыжеволосая. Видимо, её совсем не задел мой ни то упрёк, ни то констатация факта. Наверное, она сочла это за комплимент. Не мне её осуждать. Мы с подругой очень разные. Ходячие крайности. — Даже тот Матс с обезумевшей растительностью на груди? — снова поморщилась я. — Ой, не будь так предвзята, зато какие шоу он мне устраивал в постели! — восхищённо отчеканила эта нимфонка, что является моей подругой. — Уволь от подробностей, ради бога, — резко сказала я, отчего Ева надула губки — она, как и все девочки, недавно достигшие совершеннолетнего возраста, любила делиться своей интимной жизнью. Ладно, может, и не все, Крис с Саной вот молчат — прекраснейшие женщины, обожаю их. — Может, тебе напомнить, как он молча пялился на Исаака, скорее всего раздевая его в своих грязнейших мыслях? Он так часто вскидывал брови, что мне казалось, что это было какое-то тайное послание азбукой Морза, мол, «я хочу тебя, сладенький же ты пирожочек». — Бо-о-оже, ну бисексуален человек, так разве это грех в наше время? Хотя меня тоже позабавило, как бедняжка Исаак пулей вылетел из комнаты, сделав вид, что ему позвонил Эвен. — А позабавило ли тебя то, как тот твой ненаглядный Матс изменил тебе с каким-то шоколадным парнишей-старшеклассником? — Ну-у-ура! Так, всё, не начинай. Проехали. — То-то же, — удовлетворённо улыбнулась я. — Теперь я думаю, тебе ясно, почему Исаак так редко видется с нами. Скорее всего, он доложил об этой попытке твоего ухажёра мысленно его изнасиловать Эв… — Ой, та наш кудрявый дружочек слишком хороший для моего громилы. Хансен любит плохих мальчиков, как тот, — Ева тяжело сглотнула, — с которым он мне изменил. — Кстати, а почему это ты одна? Где остальные? — поспешила сменить тему я, дабы спасти подругу от неприятных воспоминаний. — Вильде сказала, что ей плохо, но всё равно собирается пойти на какую-то вечеринку вечером. Сана поехала к родственникам, а Крис не отвечает — скорее всего, проспала, ну или ей хреново из-за очередного похмелья, — быстро затараторила Ева, но я успела всё расслышать. — На какую это вечеринку собралась наша барби? Снова пытается быть ближе к народу? Такая тяга к популярности погубит её... — Брось, я думала тебе это будет неинтересно. Как и сама Вильде, потому и не делилась, — сказала Мун, но, увидев мой пытающий взгляд, которым я явно намекала, что жду продолжения, добавила: — Может, ты увидишь там своего утреннего обидчика. — Я иду. — Ого, так быстро. Раньше тебя туда даже силой невозможно было затащить. — Во сколько начало? — Напиши Вильде, — не успела рыжеволосая договорить, как я стремглав бросилась за вышедшим из кампуса профессором Ларсеном, чью пару я и пропустила, успев бросить подруге «встретимся на вечеринке», — она должна знать…***
Бог знает, сколько часов, а Нура — нет (ну, точно далеко за полночь) То ли литры алкоголя, выпитого на злополучной вечеринке (боже, как это на меня не похоже, я же давным-давно так не напивалась), то ли та жгучая изнутри злость, что я ощутила утром, повлияли на следующий исход событий… Но я понятия зелёного, блять, не имею, что я сейчас делаю. Как и высокий темноволосый парень, с чьим взглядом я столкнулась, когда услышала его спокойный, ровный, тихий, но твёрдый, отчего я смогла его расслышать, невзирая на только сейчас ощутимый звон в ушах, голос. — Что ты делаешь? — я крайне удивлена, что он столь спокоен, несмотря на то, ЧТО я сейчас делаю. Но это меня волнует меньше того, что я сейчас успела заметить. Свет от фонаря на улице падал на лицо незнакомца. Длинные волосы. И тот самый заметный шнобель, о котором говорила Ева. Чёрт.