Обещай, что найдешь меня

Тори

      — Вау, — протягиваю, показывая свой восторг. — Здесь очень, — оглядываюсь по сторонам, стараясь подобрать обобщающее слово. Но глаза так и лезут на лоб. Её квартира стала для меня приятной неожиданностью. Что ещё сказать мне со своими сорока квадратами? — просторно.       Её жилплощадь оказалась несколько больше, чем я могла подумать. Если честно, могу с уверенностью заявить, что здесь не меньше сотни метров. Делаю неуверенный шаг по направлению к панорамным окнам, что полностью освещают пустоватое помещение. Её дом, скорее, напоминает подземную парковку, нежели уютное гнёздышко.       Посреди большого пространства располагается двуспальный матрас с мятыми простынями, рядом невысокий кофейный столик и лампа. Если бы мы с Мег были незнакомы, то могла бы предположить, что девушка отдаёт дань минимализму в своём жилище, но твёрдо уверена, что ей просто-напросто редко доводится здесь бывать. Я давно поняла, что она из тех представителей Вегаса, которые не покидают ночных клубов, баров и казино днями и ночами. Хотя это ведь большая часть всего населения. Какого чёрта я забыла в этом месте? Ах, ну конечно: «Мам, я хочу жить в городе веселья и вечных огней ночного города!». Ещё и Джесс с собой утащила.       Краем глаза замечаю, как темноволосая продвинулась в другую часть квартиры, прямиком к барной стойке. Ох, как неудивительно. Она достала из кухонного шкафа полупустую бутылку с прозрачной жидкостью и два стакана.       Тем временем подхожу с противоположной стороны и присаживаюсь на высокий стул, выжидающе смотря на неё. Но девушка не обращает внимания на мои немые вопросы, а лишь расслабленно разливает алкоголь в стеклянную посуду.       — Так ты живёшь здесь одна? — наконец сдаюсь и выдавливаю из себя что-то наподобие решительности. Не поднимая глаз, Мег задумчиво хмыкает.       — Ну, вроде того.       — Вроде того? — переспрашиваю, но в ответ полное игнорирование. Внутри что-то забушевало неприятным жжением, растягивая ногтями кожу на груди. Это что, ревность? Нет-нет-нет, только этого мне не хватало. Тори, думай, о чём угодно, но не смей никогда, ни при каких обстоятельствах, убиваться в конвульсиях ревности!       С кем она может здесь жить? Может, просто с подругой, ну, или с другом? Всё необязательно должно быть именно так, как я думаю. Скорее всего, просто надоедливая соседка, что редко объявляется дома. Да, наверное, именно так.       Улавливая мою растерянность, касаемую её загадочного соседа, девушка хищно щурится и оголяет белоснежные зубы в удовлетворении. Её пальцы мягко касаются стеклянной поверхности стакана, поднося содержимое к лицу. А после жадно осушает его до дна, не останавливаясь на глупые передышки. Жажда казалась такой требовательной и до невозможности отчаянной, словно это всё, чего она так ждала последние часы, будто это позволило ей вздохнуть полной грудью, отпуская все абсурдные подробности последних двух недель её жизни.       Завороженная этим зрелищем, с широко распахнутыми ресницами в неподдельном восхищении, наблюдаю за движением её губ, а после и за кончиком языка, что так обыденно спустился к нижней губе и слизнул капли алкоголя.       Чувства снова захватывают меня с головой, унося под толщи воды, на самое дно, не давая и крошечной возможности сопротивляться. А я даже и не знаю, хочу ли я сопротивляться.       — Тише, красотка, или я сочту это за вызов, — сладкий шёпот вырывает меня из фантазий. Удивлённо расширяю глаза, поначалу не понимая её слов. Но вскоре мои щёки начинают полыхать, осознав, что пожираю её губы своим вожделённым взглядом, пуская слюни, явно больше положенного. Смущённо отворачиваюсь к окнам, стараясь унять набежавшую кровь к лицу. Выходит, знаете ли, не очень успешно.       — Знаешь, когда ты смущаешься, менее сексуальной не становишься, так что прекрати, — неуклюже оборачиваюсь, а мои брови так и лезут на лоб. Ловлю её заговорческий взгляд тёмных бездн и понимаю, что нужно перевести наш разговор в более необходимое русло.       — Ты ни разу не рассказывала, чем ты занимаешься, — как-то слишком грустно перевожу тему, замечая в собственном голосе разочарование. Так, Тори, соберись, плотские утехи — это, конечно, чудесно, но сейчас не время.       Атмосфера, окружающая нас, слишком резко меняется, стоит мне задать, как оказалось, не совсем уместный вопрос. Вокруг начинает витать напряжение от произнесённых слов. Невольно сглатываю слюну, боясь, что мой язык ляпнет что-нибудь ещё. Но вот мозг всё никак не может осознать сделанной ошибки, рассудительно утверждая, что грань невоспитанности мы не переходили. Так, в чём же дело?       Хочу узнать её всю, от корешка до последней страницы, иметь доступ к каждому значимому, и не очень, предложению, в ответ открываясь перед ней. Но в итоге мне по силам снимать только тонкие слои луковицы. Между нами много замков, и, кажется, я не главный инициатор сего недоверия.       Мег наливает ещё и жадно, задыхаясь, выпивает до дна, тяжело вздыхая в конце. В то время, как мой стакан всё ещё стоит не опустошенный. Я и не притронулась к нему.       — Это не так важно, — холодно отрезает, спустя долгое молчание.       — Разве? Я хотела бы узнать тебя лучше.       — Но ты ведь не говорила, чем занимаешься. Почему я обязана? — укоризненный взгляд бросается мне в лицо. Чувствую отстранённость во всём её существе. Но ведь она права, не так ли, Тори? Ты не говорила.       — Я — журналистка, пишу под псевдонимом, весьма быстро продвигаюсь по карьерной лестнице. Надеюсь, что смогу добиться успехов, ведь это моя мечта, — спокойно раскрываюсь ей, надеясь на её удовлетворение моим маленьким признанием. Но девушка остаётся непроницаема, а после лишь едва слышно смеётся. — Что? — неловко улыбаюсь, не понимая подобной реакции.       — Ты просто ангел, — одаривает меня весьма недвусмысленным ответом. Разве я ангел? Может, была, но не сейчас. И в моей жизни были поступки, о которых я жалею и никогда никому не расскажу.       Да, я всегда старалась придерживаться стороны добра, твёрдо уверенная, что это моя обязанность перед миром. Интересно, с чего бы это? Я старалась быть хорошей, нет, даже отличной дочерью. Примерной и заботливой сестрой, чутким и любящим другом. Всегда прилежная ученица, красный диплом и выпускная речь, да, это всё про меня. Что таить, я и мясо-то не ем, участвую в митингах по защите природы, устраиваю вылазки волонтёром и так далее и тому подобное. Но за всей этой добродетелью, я никогда не чувствовала себя счастливой, никогда не чувствовала, что нужна этому миру, смысла просто не видела, ни в себе самой, ни в других. И вроде бы всё было на своих местах, так, как надо, но что-то мерзкое в груди сидело и оставляло царапины на сердце, которые я так старалась скрыть от всех, лишь бы не запачкать репутацию святоши. Я никогда не была счастлива. Просто со временем эта мысль стала такой навязчивой, что я отбросила её на задний план, продолжая притворствовать всем, изображая радостную улыбку, искренне веря, что это правильно.       Так, выходит, что я лицемерна? И просто не могу быть тем ангелом, которого во мне видит она.       И если я отчётливо вижу, что Мег сломлена и пытается скрыть это за масками уверенности и дерзости, закрываясь от всего мира, то чем я лучше? Если я делаю ещё хуже, скрываясь под напускной добродетелью. Она не скрывает своей тьмы, честно признавая её присутствие. А я обманываю всех вокруг.       Погружаюсь в свои душевные размышления, не замечая, как помрачнела в лице.       — Эй, — поднимаю глаза. Темноволосая сильно смягчается, ласково касаясь внутренней стороны моей ладони, слегка приглаживая большим пальцем кожу, вызывая тем самым бурю мурашек, — если не хочешь быть ангелочком для других, то будь им хотя бы для меня. Всегда была.       Мои губы размыкаются, чтобы ответить, но я не в силах что-либо на это произнести. Быстро хлопаю ресницами. Не мираж ли это?       — Будь моим светом в вечной тьме этой жизни.       Былая дерзость и холодность исчезают в мгновение ока, оставляя за собой лишь нежность и мольбу. Быть для неё светом? О чём она говорит, что подразумевает этим? Господи, я, видимо, настолько глупа, что не понимаю таких очевидных вещей.       Её прекрасное лицо обволакивают последние лучи заходящего солнца, обрамляя кожу таким мандариновым цветом. Не могу отвести глаз в желании прикоснуться хоть на секунду, но почему-то сдерживаю себя. Боюсь переступить черту и всё испортить. Хотя все грани уже давно были стёрты, разве что за исключением одной. Но это уже не только моя игра.       — Ты была счастлива? — неожиданно для себя вываливаю на девушку собственные терзания. Её тёмные густые брови хмурятся в задумчивом прищуре, словно гадает, в чём причина моего вопроса, но, видимо, ничего не найдя в моих глазах, невзначай переспрашивает снова, наливая жгучей жидкости в своей стакан.       — Счастлива?       — Хотя бы раз в своей жизни?       — Не уверена, — хмыкнув, делает небольшой глоток. Не так, как прежде, просто, как по наитию, по привычке, чтобы не чувствовать неловкости и куда-нибудь деть свои руки. Её мимические мышцы расслаблены, а сама она источает спокойствие. И так легко признает такую тяжёлую вещь, будто смирилась с этим ещё очень давно. Но затем переводит на меня две тёмные бездны, унося куда-то за пределы этой квартиры. — Может, только…       С надеждой заглядываю в её лицо, но она так и не смеет закончить свою фразу, оборвав на полуслове. Мне лишь приходится гадать, что она имела ввиду.       — Что тебе снится последние дни? — темноволосая громко опускает стеклянный сосуд на каменный стол и вопрошающе смотрит на меня, причём с какой-то тревогой.       — Всё тот же сон с той женщиной. Каждую ночь, как по заезженной пластинке, — спокойно отзываюсь.       — И мне, — она задумчиво опускает взгляд и нервно потирает плечо. — Как думаешь, почему?       — Почему, что? — растерянно усмехаюсь. Она слишком резко перескакивает с одной темы на другую, я не успеваю улавливать смысл. Багровые губы размыкаются, чтобы ответить на мой глупый вопрос, но за спиной громко отзывается скрип замочной скважины.       Мы синхронно поворачиваемся на звук, и в квартиру вальяжно заходит мужчина с каштановой шевелюрой. Я сказала именно так? Всё верно, на его голове просто невообразимо густая копна волнистых волос. Да и, в целом, выглядит он сногсшибательно.       Поначалу он не замечает нашего присутствия и проходит дальше в помещение. Но, остановившись в двух метрах от стола, поднимает глаза и довольно улыбается, глядя на меня. Отчего-то этот жест не кажется таким уж дружелюбным.       — Крошка, ты не говорила, что ждёшь гостей, — все ещё не отводя глаз от меня, мужчина, по всей видимости, обращается к моему темнокрылому ангелу. От его самодовольного взора так и хочется укрыться и отвернуться. Но я продолжаю удивлённо хлопать ресницами, приоткрыв рот.       — Тебя это не касается. Зачем пришёл? — слышу в её голосе раздражение. Кто бы он ни был, они явно не ладят. По крайней мере, с её стороны не чувствуется тёплый приём в свою обитель.       — Она всегда такая, — подходит к барной стойке, умещая на ней локоть, и, сморщив нос, оскалился, обнажая белоснежные зубы, как хищник. Подпирает щетинистую щеку ладонью и по-хозяйски бродит по моему телу взглядом. Нервно вздрагиваю и перевожу своё внимание на девушку по другую сторону стола.       Замечаю, как та с силой сжимает стакан в своей руке, до белёсых костяшек, и грозно смотрит на вошедшего, видимо, без приглашения.       — Проваливай, Мики, — зло отрезает и даже не смотрит на меня. Устремляю взгляд на рядом сидящего, ожидая его реакции, но тот продолжает сверлить меня карими очами.       — Микаэль, — вкрадчиво представляется и протягивает свободную ладонь для рукопожатия.       — Виктория, — как можно увереннее представляюсь, так и не ответив на его акт приветствия. Он лишь поджимает в досаде пухлые губы и наконец смотрит на Мег.       — А мне нравится твоя подружка, — совершенно спокойно произносит Микаэль, одаривая свою знакомую весьма неоднозначной улыбкой.       Выжидающе метаю взгляд то к одному, то к другому, надеясь, что, наконец, смогу понять хоть что-нибудь. Темноволосая явно недовольна приходом своего приятеля. И, если бы Мег была Дьяволом, то мужчина давно горел бы на девятом кругу Ада, в одном из самых жарких котлов.       Что их связывает? И, что более важно, почему у него есть ключи от её квартиры? Неужели он тот самый сосед, о котором она умолчала? По их напряжённому взаимодействию могу уверенно сказать, они точно не друзья. Но кто будет делить жилище с человеком, которого на дух не переносишь?       — Мики, что тебе нужно? — устало выдавливает мой ангел.       — Ты забыла? У нас есть дела, — мужчина кратко кидает в меня заинтересованный взгляд, явно на что-то намекая. Но вот вопрос, ей или мне?       — Я же сказала, что меня это больше не касается.       — Да? Интересно, кто же тебе дал на это разрешение? — его тон наполнен пренебрежением и властью над ситуацией. Даже меня он начинает раздражать. Хочется хорошенько огрести его лопатой. Но приходится сдерживать свои внутренние порывы. Мег собирается возразить, но её нагло перебивают. — Собирайся, ТиДжей долго ждать не будет.       — Это будет последний раз, — твёрдо, но слишком неуверенно отзывается та. Микаэль лишь усмехается, поднимаясь со стула и направляясь к какой-то двери.       — Сомневаюсь. И Викторию пригласи, ей понравятся наши вечеринки, — посылает в меня многообещающий взгляд. Жутко становится от его слов.       — Она не идёт, — девушка продолжает выдерживать в себе холодную решительность, но всё рушится, стоит её приятелю громко рассмеяться, чтобы после произнести:       — И одень её поприличнее, — а после удаляется за дверь неизвестной мне комнаты.       Зыбкое чувство тревоги застилает глаза. Всё это явно попахивает неприятностями. Что у Мег общего с этим человеком? Не самая лучшая компания, скажу я вам. Хотя бы потому, что его вид источает угрозу. Невольно вспоминаю Люци, друга Ади. Но даже тот не пугал меня настолько сильно. Да, он казался грозным Дьяволом, но в глубине души знала, что он не станет причинять мне вред. Наивно и доверчиво? Определённо. Но что я могу поделать со своей интуицией?       Девушка начинает подбирать мне наряд из своего внушительного гардероба, в котором слишком много тёмных тонов. Моё внимание приковывает к себе короткое бардовое платье на бретелях, но стоит потянуться к нему, как темноволосая одёргивает меня, бросив короткое замечание:       — Нет, ты не будешь ходить в тёмных шмотках.       Интересно. С каких пор я перестала решать что мне носить? Видимо, с этих самых. И почему так категорично? Я, право, и сама не люблю подобные вещи, но ничего против не имею, а учитывая то, что сама Мег постоянно их носит, её слова весьма несправедливы.       Но приходится покорно подчиниться. Нацепила на меня белый топ и темно-фиолетовые бархатные шорты. Чёрт возьми, в её гардеробе есть что-то не с похорон или порнофильма! Теперь я, действительно, удивлена.       Микаэль привозит нас на своей машине, хочу заметить, дорогой машине, в очередной пафосный клуб этого гуляющего города. Всю дорогу мы придерживались молчания, лишь изредка эти двое кидали друг в друга колкости. Обо мне же все благополучно забыли, ну, или мне так казалось. Но я молча разглядывала проезжающие машины, проезжающие на дорогах, здания, сменяющиеся одно за другим.       Ночь накрыла город мягким одеялом, скрывая под своей защитой тысячи людей. Все любили это время суток. Ведь темнота прячет наши истинные желания, срывая маски. Никогда не знаешь, кто встретит тебя в мраке.       Как в тумане двигаюсь за девушкой, заглядывая в лица танцующих людей. Поразительно, как спиртное раскрепощает наши тела, растворяя любые страхи. Наверное, в этом и есть прелесть происходящего. Как жаль, что в трезвости мы так и не научились закрывать глаза на тревоги и опасения.       Подходим к приватной зоне и застаём большой стол с красными кожаными диванами, где сидят несколько мужчин и красивая девушка. Не хочу показаться шаблонно мыслящим человеком, но она похожа на, скажем так, ночную бабочку.       Мужчина по центру в чёрном костюме замечает наше присутствие и самодовольно оглядывает Микаэля с Мег. Я пока что стараюсь держаться за их спинами, не выдавая своего нахождения на этом «сказочном мероприятии».       — Мег, дорогая, я боялся, что ты забыла о нас, — надменно оскалился, затягиваясь сигаретой. Дыма из его лёгких исходит слишком много, отчего я закашливаюсь. И что очень зря и не вовремя. Он замечает меня и с интересом рассматривает. Забавно, но его совсем не заинтересовало моё тело. — И ты привела друзей. Не познакомишь?       — ТиДжей, я говорила, что больше это не моё дело, — как можно спокойнее произносит темноволосая, скрещивая руки на груди, игнорируя предыдущую фразу. Но по её напряжённой спине прекрасно понимаю, что обстановка накаляется.       — Ты сама это решила, не посоветовавшись со мной. Но хочу напомнить, благодаря кому ты добилась успехов.       — Благодаря себе.       — Как бессовестно и самонадеянно, — усмехается, заглядывая в лица сидящих рядом с ним, скорее всего, призывая их рассмеяться вместе с ним, в знак своей власти. Так и происходит. Господи, мы что в боевике про мафию? Зачем вся эта напыщенность?       — Чего ты хочешь? — раздражённо фыркает ему в лицо, не замечая хохота приближённых.       — Последнее дело. Так уж и быть, прощаю тебе твою дерзость. Ты хорошо послужила, — ехидно улыбается, сжимая челюсти. — Мики введёт в курс дела.       Прибывший с нами мужчина кивнул и махнул рукой моему темнокрылому ангелу, призывая следовать за ним, в закулисье этого наркопритона. Она ещё секунду мнётся на месте, осматривая присутствующих, явно что-то обдумывая.       — Ди, присмотри за ней. И, прошу, без глупостей, — наконец обращается к парню с ярко-красными волосами в цветочной рубашке. С укором смотрит на него, грозя указательным пальцем. В ответ тот ехидно улыбается и поднимается с места, выставляя ладони вперёд, в знак согласия. И, кажется, даже надувает губы в наигранной обиде за её слова.       — Да я бы никогда, ты же меня знаешь.       — Вот именно, что знаю.       Она оборачивается ко мне и с беспокойством мечется взглядом по моему лицу.       — Скоро вернусь. Будь с Ди, — начинает мяться и застывает на слове, словно забывая что-то важное, о чём нужно предупредить, но, видимо, так и не вспомнив, молча уходит.       — Идём, выпьем, — кратко кидает в мою сторону пламенный, продвигаясь через толпу к бару. Ох, такая ностальгия. Обычно именно возле бара происходит что-нибудь из ряда вон. Господи, если ты есть, пусть эта ночь не принесёт нам неприятностей.       Мы присаживаемся на высокие стулья у каменного стола. Не представляю, что за материал, но выглядит роскошно, отлично вписываясь в интерьер заведения. Сейчас у меня впервые возникает возможность подробно рассмотреть это место. До этого я была слишком напряжена, предвкушая нечто ужасное.       Но, в целом, ничего необычного. Обычный пафосный клуб во главе с каким-нибудь сердитым богачом. Просто уверена, что это лишь прикрытие для чего-то незаконного и подпольного. Но, как правило, я стараюсь не думать об этом. Ведь какая мне разница? Верно, меня это не касается, или не касалось, пока не оказалось, что Мег каким-то образом с этим связана. Может, они поставщики наркотиков? И как она в это ввязалась вообще? Всё выглядит слишком странно. Непонятные знакомые, что вечно её злят и изображают своим видом главарей преступной банды. Это место, набитое людьми с явным комплексом власти и превосходства. Какое-то неотложное дело, в котором она не хочет участвовать. Здесь очевиден конфликт интересов. Но в чём интерес Мег? Сама она вряд ли расскажет, это уж точно.       Тори, во что ты впутываешься? Мы же это проходили — плохие компании явно не для тебя. Потом тебе крышу сносит. Как хорошо, что мама с папой этого не видят. По головке меня бы за это не погладили.       — У вас традиция такая, давать друг другу прозвища? ТиДжей, Мики, Ди? — подперев ладонью щеку, с интересом всматриваюсь в силуэт парня. На вид ему не больше двадцати пяти. Какой молодец, и уже преступник. От моих слов он звонко смеётся и смотрит на меня, как на глупого ребёнка, который сморозил нечто невнятное и беспочвенное. И почему все вечно на меня так смотрят? Неужели я реально задаю очевидно несуразные вопросы?       — Ну, вроде того. Мы — семья, а в семьях так принято, — как данность произносит, всё ещё мерзко улыбаясь мне в лицо.       — Да ну? — цинично веду бровями, намекая на сказанный бред и отпивая цветной коктейль, что стоял подле меня. Видимо, это он уже постарался.       — И как же тебя зовут, красавица? — открыто морщусь его обращению, которое произнесено на откровенном флирте. Меня сейчас стошнит. Я что, похожа на ходячую секс-игрушку?       — А это важно? — вскидываю бровь, заинтересованно осматривая его внешний вид. Цветочная рубашка, клетчатые брюки, ярко-красные мокасины, окрашенные волосы. Ну что ж, выглядит он стильно. А мог бы и дружелюбно, если бы не самодовольство и ехидное поведение.       — Ты мне скажи, — отпивает точно такой же напиток, что и у меня. Делаю ещё несколько глотков, прежде чем спросить.       — И Мег часть вашей «семьи»? — язвительно уточняю, расставляя пальцами воздушные ковычки на слове «семья». — Что-то не заметила родственного тепла между вами, — а тот лишь ухмыляется. Вот же кретин. Явно чувствует превосходство от своей осведомлённости надо мной.       — Не уверен, что ты хорошо её знаешь, — спокойно отрезает очевидную вещь.       — Зато я уверена. Но всё же, вы не подходящая для неё семья.       — С чего такая самонадеянная дерзость? — с интересом заглядывает в мои глаза, когда его плечи едва уловимо дрогнули от моих слов.       — Ну, видимо, мне известно больше, чем ты думаешь, — щурится, скептически разглядывая моё лицо. Моя очередь торжественно скалиться.       — Видимо, — быстро отвечает, возвращаясь к алкоголю в своём бокале. И это всё, вот так просто согласился со мной? А где вопросы насчёт наших с девушкой взаимоотношений? Интересно, похоже, не так уж его это волнует. Вот такие вот семьи в наше время, — Но что я точно знаю, так это то, что скоро и ты станешь частью этой семьи. Потому что однажды, вопрос станет ребром, а я знаю этот взгляд, когда смотришь на кого-то и готов отдать за него жизнь. Мы ещё не раз встретимся, Тори.       Произносит моё имя. Что ж, видимо, им уже давно известно, кто я такая, а все эти вопросы лишь для виду. Вот только, вся остальная часть того, что он только что сказал — встревожила. Что если так оно и есть? Какая вообще может быть причина для того, чтобы я вступила в их ряды? Наверняка безумная.       Повисает молчание. Каждый думает о своём. Так даже лучше. Вряд ли можно представить, как мы становимся «лучшими подружками», заплетающими друг другу косички.       Допиваю до дна. А сознание начинает дурманить, в глазах всё меньше ясности. Как-то слишком резко на меня действует алкоголь. Неужели потеряла хватку? Затуманено оглядываюсь по сторонам. Движения людей становятся медленными и расслабляющими зрение. Устало всматриваюсь в мигающие огни с высокого потолка. Музыка уже не кажется слишком громкой, она просто расплывается на общем фоне этой картины.       Страх, что выедал кожу изнутри, исчезает так же быстро, как и нахлынувшая расслабленность. Зуд в груди исчезает, и, кажется, мне становится плевать. Не имеет значения ни наша связь, ни её закрытость от меня, ни загадочный рыжий парень, что вечно вертится вокруг нас. Ничего не имеет значения. Всё, что важно, это моё немеющее с каждой секундой тело. Выпрямляюсь в плечах, совсем не ощущая своих движений, и оборачиваюсь к своему собеседнику. Тот, кажется, позабыл обо мне.       Вжимаясь ладонями в твёрдую поверхность стола, часто моргая. Понятие времени расплывается, а всё, что я делаю, поразительно медленно. Мои веки томно закрываются и открываются, а я борюсь с желанием не открывать их снова, но какие-то инстинкты всё же остаются, отчего с трудом раскрываю глаза снова и снова.       Зрение размывается. Звуки приглушаются, будто я в стеклянной банке наблюдаю за окружающим миром, как пойманная букашка.       Справа разносится приторный смех, так тепло расплывающийся в сознании. Это всё он. Я уверена. Что-то подмешал мне, ублюдок. А я повелась на его разговоры.       Вопрос лишь один, для чего?       — Вы что, занимаетесь поставками наркотиков? — шепчу заплетающимся языком, опуская лицо к столу и зарываясь пальцами в волосы. Я должна сосредоточиться.       — Лучше тебе не знать, — снова язвительной смех у самых ушей. Господи, почему такой мерзкий звук. Моё лицо мгновенно морщится, сводя брови к переносице.       Нужно уходить. Не знаю куда, но оставаться нецелесообразно. Но как уйти без Мег? Она просила ждать её здесь. Ох, что она скрывает? Почему так сложно рассказать? Я не могу оставаться в неведении, это изнывающее непонимание съедает изнутри. Эти секреты, её отрешённость стоит мне заговорить о её жизни. Почему всё наше взаимодействие опирается только на меня? Приходится вытягивать из неё крупицу за крупицей любое предложение. Неужели так сложно довериться мне, учитывая тот факт, что, возможно, мы были привязаны друг к другу в прошлой жизни?       Нужно её найти. Упираюсь ладонями в деревянный стул, спускаясь на ватных ногах. Пространство искажается, а переменчивый свет плывет искрами в моих глазах.       — Куда собралась? — чья-то сильная рука останавливает меня, сильно сжимая мой локоть. Сопротивляться сил мне хватит. Едва ли я соображаю что происходит, а борьба для меня вовсе недосягаема.       Прикрываю свинцовые веки и больше не смею открыть. Усталость и странное воздействие на мой организм отключает здравый смысл, отдаваясь блаженному сну.       Чувствую, как каждая клеточка расслабляется в падении. Сознание крутится в мраке, пока я проваливаюсь сквозь отполированные полы куда-то ниже, под землю. Я настолько тяжёлая, что гравитация сплавляет меня к ядрам планеты?       Тори, очнись, ты явно под кайфом. Очнись или уже не сможешь проснуться.       Смешно, даже не пытаюсь, отдаваясь дымчатому свету в недрах подсознания. Звуки растворяются, ничего не осязаемо более. Есть только мой сон.       — Вики, проснись!       Распахиваю глаза от громкого голоса. Ясность ума возвращается, пока я содрогаюсь в попытках надышаться свежим воздухом. Но и этого мне не удаётся в тот момент, когда в нос ударяет едкий запах серы с примесью ещё каких-то газов.       Встречаюсь с таким родным для меня лицом, пропитанным насквозь ужасом. Её теплые ладони трясут мои плечи, призывая прислушаться к ней.       Непонимающим взглядом осматриваю место, где мы находимся. И прихожу в шок, осознав всю мрачность своего положения. Это тюремная камера, вся пропитанная чьими-то останками и кровью, зловонными запахами и гнилью. Где мы? Отвратительнее места не придумать.       — Нам нужно бежать, пока они не обнаружили моего побега! — дрожащий голос разносится у самых ушей, заставляя вновь обратить внимание на рядом сидящую девушку, которую теперь я могу отчётливо лицезреть. Испачканноё кровью и сажей лицо, припухшие красные глаза, усталый и напуганный вид, а её чёрное платье разорвано, обнажая моему взору многочисленные раны. Крыльев за её спиной и вовсе нет. Что с ней произошло?       Теперь уже в замешательстве гляжу на неё, ощущая, как зыбкая паника заливает тягучей жидкостью всё тело.       — Как тебе удалось? — совсем тихо шепчу.       — Это неважно, нам нужно идти. У нас больше не будет шанса, — хватает мои руки, утягивая прочь сквозь ржавые решётки.       Она тянет меня за собой, сильнее вжимаясь ладонями в мои, не желая отпускать. С обеих сторон разносятся душераздирающие крики. Но мне так страшно и жутко, отчего не осмеливаюсь взглянуть на источники моей головной боли. Смотрю только на неё.       Вокруг лишь пламя, готовое гореть вечно, обжигая нашу плоть. Это не просто огонь, это нечто, что плавит под своим градусом грешные души. Это не просто пожар, это стена, защита, ловушка, из которой нам никогда не выбраться. Это поглотит нас, принуждая вечность скитаться в Аду. И я не уверена, что под этим словом я подразумеваю нечто другое. Всё именно так, как я и сказала. Нам никогда не выбраться.       Длинные мрачные коридоры сменяются один за другим. Каждый из них похож на предыдущий. Словно что-то, или кто-то, не хочет нас отпускать, развесив петли, приковывая к страданиям. Капкан захлопнулся, запирая внутри незамысловатой тюрьмы. И выхода нет.       Страх раздирает грудную клетку. Мне страшно за собственную жизнь, но ещё страшнее за неё. Факт того, что она падёт в Преисподней, заставляет сердце стучать с новой неведомой силой, а пальцы — сильнее вжиматься в девичью теплую кожу.       Осознание приходит молниеносно, электрическими разрядами в кончиках ног. Резко останавливаюсь среди огня, призывая остановиться и её.       — Он не выпустит тебя, пока я с тобой, — решительно произношу, надеясь на благоразумие дорогого для меня существа. Но та только пуще злится, подходя ближе.       — Не смей даже думать об этом, — озлобленно возражает, сильно сжимая мой подбородок, притягивая к себе ещё теснее. Так, чтобы я могла слышать каждое её слово, следя за движением губ.       — Они не простят меня… Никогда, — дрожаще шепчу, чувствуя, как глаза застилает пелена. Боюсь, что сейчас не удержусь, моргну, и покатится град жгучих слёз. — Но тебе дадут ещё один шанс, обещаю.       Пламя разгорается только сильнее, когда та сильнее вжимается в мои губы. И этот поцелуй не был страстным или ласковым, он был прощальным. Пропитанный болью и отчаянием, безысходностью и страхом не увидеться вновь. Наши жизни длятся столетиями и впереди ещё столько эпох. А для чего ещё нужно бессмертие? Только не для того, чтобы провести его в одиночестве, без неё.       — Я люблю тебя…       — Я люблю тебя, Милеасма.       Признание было недолгим. Он не дал нам насладиться друг другом хотя бы секунду. Он просто отнял это время, по праву принадлежащее только нам одним. Безжалостно, без капли сожаления, почитая один только закон и тешась собственной властью, по щелчку пальцев оградил моё тело пламенной стеной. Горящие языки пламени плавили кожу, склоняя на колени. Выжигали до костей холодную кожу.       Яростный крик срывается из моего горла. Колени подкашиваются, и всё, что я могу, это преклониться. Но в мгновение чьи-то тёплые руки укрывают в защищающих от жары объятиях, стараясь под своим телом скрыть меня от всего мира.       Она пошла за мной в огонь, не справившись с чувствами привязанности и верной любви. Она не побоялась встать на пути могущественных существ, прикрывая меня своей израненной бескрылой спиной.       Они надеялись сломить, уничтожить, разделить, заставить гореть в вечных муках, скитаться в одиночестве, лишая света, крыльев и свободы. Но забыли лишь о том, что некоторые вещи никогда не будут им подвластны.       Кажется, только сейчас я начинаю понимать всю значимость нашей связи. Мы любили друг друга, несмотря ни на что. В огне, но любили.       — Я никогда не уйду…